Сущности. Призыв
– Эй, ты совсем берега попутала?
Ната мотнула головой, не реагируя на крик со стороны, только покосилась, убеждаясь, что кричали и правда ей. Те самые, что в школе всё время пытались казаться крутыми. Мало им было несчастной Светки, так теперь решили и к ней прицепиться?
– Натка, тебя спрашиваю, ты реально что ли с Трошенко корешишься? – повторил мужской голос.
Ната всё-таки остановилась. Оглянулась на говорящих: их было четверо. Двое девушек и двое парней. Смешно, конечно, угрожать, будучи закутанными по самые брови, но компания всё ещё строила из себя грозную силу. Впрочем, силой они и правда могли быть, потому что никто не хотел с ними связываться.
– Вам чего?
На таком морозе говорить не сильно хотелось, и Ната коротко обозначила свой вопрос.
– Ты давай от Трошенко подальше держись, а то и тебе за неё будет прилетать. Она вон осмелела, нарвалась… Надо будет – и тебя достанем.
Ната помолчала.
Недавно она радовалась за Светку, за то, что та сумела послать лесом желающих развлечься за её счёт и наконец-то высказалась. Сейчас вот «крутые» решили закусить удила. Нужно было что-то решать.
– Это всё? – голос у девушки даже не дрогнул. Ната давно закрепила за собой славу «сухаря» и всегда ею пользовалась в стрессовых ситуациях. Тем более, что они тренировали силу воли. И просто закаляли характер.
– Ты поняла, что я сказал? – самый рослый из четвёрки, Сергей Афанасьев по кличке Мазут, шагнул вперёд. Ната стянула с руки варежку (в них было теплее и уютнее) и перебрала пальцами по воздуху. Потом передумала и натянула варежку обратно: не здесь и не сейчас.
– Я тебя услышала.
И просто пошла дальше.
Слабину с этими показывать нельзя.
Детки блатных родителей давно уже чувствовали себя особенными: спорить с ними никто не решался, отпор их удивлял, и они тут же собирали толпу – пригрозить или избить. Ната давно уже думала, как бы их самих наказать так, чтобы больше неповадно было.
За ней не пошли: дураков лишний раз по такому морозу бегать не было, но Ната всё равно прошла мимо дома Светки и зашла во двор с другой стороны, чтобы не было видно, к кому она в гости заявилась.
Светка жила с родителями и младшим братом в половине дома – как и многие в Древово, у кого была семья, – и Ната часто в последнее время бывала у неё в гостях. Семья Трошенко в посёлке появилась года два назад, на исходе осени, и Светке пришлось вливаться в класс на половине второй четверти. Класс девочку не принял: невысокая, стройная, не особо симпатичная, хоть и всегда ухоженная и в чистой форме, Светка была словно не от мира сего. Она грезила балетом, до переезда она занималась им в какой-то танцевальной студии, но родители сдёрнули дочь с насиженного места и подались на заработки в глубинку страны. А может и скрывались от кого-то. Ната не знала причину переезда, но таких скрывающихся в посёлке было пара десятков. Иногда действительно приезжали целыми семьями и оставались жить.
Она постучала в двери Светкиной половины дома и дождалась, пока её впустят на веранду. Заходить дальше не стала, только посмотрела на подругу (да, она считала её подругой, и поэтому ей было плевать на угрозы Мазута; а то, что Мазут со своими дружками только сегодня понял, что они дружат – кто ж им виноват?) и сказала:
– Я забыла забрать учебник.
Светка, кутаясь в жилетку, схваченную с вешалки – на веранде было едва теплее, чем на улице, – кивнула:
– А! Сейчас принесу. Чай зайдёшь попить? Мама пирог сделала, с ягодами, представляешь?
– Нет, спасибо, – Ната стянула с лица шарф, улыбнулась, – домой надо, мне ещё ужин готовить, батя придёт голодный.
Светка понятливо кивнула и ушла в дом, а Ната снова стянула варежку и задумчиво посмотрела на свою ладонь.
Она правда готова? Она справится?
Но Светка сегодня смогла дать отпор обидчикам, она поверила в то, что Ната сможет её защитить. Значит, придётся справиться.
Может быть, одного раза прихвостням Мазута хватит, чтобы понять, кого больше не следует трогать? Мазута Ната перевоспитывать не собиралась.
Вернулась подруга и протянула потрёпанный (откуда бы в библиотеке взяться новому) учебник, и Ната взяла его, пряча за пазуху.
– Спасибо.
– Тебе спасибо! Извини, что пришлось идти, – Светка смущённо нахмурила белёсые брови.
– Да ничего… – Ната секунду мешкала, размышляя, говорить ли о вечерней встрече, но решила не волновать подругу лишний раз. – Зато убедилась, что актировке завтра быть.
Она подняла шарф, натянула обратно варежку и, глубоко вздохнув, снова вырвалась на мороз. Оставалось дойти до дома.
Светке она соврала: батя был в ночь, готовить ужин не нужно было – в холодильнике оставалось с прошлой готовки. Матери у Наты не было – погибла при родах из-за ошибки врачей. Отец, помнится, избил акушера, ответственного за роды и неверное решение, едва не загремел на нары, но спасла новорождённая дочь: других родственников не было, и дело замяли.
Убил бы – и расти Нате в детдоме, а так лишь условный срок назначили.
В Древово историю эту знали только старожилы – слишком часто менялись те, кто приезжал на сезон на заработки и возвращался обратно. И считали отца Наты правым. В посёлке, в котором ружья были в каждом доме, бумажный закон порой задвигался в сторону, уступая место своеобразному и очень древнему правилу «кровь за кровь». В разумных пределах, разумеется.
День 1
Игорь сощурился на заглянувшее в окно солнце и взлохматил короткие светлые волосы. Он ещё несколько минут полежал в кровати, рассматривая потолок, который знавал лучшие дни, а потом сел, чувствуя, как кожу холодит свежим воздухом. Отопление здесь даже было, но его, откровенно говоря, совершенно не хватало. И если вечером он не почувствовал этой всепроникающей зябкости, то с утра оценил все прелести ситуации. Впрочем, после морозов в тайге, в бревенчатом охотничьем домике, здесь было даже тепло и уютно.
Мужчина встал, потянулся, размялся и глянул на часы. Отлично: можно было позавтракать, сходить на почту или телеграф (интересно, что тут есть из нормальных средств связи?) и рассказать руководству о том, что они застряли.
Чистка Прилипал с утра давно стала ритуалом, не менее привычным, чем зарядка и утренний кофе, и Игорь с некоторым удивлением ощутил, что тварей стало как-то… больше?
В посёлке что-то случилось.
Что-то, что заставило людей переживать и бояться. Конечно, с таким количеством народа – около трёх тысяч человек – ничего удивительного, что какие-то происшествия отзывались очень живо. Пожары, убийства, несчастные случаи – всё сразу становилось известно всем. В таких местах не нужно было радио: слухи бежали гораздо быстрее официальных новостей, а даже неразумные Сущности первой и второй категорий их просто обожали. Потому что слухи были способны испугать гораздо эффективнее правды.
Игорь умылся, с наслаждением побрился, почистил зубы и после этого надел последний чистый комплект белья. Стоило найти тут прачечную, что ли. Или какой-то другой способ постирать все вещи. Раз уж он больше не в лесу, то можно было снова вернуться к привычной гигиене.
В столовой было шумно: с утра, как и ожидалось, объявили актировку, и часть рабочих, что обычно в это время должны были трудиться на свежем воздухе, собрались здесь. И позавтракать, и пообщаться.
Михаил, сидящий в углу вместе с остальной командой, помахал Игорю, и тот кивнул. Подошёл к раздаче, выбрал себе еду (много еды, Зрячие ели больше обычных людей, но и тратили энергии тоже больше), и подсел за стол, расположившись рядом с Тёмой.
– Как спалось?
– На нормальных кроватях – отпад! – ответил Кирилл. Молодой, только-только пару лет как из учебки, но достаточно талантливый снайпер, которого Игорь постепенно учил быть отличным бойцом.
Князев поморщился от сленгового слова, но замечания делать не стал. Он кивнул на сидящих в столовой работяг и тихо уточнил:
– Что у них случилось? Кроме актировки.
Тёма, наклонившись ближе к Игорю, шёпотом ответил:
– Волк ночью задрал пацана во дворе. Молодого, лет пятнадцати.
– Неожиданно. Зверя не поймали?
– Да куда там… Только вот сегодня тело обнаружили – мать с отцом у него в городе неделю как, бабка какая-то с утра мимо шла, увидела: во дворе всё в крови. Тут же заорала, позвала милицию, нашли тело около сарая в глубине двора. Это всё, что знаю.
Игорь кивнул.
– Ну, да, это может всколыхнуть посёлок… Никто не узнавал, тут есть где вещи постирать, чтобы не самому?
– Да, тут есть, – хмыкнул Тёма, – постирочная комната. Я ходил, смотрел, там даже что-то приличное стоит, руками потом не полоскать и не отжимать.
Михаил присвистнул:
– А говорят, что на Севере вообще с этим глухо.
– Я тоже удивился, – Тёма налегал на завтрак, но отвечать не забывал, – и спросил у администратора, как так. Она говорит, года три назад тут кто-то шибко любящий комфорт приезжал – то ли из партийных, то ли ещё какая-то птица высокого полёта… Приехал, понял, что прачечной нет, а он по пьяни изгваздал все свои вещи в номере. Ну и добился, чтобы при гостинице сделали отдельное помещение, и туда выбил стиральные машины. Потом ещё пару раз приезжал, пока окончательно в Ленинград не переехал. Ну а начальник гостиницы подарку рад, заботится, и за небольшую мзду командированные постираться могут.
– Круто, – кивнул Игорь. – Вот тогда сегодня надо туда наведаться. Ладно, пойду искать, где тут связь с большой землёй.
На улице было не просто холодно, а настолько холодно, что Игорь, пройдя несколько шагов, вернулся, поднялся к себе обратно и сменил куртку-аляску на бушлат. Бушлат был хороший, армейский (что тут никого не удивляло особо, тепло – и главное), тяжёлый, неповоротливый, но в такой мороз Игорь решил, что оно того стоит. И вышел повторно, по пути как раз заглянув к администратору и договорившись на постирочный день для всей команды.
Там, где они выполняли задание, им повезло – мороз не лютовал, и температуры ниже минус двадцати пяти они не застали. Что, разумеется, сыграло на руку…
Игорь, узнав, где находится телеграф, шёл в его сторону по утоптанной дорожке, рассматривая в ярком солнечном свете Древово. Дома, в основном, одноэтажные, выглядели достаточно просторными, но Игорь уже знал, что чаще всего один дом делился на две или четыре части, каждая со своим входом. Свой двор обязательно. У кого-то стояли сараи, у многих были заметны бани. Чуть дальше от кирпичных зданий гостиницы и общежития – школа, а за ней располагался детский садик, за которым, в свою очередь, пристроилась котельная. Там же рядом, видимо, чтобы тоже было отопление, находилась местная больница. Три тысячи человек – не шутки. Наверное, как раз там сейчас патологоанатом исследовал тело подростка, убитого волком.
Интересно, часто ли тут такое происходит?
Легенда не позволяла Игорю прийти к участковому и задать вопросы. И… Что? Помочь?
С другой стороны, почему бы и нет? Впереди две недели без особых занятий. Несмотря на уверения администратора, что тут доступны культурные развлечения в виде дискотеки и кино, в такой мороз, разумеется, ничего работать не будет. Вряд ли местные откажутся от помощи, если в посёлок и правда пришёл дикий голодный зверь. И хорошо если не бешеный.
Игорь остановился около двери небольшого деревянного дома с надписью «Телеграф» и огляделся. Метрах в пятнадцати он приметил милицейскую «буханку» и людей, бродивших во дворе одного из домов. Дом был необычен хотя бы тем, что имел один вход – значит, на одну семью.
Возможно, именно здесь до сих пор остались следы убийства.
Разумно рассудив, что ещё полчаса Сан Саныч может пережить без его сообщения о том, что они вынуждены задержаться, Князев подошёл к мужчине, что стоял у ворот, ведущих во двор. Тот был невысок, так же одет в бушлат, но в милицейском его варианте.
– Здравия желаю, – сказал Игорь, и мужчина обернулся. Оказался пожилым, с усталым обеспокоенным взглядом и обветренной от мороза и ветра кожей. Он кивнул в ответ на приветствие Игоря и поинтересовался:
– Геолог? Вчера застряли?
Игорь мысленно поставил галочку: про них уже сообщили. Значит, участковый или кто-то из его добровольных помощников.
– Охрана геологов, – в тон ему ответил Князев, протягивая руку для рукопожатия. – Они копают, а я слежу, чтобы им никто не мешал.
– Служишь?
– Служу, коллега. Капитан Сухов Игорь Валерьевич, – Игорь представился «паспортным» именем, которое взял в эту командировку, и сознательно на два звания занизил своё реальное. Сказал, даже не задумываясь, привычно и машинально.
– Понятно. Лейтенант Клюев Сергей Сергеевич, – протянул руку участковый. – И чего геологов охранять?
– Неспокойное там было место – уголовники, браконьеры… Мало ли кто. А геологи кимберлитовую трубку искали или что-то в этом роде, – Игорь намеренно добавил очень много неопределённости в свой ответ. Прозвучало не очень грамотно, но Сергея Сергеевича такой ответ определённо удовлетворил и успокоил. – Это волк поработал? Помощь нужна? Всё равно я застрял, как обещают, на две недели.
– Трудоголик?
– Не люблю праздно сидеть без дела.
– Выпить и в баню, – сразу предложил вариант досуга участковый. Игорь только качнул головой:
– Давно бросил и не хочу начинать. Были случаи…
– Ааа, – глубокомысленно ответил Клюев. – Ну да, как раз здесь пацана и загрыз волк. Сейчас закончат тут охотники, и поеду греться.
– Эти? – Игорь кивнул на шатающихся по двору мужиков.
– Они самые. Следы животного ищут.
– И как?
– Да вот не знаю, – он зашёл во двор, и Игорь шагнул вместе с ним. Зрячий огляделся быстро и цепко: следы крови, следы борьбы, сломанные ветки кустов. Несколько отпечатков крупных, по виду волчьих (или собачьих) лап. Участковый тем временем окликнул ближайшего охотника:
– Ну, как?
– Да чертовщина какая-то.
– В смысле?
– Много следов волк не оставил. Вот тут, там и вот недалеко от калитки есть немного. И всё, будто по воздуху дальше убежал и из воздуха взялся. Снега ночью не было, ветра, чтобы замело, тоже.
– Мог кто-то другой подчистить? – поинтересовался Игорь. Сергей Сергеевич только кивнул, соглашаясь с вопросом.
– Ну, это вон ему смотреть, – в ответ указал на участкового охотник. – Ну, то есть… Мне кажется, если бы веником или ещё чем следы скрывали, снег был бы рыхлый на том месте. А он так… Никто с ним ничего не делал, в общем. Я так считаю. Может если Петрович, охотовед наш, чего усмотрит – ещё добавит. Но он позже приедет, сейчас застрял в лесу.
– Можно я осмотрюсь? – уточнил Игорь, глядя на Сергея Сергеевича. Тот, помедлив, кивнул, заметно удивлённый вердиктом охотников. Игорь, больше не обращая внимания на задумавшегося участкового, пошёл по двору.
Пошёл осторожно, стараясь наступать на утоптанные дорожки, а посмотрел так, как могут смотреть только Зрячие – внутренним чутьём, ища то, что было незаметно обычным людям. Князев сначала заподозрил кого-то третьей категории (или в просторечии Маньяка), но… Здесь из Сущностей свои следы оставили только примитивные Прилипалы.
И охотники тоже были правы: животное оказалось с подвохом. Игорь тоже не увидел отпечатков лап, кроме тех, на которые указал невысокий мужик. Зато крови было достаточно много: подросток отбивался, пытался убежать, интересно, остались ли на нём самом следы шерсти и слюны животного?
– Сергей Сергеевич, – Игорь вернулся к участковому, – тело уже вскрывали?
– Вскрывали? – тот хмыкнул. – Так это в городе может. Нет, тут положили, отвезём в город, как немного потеплеет.
– Могу я его осмотреть?
Участковый некоторое время смотрел на Игоря, потом коротко кивнул:
– Ладно, капитан, поехали.
– Только я сейчас на телеграф забегу, мне начальству надо сказать о подставе с погодой, – «очнулся» Игорь. – Пять минут.
Офелия невидящим взглядом смотрела в журнал пятого класса, который пыталась заполнить. Конечно, это надлежало делать классному руководителю, но Марина Павловна приболела и попросила помочь, и девушка решила не отказывать.
С утра в школе она узнала, что Афанасьева Сергея ночью загрыз волк. Это было настолько нереально, что Офелия первые пять минут даже не поняла, что скрывается за фразой «Афанасьева ночью сожрали». Переспросила, получила ответ и, кивнув, пошла в пустой класс. И только там накатило осознание, что девятиклассник, которого она видела на своих уроках (задиристый, наглый, не самый приятный, но… всё-таки ребёнок), мёртв.
Совсем мёртв.
Офелия уже видела смерть молодых парней и девушек – в её университете погибли однокурсники. Тоже очень страшно погибли: заживо сгорели в квартире. Кто-то говорил, что от непотушенной сигареты, да пьяные были, только это не меняло самого факта, что вот было двое девятнадцатилетних студентов, и всё, на следующее утро их нет.
Тем более, что сгоревший Лёша Офелии очень нравился, и она надеялась, что у них получится стать хотя бы друзьями (надеялась, пока не узнала, что он встречается с Людой).
Теперь вот снова молодой. Пятнадцать лет всего, жить бы дальше, но волки…
Офелия вздохнула. Встала, прошлась по классу, чуть-чуть подвинув первую парту первого ряда так, чтобы она встала вровень со второй, и посмотрела на себя в зеркало у двери. Тоже мне, аватара испуганной нимфы: глаза в половину лица, тёмные, яркие. Чёрные, чуть вьющиеся волосы выбиваются несколькими непослушными прядками из пучка на затылке, светлая кожа, нетронутая косметикой. В общем и целом, не самое красивое лицо на самом деле. Но Офелию мало заботила её внешность: она искренне считала, что харизма и природное очарование делают её как минимум обаятельной. А остальное не важно.
Девушка вернулась за учительский стол, поёжилась от холода (в такой мороз здание быстро промерзало) и повертела в пальцах ручку. Потом достала из сумки плотный блокнот в кожаной обложке и открыла. Несколько минут раздумывала, а потом закрыла и убрала обратно в сумку: нет, сейчас не время.
Но и написать свежие ощущения в дневник хотелось, потому Офелия позволила себе налить чай из термоса в высокую кружку и, грея руки о стекло, постаралась максимально запомнить и даже представить словами то, что потом нужно будет записать.
Дневник Офелия вела с двенадцати лет по совету отца. Меняла тетради на блокноты, а потом возвращалась к тетрадям. Какие-то ей дарили родители, какие-то она покупала сама. Все исписанные дневники Офелия сжигала. На даче, в специальной бочке, вместе с собранным мусором и ветками. Это был отдельный ритуал, во время которого Офелия в одиночестве смотрела на огонь и чувствовала, что вот-вот произойдёт чудо, которого она так долго ждала.
Иногда чудо происходило, и до следующего отрезвляющего пинка от судьбы Офелия ходила счастливой.
Дверь открылась (здесь только дети стучали в двери классов, учителя считали, что это ненужный атавизм), и к Офелии заглянула Ирина.
– Занята?
– Да чем тут заниматься? Сижу мёрзну. Журнал вот… – Офелия вздохнула. – Но нам морозы обещали, так что журнал точно подождёт.
Ирина коротко кивнула, зашла в кабинет, закрыла двери и прошла к учительскому столу, который стоял со стороны окон. Села за первую парту и покачала головой:
– Кошмар.
Пояснять, о чём речь, не требовалось. Офелия кивнула:
– И не говори. У вас такого не бывало?
– Да вот как-то везло, – Ирина достала платок, промокнула покрасневшие глаза. – Я теперь просто по улице боюсь ходить.
– Давай ходить вместе? – предложила Офелия. – Вдвоём оно спокойней.
– Да, и Машке скажем, – согласилась Ирина, – тут уж не до смеха. А у тебя… – начала было она, потом осеклась. Ну в самом деле, откуда у Офелии, приехавшей из Москвы, волки?
– У меня… – Офелия запнулась. – У меня однокурсник со своей девушкой в пожаре сгорел.
Ирина помолчала, потом кивнула:
– Что-то много смертей в последнее время.
– Их всегда много, – отозвалась Офелия, – но мы не всегда их видим. Далёкие смерти не трогают.
Она снова посмотрела на журнал, допила подостывший чай и перевела взгляд на подругу:
– Больше ничего не было слышно?
Ирина обладала невероятной способностью при желании узнавать даже самые свежие новости. Но хотела ли она о чём-то знать сейчас?
– Нет… нет. Да я и не спрашивала.
Женщина посмотрела на часы и встала:
– Ох, пойдём в столовую, пообедаем. А то на тебе лица нет…
– Можно подумать, на тебе есть.
Ирина только коротко передёрнула плечами. Офелия послушно встала.
Тело убитого подростка аккуратно переложили из холодильника на металлический стол, под яркие хирургические лампы, и Игорь подошёл ближе. Парня ещё никто не успел ни раздеть, ни что-либо с ним сделать. Он лежал в той же позе, в которой его нашли: одной руки нет (она оказалась рядом, на соседнем столе), нога практически оторвана, грудь распахана, словно поработал как минимум медведь. Но медведя-шатуна заметили бы давно, если бы он действительно тут появился. Да и откуда медведь в феврале?
– Вот что странно, – пробормотал Игорь, – дом-то почти в центре посёлка, считай. Не на окраине. И никто не видел зверя?
– Холодно было, – пожал плечами участковый. Он, помедлив, закурил с молчаливого кивка медбрата, хозяйствующего в морге.
– Допустим. Холодно и темно. Примерное время смерти даже определить трудно в такой мороз.
– Ага… Но я поспрашивал его компанию, они с ним расстались в двадцать два часа примерно. Время не уточняли, но девушка его – Карина Доронина – потом как раз села смотреть кино. А я глянул: этот самый «Ягуар» по Второму начался в двадцать один пятьдесят пять. До своего дома от Карины парню идти минут пять. В этой одежде, – Сергей Сергеевич кивнул на тело, – он от неё и ушёл.
– Да понятно… В такую погоду просто так на улицу не выбежишь… – задумчиво пробормотал Игорь. – Значит, напали на него во дворе.
Мужчина подошёл ближе к трупу и стал его очень внимательно изучать. И заодно проверил умершего волной силы – не осталось ли какой-нибудь посторонней странной ауры. Игорь несколько раз обошёл тело, аккуратно отогнул края одежды, потом присел, посмотрел сбоку на мёртвого подростка, хмыкнул, встав на ноги.
Во-первых, он на самом краю ощущений всё-таки уловил присутствие незнакомой хищной ауры. Но кто это был? Или что это было? Ранее ему не приходилось с таким встречаться, а до ближайшей библиотеки добраться не получится: она в Новосибирске. Ну, или в Иркутске, что тоже не близко.
– Во-вторых, на нём нет следов животного, – уже вслух закончил мысль Князев.
Участковый выгнул бровь:
– А во-первых?
– А во-первых, очень уж сильные повреждения – я не знаю, чем волк мог бы их нанести. Медведь лапой – да, возможно, но медведь в феврале в центре посёлка – нонсенс.
– Это да, – кивнул участковый, – все охотники так и сказали. Шатуна разве что разбудили, так его бы увидели.
– Именно. Но возвращаемся к нашему животному. У него нет слюны и шерсти. Волки зимой не очень активно линяют, но и пацан вряд ли бы не сопротивлялся. Допустим, слюну мы сейчас не опознаем в этой наледи, тут нормальная экспертиза нужна, микроскоп, все дела. Но почему нет шерсти под пальцами, на одежде?
Сергей Сергеевич задумался. И задумался основательно. Потом внимательно, уже совсем другим взглядом посмотрел на Игоря:
– А хороший вопрос. Что думаешь?
– У него были враги? У его родителей?
– Я узнаю, – кивнул участковый. Помолчал несколько минут, а потом задумчиво произнёс: – Да, в принципе, может и не волк был. Родители у него тут… известные. Кое-кому дорогу переходили. И сам парень наглый… был. Но охотники всё равно волка будут искать.
– Конечно, пусть ищут. Я же не экспертиза какая-то, я не могу гарантировать, что шерсть не осталась в карманах и складках. Это его нормально осматривать надо.
– А можешь?
Теперь помолчал Игорь. Нахмурился, кивнул медбрату и легко, очень уверенно приказал:
– Выйди.
Тот даже не повернул головы, вышел, закрыл за собой двери, а Князев посмотрел на участкового:
– Я – нет. Кое-кто из геологов – может.
Сергей Сергеевич потёр переносицу, потом кивнул:
– Не буду остальное спрашивать, не моё это дело. Но если может – пусть смотрит. Мне надо ловить убийцу – волк это или человек, а ждать пока распогодится, и в городе осмотрят тело – времени нет.
Игорь снова посмотрел на тело:
– И я тут тоже… похожу, посмотрю.
Ната дышала на стекло на веранде, потом прикладывала к нему монетку, нагретую на печке, и, создав «окошко», смотрела на улицу. У них веранда с одной стороны окнами выходила как раз на дорогу, и девушка с детства любила туда смотреть. Дома бывало скучно, а если зимой очистить кусочек стекла от инея, то можно было попасть в целый новый мир. Летом было не интересно: всё сразу видно, а так – мелькали люди, тут появятся из-за белого марева, там исчезнут…