Мир Маньяка. Книга вторая

Основательно пообедав, а затем, посидев у камина и проводив Кота, Ву совсем незаметно для себя уснул в кресле. А когда проснулся, чуть погодя, хозяина дома не обнаружил, и сразу пошёл искать его.

Камин уже догорал…

Поскольку машина скучала одиноко в гараже, было понятно, что О пошёл погулять и искупаться. На улице погода стремилась к нулю градусов, и хотя вода на озере ещё не подёрнулась корочкой льда, но всё же была, скажем так, прохладная. Короче, погода для купания была самая подходящая. Правда – далеко не для всех.

Вокруг озера была небольшая полоска леса, через которую петляла симпатичная тропинка с маленькими фонариками, которые в темноте давали мало света, но создавали настроение уюта.

Вот туда и подъехал Ву на своей машине, дабы не разминуться.

О сидел на маленьком пирсе с голым торсом.

– Всегда рад тебя видеть, как выспался? Решил, что поспать для тебя важнее, вот и решил тебя не будить. Присаживайся рядом. Кот, как видно, опять заработался, всё некогда.

– Есть такое дело. Он же теперь главный по маньякам. Совсем задёргали. Жалко, что не смог остаться.

– Ну, задёргать можно только того, кого можно задёргать.

Ву присел рядом с Учителем. Хотелось сидеть и слушать.

– Когда слушаю тебя, многое по-новому вижу. Ты – как другой мир… – сказал Ву. – Расскажи что-нибудь.

– Да… Место располагает… Горячий песок и пальмы, они… Вещь, конечно, приятная, потому как экзотичная, но… Если в такой обстановке проводить круглый год, то скорее всего надоест – это как одними тортами питаться. А вот берёзки – другое дело. И вопрос даже не в том, что они безумно красивы – ствол какого дерева можно сравнить с этой чёрно-белой вьюгой? Есть какая-то притягательность в них… Быть может – это шифр душевности? Да… Берёзки хороши сами, хороши они и на фоне менее эффектных деревьев. Осина, конечно, не обладает такой белизной, хотя дерево весьма пользительное в части забирания отрицательной энергии, причём – и когда растёт, и когда в доске уже. И либо обнимаешь её, либо лежишь на ней, а из тебя много ненужного уходит. Дуб – он как белый гриб – встречается реже, на веники самое то, да в закрутки положишь листьев – соления крепкими становятся, аж хрустят. Кряжистый такой, красивый!

– Да, места у тебя красивые, но видишь ты их как-то по-другому, морозильная вода, видно, помогает… – Ву улыбнулся.

– Ты прав, и это – тоже. Чем ближе к природе, тем яснее видны многие вещи. Когда опускаешься в прорубь, то несколько секунд идёт общение со Вселенной или с Богом, если угодно.

– Для этого и плаваешь зимой?

– Общение с холодом – это целый мир. У человека есть замечательная система терморегуляции, а он ей не пользуется.

Ву показалось, что О даже вздохнул грустно при этих словах и он спросил:

– Отключил?

– Да, но не навсегда, её можно запустить снова. Человек находится много времени в помещениях при температуре больше двадцати градусов. И выходя на улицу, он хочет сохранить этот комфорт. Даже правильнее сказать – это состояние. Поскольку – комфорт для всех разный. Тут есть два варианта… Первый вариант – внешнее утепление. То есть – одеться потеплее, причём – зачастую с запасом, чтобы ни в коем случае не стало прохладнее, чем в помещении. И в этом случае телу делать ничего не надо, разве что потеть, то есть стараться избавиться от лишнего тепла. Второй вариант – это дать возможность телу самому восстановить должный комфорт.

– О, а по второму варианту можно поподробнее? Нравится мне, как ты с холодом обходишься, давно хотел научиться.

– Вот сегодня и научишься.

– За один день?

– За пару часов, ты способный. Но для начала ответь: что такое холод?

– Не задумывался, так как вроде понятное слово, используется как некомфортное ощущение.

– Вот. Некомфортное. Для начала начнём переформатировать в голове это слово. И теперь оно будет означать удовольствие и счастье.

– И ничего отрицательного не оставить?

– Только если перестанешь чувствовать какую-нибудь часть тела, это будет означать, что удовольствия слишком много, и его надо уменьшать. – О улыбнулся своей шутке – А так, сравнение хочешь? Знаю, что ты перец очень любишь. Ешь его много и горечь ведь чувствуешь? И удовольствие от этого тоже получаешь. А другому твой перец – что горящую головешку в рот положить. Так и с холодом: ты его чувствуешь, и удовольствие от него тоже получаешь, конечно, если твоя голова так решит.

– И управление – комфорт-дискомфорт, холод-тепло – находится у нас в голове.

– Я же сказал – способный. Да, в данном случае всё управление в голове. В неё с детства начинают вкладывать ограничения: купаться только летом, в остальное время – холодно; на улицу раздетым не ходи – там холодно; и главное – оденься, а то простудишься! Заметь, вопрос: «Ты не холодно оделся…», – это нормально, а вопрос: «Ты не слишком тепло оделся…», – звучит гораздо реже. Тем не менее, многие в Крещенье лезут в прорубь и не боятся каких-то отрицательных последствий, срабатывает другой стереотип, заложенный в голову: «Купаться в проруби в этот день безопасно, Бог бережёт! Но только в этот день, в другой – опасно и просто глупо!».

– То есть с детства в нас закладывают программу – «Бойся холода!».

– Да, но скорее – остерегайся. Каждый раз, выходя на улицу, мы её подтверждаем. Смотрим, какая погода в интернете и определяем степень холода и степень нагруженности одеждой. И это – вместо того, чтобы дать телу почувствовать уличную температуру, выйдя на балкон, или приоткрыв, окно.

– Нагруженности?

– Мы в основном перегружаем себя одеждой и думаем, а не чувствуем как одеваться. Понимаешь разницу? Итак, одеваемся осознано. И тренируем свою систему терморегуляции. Для этого прогулки с минимумом одежды и купание в проруби подходят замечательно.

– И через какое время эти процедуры будут легко проходить?

– Внутри тебя всегда будет сидеть Мальчиш-Плохиш. Который будет отговаривать тебя, и просить отложить дружбу с холодом до завтра. Это не удивительно, десятки лет в твою голову закладывали программу тепличной жизни. В ресторане «Ла Кантина» раньше висело объявление – «Завтра бесплатное пиво», и когда ты приходил на следующий день за ним, тебе снова указывали на объявление – ЗАВТРА. И сколь бы ты не приходил – завтра оставалось завтра. Так что не откладывай на завтра, а то можно испортить «сегодня».

– И у тебя он тоже есть? Этот Мальчиш-Плохиш?

– Конечно! Это нормально. Важно только одно: кто верховодит. Вышел на улицу, дал телу почувствовать атмосферу, а дальше – греешься движением или мыслями правильными.

– Не одевшись, гуляем, купаемся в проруби… Но ведь после неё точно холодно без одежды-то ходить… – засомневался Ву.

– Не угадал. Прорубь греет. После неё тепло. Когда в воду опускаемся, кровь от рук и ног устремляется в центр – к сердцу и другим важным органам, чтобы греть их – а когда выходим, она быстро возвращается обратно. И это очень приятно и тепло. Сильный кровоток разогревает всё тело. Не одной правильностью живём – радость тоже не возбраняется.

– Знаешь, обычному человеку трудно представить, что кроме правильности это может приносить и удовольствие.

– Ещё какое! Психологическое и физиологическое! Впрочем, сейчас попробуешь! Но сначала вопрос: «Ты мне веришь?».

– Во всяком случае – больше чем себе.

– Ты сейчас получишь новый опыт, и он будет положительный и приятный. Хорошо? – О смотрел Ву прямо в глаза, который, чуть помедлив, ответил:

– Хорошо!

– Раздеваемся!

– Раздеваемся! – повторил Ву.

Ветер несильно обдувал два мужских тела. Солнце спряталось в облаках, то ли чтобы не видеть этого действа, то ли чтобы не помогать им своим теплом…

Первым окунулся О. Проплыв пару метров, он вернулся к лестнице, взялся за поручни и остался в воде, сказав:

– Только – никаких подвигов!

– А сам в воде застрял.

– Общение с холодной водой происходит в двух вариантах: динамика и статика. Воздействие и ощущения разные. Когда плывёшь – тело всё обжигает, когда просто сидишь в воде – вокруг тебя нагревается тонкий слой воды, как бы образуя тоненькую плёнку, которая защищает от холода. Интересное ощущение.

– Так рассказываешь аппетитно, что уже не дождусь никак этого удовольствия! – и Ву спустился по ступенькам в воду.

Вода непривычно обожгла всё тело. Миллионы маленьких иголочек разом впились в кожу. Но это было приятно. Несколько гребков – и эти иголочки стали плавно перемещаться по телу. Совершенно новые ощущения, которые в обычной жизни испытать просто невозможно, но этот фонтан новых ощущений ещё не закончился. Изюминка была впереди…

Когда он стал выходить из воды, по телу прошла тёплая волна, напоенная всякими серотонинами и дофаминами5. Кровь, было, отхлынувшая от рук и ног – чтобы максимально согреть жизненно важные органы – возвращалась обратно.

– О, ты как всегда просто супер! Казалось бы, простая вещь, доступная. Просто прыгни в холодную воду. И всё! Только не взорвись от новых ощущений! Конечно, на Крещенье я купался пару раз, но это было совсем другое. Просто традиция. В этот же раз – это было открытие.

– Потому что осознано. Сначала ты голову подготовил, а тело просто следовало за ней.

– Полотенчиком угостишь? – спросил Ву.

– А вот вытираться не надо. Высыхаем естественно, но не на ходу. Вот если будет сильный ветер с морозом, то лучше вытереться.

– А твоё полотенце?

– Капли воды лицо щекочут, можно, конечно, к этому привыкнуть, но такой задачи не ставлю, поэтому беру с собой его. А если тело хочешь растереть и помешать ему самому себя нагреть, то это лишнее, во всяком случае – сейчас. Температура-то почти плюсовая.

– Так в капельках и пойдём? – удивился Ву.

– Можем так, а можем подождать и здесь обсохнуть, однако. Как настроение? О самочувствии не спрашиваю.

– Как будто всё ненужное с себя смыл.

– Это точно. Те, кто лечат руками, всю негативную энергию с них смывают только холодной водой, считается, что даже кислота не может этого сделать.

– Прямо как новенький, сейчас бы картошечки да с селёдочкой!

– Действительно ожил, городскую муть смыл всю. На нормальную еду сразу потянуло.

– И не только. Оставаться нечувствительным к перепадам температуры может быть очень полезно… В некоторых случаях… – как-то туманно пояснил режиссёр.

– Только давай в машину пока не пойдём. Прогуляемся немного.

– Полуодетые? Психушку не вызовут?

– Как сказал бы красноармеец Сухов о моих соседях: «Отметить надобно – народ подобрался покладистый, можно сказать, душевный, с огоньком…»6. Не вызовут. Ты только своего Мальчиша-Плохиша не слушай. Слушай свой организм. Чувствуй тепло и не думай о холоде.

И действительно: телу Ву после проруби стало теплее, чем до купания в ней. Кожа покраснела, воздух холодным прикосновение обжигал её, но глубже пройти не мог. Словно она в броню превратилась и защищала от холода. Холод чувствуешь, но глубже его не пускаешь. Удивительно приятное ощущение слияния с природой!

По дороге им попались несколько гуляющих, с которыми О поздоровался, вид не совсем одетых мужчин вызвал у них добрую улыбку.

– Только смотри, не вздумай кормить своё ЭГО!

– Это как? – удивился Ву.

– Объясню по-простому… Вообразишь себя суперменом – это нормально, а вот нос задерёшь по отношению к окружающим – это никуда не годится. Так со всеми возможностями, недоступными большинству людей.

Сверху, кружась, стали опускаться снежинки. Они словно внимательно выбирали место, куда им упасть. А падая на тело, мягко кусали его и, расплакавшись капелькой воды, усыпали. Сначала Ву даже вздрагивал от такого внимания, потом же привык, и ему даже понравилось.

– О, второе открытие за один вечер! Даже не могу сказать, что больше понравилось – прорубь или прогулка со снежинками.

– А их и не надо сравнивать. Просто это два разных блюда Великого Холода.

– Знаешь, совсем не холодно.

– То есть – перевожу: нет бодрости, свежести и удовольствия! Полная перезагрузка не произошла! Замещение будет позже. И тогда слово холод…

– Будет бодростью и удовольствием. Верю! – перебил своего старшего друга режиссёр.

– Так устроен мир: холод – стимулирует бодрость, а жара – расслабленность.

– Но признайся: всё же и некоторый дискомфорт присутствует?

– Правильнее сказать – непривычные ощущения, а как ты их назовёшь – комфорт или дискомфорт – это тебе решать. Я бы назвал это комфортом другого порядка.

– Извини, но есть понятия невариантные. И мне кажется, что комфорт другого порядка – это как осетрина второй свежести.

– Ты прав. Это одновариантные понятия. Вся суть в том, что они определяются самим человеком: как он решит – так и будет. Кстати, некоторые народы очень любят рыбу не только второй свежести, но и последней. В некоторых странах рыбу обматывают сукном, пропитанным настоем трав, кладут в ящик и закапывают на несколько лет. Особым деликатесом считается пролежавшая под землёй более пяти лет. Такую рыбку – не первой свежести – подают на приёмах как деликатес. То же самое – и с холодом. Человек сам выбирает: его тело на морозном воздухе – это комфорт или дискомфорт? Предоставить своё тело природе – великое удовольствие! Что ни говори, но приближение холодов для большинства людей – это не только белый пушистый снег. И когда заканчивается зима, мало кто скучает по холоду, я же жду это прекрасное время, когда снежинки не только кружатся в воздухе, но и щиплют тебя ласковыми укусами. И свежий морозный воздух чувствуешь не только с каждым вздохом, но и с каждым движением. А ещё меняется отношение и к теплу – начинаешь ценить его и относиться с большим уважением.

– А к холоду?

– С пониманием, что у любого человека есть ресурс, для простоты назовём его батарейкой. Её можно включать. И какое-то время она греет. Но спустя какое-то время требуется подзарядка – тепло.

– Рассказываешь вкусно, но дело даже не в этом. А в том, что хожу я с тобой в одной, так сказать, коже – притом в своей – и такая масса ощущений! Не мог даже представить себе. О, вот сколько тебя знаю, не нахожу в тебе недостатков – не пьёшь, не куришь, купаешься в ледяной воде, теплее обычной футболки не носишь в любую погоду, мясо не приветствуешь, голодаешь по месяцу, йога, цигун, единоборства, жена-красавица на 30 лет моложе тебя десяток лет с тобой рядом жила… Где они, твои чёрные пятна?

– Ты только что перечислил их. Отсутствие недостатков – это и есть самый большой недостаток, по мнению людей нормальных, то есть – с допустимым количеством их…

Погуляв ещё минут сорок, друзья вернулись к машине, а затем поехали к дому. Где, пообедав, расстались. Ву поехал навстречу своим новым приключениям, а Мефодьевич остался один, в любимом, но пустом доме.

ГЛАВА 43

Турция. Море, солнце и… Маньяк

Мефодьевич прошёлся по пустым комнатам…

В доме никого. Непривычно. Понятно, что это временно. Непонятно только, то, что он один в доме, или то, что он временно к этому не привык.

«Хорошо, хоть есть с кем поговорить, с умным человеком…», – он улыбнулся своему изображению в зеркале.

Привычка болтать с самим собой у него была ещё с молодости. На работе приходилось быть одному по неделе, а вокруг, на полсотни километров – ни живой души.

– А не искупаться ли мне в море? – спросил он сам себя. Свобода подсказывает порой неожиданные решения. – Ведь не сидеть же мне тут одному? А море сейчас – бархатное, солнышко над ним – тёплое! Но даже не это главное. Сменить обстановку. Вот этого хотелось сильно.

Достойные путёвки нашлись не сразу, но всё же нашлись.

– Турция, Аланья, вылет завтра. Отлично…

Утро задалось дождливое. Мороз ещё не окреп, и снежок сменился каплями дождя.

– Ну, вот ведь погода уже плачет по мне. А я всё равно улечу! – и, взяв небольшой чемоданчик да накинув сумку с компьютером на плечо, О нырнул в пришедшее такси, где сразу надел наушники – и не «капельки» какие-то, а полноформатные «Sennheiser» – и стал слушать книгу.

Как-то здорово они порой находились прямо под настроение. Сегодня это был «Психологический вампиризм» Михаила Литвака. Читая или слушая таких авторов, вера в информационное пространство, где уже есть всё, росла. Ведь так точно и безошибочно описывать процессы можно только тогда, когда обладаешь чем-то, обычно людям неподвластным.

Надо сказать, что рассказывая друзьям в бане о написании книг, он не сказал одного: что достаточно давно как раз он-то их тоже пишет. И не только пишет, но и издаётся. И даже – под своей фамилией. Но друзья её не знали, он для них был О, или в некоторых случая – Мефодьевич. Да и случайно наткнуться на его книги в теперешнем изобилии печатной продукции было просто нереально. Эту свою сторону жизни он не прятал от них, просто считал не очень важной для совместных бесед…

В аэропорт О добрался без приключений и в самолёте продолжил написание уже своей книги, но пока – только в голове.

Турция встретила тёплой мягкой погодой своего ноября.

Мефодьевич помнил свой шок, когда много лет назад из московского декабря он попал в декабрь египетский. Тогда он понял – нет, скорее почувствовал – что лето может быть круглогодичным, и находится оно не каком-то расстоянии, а всего лишь в пятистах долларах от тебя.

Отель у него был, не ахти какой, хотя и претендовал на пять звёзд, но только не на всех интернет ресурсах, кое где его оценивали в «четвёрочку», но он не унывал, а скорее всего даже радовался, поскольку на фоне скромного номера море и шикарная погода будут смотреться ещё великолепней.

– В подвал не поселят – и ладушки. Плавать, фрукты свежие уничтожать – мне никакой номер не помешает. А обстановку я уже сменил – подумал путешественник.

Но гармоничная Вселенная сделала ему сюрприз – на ресепшен администраторами оказались его бывшие соотечественники, с которыми он поболтал немного. Так, ни о чём, которое называют жизнью. Он даже не стал просить их о каком-то особенном жилище. А получил шикарный номер с двумя балконами, которые выходили на море, причём один был стандартный, а другой можно было употреблять для бальных танцев – такой он был громадный.

«Никогда не просите, сами придут и дадут…»7, – подумал О.

Да, он тоже любил произведения Мастера и считал, что его мысли часто очень кстати, а кроме того – не засоряют голову, поэтому вспомнить порой их считал делом полезным.

Вместо обеда он решил прогуляться к морю, которое было всего лишь в сотне шагов от отеля. На пляже было немноголюдно.

– Только прибыли? – спросил его молодой мужчина.

Спросивший это явно не собирался купаться – светлый костюм с тёмной рубашкой больше подошли бы для прогулок по городу с заходом в недешёвые рестораны, а не для пляжа. Длинные чёрные волосы и взгляд добавляли в его внешность что-то орлиное.

– Доброго и вам дня! Совершенно верно, – ответил О.

– И сразу на пляж. Извините, я не поздоровался. Как-то к незнакомому человеку – не очень. А вот спросить о прибытии – вполне уместно. Не считаете?

– В общем-то, согласен. Юрий Мефодьевич, – представился О. – Теперь мы наполовину знакомы, – он протянул ему свою руку.

– А теперь – полностью: Максим, – ответил на рукопожатие мужчина. – Видом любоваться изволите?

– Отнюдь! Купаться изволю! Причём – очень сильно изволю. Иначе, зачем на моря ехать? Хотя, знаете… Вы, пожалуй, правы, буду любоваться, только, находясь внутри этой красоты… – Юрий Мефодьевич сбросил одежду и радостно побежал к волнам, которые манили, как люди указательным пальцем – к себе, от себя.

Море – тёплое и солёное, ласковое и зовущее. Похожее на женщину, но почему-то в русском языке оно среднего рода. Может, потому, что и на мужчину оно похоже: сильное и жёсткое, грозное и ревущее…

Нет, всё же на женщину – больше, особенно в часы рассветные и закатные, красиво так, что захлебнуться от нахлынувших чувств можно. Причём – как в прямом, так и в переносном смысле.

Как приятно, море, оказаться в тебе, среди волн. Чтобы ты смыло всё лишнее да ненужное…

О наслаждался каждым своим ощущением, медленно плывя по-морскому, именно так в его детстве называли стиль «брасс». Воздух казался таким же солёным, как и море, и слегка щекотал его ноздри. Хотя вода для кого-то была не совсем тёплой – всё-таки, пусть хоть и турецкий, но всё же ноябрь – О прохлады не чувствовал, в российской проруби водичка явно похолоднее была. Он скользил по воде, погружался в неё. В этот момент весь мир через капельки воды, которые попадали на ресницы, переливался всеми цветами радуги.

Море он – впрочем, как и большинство людей – любил очень. Когда выпадала такая возможность, то свой километрик проплывал ежедневно обязательно…

Выйдя из воды, Мефодьевич подставил своё тело ещё тёплым ласковым лучам солнца.

– Лихо, вы! Не холодно столько плескаться-то? Не май-месяц! Впрочем, в мае водичка здесь не теплее, – Максим стоял на прежнем месте, хотя в нескольких метрах от него находились удобные шезлонги.

– Вода – парное молоко. Одно сплошное удовольствие. Но мне пора в номер – вещи разобрать, да отель осмотреть. Так что позвольте откланяться. Честь имею!

– Удачи, а я, пожалуй, ещё красотой полюбуюсь, – новый знакомый слегка наклонил голову и остался на том же месте, снова игнорируя шезлонги и лежаки.

А пляж…

Он был уже не такой шумный и людный, но пока не уснувший на внесезонное безвременье. Ещё кое-что работало из общепита и проката, но тоже скорее по инерции всё того же лета.

«Не пойму, что не так с этим Максимом…», – подумал О. – «Общительный, воспитанный… Только стоит, как оловянный солдатик, который не может покинуть свой пост. Точно! Пост! У него точка наблюдения. Только за кем? Не присматривался я, всё же первое свидание с морем. Значит, надо вспомнить сейчас. А для этого покопаюсь в том, что видел, но не придал значения… Итак… На пляже были: семейная пара с дочкой, но сидели они сзади, увидел я их только когда развернулся уходить, значит, отбрасываю; немолодой человек, усиленно загорающий на пару с бутылкой виски, пока скажу – может быть, но навряд ли; потом – молодая, стройная девушка с маленьким мальчиком, близко сидящая возле воды… Да… Это оно. Понравилась девушка, вот этот Максим и любовался не только морем. Ничего странного, кроме моей паранойи. Которая говорит: «Всё же ощущение необычности – есть…».

В отеле Юрию Мефодьевичу нравилось всё, и не потому, что всё было замечательно, а потому – что нравилось. Ему показали место в отеле, за которое можно было простить все его недостатки. Это был апельсиновый сад. На деревьях висели оранжевые плоды вперемешку с цветами, которые распространяли удивительный аромат, да такой, что голова кругом шла.

Конечно, плоды должны были быть давно сорваны. Но отель весь год продавался и стоял безлюдный, а нашёл хозяина только под конец осени, и новые владельцы захотели открыть его ненадолго. Так что плоды остались в целости и сохранности к заезду гостей.

Поэтому апельсины можно было сорвать и тут же – расположившись за столиком, коих в саду было множество – откушать свежайший фрукт. После этого отель превращался в шикарный дворец. Во всяком случае – для людей, умеющих ценить такие подарки жизни. Мефодьевич был как раз из таких, поэтому, два оранжевых плода, съел с удовольствием. И никуда не спеша.

Но многие соотечественники, купив тур со скидкой за полтинник, хотят всего на рубль, да побольше!

И сильно возмущаются, ежели не получают этого. И вроде должно быть понятно: хочешь лучше – плати больше.

Вот такая парочка и осадила стойку ресепшен.

– Почему вида на море нет? – молодящейся даме, как бы «чуть за тридцать», явно не нравился отель как бы пять звёзд.

– Извините, но в путёвке у вас не указано слово «seaview», что указывает на номер с видом на море, – вежливо отбивался молодой администратор.

– Ну и что! Народу мало, хороший номер найти не проблема.

– Извините. Часть отеля уже законсервировано на зиму для ремонта.

Даме это объяснение не понравилось:

– Вы ремонт уже затеяли, а нам нормальных номеров не хватает!

– Извините. Ремонт сейчас не ведётся, но… Отель может компенсировать ваши неудобства…

– Ага! Наверное, бесплатным завтраком? – дама перебила бедного юношу, который уже не знал, куда деться от её напора. – Только он и так нам положен!

– Посещением настоящего хамама8 с массажем, – продолжил юноша.

Стоящий рядом мужчина, видимо, спутник её, а судя по его бессловесности – муж, наконец открыл рот:

– Дорогая! Массаж, хамам! Это же здорово! Пойдём в номер, а то кушать хочется, да и к морю сходить бы! – сказал он это тихо и как-то неуверенно.

Если бы он при этих словах присел и добавил «Ку-у-у!»9 – никто не удивился бы. Потому как он под её взглядом съёжился и замолчал. Всё же «Ку-у-у» ему сделать бы было не лишним.