По ту сторону снов. Сборник

Бабушка тяжело вздохнула, поправила платок на голове и зашаркала вдоль прилавка с деликатесами к кассе. Народа в магазине было немного. Очень старательно и аккуратно старушка выложила на ленту половинку хлеба, пакет молока и небольшой кусок ливерной колбасы.

– Сто тридцать пять рублей с вас, – бесцветным голосом бросила девушка на кассе.

Бабуся достала из старого, потрепанного кошелька тщательно сложенные купюры: пятьдесят рублей и несколько десяток. Стала выгребать и считать мелочь. Позади начала образовываться очередь – две девчушки, солидная женщина средних лет и мужчина с благородной сединой на висках, одетый в строгий черный костюм и в черную же рубашку.

Девушка кассир протянула руку:

– Давайте все сюда, я посчитаю.

Старушка послушно ссыпала все деньги.

– У вас не хватает. Надо сто тридцать пять, а у вас сто двадцать восемь. Еще семь рублей с вас.

Бабушка растерянно оглянулась.

– У меня больше нет, – тихо и огорченно произнесла она.

– Тогда убирайте что-нибудь. Вот молоко, например.

– Нет, молоко нельзя убирать. Как это – молоко? Мнучок ко мне обещал приехать, я печенюшки хотела ему постряпать. Как без молока-то?

– Ну, не знаю, – кассирша начинала нервничать, люди в очереди нетерпеливо переминались с ноги на ногу, – может, тогда хлеб?

– Да как я без хлеба-то? – старушка растерялась в конец, опять зачем-то заглянула в опустевший кошелек в надежде, что может быть, все же завалялась там еще какая-нибудь монетка. Но нет, кошелек был пуст. Она опять оглянулась, виновато улыбаясь.

– Бабуся, давайте уже побыстрее, – строго не то сказала, не то приказала солидная дама из очереди.

Бабушка вся сжалась, махнула рукой:

– Ладно, колбасу убирай, милочка, чего уж…

Кассирша потянулась за колбасой. Девчушки услужливо схватили сверток, подали кассиру: «Вот, заберите»!

Тут из конца небольшой очереди протиснулся тот самый мужчина в черном, с сединой на висках, протянул кассирше банковскую карту:

– Вот, возьмите с меня за бабушку.

– Не надо, – робко прошептала старушка.

– Да у нее хватает, если без колбасы, – взглянула на него вопросительно девушка-кассир.

– Отбейте, говорю. За все. И за колбасу.

Кассирша вернула колбасу на место, приложила карту к терминалу.

– Спасибо вам, спасибо, – старушка хотела, но не знала, что еще сказать, чтобы выразить свою благодарность.

– Не надо, не говорите ничего, – мужчина неожиданно продолжительным взглядом посмотрел на бабусю с неизъяснимой печалью и невероятной нежностью, словно разглядев в ней какого-то своего очень родного и близкого, но уже навсегда потерянного человека – давайте, я помогу вам в пакет все сложить.

Он ловко открыл смятый бабусин пакет, лежавший тут же, на ленте, рядом с покупками, аккуратно уложил туда все, подал бабушке. Вернулся на свое место в очереди, подняв с пола свою корзинку, в которой лежала бутылка дорогой водки и большой кусок карбонада.

Шаркая старческими ногами, бабуся выбралась из магазина, долго и тщательно укладывала кошелек со своими деньгами в карман, взяла свою палку сначала в левую руку, а пакет с продуктами в правую. Поняла, что так ей неудобно, поменяла местами. В это время из двери вышел тот самый мужчина, аккуратно обогнул старушку, сел в машину. Через мгновение машина скрылась за поворотом. А бабушка все смотрела и смотрела ей вслед, тихо повторяя: «Спасибо, милок! Спаси тебя Христос»!

28.03.2021 г.

Заявка сантехнику

В студенческие годы подрабатывал я в котельной родного политехнического дежурным слесарем-сантехником. Дежурили мы, студенты, с 16-00 до 8-00, то есть, получается, вечер и ночь. Днем же спокойно посещали занятия в институте. Но по субботам и воскресеньям выпадали смены и с утра. А в субботу-то занятия! Ладно бы лекции, а то ведь и практика зачастую бывала, как назло. Вот в одну из суббот, – у меня смена с 8-00. А в тот день, случись же так, очень важная лекция второй парой и потом практика по языкам программирования. Ну, никак пропустить нельзя! Что делать? Решил я так: приму смену в котельной, первую пару, Бог с ней, пропущу, а на две других быстренько сбегаю, да и обратно взад, на работу. Словом, пришел я утром в котельную при всем параде: костюм, галстук, портфель системы «дипломат» с тетрадками. Принял смену, выждал время. Все, пора. Рванул, было, в институт, но уже в дверях меня застал телефонный звонок. Не хотел сначала отвечать, но это могла быть проверка со стороны нашего начальника, Сергея Ивановича Лисицина. Мужик он был строгий, умный и хитрый. Соответствовал, прямо скажем, своей фамилии. Я на всякий случай снял трубку. Оказалось, это не Лисицин, а самая настоящая заявка. Так не вовремя! Но делать нечего, зафиксировал заявку в журнал. Надо устранять. Суть заявки состояла в том, что в подведомственной институтской бане сорвало кран горячей воды. А там люди! Могут быть ожоги или еще что. Побросал я быстренько в свой «дипломат» прокладки резиновые, подмотку, инструмент кой-какой и помчался в эту чертову баню. Захожу и спрашиваю бабушку-билетершу:

– Сантехника вызывали?

– Ну, вызывали. Тебе-то что?

– Так вот я и пришел.

Бабуся – божий одуванчик – посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Всем же ясно, что сантехник – это подвыпивший мужик в робе, с тросом в одной руке и вантузом в другой. А тут студент в строгом костюме, в галстуке и с «дипломатом»!

– Может, ты помыться пришел? – с надеждой на здравый смысл переспросила бабушка.

– Послушайте, я очень спешу, – начал я раздражаться, – если вы отменяете заявку, то я ухожу.

– Ладно, ладно, идем, – сдалась бабка.

Заходим в раздевалку. Шкафчики там, скамейки, людей нет никого.

– Раздевайся, – приказала бабуся.

– В последний раз повторяю: я пришел не мыться. И не париться! Я – сантехник. Где уже кран, который сорвало?!

– Жарко ведь там, – озаботилась старушка.

– Ничего, я потерплю. Кран где?

Бабушка фыркнула, открыла дверь в моечное отделение и зычно крикнула:

– Девочки, сантехник!

Тут только до меня дошло, что кран-то в женском отделении! Но отступать было уже поздно. Я напустил на себя сосредоточенный и безразличный к окружающему вид, шагнул в моечное. Дальше можно было разобраться и самому. По центру большого зала стояли колонны, по которым опускались трубы – подводка к кранам. Рядом – скамейки с тазами, шампунями, мочалками. Женщин – никого. Все попрятались в душевые кабинки, которые шли длинным рядом вдоль стены и были, кстати, без дверей. Один из кранов поливал скамейки и пол могучей струей кипятка. Я быстро сориентировался, спустился в подвал, перекрыл нужный стояк, вернулся в моечное.

Кран был старый, чугунный, дюймовый. Для таких кранов, ни запчастей, ни прокладок у меня, естественно, с собой не оказалось. Разобрав весь вентиль до косточки, я достал из «дипломата» кусок самой толстой резины, сапожный, невероятно острый нож и стал вырезать прокладку нужного размера. Женщины осмелели. А что? Пришел какой-то, буквально, пацан, занят там по уши ремонтом железяки, не прерывать же омовение своего тела из-за таких пустяков! Тетки повылезали из кабинок, устроились возле скамеек с тазами и продолжили натирать свои телеса мочалками да шампунями. Одна из женщин, дама лет так около тридцати, расположилась прямо рядом со мной. Намыливая ногу, упертую в лавку, на которой я как раз и вырезал прокладку, она краем глаза наблюдала за моей работой, а заодно – я это остро почувствовал, – и за моей реакцией на окружающие меня обнаженные женские тела.

Я изо всех сил старался сосредоточиться на прокладке, но взгляд невольно косил то в одну, то в другую сторону, везде натыкаясь на голых теток, молодых женщин и даже юных девиц. Тысяча чертей! Да что там – две, нет, пять тысяч чертей! В моечном действительно было жарко, спина и лоб у меня покрылись испариной. Я в ускоренном темпе закончил сборку вентиля, сбегал в подвал, открыл воду. Снова зашел в моечное со словами: «Девочки, сантехник!» – это я уже скопировал фразу божьего одуванчика, причем, с той же интонацией. На этот раз никто не испугался и даже не смутился. Все продолжали свои занятия. Я проверил кран. Работает. Собрал инструмент и кинулся к выходу.

Только протянул руку к двери, как та распахнулась, и я оказался лицом к лицу с молоденькой совсем, лет 15-16, девушкой. Абсолютно голенькой. Она же не знала, что внутри сантехник, поэтому обнажилась преспокойно в раздевалке и идет себе мыться. И тут нате! – такая встреча на Эльбе! Я успел в секунду, но очень внимательно ее рассмотреть. Фигурка – просто обалденная! Однако, будучи джентльменом, отступил на шаг назад, давая ей возможность пройти первой. Девчушка сказала «ой!», вехоткой в одной руке и шампунем в другой прикрыла свои молодые, упругие грудки, забыв, видимо при этом, что все остальное тело у нее тоже голое, прошмыгнула мимо меня в моечное. Я не вышел. Я вылетел из помещения как пробка шампанского из бутылки.

Мокрый от пота и все еще находясь в состоянии легкого смятения, я бросился в институт. Ручка «дипломата» намокла и норовила выскользнуть у меня из вспотевшей ладони. На ходу я быстро обсох, но ручка все равно оставалась очень скользкой. В недоумении я посмотрел на портфель. По нему сбегала тоненькая струйка крови. Я взглянул на свою левую руку, которой держал резину, когда вырезал прокладку. Бог ты мой! Весь большой палец был изрезан в мелкую лапшу! Это пока я на голые телеса заглядывал, так и не заметил, что вместе с резиной еще и себя режу. «Карма настигла мгновенно!» – подумал я, заматывая палец носовым платком.

После практики по программированию шли две подряд пары по экономике, которые я с легким сердцем послал ко всем чертям и вернулся на рабочее место в котельную. Такая вот история. Правда, думаю теперь: зря ведь я экономику тогда пропускал частенько, авось, пригодилась бы сейчас. Бизнесом мог бы заняться. Баню, например, открыть. Собственную! Одна беда – каждый раз при мысли о бане большой палец на левой руке начинает ныть. Возрастное, наверное…

Октябрь 2015 г.

Корпоратив

– Дура ты! Это же твой шанс! Реально! – Алла, двадцатисемилетняя, статная и отчаянно красивая женщина даже подхватилась со стула, – Алена, реально! Ты, подруга, что, думаешь, мой Сан Саныч сам по себе в меня втюрился? Ага! Как бы не так! Знаешь, сколько мне пришлось потрудиться, чтоб его на себе женить?

– Так твой же тогда холостой был, тебе проще. А этот – женатый! Как его из семьи-то уведешь?

– Мой Сан Саныч не холостой был, а вдовый.

– Ну, какая разница? Главное – одинокий.

– Включи голову, подруга. Константин твой, этот, как его, бишь…

– Георгиевич.

– А, ну да, Георгиевич. Он что, не пьет?

– Ну, почему же, выпивает.

– Вот! Реально у тебя только две проблемы. Первая – подпоить мужика, чтоб у него внутренние тормоза отказали, а второе – убрать тормоза наружные.

– Это что?

– А это, милая моя, – жена! И юбилей вашей фирмы – твой шанс. Реально! То есть, смотри. На корпоративе Георгич твой напьется, по-любому. Ну, если не сильно напьется, так ты ему помоги, усугуби, так сказать. Это уже, считай, половина дела. Вторая половина – жена евоная. И тут тебе подфартило: жен же на корпоратив не приводят, значит он один будет. А дальше как раз от тебя все зависит. Главное – подпои его и в постельку затащи. Потом делай, как я тебя учила. Если все правильно сделаешь, никуда он не денется, и про женушку свою и думать забудет. Вот увидишь, сам бегать за тобой начнет. Ты сперва не отказывай, каждый раз отдавайся. Где захочет и когда захочет. И старайся ублажать по максимуму. Тут главное дать понять мужику, что он один такой на всем белом свете. Сперматозавр! Потом, когда окончательно втюрится, вот тут-то и попридержи его на дистанции. Да смотри, не переусердствуй, чтоб к своей не вернулся. А так, на поводочке его подержи. Где ножку оголи, где попочкой перед носом у него покрути, где поцелуйчик подари. Да я уже тебе объясняла это все сто раз. Если сумеешь его на корпоративе склеить, считай, что он твой. Реально!

– Ага. А если он не затащится в постель, что тогда? – Алена надула губки.

– Слышь, подруга. Ты на себя-то глянь. Да какой мужик от такой красоты откажется? Даже я тобой любуюсь иногда. Реально! Тоже когда-то такая была… Эх, где мои двадцать лет? – Алла томно закатила глаза.

Действительно, внешность у Алены была сногсшибательная. И фигура, и шикарные длинные волосы, и смазливая мордашка. Все в ней сошлось, как нарочно. И если Алле приходилось постоянно следить за собой, чтоб не набрать лишние килограммы, чтоб грудь была в тонусе, макияж, прическа, ногти… Это все отнимало массу сил и времени. Алене же красота была подарена природой. Ест в три гола – и все одно стройняшка. И за волосами ухода нет – причесалась, стянула в хвостик, и делу край. А все потому, что волос у нее хороший, богатый. Тут любая прическа к лицу и любая хороша. Макияж – и тот так, «для проформы». У нее и без того губки пухленькие и яркие, брови только чуть подвела, да реснички чуток мазнула тушью. Вот и весь макияж. Алла даже немного завидовала своей молодой подруге. А что ума нет, так это дело наживное. Все приходит с опытом.

– Впрочем, если ты так уж в своих чарах сомневаешься, мой тебе совет: плесни ты своему этому Георгичу возбудителя в напиток. Сможешь незаметно?

– Не знаю. Наверное…

– Не «наверное», а плесни. Только все время рядом будь, чтоб на какую другую не позарился сдуру. Поняла?

– Поняла.

– Реально! Зря что ли я Сан Саныча своего столько уговаривала тебя в эту фирму пристроить? Так что смотри, не упусти своего счастья! – наставляла Алла подругу.

А через два дня после этого разговора Алену вызвал к себе единоличный владелец и директор фирмы Константин Георгиевич.

– Так, Алена. Вы знаете, что на следующей неделе у нас юбилей фирмы?

– Конечно, Константин Георгиевич.

– Так вот. Вам, как новому и молодому сотруднику… Сколько, кстати, вы уже у нас работаете?

– Три месяца.

– Ха, три месяца! А фирме нашей через… – Константин взглянул на календарь, – через пять дней уже десять лет! Десять! Юбилей! И мы должны провести это мероприятие на уровне! Согласны?

– Конечно, Константин Георгиевич.

– Так вот, вам, как молодому сотруднику, и при этом секретарю директора, поручается очень важное и ответственное задание.

– Слушаю, Константин Георгиевич, – Алена приготовилась записывать распоряжение в свой ежедневник.

– Не надо этого, – поморщился Константин, указывая взглядом на ежедневник, – не пишите. Запоминайте так. Суть вот в чем. Мой старый друг из Еревана выслал мне в очередной раз домашний армянский коньяк. Но, видимо, спешил очень. Коньяк прислал в трехлитровой банке. Ваша задача, Алена, найти красивые коньячные бутылки. Спросите, кстати, у завхоза, у нас на складе, по-моему, должны быть. Надо этот коньяк из банки разлить по бутылкам. Но это не все. Главная ваша задача – проследить, чтобы во время празднования, а точнее, во время застолья эти бутылки были возле меня, потому что пить я буду только этот коньяк. С него не хмелеешь. Странный такой напиток – и вкус яркий, и не дурит. Так, веселит только. Если в меру, разумеется, – Константин мечтательно улыбнулся, глядя куда-то в даль сквозь Алену, – впрочем, не суть. Так вот. Разлить и держать его возле меня, под рукой, так сказать. Все понятно?

– Да, Константин Георгиевич. Только один вопрос.

– Что еще?

– Чтобы бутылки с коньяком всегда у вас под рукой были, мне придется находиться где-то рядом?

– Разумеется. Когда будете составлять расстановку, точнее, расположение гостей и сотрудников за столиками, предусмотрите место для себя где-то поблизости, недалеко от меня.

– Поняла, Константин Георгиевич. Я могу идти?

– Идите, Алена. Да, и пригласите ко мне Олю… то есть, главного бухгалтера.

– Хорошо, Константин Георгиевич.

Алена выпорхнула из кабинета директора не чувствуя ног – ее несли крылья счастья. Надо же, как все удачно складывается! Сам приказал быть весь вечер рядом, да еще и коньячок ему разлить! Удача сама плыла в руки! Только вот что это за «пригласите Олю»? Что у них за отношения такие? Вроде за три месяца работы Алена не замечала каких-то особо теплых отношений у директора и главбуха. А тут Олю ему пригласи! Неужели у них что-то есть? Любовница? Служебный роман? Неужели она проморгала тайную соперницу? Алена почувствовала острую необходимость прояснить этот вопрос. Но как? У кого спросить? Впрочем, директор же сам приказал подойти к завхозу, узнать насчет бутылок. А Михаил Афанасьевич – один из старейших сотрудников, стоял у истоков создания фирмы. Уж он-то точно должен все про всех знать. Вот только как спросить? Этот старик – хитрая лиса, к нему просто так не подкатишь.

Алена посидела за своим столом, настраиваясь. Потом решительно поднялась и отправилась к завхозу.

– Ах, Михаил Афанасьевич! Простите меня ради бога. Я знаю, как вы заняты, но… Приказ директора, – защебетала она, войдя в кабинет, тут же придвинула стул, присела рядом, наклонилась так, чтобы грудь слегка касалась плеча завхоза, заглянула в глаза.

Михаил Афанасьевич был пожилым, но еще вполне крепким мужчиной. Он с двумя молодыми коллегами десять лет назад ушел из большой организации, чтобы создать небольшое, но свое, новое предприятие. Был главным по экономике и финансам. Потом получилось так, что не успела фирма подняться на ноги и нагулять кой-какой жирок, между молодыми его соратниками начались дележ и склоки. Афанасич не хотел участвовать в этой сваре, сослался на возраст, получил отступные и ушел на пенсию. Другой соучредитель бросил все в сердцах и вышел из состава фирмы. Остался один Константин. Он-то и взвалил на себя всю основную работу по дальнейшему развитию предприятия. Ничего, справился. Фирма продолжала расти и богатеть. А тем временем Афанасичу наскучило сидеть дома без дела, да и пенсия была невелика. Полученные отступные хоть и были немалые, но, он это четко понимал, когда-то да закончатся. Или инфляция съест. Вот и решил вернуться. Костя предложил ему должность главного экономиста, но Михаил не хотел вмешиваться в его дела и выбрал должность завхоза. Правда, когда Костя советовался с ним по финансовым вопросам, всегда помогал своему молодому товарищу. По сути, был эдаким серым кардиналом фирмы.

– Что случилось, дочка? – с хитроватой улыбкой спросил Михаил Афанасьевич, осторожно отодвигая руку от девичьих персей.

– Константин Георгиевич поручил мне найти пустые коньячные бутылки и посоветовал к вам обратиться. Поможете?

– Что, опять ему Эдик Бшарян коньяк прислал?

– Ну да. В банке, представляете? В трехлитровой стеклянной банке! Коньяк! Ужас какой-то.

– Эх, дочка, кабы ты тот коньячок испробовала, так и не ужасалась бы. Напиток богов! А в банке он потому, что домашнего изготовления. Иной раз в бочонке присылает. А однажды вообще в кастрюле привез. Вкус от тары не зависит.

– Может быть. Но на юбилей фирмы коньяк в банке не понесешь. Не солидно.

– Это да. Ладно, пособим. Не впервой. Есть у меня запас этих самых бутылок. Пойдем на склад, там сама и выберешь, сколько и каких надо.

По дороге на слад Алена щебетала о хлопотах, связанных с предстоящим юбилеем и корпоративом.

– Да может уж и не стоит так широко-то отмечать? – тараторила она, – скромнее можно было. А то и целую базу отдыха на два дня арендовали, и баню заказали, и артистов каких-то, и прогулки на катере. Деньги, что ли, девать некуда? Размахнулись, понимаешь, теперь вот сидят директор с главным бухгалтером вдвоем, закрылись в кабинете, совещаются. И чего совещаются? Вы не в курсе?

– Директору и главному бухгалтеру всегда есть о чем поговорить, – уклончиво ответил Афанасич.

– Да, но мне кажется, что у них от этих совещаний уже не совсем деловые отношения становятся, – Алена постаралась натолкнуть завхоза на нужную волну.

– Так у них давно и деловые, и неделовые отношения, – буднично заметил Михаил Афанасьевич.

У Алены оборвалось сердце. «Вот оно значит что! Не видать мне Кости, как своих ушей. Мало того, что женат, так еще и с главбухшей крутит…». А завхоз продолжил тем же безразличным тоном:

– Они же родственники. Ольга наша – жена Костиного брата. Невесткой шефу нашему приходится. Хотя главной по деньгам он ее не из-за этого держит. Специалист она что надо. Профи своего дела. И главный бухгалтер, и главный экономист в одном лице. Если б не она, еще неизвестно, как фирма наша жила бы сейчас.

У Алены второй раз за сегодняшний день выросли крылья. Ей даже захотелось расцеловать этого старика, но она решила приберечь свой любовный жар до корпоратива – для Кости.

В разгар августа в назначенный день все собрались на откупленной на двое суток базе отдыха неподалеку от города. Приехали все сотрудники фирмы и несколько особо дорогих гостей – партнеров по бизнесу. Царило всеобщее воодушевление. Задерживался только Константин Георгиевич. Но вот, наконец-то, показался и его служебный автомобиль. Почти все вышли встречать. И тут Алена почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Шеф приехал с женой! Хотя накануне было решено отмечать юбилей предприятия сугубо трудовым коллективом. Ну, плюс приглашенные партнеры. И вдруг – нате вам здрасьте!

Алена отошла в сторонку и набрала номер Аллы.

– Катастрофа, Аллочка, родная моя, это же просто катастрофа! Он с Элей! Все пропало!

– Подруга, не кипишись. Сейчас что-нибудь придумаем. Реально! Ты возбудителя капнула?

– Конечно, во все бутылки с его любимым коньяком.

– Во все-то зачем?

– Откуда я знаю из какой он пить будет, а какие останутся? Их же шесть штук!

– Ладно. Аптечка у вас там есть?

– На базе должна быть, да я и нашу прихватила из офиса. Так, на всякий случай. А что?

– Слабительное там есть?

– Не знаю.

– Ищи. И будь на связи.

– Но зачем?

– Затем, дура! Жене евоной подсыпь, как найдешь. Да не засветись только, втихаря сделай. И не жалей, сыпь побольше. Понятно зачем?

– Ага, поняла. Сейчас сделаю.

Алена кинулась к аптечке, что лежала в служебной машине. Перерыла все, судорожно перебирая бинты, йод, смекту, незнакомые лекарства в таблетках и в пузырьках.

– Вот черт! Откуда я знаю, есть тут слабительное или нет? – ворчала она себе под нос, – читать вкладыши к каждому лекарству? Так я до утра с ними проколупаюсь!

      Она бросилась в здание администрации базы. Там была дежурная на ресепшине.

– Девушка, простите, у вас слабительного нет в аптечке? А то у нас тут у одного гостя живот прихватило.

– Сейчас посмотрю, – девушка удалилась в подсобку. Через минуту вернулась, неся в руках коробочку с лекарством, – вот, только «Гутталакс». В каплях. Подойдет?

– А это слабительное?

– Да, насколько я понимаю. Там вкладыш, вы прочтите. Действие, дозировка…

– Да-да, – заспешила Алена, – дозировка. Я почитаю. Конечно. Спасибо вам.

Она вернулась вовремя. Началась торжественная часть. Выступал Константин Георгиевич. Вкратце рассказал историю развития фирмы, отметил особые вехи пройденного пути и людей, внесших заметный вклад в развитие бизнеса. Потом вручение наград и памятных подарков этим самым людям. Потом выступления сотрудников и партнеров по бизнесу. Все шло своим чередом. Чинно и важно. Для всех, но не для Алены. Она лихорадочно соображала, сжимая в руках пузырек с каплями слабительного, как бы ей умудриться подсунуть его в еду Эльвире. Задача представлялась невыполнимой. Вдруг она заметила, что Эля что-то прошептала Константину на ушко, и тот, поискав глазами, уставился на Алену, махнул рукой «подойдите». Спрятав за спиной капли, Алена подошла:

– Слушаю, Константин Георгиевич.

– Будьте добры, Алена, принесите что-нибудь попить мне и супруге. Жарко.

– Минуточку.

Алена воспряла духом. Мгновенно отыскав на кухне бутылку с минеральной водой, она налила ее в изящный бокал, ахнула туда от всей души «Гутталакс», потом наполнила минералкой попавшую под руку эмалированную кружку – это чтоб не перепутать – принесла шефу. Отдав красивый бокал жене, Костя приложился к кружке. Сделав пару глотков, приподнял кружку, посмотрел на нее недоверчиво, перевел вопросительный взгляд на Алену:

– А… это. Другой посуды не было?

– Так на столах все. Вот, что нашла. Мы же не в офисе.

– А, ну да, ну да… – Константин Георгиевич допил воду, – спасибо, Алена.

Наконец, речи закончились, а с ними и торжественная официальная часть. Всех пригласили к столу. Тут снова начались речи, но уже в виде тостов. Здравицы и восхваления руководителю фирмы. Какой он чуткий, грамотный и прозорливый. Это от работников. Опять же, какой он профи и непревзойденный талант в бизнесе. Это уже от партнеров.

Алена почти не слушала. Она зорко наблюдала за Эльвирой. Подействует ли слабительное? И когда? А та, слушая тостующих, поглощала то один салат, то другой. «Нет, не берет!» – с досадой думала Алена.