Тласолтеотль
ПРОЛОГ
Причудливые звуки музыки заполняли полутёмный зал. Свечи в старинных канделябрах давали немного света в центре, но остальная часть помещения тонула во мраке.
Сидящая в кресле полуобнажённая девушка с короткой стрижкой чуть заметно улыбнулась, словно её нисколько не беспокоили ни повязка на глазах, ни толпа людей вокруг, ни приближающийся к ней мужчина, шаги которого она прекрасно слышала и догадывалась о его приближении, несмотря на завязанные глаза.
Белокурая кудряшка в дальнем углу зала зябко поёжилась. Нет, ей не было холодно, скорее, даже наоборот. Но она была здесь впервые, и было видно, что ей заметно не по себе.
– Насть, – украдкой наклонилась она к уху подруги, – напомни мне ещё раз правила, а то я, кажется, опять всё прослушала…
– Перестань пялиться по сторонам, как ребёнок в магазине игрушек, и ничего не пропустишь, – ехидно посоветовала ей та.
– Ну, Наааасть…
– Ладно-ладно, не ной. Правила просты: желающий (это может быть как мужчина, так и женщина) садится в кресло, – Настя кивнула головой в центр зала. – Ему завязывают глаза, и он, не глядя, выбирает себе следующего «искусителя». Тот подходит к креслу, но не должен говорить или другим каким-то способом обнародовать себя. То есть «жертва» в кресле не знает, кто перед ней, и ориентируется только на его прикосновения и собственные ощущения от них – нравится\не нравится. Включается музыка, которая звучит ровно 3 минуты. За это время «искуситель» должен попытаться «уговорить» свою «искушаемую» в кресле расстаться с каким-нибудь одним предметом одежды. «Уговорить» – в кавычках, разумеется, потому что разговаривать он не может, всё общение происходит только тактильно, прикосновениями. При этом он не может действовать «грубой силой», срывая одежду вопреки желаниям «соблазняемой». Наоборот, его задача – доставить ей удовольствие, сделать так, чтобы ей понравилась, и она сама, пребывая в блаженной неге, расслабилась и уже не могла сопротивляться…
– Ох, – поёжилась подруга, – и кто только такие задания придумывает…
– «Жертва» в свою очередь может как помочь «соблазнителю», сильно упростив его задачу, «подыгрывая» ему, если ей его прикосновения приятны, так и наоборот – максимально усложнить его миссию, мешая ему, зажимая его руки, меняя положения тела, словом, «не даваясь», если ей не нравится.
– А что потом?
– Когда время закончилось, музыка умолкает, и если «соблазнитель» не успел снять с «жертвы» один какой-нибудь предмет одежды, то он снимает его с себя.
– Весело тут у вас! – тихонько прыснула кудрявая блондинка.
– Затем выбирается новый «искуситель», и всё повторяется. Впрочем, он может быть и старый, то есть тот же самый – жертва ведь этого не видит. Для неё каждый раз он будет новый, и каждый раз она ориентируется исключительно на свои ощущения.
– А если никто не нравится, и она всем отказывает?
– Отказывать нельзя больше трёх раз подряд, иначе следующий имеет права снять с неё любой предмет одежды по своему желанию.
– Мда… Сурово! И что же в конце?
– Тот, кто снимет с «жертвы» последний предмет одежды, – очевидно, будет для неё самым приятным, раз уж «уговорил» её расстаться с самым сокровенным. Ему и достаётся «жертва», он забирает её и уводит в одну из «комнат для двоих». Так и не развязывая ей глаза и никак не выдавая себя каким-то другим способом.
– И там они…???
– В принципе, всё, что там происходит – только их дело. Никто же не следит и не контролирует, чем они там занимаются. Но учитывая, что «жертва» уже обнажена, а рядом с ней человек, чьи прикосновения ей настолько приятны… Не сложно догадаться, что у них там будет. Скорее всего.
– И всё это время она не будет знать – кто её соблазнитель? Даже потом? Ох… Я бы…
– Ты бы поменьше фантазировала, а то, похоже, теперь твоя очередь, – Настя кивнула на замерший волчок, который указывал на подругу.
– Я??? А разве так можно? Ну, девушка с девушкой…
– Почему нет? Иди давай! – она легонько подтолкнула подругу.
«Чёрт! Хоть бы ещё на меня так не пялились все вокруг….» – несмотря на отчаянные попытки белокурой кудряшки казаться невозмутимой, даже звук сбивающихся шагов, казалось, выдавал её робость и неуверенность. Сидящая в кресле полуобнажённая девушка чуть заметно улыбнулась.
Старающаяся унять дрожь в коленках «искусительница» присела рядом на подлокотник кресла и осторожно погладила её по плечу. Кожа той была мягкой, бархатистой и на удивление приятной наощупь. «Блин, я же никогда… с девушкой… как тут…» – она осторожно провела пальчиком по шее «жертвы», на мгновение задержалась, прежде чем спуститься ниже…
Сидящая в кресле девушка вдруг шумно вздохнула. Серебряный кулончик в форме переплетающихся змей соскользнул с её шеи – ниже, в ложбинку между грудей. «Искусительница» испуганно отстранилась. Дааа, такой груди и так близко она ещё не видела! Большим упругим округлостям было явно тесно под натянутой до предела тонкой тканью просвечивающей футболки…
Завораживающая мелодия плыла по комнате, сбивая с толку и не давая сосредоточиться. Хотелось тоже закрыть глаза и отдаться ей, слиться с плавными звуками… замурлыкать…
– Какой забавный котёнок! Надо же, как смущается, – насмешливо прошептала высокая темноволосая женщина с резкими чертами лица в дальнем углу зала. Её приглушённый шепот был слышен лишь одному человеку – стоящему рядом высокому мужчине с квадратной челюстью и холодным взглядом серо-стальных, подёрнутых голубой эмалью, глаз. – Твоя протеже? Ты её уже….? Ладно-ладно, не сверкай так глазами. Слушай, а она мне определённо нравится! Ты смотри, как… И если это в первый раз…Отдашь её мне?
– Забирай. Даже меняться предлагать не буду, – голос у обладателя холодного взгляда был низкий, с хрипотцой.
– Какой же ты всё-таки ужасный циник!
– Сам удивляюсь! – криво усмехнулся он и отошёл в сторону, прервав разговор.
Сидящая в кресле девушка чуть наклонила голову набок, прижимая руку своей «искусительницы» к краю кресла. «Так, и что теперь?» – закусила губу кудряшка. – «Как же я буду… Хм, а если вот…?»
Её свободная рука, взъерошив короткие каштановые волосы, замерла на затылке девушки, запрокинув ей голову. Обжигая жарким дыханием бархатистую кожу, она на мгновение приблизилась и… жгучим страстным поцелуем впилась в губы «жертвы». Та охнула и обмякла. Высвободившаяся рука «искусительницы» заскользила ниже, не встречая сопротивления…
Музыка смолкла. Кудряшке не хотелось вставать – так тепло и приятно было в этом мягком кресле, в этих убаюкивающих объятиях тёплой и ласковой девушки с короткой стрижкой и большой грудью.
«Эх! Как же всё-таки жаль, что так мало!» – с грустным вздохом она заставила себя встать. Казалось невозможным оторваться от этой приятной бархатистой кожи, этих ласкающих прикосновений, но…
Ещё раз разочарованно вздохнув, она направилась на свое место, помахивая выигранным «трофеем» и с ревностью поглядывая на следующего участника, который уже приближался к беззащитно откинувшейся в кресле девушке.
– А у тебя определённо талант! – хмыкнула Настя, встречая вернувшуюся на своё место подругу.
– Да ладно тебе… Я так смущалась… И вообще…
– Брось! Чего там смущаться? Помнишь, как ты попала сюда? Свои сочинения и прочие фантазии? По сравнению с теми твоими выходками, это всё – детский лепет!
Кудряшка залилась краской, вспоминая события двухнедельной давности…
* * *
«…Кожаный ремень стягивал запястья, больно впиваясь в кожу. Тонкая ткань одежды затрещала, срываемая грубыми мужскими руками. Инстинктивно она ещё пыталась сопротивляться, сама понимая, впрочем, что это уже бесполезно. Дергаясь, как бабочка в паутине, кусая губы от бессилия, она чувствовала как сразу несколько пар рук скользят по её телу – сжимая грудь…стискивая запястья, не давая пошевелиться…зажимая рот, не позволяя кричать…стягивая с неё трусики… Она зажмурилась, чтобы не видеть всего этого.
По-прежнему горел камин, в комнате было жарко и темно.
Кто-то намотал её волосы себе на руку и больно дёрнул, заставляя повернуться. Она сделала последнюю попытку закричать, но кто-то грубой лапой моментально сжал ей горло. Потянув за волосы, её заставили откинуть голову назад и заткнули рот её же собственными трусиками.
Жгучая волна прокатилась по её телу до самых кончиков пальцев. Жгучая смесь стыда, отчаяния, бессильной злобы и…возбуждения. Она больше не пыталась сопротивляться. Да и что дёргаться, если сама этого хотела? Тем более, что их, кажется, только заводила её беспомощность и жалкие попытки вырваться. Брызнувшие было из глаз слёзы быстро высохли, оставив лишь две тонкие струйки потекшей туши на щеках, все ещё пылающих от стыда и унижения. И она, как завороженная, продолжала смотреть, как главный из её мучителей медленно расстёгивает рубашку, обнажая загорелый торс с рельефными мускулами, как приближается к ней, властно кладя руку на её горло…
Она не сопротивлялась, когда её за волосы стащили с дивана и поставили на колени, так что её лицо оказалось прямо перед огромным «орудием» одного из них. Не выпуская из рук её волос, он толкнул её голову вперед…
Уже не пытаясь сопротивляться, она послушно разжала губы, подчиняясь движениям направляющей её ладони. Кожаный ремень, стиснувший руки, не давал никакой свободы, а огромный член её мучителя грубо проникал в её рот, заполнял его весь, и не было возможности ни отвернуться, ни как-либо воспротивиться процессу. Оставалось только подчиниться его силе и напору, сгорая от стыда и… одновременно замирая от непонятно откуда нахлынувшего возбуждения. Старательно обхватывая губами его член, проводя по нему язычком, она чувствовала, как тот откликается на ласку, вздрагивая от прикосновений, пульсируя в такт её движениям, и от этого горячая волна жгучей страсти вдруг прокатилась по её телу. Быстрее… глубже…
Она едва не захлебнулась, когда он кончил… Но это было только начало.
Её рывком заставили подняться, развязали стягивающий запястья ремень. Двое подхватили её на руки, так что она невольно вцепилась в них, обхватив каждого за шею, чтобы не упасть, а третий, подойдя ближе, властным движением развёл в сторону её ноги… И снова боль, смешанная с наслаждением, снова сдавленный полувскрик-полустон, снова внизу живота пульсирует и разливается возбуждающее тепло. Очередная попытка вырваться ни к чему не привела – её держали на весу, словно куклу, и заставляли двигаться так, как им хотелось, поднося ближе и отводя обратно, когда вздумается. Словно её тело не принадлежало ей самой и было способно лишь извиваться в конвульсиях, подчиняясь чужой воле.
Когда её, наконец, опустили на пол, у неё уже не было сил. Но они не собирались останавливаться.
Раз за разом её мучители сменяли друг друга, накидываясь на неё то поочередно, то все разом, вертели её, словно куклу, заставляя принимать ту или иную позу, а она, не в силах сопротивляться, послушно выполняла все их прихоти. Уже перестав различать, кто есть кто среди покрытых капельками пота разгоряченных тел, жадно хватая ртом воздух в моменты краткого отдыха, дрожа от возбуждения и содрогаясь от очередной мучительной волны оргазма, она кусала губы в попытках сдержать громкий стон, когда очередной член проникал в неё…
Всё так же горел камин. В комнате было жарко и темно…»
– Ну ты даешь, Катюха! Надо же было ТАК написать! – рассмеялась Настя, прерывая чтение и откладывая в сторону планшет.
– Иди ты…, – смущённо отозвалась та, старательно отворачиваясь и не глядя на подругу.
– Нет, серьёзно! Прям невозможно оторваться, не дочитав!
– Сама же меня надоумила, а теперь ржёшь! – буркнула Катя, на мгновения вспоминая, как всё начиналось. Как пришедшая к ней позавчера подруга шутки ради предложила зайти на какой-то сайт, посвященный эротическим фантазиям. Где можно почитать чужие тайные мечты и анонимно отправить свою. Как поначалу фыркнула она от этой идеи, но потом втянулась…
Рассказы были интересные, и все сцены в них были очень натурально описаны, совершенно непохоже на какой-нибудь пошловатый бред очередного спермотоксикозного подростка. Как, заинтересовавшись, она прочитала запоем сразу несколько историй, а эта засранка Настасья всё подначивала её…
И как в конце концов сумела поддеть настолько, что Катерина обещала написать там свой собственный рассказ, повествующий о её сокровенной эротической фантазии.
И вот теперь этот рассказ уже вторые сутки висит на сайте, будоража и заводя читателей своими подробностями; Настька ржёт и отпускает двусмысленные комплименты, а сама авторша произведения заливается пунцовым румянцем и вяло отнекивается.
– Да подумаешь… ничего такого… Просто как-то тошно мне тогда было, ну и вот… захотелось пофантазировать. От скуки.
– Не, от скуки такого не напишешь! Это ж надо представлять…фантазировать… прочувствовать во всех подробностях! – снова залилась смехом Настя.
– Да иди ты…– ещё раз буркнула подруга, порываясь запустить в хохочущую издевательницу подушкой. – Просто наскучило мне всё. Все эти какие-то глупые игры… знакомства, заигрывания, прелюдии с флиртами…танцы с бубнами…потом выяснения отношений, вынос мозга… Ну нафиг! Порой и правда хочется, чтобы вот так… Трое совершенно незнакомых мужчин. Ты их не знаешь, и они тебя тоже. Завязывают глаза, привозят куда-то. Загородный особняк, горящий камин, полутьма…
– И шкура убитого медведя на полу у камина! – снова хохотнула Настя, продолжая подначивать подругу. Та, впрочем, её уже не слушала.
– И делают с тобой всё, что хотят! Не спрашивая разрешения, не интересуясь твоим мнением, ломая сопротивление, если надо. Тебе остается только подчиняться и… получать удовольствие! А потом тебя отвезут домой, и никогда в жизни вы больше не встретитесь, не будете выносить друг другу мозг, лезть с какими-то отношениями или претензиями… ты даже лиц их не видела! И вообще…
Катя махнула рукой, прервав свою тираду на полуслове. Ей казалось, что подруга не понимает её, и она говорит лишь для себя. Но та напротив – прекрасно осознавала, что в последнее время творится с её подружкой – красавицей-блондинкой.
Миловидная и стройная, с кудрявыми, словно пружинки, волосами и аппетитными округлостями в нужных местах, Катя всегда привлекала внимание мужчин, производя впечатление милого белокурого ангела. На самом же деле выросшая в неблагополучной семье дворовая девчонка была задирой и хулиганкой, её постоянно тянуло на какие-то дурацкие выходки, а от всей той «розовой ванили» (как она выражалась), которой пытались окружать её знакомые мужчины, её просто тошнило. В результате избалованная мужским вниманием кудрявая проказница (имевшая среди друзей прозвище Белокурой Бестии) имела тьму поклонников, но все их «уси-пуси» ей заметно претили, вызывая лишь тоску и зевоту. Время от времени это прерывалось очередной издевательской выходкой юной хулиганки в отношении какого-нибудь очередного наиболее настойчивого мальчика-романтика, после чего всё опять сменялось атмосферой скуки и уныния.
Кажется, и сейчас Белокурая Бестии снова хандрит.
– То есть ты хотела бы, чтобы всё это произошло в реальности? – заинтересованно посмотрела на подругу Настя.
– Ч-чего??? – недовольно буркнула та в ответ, отходя к окну. Мыслями она была уже где-то далеко. Взгляд её блуждал по унылому пейзажу за стеклом. Город исчезал в пелене тумана. Замызганные листья покрывали грязный асфальт. Лужи отражали свинцовое небо. А поверх всего этого плыла белая мгла. Не поймешь – зима это или осень. А завтра ещё в институт переться… Тошно-то как!
– Я спросила, хочешь ли ты, чтобы это и правда произошло? Или пусть останется только фантазией?
– Вот ещё! Нет, конечно… я… с чего вообще ты решила? – Катя пожала плечами и сморщила носик, сама запутавшись в собственных вопросах.
– Ну, просто нельзя ведь это всё вот так взять и выдумать на пустом месте! Это же надо представлять, продумывать, фантазировать…ощущать себя на месте той героини!
– Опять издеваешься? – кудряшка фыркнула так, что её волосы-пружинки возмущенно затряслись. – Ничего я не хочу. Это так…просто… глупости… фантазии…
– Ну-ну…, – Настя лишь загадочно усмехнулась и замолчала. В комнате повисла странная тишина.
– А даже если и хочу, то… какая разница? – буркнула Катерина, чувствуя, что молчание становится тягостным. – Все равно ведь…
– Так ты хочешь? – снова переспросила подруга, пристально глядя ей в глаза.
– Ну, не знаю… может быть…, – тихо прошептала та и отвернулась.
– Будь осторожнее в своих желаниях. Они могут сбываться! – в тишине голос Насти прозвучал как-то властно и значительно.
– Да иди ты… Опять прикалываешься…
На этот раз Настя ничего не ответила, лишь продолжала пристально смотреть на подругу. И той почему-то показалось, что не было и тени шутки в этом её взгляде…
* * *
«Нет, все-таки странная она, эта Настюха» – покачала головой Катя, закрыв за подругой дверь.– «Уже который год знакомы, но все равно частенько ловлю себя на мысли, что совершенно её не понимаю. Не перестает удивлять…»
Настя и правда была девушкой необычной. Тот, кто встретил бы её ещё несколько лет назад, подумал бы, что перед ним обычная избалованная красавица, скучающая в ожидании своего принца, – с запросами, претензиями, недовольствами… а так же с аппетитной фигурой, третьим размером груди и роскошными темными волосами (шикарные волосы были и правда предметом особой гордости Насти – густые, длинные, до попы – в тех редких случаях, когда она заплетала косичку, они превращались в длиннющую косу в руку толщиной). Но те времена давно прошли, и сейчас подруга Кати была уже совсем другой. Куда-то исчезли её закидоны и выпендрежничества, пропал «синдром принцессы», она стала куда мягче, женственнее… хоть и была способна, подобно подруге, на различные хулиганские выходки порой!
Катя невольно хмыкнула, вспоминая их совместные озорные проделки в прошлом.
Чем была вызвана столь разительная перемена в характере подруги – никто не знал. Говорили о каком-то трагическом случае, о некой драматичной любви, но всё это было на уровне слухов и домыслов, толком никто ничего не мог сказать, а сама Настя не любила разговор на эту тему.
Так или иначе, сейчас её подруга представляла собой успешную взрослую женщину (на несколько лет старше самой Катерины), имеющую свой собственный бизнес (в котором, впрочем, Катя мало что понимала), шикарную машину, постоянные командировки по разным концам света… И при всем при этом она умудрялась сохранять образ милой и женственной девушки.
Да, пожалуй, женственность была главной чертой Анастасии. Даже будучи одетой в какие-нибудь драные джинсы и мужскую рубашку на голове тело (в те редкие моменты, когда ей приходило в голову так вырядится), она умудрялась сохранять ту мягкость и плавность движений, тот образ милой домашней девочки, что неизменно покорял мужчин, ищущий Истинную Женщину.
Впрочем, к мужчинам Настя относилась легкомысленно и насмешливо (во всяком случае, к большинству из них). Различного рода хулиганские выходки и озорные проделки всегда были у неё в крови. Пофлиртовать и позаигрывать с каким-нибудь очередным наивным мальчиком, заставить его краснеть и смущаться, а потом свинтить, показав на прощание язык и изящно виляя попой – считалась у неё чем-то вроде утренней зарядки, которой она даже не придавала большого значения…
Звук внезапно зазвонившего телефона, вырвавшего Катерину из раздумий, был настолько громким и неожиданным, что та даже вздрогнула.
– Фух, напугала…. Насть, ты, что ли, опять? Что? Планшет забыла? Сейчас, погоди, посмотрю… Да, вон лежит. На диване… как смотрела, так, видно, и бросила… Заедешь? Да, сейчас спущусь, вынесу, раз уж ты у нас такая занятая…вечно торопится она и даже машину глушить не хочет… Ладно-ладно, не ворчи! Да, уже спускаюсь, подъезжай давай…
Катя повертела в руках забытый подругой планшет. На мгновение извечное женское любопытство возобладало в ней, и она включила его, сама ещё не зная, зачем собирается в нём копаться и что хочет там увидеть. Но её постигло разочарование – доступ был закрыт паролем.
«Надо же, хитрюга какая! И чего только она там прячет?» – поморщилась Катерина, накидывая куртку. Почему-то ей показалось это подозрительным. Впрочем, размышлять над странностями подруги было уже некогда, и она зацокала каблучками по ступенькам, сбегая вниз…
У подъезда стояли несколько автомобилей, какой-то фургон-газель с яркой рекламой службы доставки, но ни Насти, ни её машины видно не было.
«Чёрт, где же она? Не подъехала ещё, что ли?» – озираясь по сторонам, зябко поёжилась Катерина. – «На дворе вообще-то не май месяц…»
– Девушка, это тридцатый дом? – вышедший из-за фургона парень в униформе службы доставки заставил её на мгновение отвлечься. Впрочем, то мгновение заметно затянулось, пока она изучающее разглядывала своего неожиданного собеседника. Наверное, так выглядели истинные арийцы – светлые волосы, правильные черты лица, квадратный подбородок и холодные глаза, словно подёрнутые голубой эмалью.
– Да, тридцатый…, – почему-то Катя поперхнулась на мгновение, отвечая ему, и в результате получилась как-то натужно, с хрипотцой.
– А тридцать первый…? Не подскажете, где? – голос у «арийца» был низкий, бархатный, словно у мурлыкающего кота, а интонации такие, что Катерина моментально пожалела о том, что выскочила из дому наспех, не успев как следует собраться и принарядится.
– Тридцать первый? Это вам надо на ту сторону улицы и вооон тааам…, – она сделала шаг в сторону, обходя фургон, чтобы показать, краем уха услышала звук открывающейся автомобильной дверцы у себя за спиной, а затем…
Все произошедшее дальше случилось так быстро, что Катя не успела ни толком испугаться, ни даже понять, в чем, собственно, дело. На лицо её опустилась какая-то ткань, словно накинутый на голову мешок; чьи-то руки подхватили её под колени; кто-то стиснул локти, прижимая их к телу и не давая двигаться; чем-то зажали рот; а уже в следующее мгновение её рывком приподняло сразу несколько рук, и она очутилась где-то в темноте, лежа на чем-то твёрдом. Видимо, внутри фургона. Взревел мотор, срываясь с места, её сильно тряхнуло, она слабо вскрикнула, но ей тут же снова зажали рот, сверху навалилось что-то тяжёлое, не давая встать, и она ощутила грубую руку на своей шее. Хватка у её невидимого мучителя была мёртвой, горло стиснуло так, что она с трудом могла дышать, не помышляя уже о крике.
Фургон нёсся куда-то на большой скорости, трясясь и подпрыгивая на поворотах. Мысли Катерины неслись так же стремительно и путано, не давай возможности остановится на чём-то осмысленном и конкретном. Сердце бешено колотилось, и единственное, что она вдруг осознала с пугающей ясностью – тот факт, что трясёт её не только на ухабах. Липкий, противный страх разливался внутри затапливающей всё болотной жижей. Стиснутая со всех сторон, прижатая к полу так, что не могла даже пошевелиться, она впервые, наверное, почувствовала себя беспомощной и жалкой.
«Чёрт! Надо же что-то делать… я…что вообще происходит???»
Фургон вдруг резко затормозил. Она услышала звук открывающейся двери. Сразу несколько рук подняли её и выволокли на улицу, поставив на ноги. Дышать стало легче. Мешок (или что там это было?) с её головы сняли, но глаза по-прежнему закрывала какая-то повязка, мешающая что-либо увидеть. С двух сторон её держали за локти – грубо, сильно, так что нечего было и думать вырваться. Хлопнула закрывающаяся дверь машины. Её куда-то повели.
«Надо же как-то… сопротивляться, что ли…», – лихорадочно пыталась соображать пленница, понимая между тем, что вырваться не сможет, противник явно сильнее. – «Может, закричать?»
Но прежде чем она успела додумать до конца эту мысль, скрипнула дверь, Катя споткнулась о какие-то ступеньки, её рывком приподняли и втолкнули внутрь какого-то помещёния. Хватка её стражей вдруг ослабла, и она почувствовала, как кто-то снимает повязку с её глаз.
Физиономия «арийца», которую она увидела через секунду, теперь отнюдь не казалась ей привлекательной. Квадратная челюсть в сочетании с холодным блеском подёрнутых голубой эмалью глаз была, скорее, пугающей. Двух других она толком не видела, лишь смутно угадывающиеся тени. Но знала, что они есть.
– Вы кто такие? Что вам от меня нужно??? Я…, – голос её сорвался на крик. Довольно жалкий и писклявый, надо сказать. На лицах своих похитителей она увидела лишь насмешливые ухмылки.
– Тише, крошка…Тебя все равно никто не услышит!
Надо же, а он умеет добавлять в голос металл! Низкий бархатный шёпот «арийца» звучал приглушенно и властно, а взгляд парализовал и гипнотизировал, сковывая волю и заставляя подчиняться. «Так вот как это происходит…», – вдруг подумалось Кате, и она тут же постаралась отогнать от себя эту дурацкую мысль, но получалось почему-то плохо. – «Я же столько читала о таких случаях, слышала где-то… и вот… теперь… Нет, этого не может быть! Надо же как-то…»