Механ

Капитан не ответил, а достал из ящика резиновые тапочки, а сапоги пнул под батарею, так что она затряслась.

По кабинету тут же расползлась вонь нестираных портянок. От запаха слезились глаза.

Горячий поморщился. – Ты форточку ради приличия открыл.

Гришин с лицом лягушки поковылял к форточкам, начав их одну за другой открывать.

– Так лучше?

– Лучше – Горячий выдул всю чашку и стал собираться. – Ну-с я пошел. Ты здесь?

– Там – механ показал наверх.

– Ох. Тогда прошу – он медвежьей походкой выкатился из канцелярии. Гришин последовал за ним, подцепив карабин, и пошлепал наверх.

IV

      Третий этаж представлял из себя старую-добрую пехотную казарму. Уже на подходе к грозной стальной двери чувствовался запах хлорки и старой резины. Здесь обычно жили механы-первогодки и дежурил ГЭБ. Сейчас же они ушли в поля, а ГЭБ по тревоге и в полном составе свалил к Радонице. И в расположении остался один лишь наряд.

      Гришин постучал. За дверью что-то громко бухнуло. По-видимому стол, чуть погодя глухо упал стул. Затем по гранитному полу «взлетки», что-то прошуршало. Кто-то явно пытался не шуметь, но всё же осторожно пробирался к двери.

– Фамилия, имя, воинское звание! – отозвался звонкий, ломающийся голос.

– Цель прибытия – дополнил Гришин – открывай Кацуко.

– Разрешите доложить о вашем прибытии.

– Не разрешаю. Открывай, говорю!

– Разрешите…

– Максим!

            Пол затрясся, словно кто-то прыгал рядом с дверью. Прыжки удалялись.

– Клоун, блин… – Гришин раздражённо вздохнул и с размаху ударил кулаком по двери. За дверью сразу зашевелились, по тумбочке дневального застучали сапоги, а засов щёлкнул.

Перед Гришиным, на изготовке, стоял солдат в очках и с небольшой бородкой. Рядом с ним на постаменте замер другой солдат, напряжённо изображая стойку «смирно». Ноги у него тряслись, словно в любой момент он готов был обделаться.

Как только капитан переступил порог, солдат в очках сделал три крепких, но тихих шага.

– Господин гвардии капитан! За время моего дежурства происшествий не случилось, рота на полевом выходе. Дневальный за дежурного – гвардии рядовой второй степени Вольнонаёмный, – отрапортовал он, делая шаг в сторону и освобождая проход.

Гришин неспешно прошёлся, внимательно посмотрел на Кацуко, чьё лицо было непроницаемо, затем на Вольнонаёмного. Капитан словно осматривал казарму впервые.

– Вам делать нечего, вы зачем меня встречаете? – недовольно бросил он. Вольнонаёмный сразу понял, что совершил ошибку, и замялся. Кацуко еле сдерживал улыбку.

– Лицо на тумбочке – это ты придумал? – Гришин пристально взглянул на солдата. Улыбка у солдата пропала, лицо стало напряжённым.

– Никак нет!

– Никак нет… – капитан передразнил его. – Потом с тобой разберусь. И в следующий раз, Макс, когда будешь дрыхнуть за столом дежурного, смотри, чтоб ноги не затекли, – он ткнул пальцем в тумбу рядом. – Ключ от душевой!

Механ быстро спрыгнул с тумбы дневального, открыл дверцу и вытащил ключ.

– Для Рыбоконя – меня нет. Я мытый и чистый ушел гулять. Смекнул?

– Только для него? – уточнил Вольнонаёмный.

– Для него. Вольно. Для него – Гришин сунул ему винтовку. – На столы. – Затем он развернулся и зашагал по центральному проходу в сторону туалета. Дверь с грохотом закрылась за ним, и вскоре послышалось шипение воды. Как только капитан исчез из виду, Вольно зашипел и, грозя кулаком, бросил:

– Макс! Мы же договаривались! Сначала я, потом ты!

Максим, спрыгнув с тумбочки, стал приседать, разрабатывая затёкшие ноги.

– Я не специально! Я глаза закрыл, а тут Гришин стучится…

– Лучше бы проход помыл. Загар встанет будешь у него вместо тряпки.

– Еще успею… – он закончил приседать, затряс ногами – О! Точно! – Он бросил взгляд на стенды, затем прискакал к тумбочке и как породистого жеребца похлопал.

– Прошу! Она ваша на следующие два часа!

– С чего это то!

– С того это. Я свое отстоял – могу быть свободен.

– В каком месте отстоял? Жопой на стуле!

– Кто на что работал. Кто ногами, кто жопой.

– Ну, по тебе сразу видно, что жопой.

– Ты сдурело чудище четырехглазое. Прыгай на тумбу!

– Да черта лысого. Сам на ней стой. – Вольнонаемный повернул в сторону закутка КХО, положил винтовку на столы для чистки, а затем пошел в сторону канцелярии.

– Ты куда поползла улитка канцелярская. Опять мордой в бумажках спать.

– Я называю это работой.

– Ах ты… Я не буду на этой курве стоять! – с раздражением заявил Максим, пнув пост. – Я своё отстоял, и требую справедливости!

– Требуй. И лучше с тумбочки.

– Я засов открою! – пригрозил он и дёрнул засов.

– Хоть на распашку открывай, Гришин и Загар тебя первым прибьют.

Кацуко покраснел от злости и медленно зашаркал к канцелярии.

– Вольно, я пошутил… Шутка же!

– Я не слышу вас, Максим. С тумбочки плохо слышно.

– А так? – он растянулся в шпагате и ударил ногой по тумбе.

– Слышу. Можешь дальше стоять. – отрезал Вольнонаёмный.

Тем временем по ступенькам затопали. Кацуко выпучил глаза, уставившись на дверь. Он попытался встать, но не удержался завалился на четвереньки. Шаги становились всё ближе. Максим, напрягаясь, на четвереньках ринулся к тумбочке, взмокший и запыхавшийся, он взлетел на неё в тот момент, когда в дверях показался Рыбоконь.

– Смирно! – громко выкрикнул он, и стёкла дрогнули от звука.

Вольнонаёмный пулей выскочил встречать полковника.

– Вольно, – жестом остановил его Рыбоконь и пропустил вперёд Фармулярова.

– Капитан Гришин здесь? – спросил полковник, обращаясь к Кацуко.

Тот замялся, глазами подавая сигнал о помощи Вольнонаёмному. Тот сигнал уловил, дернул бровью и стал ненавящиво крутится возле офицеров.

– Разрешите уточнить? – Максим решил тянуть время.

– Уточнить? – Рыбоконь даже немного опешил, – Я тебя спрашиваю конкретно, солдат: где капитан Гришин? Про что уточнять-то?

– Сергей Саныч, – вступил Фармуляров. – Гришин где-то здесь. – Он кивнул в сторону столов, где лежала винтовка.

– Действительно, винтовка… – протянул Рыбоконь, вытягивая шею. – Так где он? Вы двое упустили капитана?

Вольнонаёмный, скрытно показав Кацуко большой палец, что-то придумал.

– Господин капитан был здесь, но отлучился в боксы по делам, оставив винтовку под нашей охраной.

– В боксы? Зачем?

– Не могу знать. Капитан не уведомил нас.

– Ладно. А почему не доложили сразу? – полковник поспешил к двери.

Максим попытался что-то сказать, но издал лишь непонятную мешанину звуков.

Полковник только махнул рукой.

– Пошли в боксы, Артём, – бросил он Фармулярову и затопал по лестнице.

Фармуляров поправил одежду и поспешил следом, закрывая за собой дверь.

Вольнонаёмный сразу щёлкнул засов и привалился к двери. С его лба катились капли пота. Он медленно опустился на корточки.

– Ещё немного – и улетели бы на орбиту… – прошептал он.

– Пронесло, – облегчённо вздохнул Кацуко. – Колян, ты гений! Я бы так не придумал.

– А тебе и не надо, – усмехнулся Вольнонаёмный. – В следующий раз думай, прежде чем что-то делать. Я чуть не повесился в консухе, когда этот крик услышал.

– Я не специально, правда… – запричитал Кацуко. – Кто ж знал, что он припрётся…

– Кто ж знал… – язвительно повторил Вольнонаёмный. – Если бы кое-кто не открыл дверь и не страдал хернёй.

Тем временем в умывальнике хлопнула дверь, и по коридору зашлёпали шаги. Из-за угла вышел Гришин, держа в руках чистую форму.

– Вы чего такие взмыленные? – спросил он, с подозрением косясь на солдат.

– Полковник пришел, – ответил Максим.

– По вашим лицам вижу. И что?

– Мы сказали, что вы в боксах, – продолжил Вольнонаёмный.

– В боксах? – Гришин нахмурился. – В каком ещё смысле в боксах? Что я там делаю?

– Не можем знать, – хором ответили солдаты.

– Ну и выдумщики, – пробормотал капитан, поспешно одеваясь. Он едва не упал, но Вольнонаёмный успел его подхватить.

– Сколько времени прошло?

– Минут три, не больше.

– Твою мать… – Гришин в мгновение накинул форму, подбежал к столам, схватил винтовку и поспешил вниз по ступенькам.

– Сапоги не забудьте! – раздался звонкий голос Максима.

V

Гришин вылетел из канцелярии, громко хлопнув дверью. Он на ходу натягивал сапоги и стремительно спустился по ступеням вышел на улицу. Город медленно погружался в сумерки: в воздухе уже ощущалась влага, а редкие фонари едва справлялись с растущей тьмой. Возле входа группа механов стояла, куря и оживлённо переговариваясь. Гришин чуть не врезался в одного из них, но, коротко извинившись, обошёл их и ускорил шаг в сторону боксов, где уже скрылись полковник и Фармуляров.

"Рыбоконь наверняка уже в ярости," мелькнула мысль. Конфликт с ним обещал быть долгим и изматывающим, и капитан изо всех сил старался придумать, как выкрутиться из ситуации. Он ускорил шаг, чувствуя, как подгоняет его напряжение.

Когда он добрался до боксов – больших гаражей, стоявших на краю участка – одна из массивных дверей уже была распахнута. Оттуда доносились голоса, и Гришин безошибочно узнал командующий, низкий голос Рыбоконя. Он остановился у входа, переводя дыхание и восстанавливая на лице маску спокойствия.

– Да где его черти носят? – раздался раздражённый голос полковника, – к Общаге, что ли, сбежал, скотина?

Гришин сделал последний вдох, выпрямился и шагнул внутрь. Фармуляров заметил его первым и слегка толкнул полковника локтем.

– Господин полковник, – ровным голосом начал Гришин. – Солдаты сказали, вы искали меня.

Рыбоконь прищурился, делая шаг вперёд.

– Где ты пропадал? Почему мы должны гоняться за тобой по всему участку?

Гришин не моргнул и спокойно ответил: – Занимался гигиеной, господин полковник.

Полковник уже собирался что-то резко ответить, но тут неожиданно вмешался Фармуляров: – Господин полковник, давайте отчитаем его потом. Мы тут не за этим собрались.

Гришин мельком взглянул на Фармулярова, удивлённый его вмешательством. Рыбоконь, хотя и недовольно фыркнул, заметно смягчился и продолжил уже менее резким тоном: – Мы сегодня с тобой обсуждали Общагу, – он сделал акцент на слове "обсуждали", от чего уголки губ Гришина дрогнули в лёгкой улыбке. – От Артёма поступила информация. Он встретил наших "углов" в Горках. Смена к ним не дошла. Из-за этого я пересмотрел решение по Общаге. Завтра вы с утра вместе с Фармуляровым отправляетесь их искать. Заодно проверьте своих пустых.

Гришин кивнул, стараясь скрыть удивление. Рыбоконь не был человеком, склонным менять решения, даже для самых верных ему людей. А уж с Гришиным он всегда держался жёстко. Видимо, дело с патрулем действительно оказалось серьёзным. Хотя, возможно, это постарался Фармулярова.

Полковник задержался на мгновение, затем слегка расслабился и махнул рукой.

– Всё. Свободны. Если что, я ушёл.

Гришин молча кивнул, провожая полковника взглядом, пока тот не скрылся из виду. Как только Рыбоконь ушел, Гришин повернулся к Фармулярову: – Это ты его уломал? Он же днём меня чуть ли не публично за Общагу чихвостил.

Фармуляров ухмыльнулся: – Просто к человеку подход нужен, а не бодаться с ним по пустякам. Пошли, в отделе расскажу всё как есть.

На улице уже опустилась темнота, и редкий свет фонарей едва пробивался сквозь густой вечерний туман. Гришин глубоко вдохнул влажный воздух. Они молча двинулись в сторону отдела, где их ожидал ещё один долгий разговор.

Уже в канцелярии Фармуляров начал свой рассказ:

«По дороге от Бергамотова встретил наших "углов". Раньше служил с ними, так что разговорились. Они говорят, мол, смена не пришла – странно. Пошли искать в участок, а смены действительно нет. Заглянули к Айн-цваю, а он заявляет, что ребята ушли уже час назад. Все такие: "Как это так?", – они постояли, подумали, один говорит: «Пошли парни кабаки проверим, может там поквасить захотели». Собрались и ушли. Я с Темой решил остаться, потрещать.

Пока сидел с ним и беседовал, тут приходит Горячий за оружием. Говорит, что ты опять с полковником сцепился по поводу пустых. Ну, у меня сразу мысль: а не сходить ли к полковнику, насчет патруля? Через пару минут уже объясняю Рыбоконю, что патруль на Горках пропал и что нам с капитаном надо туда заглянуть. Говорю, если что – я тебя удержу, если решишь сунуться не туда, да и с "углами" не так тяжело работать, как с пустыми. Полковник сперва, конечно, отпирался, но потом согласился. Сказал только: "Пойдем, поищем его, расскажем". Выходим из кабинета – а тут «углы» налетают. Говорят, что у Общаги нашли руку в форме. Ну, собственно, всё», – он развёл руками, как фокусник.

– Вот всегда удивляюсь, как у тебя получается с ним ладить.

Фармуляров ничего не ответил, лишь немного улыбнулся, а затем посмотрел на часы за капитаном.

– Ладно, Гриш пойду я. Завтра тогда встретимся здесь утром. Ты же здесь ночуешь? – он быстро собрался и пошел на выход.

– Как всегда. – капитан подошел к лейтенанту и они обменялись рукопожатиям. Гришин проводил его взглядом, вернулся в канцелярию. Он щелкнул свет, и кабинет погрузился в темноту. Фонари за окном всё так же мерцали в густом тумане, как будто обещая – ночь ещё не закончилась, а впереди ждёт что-то большее, чем просто поиск пропавших.