Пятый номер

Пролог

– А, что горит? Я спросонья не въеду никак, – поинтересовался Севостьянов.

– Горит дом престарелых «ПЯТЫЙ НОМЕР», – ответил Жилин.

– Боже, – тихо выдохнул растерянный Стас.

Уже издалека было видно, как все небо осветило зарево от огня. Севостьянов до последнего не мог поверить в случившееся. Ужас охватил его. В голове проносились мысли одна за другой, натыкаясь и разбегаясь в разные стороны, заполняя собой все пространство, расширяясь и затвердевая. «Мама… расплата… жить с этим… Только бы спасти!!! Только бы успеть!!!»

Как только Лавров остановил цистерну, Севостьянов отдал команду о боевом развертывание и выскочил из автомобиля. Он оказался радом с расчетом Астахова.

– Стас, привет! Переходим под командование генерала, – увидев Севостьянова, выкрикнул Астахов. Но Севостьянов был полностью поглощен происходящим.

Здание было старым, еще довоенной постройки. Первый этаж кирпичной кладки был отдан под склад. Далее шли надстроенные деревянные этажи с маленькими окошками, куда переселяли людей из бараков. Позже здание переделали под дом престарелых. Сейчас это ветхое строение стояло все в дыму, кое-где языки пламени уже вырывались из окон. Старики пободрее покидали его самостоятельно, помогая и подбадривая друг друга. Медперсонал старался вывести всех остальных, и вынести лежачих. Это было довольно трудно: отсутствие лифтов, узкие коридоры.

Севостьянов, отдав необходимые распоряжения и взяв с собой двух бойцов, ринулся в вот-вот готовое обрушиться здание.

Комната за комнатой, Севостьянов наотмашь распахивал двери.

– Стас, дальше я смотрел, там никого нет. Давай к выходу! – крикнул идущий навстречу Астахов.

– Нет, Гена, подожди… Это какой этаж?

– Второй…

– Где лестница? Нужно выше…

– Зачем?

– У меня там мама…

Астахов хлопнул товарища по плечу, и они исчезли в густом дыму. Подойдя к одной из комнат, Севостьянов дал понять Астахову, что они на месте. Распахнув дверь Стас увидел, как седоволосая женщина повернулась в их сторону и упала без чувств.

Севостьянов, не поверив своим глазам, выкрикнул на весь коридор нечеловеческим голосом: «МАМА… НЕТ…», в этот момент, под его ногами обрушилось перекрытие.

Глава первая

Как только прозвенел будильник, Севостьянов приоткрыл правый, а затем, неохотно, и левый глаз. С большим усилием оторвал голову от подушки. Его бледное лицо, с опухшими глазами имело вид, далеко нездорового человека. Стас с большим опасением осмотрел комнату, боясь оказаться не дома… Перед ним стоял старинный шкаф, который достался ему еще от отца, а тому, в свою очередь, от своего… Одним словом, шкафу было уже больше сотни лет… Севостьянов не понимал почему этот дубовый шкаф был ему настолько дорог, может, оттого, что это было единственное, что осталось от отца. А может, потому, что это старье не любила его жена. Из-за своей внутренней вредности Стас не позволял вынести его из спальни в коридор. И это несмотря на то, что шкаф вместе с ним самим, перебрался в дом супруги после свадьбы.

Когда Севостьянов понял, что добраться до дома у него вчера все же получилось, пробормотал: «Боже мой, как же трещит голова, надо же было так надраться…»

– Что ты там причитаешь? Иди собирайся, а то опоздаешь на службу. Или ты все свои мозги пропил?

– Не пропил.

– И не вздумай брать машину, а то тебя еще и прав дурака лишат, – сквозь сон пробурчала жена.

– Не лишат, у меня удостоверение, отмажусь.

– Господи, скорей бы уже вас дураков из МВД в МЧС перевели, хоть меньше удостоверением бы размахивал.

– Не бойся, скоро переведут уже. Скажи мне лучше, ты форму погладила?

Не дождавшись ответа Севостьянов поднялся с кровати и ушел в ванную.

Алла окончательно проснулась. Как же ей надоели его гулянки. Почти каждый вечер Стас возвращался пьяным, со следами веселого времяпровождения в компании друзей и женщин. Он почти не скрывал наличие мимолетных подруг.

Стас заглянул в комнату:

– Где форма? Ничего найти не могу в этом доме.

Алла обиженно надула губы. Ей совсем не хотелось ни разговаривать, ни видеть его. Скорее бы он ушел на работу и не раздражал своим помятым видом.

– Алла, где форма? – повторил Стас, – после отпуска ничего не соображаю, так тяжело опять привыкать к рабочему распорядку.

– Не соображаешь ты, дорогой мой муженек, не после отпуска, а после очередной попойки с дружками своими. У меня в голове не укладывается, как можно пить со своими подчинёнными? Они же тебя ни во что ставить не будут.

– Ничего ты женщина не понимаешь, они меня уважают! И ни один из них не бросит в сложной ситуации… Я даже больше тебе скажу: я с этими парнями смело пойду на пятый номер.

Глотнув кофе, Севостьянов принял «антипохмелин» и спустился к машине.

До места службы, несмотря на изморось, и плохую видимость, добрался быстро. Его поддержанный «БМВ» за год, что он им владел, ни разу не подвел. Это был подарок его деда, по линии отца. О немецком автопроме Стас никогда и не мечтал, на зарплату пожарного шибко не разбежишься. Ему бы хоть «жигули» четвертой или шестой модели. Дед, никогда не любивший никого, кроме себя, став на склоне лет сентиментальным, решил побаловать единственного внука и подарил автомобиль.

Подъезжая к части Севостьянов почувствовал, что его состояние заметно улучшилось, перестала болеть голова и в руках пропала тряска. «„Антипохмелин“ сделал свое дело», – подумал Стас и припарковал автомобиль рядом со входом.

Зайдя вовнутрь, Севостьянов осмотрел стены караулки и, как он любил часто делать, шквалисто обрушил: «Здравия желаю, товарищи огнеборцы!»

– Здорово, Стас! – вернулось в ответ от его подчиненных.

А старший прапорщик Тельнов решил отличиться, и несмотря на свои внушительные формы тела, маршируя, подошел к Севостьянову, и, приложив правую руку к виску, как бы в шутку, отрапортовал: «Товарищ лейтенант, за время вашего отсутствия по причине отпуска, несчастных случаев не произошло. Смотрящий за этим отребьем, старший прапорщик Тельнов».

– Старший прапорщик Тельнов, – обратился в ответ Севостьянов, – не лейтенант, а старший лейтенант, приказываю внимательнее смотреть на погоны!

– Опять Тельнов опростоволосился, – сострил Жилин, и на все караульное помещение раздался смех.

– Ребята, так что же это получается? Начкар старлея получил, а мы ни сном, ни духом! Где простава, Стас? – поинтересовался Астахов, взглянув на Севостьянова.

– Гена, не переживай, это все поправимо! После караула я вас всех приглашаю в кабак.

– А девочки там будут? – поинтересовался Тельнов.

– Эх, Саня, мне бы твой веселый нрав! Зарплату задержали – ты смеешься, жена ушла к другому – снова ржешь!

– А это, – отмахнулся Тельнов, – еще неизвестно кому больше повезло, мне или ему!

– Тебе-то не жалко, что так вышло?

– Не, а почему я должен чужого мужика жалеть?

Снова грянул взрыв смеха.

– Тогда не переживай – будут девочки, будут! Куда же без них… Я вчера с такой кралей познакомился! Всю ночь с ней провел, да еще и пил. Не помню, как до дома добрался. Еле голову от подушки оторвал сегодня, думал, Алка догадается.

– Не доперла? – спросил Тельнов.

– Вроде бы пронесло. Подумала, что с вами пил.

Не успели огнеборцы закончить беседу, как прозвучала сирена, и все, как один, надев на себя защитную (боевую) одежду, попрыгали по машинам и отправились на пожар.

Боевые действия по тушению пожаров начинаются с момента получения сообщения о пожаре и считаются законченными по возвращении подразделения на место постоянной дислокации.

– Саня, Гена, вы вдвоем на разведку… Игорь, ты начинай проводить боевое развертывание. Илья, ты в помощь Жилину, – Севостьянов, будучи начальником караула, давал указания, когда приближались к адресу.

– Генка, как же мне не хватало командного голоса моего начкара! – довольно сказал Тельнов и обернувшись добавил:

– С возвращением тебя, Стас.

И выскочил из автомобиля, надевая на ходу противогаз.

Пожар – это было громко сказано: в одном из московских дворов горели два мусорных контейнера, поэтому расчет справился с ним быстро и вернулся обратно в часть.

После возвращения Тельнов поинтересовался у Севостьянова:

– Стас, твое предложение насчет кабака в силе?

– Конечно, в силе! Только есть небольшая проблема.

– Финансовая?

– Да! Вы же знаете, что я после отпуска, поэтому сейчас на мели…

– Деньги – это навоз, сегодня нет, а завтра – воз, – изрек Астахов, и вытащил из кармана золотой браслет.

– Что это? – спросил Севостьянов.

– Браслет.

– Ты его собираешься продать?

– А зачем он мне? Продам и закроем вечером кабак!

– Откуда он у тебя, у жены что ль упер?

– Ну почему сразу, у жены? Может, на пожаре нашел.

– То есть, как на пожаре? Ты на пожаре утащил браслет?

– Да почему сразу утащил? Просто нашел.

– Нашел? Нет, Гена, ты его не нашел… Нашел это когда вернул владельцу, а ты его продать собрался. Так что, давай называть вещи своими именами: ты его, Астахов, украл, а ворам не место в моем карауле, слышишь? Не место. Пиши рапорт о переводе. Как напишешь, оставишь в караулке вместе с браслетом, и постарайся сделать так, чтоб впредь наши пути не пересекались.

Через тридцать минут Севостьянов сидел напротив начальника части, перед подполковником Егоровым лежал рапорт Астахова и браслет, украденный на пожаре.

– Да, Стас, ну и задачки ты мне в первый день задаешь, – пробурчал себе под нос круглолицый подполковник, утирая носовым платком испарину со лба.

– Товарищ полковник, я прошу вас уволить этого сотрудника из рядов огнеборцев.

– Ну, оступился один раз человек, ну, не подумал о своем поступке, что же его сразу увольнять-то… Нет, ты не подумай, я его никоим образом не защищаю, совершил, ответь! Но, может быть, он полностью осознал свою вину, и впредь не совершит такой поступок, а мы с тобой его попрем сегодня с позором, и не дадим ему шанса на исправление! Он же друг твой, Стас! В институт на заочку поступил, в скором времени офицерское звание получит, а мы его с тобой – на улицу.

– Пусть офицер этот недоделанный спасибо скажет, что не в тюрьму… ему там как раз самое место.

– Жестоко.

– Нет, товарищ полковник, справедливо… Люди пострадали, потеряли кров, а он у них вещи тащит. Я еще бы понял, если денег занял и не отдал, а он, сволочь – с пожара…

– Он пишет о переводе.

– Вы можете оставить вора в части, но только не под моим руководством.

Подполковник снял очки, положил их на стол рядом с браслетом, потер пальцами воспаленные глаза, почесал свой лысый череп, и пробормотал:

– Спасибо Господи, что есть еще такие люди!

После снял трубку, набрал на дисковом телефонном аппарате несколько цифр и, как только ему ответили, произнес:

– Алло, Светочка, это Егоров! Я хочу вас попросить, чтоб вы подготовили приказ об увольнении одного сотрудника, его фамилия Астахов. Рапорт есть, через час будет подписан, а к вечеру ляжет к вам на стол.

– Спасибо, товарищ полковник! – поблагодарил Севостьянов начальника части, как только тот повесил трубку, – Я могу идти?

– Идите.

Когда Севостьянов вернулся в караулку, услышал, как Астахов пытается перед коллегами оправдать свой поступок.

– Ребят, поверьте, что я не знаю, зачем я это сделал. Стас сказал, что у него нет денег на кабак, и я подумал, а почему нам не гульнуть на этот злосчастный трофей.

– Не Стас, а старший лейтенант Севостьянов, – грубо перебил вошедший в помещение начальник караула.

– Прости меня, пожалуйста! – опустив голову, пробурчал Астахов.

– Нет вам прощения, Астахов, берите лист бумаги и пишите новый рапорт, на этот раз об увольнении.

– А я, может, не хочу писать рапорт на увольнение.

– Тогда напишу я. Напишу, для начала, на служебную проверку, с отстранением вас от занимаемой должности, а после, может, и до прокуратуры дойдет.

– Я понял, что писать?

– Пиши: Прошу уволить меня в связи… Я думаю, что причину вы найдете сами. Сегодняшнее число и подпись. Написал?

– Написал.

– Тогда не смею больше вас, Астахов, задерживать.

Как только Гена вышел из караульного помещения, Тельнов негромко спросил:

– Стас, а может быть, не нужно было с ним так радикально?

– Саша, пока я начальник этого караула, так будет с каждым, кто позарится на чужое. Я разъяснил?

– Более чем, – ответил Тельнов, и добавил, – если я правильно понял, кабака не будет?

– Не будет, – ответил ему Севостьянов, и вышел из комнаты.

Глава вторая

Из подъезда вышла молодая женщина лет тридцати, среднего роста, худощавая, с интеллигентными чертами лица. На ней был легкий белый сарафан, с разбросанными по нему ромашками. Она держала за руку сынишку, и они направились в сторону детской площадки. Щурясь от яркого солнца, Алла тяжело вздохнула и подумала, что было бы замечательно, если бы Стас был сейчас с ними. За последнее время он сильно изменился и не был уже тем романтичным юношей, с которым она когда-то познакомилась. Ей все чаще приходилось сталкиваться с его невниманием, раздражением и внезапными вспышками гнева…

– Мама, мамочка! Можно я пойду играть в песочницу? – перебил ее размышления звонкий голосок сынишки.

– Конечно, родной мой!

Улыбка заиграла на ее губах: «Как же он похож на своего отца: такой же упрямый, принципиальный! И, даже, несмотря на свой пятилетний возраст, складывает слова в рифмы, беря пример с папы».

Мысли плавно перенеслись в морозный зимний день их знакомства. Это было около семи лет назад, в канун Нового года. Она возвращалась из университета, где на празднике играла роль снежинки. И-под пальто виднелось белое платье, расшитое бусинами и бисером, которое они с мамой шили две ночи подряд. Ее мама замечательно шила, и Алла часто поражала своих подружек новыми нарядами. Мороз кусал за щеки, и она торопилась домой. Поскользнувшись, Алла упала в сугроб, ее это очень рассмешило, и она звонко засмеялась.

– Какая очаровательная снежинка! Разрешите я вас украду, у этого сугроба, – раздался приятный мужской голос.

Она подняла зеленые глаза, и встретилась с внимательным взглядом карих теплых глаз. Перед ней стоял симпатичный молодой человек в военной форме.

– Позволяю, крадите! – ответила ему задорно Алла.

Через год они поженились.

Очнувшись от своих воспоминаний, Алла заметила, что к ним приближается её подруга Светлана с дочкой Анечкой.

– Максим, – окликнула Алла сына, – смотри, кто пришел!

Мальчишка подбежал, поздоровался и, взяв за руку девочку, повел ее кататься на горку.

Алла с подругой присели на лавочку в тенечек и облегченно вздохнули.

– Ну и жарища сегодня! – протянула Светлана, – пока с Анютой мороженое ели, было еще ничего, а сейчас опять невыносимо жарко! Она у меня целый день на мороженом и воде, никакого режима.

– Да, Максима тоже есть не заставишь. Я наготовила, а есть некому… Стас целыми днями где-то пропадает. Думала, пока он в отпуске, хоть будет больше времени уделять семье. Макс сильно по нему скучает.

Проболтав минут сорок, подруги договорились встретиться вечером у Аллы и продолжить разговор за бокалом вина.

В девять вечера из часов выскочила кукушка… Девять раз она выдала негромкое: «ку-ку» и исчезла за пластмассовыми дверцами. В это время Максим уже спал, наевшись своего любимого вишневого пирога, который Алла успела приготовить утром, и накупавшись со своими желтыми уточками.

Максим часто болел, и, устав от бесконечных больничных, Алла оставила работу в музыкальной школе и стала преподавать детям игру на фортепьяно на дому. Это решение дало ей возможность больше уделять внимания своей семье. Но ей очень не хватало помощи Стаса.

Вздохнув, Алла налила себе кофе. Дожидаясь Свету, она подошла к окну. На улице поднялся сильный ветер, небо заволокло серыми тучами, сверкнула молния, и где-то послышался раскат грома. За окном все заторопилось… Мужчина, сошедший со ступеней трамвая, уже держал наготове свой зонт, но никак не решался его раскрыть, так как ветер в два счета мог бы с ним расправиться. Девушка, державшая ребенка за руку, приблизившись к пешеходному переходу, взяла его на руки и прибавила шаг. Старушка тянула за собой двухколесную тележку, с которой она, наверное, ходила за продуктами. В этот момент на асфальт стали опускаться крупные капли дождя, и песчаная буря, разыгравшаяся пару минут назад из дворовой пыли и песка, закончилась. Аллу передернуло от разыгравшейся непогоды, она задернула шторы и перевела взгляд на часы, стрелки показывали десять минут десятого. Сделав из кружки небольшой глоток, она вздрогнула от раздавшегося дверного звонка.

– Ну и погода, – воскликнула Света, вся запыхавшаяся и растрепанная, – ты только посмотри, что стало с моей укладкой! Кстати, где можно зонтик посушить? – продолжала тараторить Светлана.

– Оставь его в коридоре! Главное, чтоб Севостьянов в темноте на него не рухнул и не поломал, – с какой-то внутренней горечью ответила ей подруга и пригласила пройти на кухню.

На кухне Света взяла управление в свои руки:

– Ну, что ты прям сама не своя? Садись, я накрою. Скажи мне только, где у тебя бокалы? И, могу ли я убрать бутылку в холодильник, а то теплое вино – это редкостная гадость…

– Бокалы в стеклянном шкафу, холодильник перед тобой.

– Перестань ты так убиваться, я тебе на площадке говорить не стала, а сейчас скажу: у Стаса в карауле что-то приключилось.

– С чего ты взяла?

– Вчера мне звонил Егоров, и попросил меня подготовить приказ о увольнении одного бойца.

– Егоров – это начальник части?

– Да.

– Прости, но я не понимаю, для чего ты мне это рассказываешь. В чем смысл?

– Давай выпьем, я тебе объясню.

Подруги пригубили вино, и Светлана продолжила:

– Понимаешь, Алл, в части, где служит твой муж, произошло, что-то очень серьезное, так-как насчет одного из сотрудников звонит сам начальник части с просьбой о его увольнении.

– Ну, и что тут необычного?

– А необычное в этой ситуации то, что с просьбой об увольнении сотрудника, начальник части, как правило, не звонит никогда. Этот процесс происходит в другом порядке: сотрудник пишет рапорт, командир подписывает, после боец едет в отдел кадров. Я тебе не сказала еще самое главное! Сотрудник этот в скором времени должен был получить офицера, понимаешь?

– Честно, ничего не понимаю: причем тут офицер, увольнение, начальник части, и мой муж!?

– А я тебе поясню. Боец этот подчиненный твоего мужа, с его расчета! И, как я тебе уже ранее сказала, увольняться он, как я понимаю, не очень-то и хотел. Уволили его, подруга, понимаешь? Уволили… Случилось у них что-то.

Не успела Светлана договорить, как в замочной скважине повернулся ключ, открылась дверь, и на пороге появился Стас. Он был пьян. Швырнув спортивную сумку в угол, он, не разуваясь, прошел на кухню. В руке Севостьянов держал розу.

Алла обиженно посмотрела на мужа:

– Ну, и где ты шлялся?

– Я был у мамы, – ответил ей Стас.

– Не ври мне, я ей звонила…

– А я специально попросил маму соврать, – ответил Севостьянов и протянул жене розу, – я купил тебе цветок.

– Да иди ты, знаешь куда, вместе с розой своей…

– Куда?

– Куда-нибудь подальше от меня…

– А вот возьму, и уйду, – со злостью ответил Севостьянов.

– Не кричи, разбудишь ребенка, – произнесла Алла, и добавила, – Максим весь вечер ждал папу, а папе на сына наплевать! Он все друзей своих боится обидеть, пьет с ними и лазит по всяким потаскухам.

– Алла, мне, наверное, лучше уйти?

– Нет, Света, останься! Пусть эта пьянь валит отсюда.

– Стас, а что у вас вчера случилось в части? – спросила Светлана у Севостьянова.

– Да ничего особенного, просто Астахов надумал уйти.

– Гена Астахов ушел? Да этого просто не может быть! Я не так давно разговаривала с Мариной. Это, Светочка, его супруга. Так вот, Марина мне сказала, что он весь светится от счастья! Ждет в пожарке повышения по службе, и в охране зарплату добавили. Он работает на второй работе, стал делать ей дорогие подарки, не то, что этот паразит, принес цветок, а он уже засох наполовину.

– Стас, что у вас там произошло? Мне казалось, что Астахов и не думал об увольнении. И почему вдруг Егоров сам звонил мне? Кто заставил написать рапорт, Егоров или ты?

– Да, что вы знаете о службе? – вспылил Севостьянов и швырнул цветок в сторону жены.

– А ты расскажи нам, поделись, так сказать, своими переживаниями, и может быть мы тебя поймем, я все-таки с тобой в одном звании, и делаем мы, по сути, одно и тоже дело, – предложила Севостьянову Светлана.

– Одно и тоже, говоришь? Я каждый день лезу в пекло, а ты знаешь, Светка, как это – в пекло? Когда отправляешь группу и не знаешь, вернуться они или нет, а гаражи, Светочка, гаражи… Знаешь сколько там наших ребят полегло?

– Знаю, Стас.

– Конечно, знаешь… по сводкам, по личным делам… Но, если бы ты только видела, как глупо мы порою погибаем… Когда идет расчет на гаражи, а там пропан, который за всю мою службу ни разу никого еще не пощадил. Ты выйди из кадров своих, сходи к девчонкам в центральный узел связи, пусть они тебе расскажут, а лучше дадут послушать отрывок радиообмена, напряжение повиснет у тебя тогда, когда ты поймешь, что кто-то долго не выходит на связь… Лично у меня, Светочка, в этот момент сжимаются яйца. Сигов остался в квартире, спасая плешивого пса, не выходил на связь, а когда пришли на помощь, оказалось, что он уже погиб.

– Ты не говорил об этом, – выдавила из себя Алла.

– А я стараюсь не нести домой, а просто заливаю горькой водкой. Так вот, Сигов спас тогда ребенка, вытащил его через окно по лестнице, а пацан возьми и скажи: там остался мой Джек… Илюха рванул за Джеком, и пса не спас, и сам навечно там остался… А на шинном заводе, помнишь, Светка, пятый номер был? Так вот, прапорщик там без вести пропал. Искали его, Света, ты помнишь сколько мы его искали?

– Где-то полгода.

– Девять месяцев, девочки, девять месяцев… А нашли только две пуговицы от боевки, – оборвал Севостьянов и заплакал. А это были первоклассные тушилы! И они никогда бы не позарились на чужое… каждый из них оставил на пожаре свое: свою психику, свое здоровье, свою жизнь, наконец… Не место Астахову в нашем коллективе и точка.

– Стас, ну ты прости меня! Я не знаю, просто, как мне быть! Тебя целыми днями нет, ты то на службе, то кому-то помогаешь переехать, то у мамы, то тебя просят кого-то подменить, а то просто пьешь с друзьями… А, как мне быть? Что мне делать? Я выходила замуж не для того, чтоб быть постоянно одной.

– А ты не одна, ты с нашим сыном! А сейчас я спать, дико устал, тяжелая смена была.

– Стас, но ты мне так и не ответил, что случилось с Геной? – продолжила жена.

– С Геной все хорошо! Он жив и здоров, и я вас уверяю, что его жизни больше ничего не угрожает. Все, спокойной ночи! Разговор окончен.

– Так и не сказал, – промолвила Алла, как только муж ушел.

– А я тебе говорю, дорогая, что все у них там не просто… Ладно наливай уже! – добавила Светлана.

– Не знаю, может быть он прав! Может у него стресс, а я на него давлю?

– Может быть и так! Ты же знаешь, что у меня нет сейчас мужчины, а стало быть я и воспринимаю все абсолютно по-другому. Прости меня, подруга, но мне пора, боюсь, что дочурка проснется, а меня рядом нет.

– Балуешь ты ее, Света.

– А кто ее, кроме меня, побалует?

Подруги еще посидели, поболтав обо всем понемногу. Допив вино, Светлана засобиралась домой, было уже поздно. Алла, проводив подругу, убралась на кухне, подняла брошенную розу и поставила в вазу.

Глава третья

Как только Света пришла домой, она заглянула в комнату, чтоб убедится, что дочка спит, а после направилась на кухню.

Налив себе крепкого ароматного кофе, она села за стол и прикрыла глаза… Перед ней возник Стас, хоть это и было только воображение! Он стоял перед ней, как пару часов назад… В пальцах ее рук начала появляться легкая дрожь, она растеклась по ее телу, волнуя, дыхание становилось тяжелым и прерывистым, она уже не могла сдерживаться, и дрожь полностью овладела ее телом, раскачав колени, а после уже руки и губы… Света вспомнила его взгляд, и не смогла удержаться от возможности прикоснуться к его бархатной коже. От этого прикосновения ей стало очень легко, и она на несколько секунд потеряла рассудок, забыв о том, что Стас является мужем ее подруги. Сбросив с себя наваждение и тяжело вздохнув, Светлана допила уже остывший кофе, умылась прохладной водой и побрела в постель.