Алан Уайт. На грани

Глава 4

Дом семьи Альварес знали многие в Санта-Крус-де-ла-Сьерра, возле которого, начиная с раннего утра каждой второй субботы месяца, люди выстраивались в очередь, чтобы получить бесплатную медицинскую помощь или показать врачу своих домашних питомцев.

– Виктор, вставай, ты что ли забыл, какой сегодня день? – нежным, но одновременно настойчивым голосом сказала женщина, заглядывая в спальню сына.

– Мама, можете сегодня без меня, я всю ночь был в клубе и уснул только под утро и сейчас очень хочу спать.

– Виктор, если ты хочешь, чтобы тебя поднял с постели отец, я его сейчас попрошу, но если ты ответственный человек и планируешь стать настоящим доктором, то твои личные причины не должны влиять на работу и отношение к пациентам.

– Ладно, – ответил Виктор и нехотя начал подниматься с кровати.

Прошло еще не менее двадцати минут, прежде чем Виктор оказался в одной из комнат дома, переоборудованных под операционную.

– Виктор, ты опоздал, и я считаю это недопустимым поведением, – строго сказал высокий худощавый мужчина, лишь на мгновение поднявший глаза на парня и вернувшись к операции. – Подойди, хочу, чтобы ты видел, как правильно делается операция.

– Папа, я ведь прекрасно знаю, как удаляется аппендикс, я уже десятки раз видел, как ты это делаешь, и даже помогал неоднократно,

– ответил Виктор, увидев, в каком месте отец делал операцию.

Отец сурово взглянул на сына, а потом, опустив глаза и поборов в себе ярость, которая вспыхивала в нем каждый раз при непослушании сына, спокойно сказал, что это не аппендикс, а огнестрел. Виктор никак не ожидал услышать подобное и на мгновение даже остолбенел, но тут же пришел в себя от громкого металлического звона, который издала извлеченная из тела пуля, брошенная в почкообразный лоток.

Вечером за ужином, когда семья собиралась за столом, они всегда обсуждали прошедший день, и в этот день они также говорили о проведенных операциях, и мать Виктора – сеньора Диана рассказывала историю про мальчика, который привел к ней на осмотр бездомную собаку и слезно просил вылечить ее от хромоты.

– Бьюсь об заклад, дорогая, что этим мальчиком был Густаво! – сказал отец Виктора – мистер Энрике Альварес.

– Верно, – улыбнувшись, ответила женщина.

– У этого мальчишки очень доброе сердце, мы должны помочь ему получить образование, вдруг он станет известным доктором, – предположил мистер Энрике, после чего сделал глоток вина.

– Ты абсолютно прав, дорогой. Этот Густаво уже много раз просил меня взять его в помощники, но только помогать он намерен при лечении животных, а с людьми он помогать не будет, потому что мы якобы часто лечим плохих людей.

– Плохих людей, значит. Мальчик еще слишком мал, чтоб понимать врачебную философию и кодекс…

– Отец, – перебил мистера Энрике Виктор. – Сегодня ты извлекал пули из какого-то человека, которого потом забрали на вид достаточно нелицеприятные люди. Скажи мне, разве мы имеем право делать дома такие операции, ты уведомил полицию?

Виктор говорил эмоционально, ведь он на самом деле был удивлен спокойствию родителей и напуган тем, к чему может это все привести.

– Сынок, ты же знаешь, что мы врачи, а врачи должны лечить…

– Дорогая, прости, что я тебя перебил, но разреши мне все разъяснить нашему сыну.

– Конечно, Энрике, а ты, Виктор, слушай внимательно отца и не перебивай, – сказала женщина и, нежно погладив Виктора по голове, уютно разместилась на большом стуле.

Вечер того дня перерос в ночь, и только под самое утро свет в гостиной погас, и все разошлись по спальням. Виктору не сразу удалось заснуть, настолько сильно на него повлияло все то, что поведал ему отец о своей с матерью врачебной практике и кого им приходится периодически «штопать» или даже возвращать с «того света», благодаря чему их клиника находится под их защитой, да и денег хватает не только на жизнь, но и на оснащение клиники передовым оборудованием.

Глава 5

– Эй, гринго, чего ты тут разлегся, хватит отдыхать, быстро поднимайся и иди работать! – сказал зашедший в сарай-тюрьму невысокий человек с большими усами, вооруженный автоматом Калашникова и большим мачете, закрепленным на поясе. Данного охранника «заключенные» называли странным именем – Бо.

Догадавшись, что усач обращается именно к нему, Алан попробовал подняться с пола, но боль от места ранения и общая слабость не позволили ему этого сделать быстро, что в значительной мере разозлило усача, который, прикрикнув что-то на испанском языке, с размаху ударил Алана ногой по спине. Удар пришелся рядом с тем местом, откуда вышла пуля, и, почувствовав острую боль, Алан вскрикнул и без сил снова повалился на пол, ударившись при этом головой о бревенчатый пол.

Бо продолжал кричать, но в какой-то момент Алан услышал голос своего нового знакомого – толстяка по имени Виктор, который добродушно что-то объяснил усачу, после чего тот, подойдя ближе к Алану, злобно сказал на ломанном английском языке:

– Эй, гринго, благодари Альвареса, а то бы я преподал тебе урок уважения. Сейчас у тебя есть один час на то, чтобы помыться, поесть и привести себя в порядок, ведь ровно через этот говенный один час я приду за тобой, и молись Деве Марии, если ты не будешь готов выдвигаться к пункту сбора.

После того, как усатый Бо ушел, громко шаркая по каменной плитке военными ботинками, Виктор подсел к Алану и, посмотрев ему в глаза, сказал, что если он хочет жить, то ему необходимо подняться с пола и идти в душ, после чего быстро поесть и быть готовым ехать на работу.

– На работу, какую работу? – удивленно спросил Алан.

После того, как Виктор помог Алану встать на ноги и, убедившись, что тот уверенно стоит на своих двоих, сказал:

– Алан, ты находишься в руках у одного из самых известных гангстеров Южной Америки по имени Хесус, которого боятся даже в полиции. В ответ Алан хотел что-то сказать, но Виктор приставил палец к губам, обозначив необходимость в тишине, лишь добавив:

– От тебя разит, словно от выгребной ямы, срочно сходи в душ и возвращайся, чтобы успеть перекусить, ведь с плантации ты вернешься только к вечеру. После этого толстяк помог повернуться Алану по направлению к душевой и, слегка подтолкнув вперед, испарился, будто его никогда и не было.

Алан шел медленно, так как каждый его шаг сопровождался болью в области пулевого ранения, да и голова продолжала гудеть, словно с похмелья. Оказавшись в так называемой душевой, которая представляла из себя хлипкую конструкцию из переплетенных деревянных веток, пальмовых листьев и большого пластикового бака наверху, наполненного водой. Сняв рубашку, Алан увидел довольно чистую повязку в области раны, которая своей белизной сильно контрастировала с грязным телом и одеждой, выпачканной в том числе и кровью. Но самое ужасное было, когда Алан снял брюки и нижнее белье, испачканное его нечистотами, и смрадный запах тут же ударил в нос. В этот момент Алан порадовался тому, что был в душевой совсем один. Открыв кран у основания пластикового бочонка, Алан почувствовал струю прохладной воды, которая потекла по его голове, плечам и дальше вниз по измученному и грязному телу. Холодная вода была неприятна для тела, но и одновременно приносила благодать для головы, которая просто раскалывалась от боли. Взяв небольшой кусок серого мыла из пластиковой тарелки, прикрученной к деревянной конструкции, Алан начал намыливать себя. Грязная вода уходила в землю, покрытую пальмовыми листьями, и через некоторое время он почувствовал, что ему становится лучше.

«Еще бы большую чашечку латте и бутерброд с ветчиной и сыром» – подумал Алан, но его мысли перебили звуки выстрелов, внезапно донесшиеся откуда-то издалека. В лагере начался некоторый переполох: люди что-то выкрикивали, бегали недалеко от душевой Алана, после чего он услышал звуки отъезжающих автомобилей. Надевать грязную одежду на более-менее чистое тело не хотелось, поэтому Алан решил постирать брюки и нижнее белье с помощью того же найденного небольшого куска мыла серого цвета.

– Ты чего так долго? – встретил вопросом Алана Виктор, который явно выглядел озабоченным.

Алан выглядел уставшим, так как в его теле еще ощущалась слабость. Маршрут до душа и обратно, помывка и стирка одежды забрали у него слишком много сил.

– Не знаю, Виктор, мне пока сложно ориентироваться во времени, – ответил Алан, после чего добавил. – Мне показалось, что я слышал выстрелы.

– Да, скорее всего это очередное нападение конкурентов, ведь Хесус имеет обширные плантации коки, на которые иногда зарятся горячие головы.

Из-за кустарника вдруг показался тот самый усатый охранник – Бо, который, поймав взгляд Алана, поманил его пальцем за собой.

– Тебе лучше идти с ним, ведь этот сукин сын настоящий псих, ведь он может и покалечит, если ослушаешься, – тихо сказал Виктор, наблюдая за данной ситуацией.

Алан послушно зашагал, стараясь сильно не отставать от впереди идущего охранника, который периодически оборачиваясь подгонял его, кидая фразы, в которых всегда присутствовало слово гринго. Пройдя по разным тропинкам сквозь джунгли, они вышли на небольшую поляну, на которой находились разнообразные постройки, включая и точно такие же клетки, как та, в которой содержали и Алана.

Обойдя большой дом, на стене которого находились кондиционеры, Алан увидел несколько пикапов, оборудованных каркасом в кузове, в который, словно скот, набивались люди. Подойдя к одному из них, усатый охранник, показывая на него рукой, сказал:

– Вот твой транспорт, гринго. Пора работать, а не только спать, – после чего, разразившись глухим смехом, видимо посчитав свою фразу действительно смешной, развернулся и ушел.

Самостоятельно подняться в пикап Алану было крайне сложно, ведь чем выше он пытался поднять ногу, тем острее чувствовалась боль в животе. Люди, находящиеся в кузове, помогли ему подняться, после чего проводили в переднюю часть кузова, где было удобно стоять, опершись на металлический каркас, вследствие чего с ног частично снималась нагрузка. Некоторые из подобных пикапов, стоявших рядом, заполнившись пассажирами, отъезжали сначала в одном направлении, но потом на развилке разъезжались в разные стороны.

«Интересно, в какую сторону поедет наш грузовик» – подумал Алан, понимая при этом, что их везут явно не на отдых. В какой-то момент задняя крышка багажника захлопнулась и пикап начал движение. Как и предполагал Алан, на развилке они поехали своим путем – прямо. Они ехали не очень быстро, поэтому встречный ветер приятно обдувал тело, из-за чего мокрая одежда вскоре высохла. Рядом с Аланом в кузове пикапа ехали абсолютно разные люди, включая детей и стариков.

«Усатый охранник высказывался о том, что мне пора работать, а Виктор говорил о плантациях коки, поэтому наверняка нас везут на одну из таких плантаций» – думал Алан, рассматривая своих попутчиков. Его взгляд привлек старик, которому на вид было не меньше ста лет. Это был невысокий старец, сухой, словно мумия, но одновременно с живыми блестящими глазами и ловкими движениями. В какой-то момент к нему обратилась пожилая женщина, к которой старик повернулся и начал было ей что-то говорить, на что в ответ женщина рассмеялась неприятным смехом, похожим на хриплый лай собаки, но этот смех был прерван звуком автоматных выстрелов, которые внезапно раздались, оглушая и пугая всех находящихся в кузове людей. Пули летели в пикап с грохотом, вгрызаясь в металл автомобиля и проникая в тела людей, как горячий нож сквозь масло. Одна из пуль попала старику, который только что шутил, в затылок и вышла прямо из глаза, разбрызгав его мозги и кровь на всех, кто стоял рядом.

Началась паника, люди кричали и метались в разные стороны, пытаясь скрыться от нескончаемого потока раскаленного свинца, который настигал своих жертв, дырявя их, словно мишени в тире. Дно пикапа быстро покрылось небольшим слоем густой липкой крови. Одни раненные люди, крича от боли, падали на дно кузова, корчась в крови, в то время как другие выпрыгивали за борт, тут же разбивались о придорожные камни. Алан в ужасе сидел в кузове, прижав ноги к груди, не в силах отвести взгляд от огромной дыры, зияющей на месте глаза старика, который только несколько минут назад веселил женщину, лежащую рядом с продырявленной пулями грудью. Внезапно звуки выстрелов прекратились, но тишина оказалась недолгой, так как почти сразу же ответный огонь открыли уже водитель и пассажиры, сидевшие в кабине пикапа. Началась перестрелка. В какой-то момент к ним на подмогу подъехал еще один пикап с вооруженными людьми, которые превосходящей огневой мощью быстро подавили врага.

В воздухе повисла тишина, в которой отчетливо стали слышны заливистые трели лесных птиц и звуки шелестящих на ветру листьев деревьев. Алан увидел людей, которые, открыв кузов его пикапа, начали осматривать людей.

– Эй, гринго, выходи из грузовика, – строго сказал один из них, увидев вжавшегося в борт багажника Алана. – А ты, я скажу, везучий сукин сын, единственный, кому удалось выжить, – добавил вооруженный человек в бордовом берете, из-под которого и почти до подбородка тянулся глубокий шрам.

Спускаясь из кузова, Алан обратил внимание на окровавленного подростка, вдруг пошевелившего рукой. Алан поймал его жалобный взгляд, словно моливший его о помощи.

– Он живой, эй вы, этот мальчишка живой, вот он шевелит рукой! – закричал Алан, показывая пальцем на подростка, который что-то еле слышно хрипел.

Один из охранников подошел и, нагнувшись к подростку, начал его осматривать.

– Помогите ему, его еще можно спасти, скорее отвезите его в больницу! – эмоционально повторял Алан, пока охранники вели его к кузову подъехавшего пикапа с находившимися там работниками. Оказавшись в пикапе, Алан продолжал уговаривать стоявшего рядом вооруженного человека помочь парню, но охранник был невозмутим, делая вид, что не понимает Алана. Возможно, что он на самом деле его не понимал.

Внезапно раздался единственный выстрел. Алан не хотел верить в то, что это могло быть, поэтому он попробовал выбраться из пикапа, чтобы поскорее вернуться к своему пикапу, который стоял буквально в нескольких десятках шагов за поворотом. Алану было просто необходимо убедиться в том, что подросток жив. Своим поведением он все же привлек внимание вооруженного человека, ранее безучастно стоявшего рядом, который, наставив на него ствол автомата, начал что-то кричать на испанском языке, из-за чего испуганные люди, стоящие рядом, начали жаться к противоположной стенке багажника.

– Я просто должен убедиться, что парень в порядке, ведь вы же не звери какие-то, да? – кричал Алан.

Чем бы это все закончилось, сложно сказать, если бы не чьи-то непонятно откуда возникшие руки, прикрывшие рот Алану и после сильным рывком затащившие его в самую середину толпы людей. Алан пытался сопротивляться лишь до того момента, как Виктор резким движением развернул его лицом к себе и, прислонив указательный палец к губам, призвал замолчать.

– Виктор, они просто пристрелили мальчика, а он ведь был еще живой, у меня до сих пор перед глазами его лицо, да что же это такое происходит, – уже шепотом возмущался Алан, не в силах сдержать слез.

– Если ты не хочешь, чтобы и с тобой также случилось, сиди тихо, – ответил Виктор, а через мгновение и заметно тише добавил: – Потом поговорим, без свидетелей.

Их пикап продолжил движение по той же утопающей в зелени дороге. Алан вдруг понял, что людям было плевать на то, что несколько минут назад такой же пикап и с такими же людьми, как и они, был жестоко расстрелян. Никто не грустил и не переживал, все вели себя так, будто ничего не произошло, продолжая разговаривать и даже смеяться. Голоса людей и трели лесных птиц в какой-то момент убаюкали Алана, и во сне он видел жену и детей. Они шли рядом, о чем-то разговаривали, но они вдруг начали отдаляться от него, а Алан не мог их догнать, как бы ни старался.

– Эй, Алан, проснись, мы приехали, – сказал Виктор, после чего немного потряс его за плечо, чтобы он проснулся наверняка.

Открыв глаза, Алан увидел перед собой красивые зеленые склоны, залитые ярким солнечным светом. Повсюду было много людей, выходящих из пикапа и идущих в одном направлении. Потерев глаза, Алан подумал, что вдруг вся эта стрельба ему только приснилась, но нет, стоило ему лишь опустить взгляд на свою вымазанную в крови рубашку.

– Эй, Альварес, ты же старший группы? – спросил Виктора вооруженный человек возле пикапа и, не дождавшись ответа, попросил его дать новичку пенделя, чтобы он не думал, будто его везли сюда для того, чтобы он просто отсиделся в машине.

– Не волнуйся, Бо, он просто себя плохо чувствует, мы уже идем, – ответил Виктор, после чего помог Алану подняться на ноги и спуститься из пикапа.

– Виктор, спасибо тебе большое, – сказал Алан, как только они отошли от пикапа и влились в потоки людей, идущих в одном направлении – в сторону холмов, засаженных кокой. – Почему ты мне помогаешь? – продолжил Алан.

– Помогаю, потому что ты тут самый слабый и тебе больше остальных нужна поддержка. Когда тебя привезли и бросили в нашу клетку, твои раны были плохо обработаны и в любой момент мог начаться сепсис, я не мог этого допустить.

– Спасибо тебе за повязки и за все остальное, ты словно мой ангел-хранитель, благодаря которому я вообще остался жив.

Виктор в ответ только улыбнулся, но Алан обратил внимание на то, что даже когда Виктор улыбался, у него все равно были грустные глаза, будто его душу постоянно что-то терзало. Дойдя до своего рода блокпоста, на котором формировались бригады работников для дальнейшего распределения на нужные участки работы, Алану выдали тканевый мешок с лямками, который он по образу других людей надел себе на плечи. Он стоял рядом с другими работниками, которые ехали с ним в пикапе, а Виктор стоял рядом с человеком в белой с засученными рукавами рубашке и широкополой шляпе, который обозначал Виктору фронт работы, показывая на карте определенные места.

Получив инструкции, Виктор повел свою бригаду на определенный участок территории, который был обозначен ему человеком в шляпе. Алан шел с остальными людьми из его бригады, но позади всех. Алан обратил внимание на то, как подчеркнуто вежливо Виктор общался с людьми из своей бригады. Так как они разговаривали на испанском языке, который Алан не понимал, он просто шел и погруженный в свои мысли рассматривал все вокруг. Повсюду, на многие километры холмы были засажены кустами, вокруг которых, словно муравьи, сновали люди, некоторые из которых рыхлили землю или подвязывали стебли, а другие срывали листья и кидали их в такой же мешок, какой был и у Алана. В какой-то момент Виктор свернул с дороги и отправился вглубь плантации, за ним последовал и Алан с остальными кокалерос, как называют в Боливии крестьян, выращивающих и продающих листья коки. Они продвигались все дальше и дальше от центральной дороги, оставляя позади километры плантаций. В тот момент, когда их бригада оказалась достаточно удалена от остальных групп людей, Виктор остановился и, повернувшись к работникам, сообщил, кто из них и чем будет заниматься. Некоторые из людей остались довольны распределением обязанностей, другие хмурились. Особенно своим постоянным раздражением на слова Виктора выделялся один верзила с усами в виде подковы и густыми бровями, которые торчали в разные стороны, словно непроходимые заросли. Виктор на все его возмущения отвечал спокойно, но как бы он не пытался скрыть, Алан видел, каких ему больших усилий стоило это внешнее спокойствие. После того, как Виктор объяснил всем их обязанности, он посмотрел на Алана и, обратившись к нему со словом «гринго», что-то проговорил, после чего все вокруг засмеялись. Алан не понимал, о чем говорил Виктор, но ему это не нравилось, ведь вряд ли он говорил что-то хорошее, иначе это бы не вызвало насмешек со стороны окружающих.

– Алан, пошли, ты сегодня работаешь вместе со мной, – тихо сказал Виктор, подойдя ближе и движением руки пригласив его пройти вперед.

– А что ты такое про меня сказал, из-за чего все смеялись, может ты мне переведёшь, и я тоже посмеюсь, не скрывая разочарования в голосе спросил Алан?

– Не бери в голову, мой друг. Никто не должен догадаться, что мы с тобой друзья, поэтому на людях мне необходимо над тобой всячески подшучивать.

– Друзья, а мы с тобой друзья? – перебил его Алан.

Виктор посмотрел по сторонам и, увидев недалеко от них кого-то, вдруг громко и резко закричал:

– Гринго, вот твоя зона работы, немедленно начинай собирать листья, и чтобы ни одного листочка не упало мимо мешка!

Алан в ответ только фыркнул и, отвернувшись от Виктора, наклонился над кустом и, успев сорвать всего несколько листочков, которые он осторожно бросил в мешок, вдруг заметил недалеко от них того самого постоянно возмущающегося усатого верзилу, который стоял примерно в тридцати шагах и наблюдал за ними.

– Чего тебе, Тодо, тебе не понятен фронт работы? – спросил Виктор по-испански.

– Мне все понятно, Альварес, я только хотел посмотреть, так ли усердно трудится гринго, как должен?

– Не волнуйся, я прослежу за тем, чтобы он не отлынивал от дел, поэтому иди на свой участок и не отвлекайся.

Тодо, постояв еще некоторое время, повернулся и ушел. Только после того, как он достаточно отдалился от них, Виктор, продолжая работать, обратился к Алану:

– Это Тодо, у нас с ним есть некоторые недопонимания.

– Заметно, – коротко ответил Алан.

– Тодо считает, что он должен возглавлять группу, а не я, и поэтому постоянно ждет момент, когда я совершу ошибку, которую бы он мог использовать для того, чтобы занять мою, скажем так, должность. Вот и сейчас он, видимо, хочет выяснить, не сдружились ли мы с тобой, чего категорически делать нельзя, поэтому будет за нами следить, из-за чего нам надо быть осторожными. Алан все понимал, но продолжал дуться на Виктора из-за того, что тот выставляет его дураком среди остальных членов группы. К тому же у него адски болели раны, кружилась голова и ужасно чесались ноги.

– Тебе лучше не расчесывать ранки, тогда они быстрей заживут. Укусы огненных муравьев достаточно болезненны, а раны заживают долго, создавая сильный зуд. – сказал Виктор, заметив, что Алан постоянно почесывает ноги.

Работа продвигалась медленно, она была сложна монотонностью и необходимостью постоянно находиться в согнутом виде, из-за чего спина и шея быстро начинали болеть. Солнце беспощадно пекло, и уже через час лицо и шея Алана стали ярко-алого цвета.

– На, возьми мою шляпу, иначе ты завтра вообще не сможешь пошевелить шеей, – сказал Виктор, протягивая свою шляпу.

Алан надел шляпу и, поблагодарив Виктора, попробовал распрямить спину, но она так сильно заболела, что ему пришлось опуститься на колени, а потом и на четвереньки.

– У тебя все в порядке? – взволновано спросил подоспевший Виктор.

– Спину схватило, – сжав зубы от боли, процедил Алан.

Виктор, предварительно посмотрев по сторонам и убедившись, что за ними никто не наблюдает, перевернул Алана на бок и, положив ему на голову шляпу, сказал, чтобы он немного так полежал, пока не спадет приступ боли.

Алан с удовольствием согласился, понимая, что он слишком слаб для такой работы.

– Послушай, Виктор, кто все эти люди на плантации и почему они не бегут, если такие же заложники, как и мы?

– Тут работают разные люди, – ответил Виктор, который старался как можно быстрее обработать кусты, которые входили в зону ответственности Алана.

– Что значит разные, ты хочешь сказать, что тут работают люди и по собственной воле, зачем им это все?