Меня предавать нельзя

– Пойдем, Владлен, – ответила Мишель и, подхватив его под руку, велела прислуге: – Унеси чемодан следом.

Аня и Маша, судя по цоканью каблучков на их туфельках, хоть и не сразу, но направились следом за отцом и Мишей, как она иногда позволяла себя называть лишь самым близким.

Как только добрались до дома, Мишель отправила девочек в оранжерею. Туда они зашагали с каменными лицами, и Токарев мысленно пообещал себе непременно развлечь детей чуть позже, когда они решат, что делать со всей этой ерундой дальше.

– Присядь, я сама тебя обслужу, – проговорила Мишель, когда они устроились в гостиной.

Поняв, как двусмысленно это прозвучало, она запрокинула голову и мелодично рассмеялась. Владлен улыбнулся, ослабил галстук и почувствовал себя спокойнее.

Пока Миша наливала в бокал виски, он наблюдал за ней и невольно любовался. Варя, несмотря на то, что была очень красивой женщиной, такой грацией, как его любовница, не обладала. Да и многим качествам, что имелись у Мишель, жене бы следовало поучиться.

– Рассказывай подробно, что у тебя стряслось, – обратилась к нему Миша, протянув бокал, и Токарев, отпив глоток чудесного виски, начал свое повествование.

– Жена обо всем знает, – проговорил, немного посмаковав терпкий вкус. – И решила бить наверняка и по тому, что на меня оказывает наибольшее влияние – по баблу.

– Дура, – вынесла вердикт Мишель. – Зачем лишаться того, что нужно и ей самой?

Токарев усмехнулся и покачал головой. Она просто не знала его жену. Варя могла довольствоваться и меньшим комфортом в жизни, лишь бы рядом был верный и надежный мужчина. Причем он ведь таковым и был! А все эти истории с проститутками – не в счет.

– Не дура. Она совсем не дура, Миша.

Он вздохнул, немного покачал бокал в пальцах и продолжил:

– Варя прекрасно понимает, что я на нечто другое внимание бы не обратил. А тут она лишила меня важной конференции, подбросила мне детей. Сейчас я ума не приложу, кому их пристроить.

Он посмотрел на Мишель с надеждой, хотя уже прекрасно осознавал, что даже если вдруг она согласится, с чужой женщиной Аню и Машу он не оставит. Это будет означать конец его семейной жизни, а он к этому не готов.

Может, свозит куда-то Варю, прикинется самым невинным на свете агнцем и она его простит?

– Нет, Влад, – помотала головой Мишель. – Отвратная идея. Я и дети, пусть и десятилетние и тысячу раз твои – явно не лучший вариант.

Она прошлась по помещению, сцепив тонкие пальцы в замок.

– Итак, Варя узнала про то, что ты спишь с другими… откуда? – спросила Миша.

Токарев пожал плечами.

– Не знаю. А что?

– Да ничего, просто это странно. Может, она просто искала повод, чтобы от тебя уйти? – спросила любовница.

Владлен нахмурил брови. Точно! Варя же так и сказала – ты свою жизнь организовал, теперь моя очередь. Значит ли это, что она уже подыскивала себе мужика?!

Он так и привстал на месте, когда эта мысль пришла ему в голову. Увидев это, Мишель округлила глаза.

– Что такое, милый? Что случилось?

Сначала Токарев хлопнул себя по лбу, затем расслабленно опустился обратно на диван. Нет, это точно не про Варю. Чтобы она, узнав о его изменах, помчалась искать себе другого мужика? Даже представить в страшном сне такое невозможно.

– Да нет. Она просто сказала, что теперь будет устраивать свою жизнь без меня. Потому и вручила мне детей. Это что – Варя думает, что я буду возиться с Машей и Аней вместо их мамы?

И снова он вскочил, но на этот раз не стал возвращаться на место, а начал вышагивать по гостиной. Мишель, опустившись на козетку, скрестила длинные ноги в изящных щиколотках.

– Совершенно необязательно с ними возиться даже если ты планируешь от жены уйти и забрать детей себе. У них для этого есть твоя мама. Ты рассказывал мне, как она их любит.

Токарев мрачно посмотрел на любовницу и проговорил:

– Она на Вариной стороне! Представляешь? Даже мои родители – и те на стороне моей жены! Она все придумала… все предусмотрела! Знает, что няню я не найму, пока не проверю ее с ног до головы. А на это уйдет время!

Он едва не завыл в голос, как давеча в аэропорту. Господи, ну за что же ему все это?

– Присядь! – велела ему Мишель, указав на диван. – Мы что-нибудь придумаем, я обещаю.

Помолчав какое-то время, любовница изрекла философским тоном:

– Одно ясно – она тебя любит. И ты ее наверняка тоже, учитывая то, что я увидела и услышала. Так что все шансы есть. И вообще, милый, ну разве ты сам мне не говорил, что если Варя узнает про твои похождения, она тебя не простит?

Как оказалось, Токарев успел в свое время выдать Мишель таких подробностей, что любо-дорого. Да еще и забыл об этом.

Он посмотрел на нее с сомнением, но высказать свои мысли о том, что любовью со стороны Вари и не пахнет, не успел. Из глубин дома раздался такой звон, что содрогнулись стены, Миша охнула, подскочила с козетки и помчалась в сторону оранжереи.

Владлен, недолго думая, побежал следом. Его за мгновение ока охватил такой жуткий страх, что сердце неистово заколотилось в груди. Что-то стряслось с его девочками! Он же знал, что их не стоит оставлять без присмотра, потому что близняшки очень любопытны и с вечным шилом в заднице.

– Боже мой! Господи! Боже мо-о-ой! – завопила Мишель, глядя на потолок оранжереи.

Бокал выскользнул из ее руки и, соприкоснувшись с плиткой на полу, разбился вдребезги. Как и огромное стекло наверху, в котором зияла дыра, а осколки его упали прямиком на какие-то растения.

– Это же Дракула! Боже мой! Он уничтожен! Уничтожен! – стенала Миша, указывая на наиболее пострадавший цветок. – Такого цвета я больше не найду… Мне ведь везли его из-за границы.

Он впервые видел свою любовницу в таком состоянии. Она была разбита, как и несчастное оранжерейное стекло.

– Что вы наделали? – обрушился Токарев на девочек, что смотрели на него во все глазенки.

Обе были явно напуганы, но Аня в уже привычной манере вскинула дрожащий подбородок и заявила:

– Это все ты виноват! Ты нас сюда притащил! К этой Дракуле!

– Нам скучно и мы хотим к маме! – заявила Маша.

То, что близняшки ему выговаривали, вывело Токарева из себя за считанные мгновения. Схватив дочерей за руки, он потащил их к выходу, гаркнув с такой злостью, что самому стало не по себе:

– Вы хотите к маме?! Сейчас вы у меня пойдете к ней! На своих двоих! И ищите эту кукушку где захотите! Я умываю руки, маленькие мерзавки!

Он увидел, как скривились личики дочерей, но и это его не остановило. Охваченный такой злобой, что она переливалась через край, он волочил хрупкие фигурки, пока они упирались и всхлипывали.

– Папа! Папа, не надо!

– Папуля! Куда же мы пойдем сами?!

Они причитали и взывали к нему, пока он тянул их к выходу. Добравшись до двери, выставил за нее.

– Вы сможете остаться, но я не хочу даже мысли допускать о том, что вы снова сломаете или разобьете что-нибудь важное! И вы должны извиниться перед Мишель! – заявил он.

Маша стала рыдать, отирая с искривленного личика слезы, а Аня уперла руки в бока. И хоть голосок ее снова дрожал, дочь уверенно ответила:

– Она нам не нравится! Мы хотим к маме! Я пыталась ей позвонить, чтобы она нас забрала, но она не берет трубку! А бабуля сказала, что ты точно должен отвезти нас на аттракционы!

Опять эти чертовы развлекушки, о которых они думают в тот момент, когда его жизнь летит в задницу! Хрен им, а не карусели!

– Никаких гребаных аттракционов! – взревел он. – Ваша мать и только она вытворила все это! Выставила вас вон из дома, как нашкодивших котят!

Его несло и он это прекрасно понимал. Как и то, что сейчас сливает злость на ни в чем неповинных, в общем-то, детей. Это не они выделывали такие финты, на которые оказалась способна Варя. И не они сами явились к нему на работу. Их ведь использовали вслепую, что особо неимоверно бесило. Разве могла речь идти о любви к собственным малышкам, когда «мать года» подкинула их ему, словно балласт?

– Мы что – не можем вернуться домой? – ужаснулась Аня.

Маша при этом заревела пуще прежнего.

– Мы можем вернуться. И вернемся, – примирительно сказал Токарев, – но для начала я бы хотел договорить с Мишель.

Он смотрел на дочерей строго, передавая им взглядом посыл: не смейте больше озорничать и, тем более, ломать то, что вам не принадлежит. А сам думал о том, что придется ему, видимо, возвращаться домой, ждать, когда кукушка вернется, а потом… потом он и представить себе не мог, чем все это завершится. Знал лишь, что Варя будет высказывать ему по первое число, а он сделает вид, что раскаялся. А может действительно раскается, как и подобает нагулявшемуся ловеласу.

– Мы обязательно договорим, Владлен, – раздался позади него низкий с хрипотцой голос. – И я совершенно не обижена на этих прекрасных созданий.

Токарев обернулся к Мишель, что вышла следом за ними. Она хоть и была расстроена, старалась этого не показывать. Потрясающая женщина, у которой бы уроки некоторым брать, причем платя за это огромные деньги.

Подойдя к нему, Миша положила руку на сгиб его локтя и проговорила:

– Влад, я слышала, что ты сказал о юных леди не слишком хорошие слова. Думаю, что тебе нужно извиниться за это.

Токарев обернулся к ней так резко, что у него хрустнули шейные позвонки. Он смотрел на Мишель с непониманием, но на лице ее было бесстрастное выражение. Не в силах постичь того, что она вложила в свои слова, Владлен все же проговорил:

– Аня, Маша, мне очень жаль, что я назвал вас… плохим словом.

Мария успокоилась, но теперь смотрела на отца волком. Что же это за воспитание такое у детей? А главное, как он умудрился упустить из виду тот факт, что обе девочки совершенно неуправляемы?

– Извините меня. Это больше не повторится.

Аня очень тяжело вздохнула и отвернулась. Маша последовала ее примеру. Мишель же чуть сжала пальцами его руку и продолжила:

– Давай мы созвонимся позже и все обсудим, – сказала она, послав ему двусмысленный взгляд. – А пока я вызову ребят, чтобы они мне тут все починили. И закажу новую орхидею. Надеюсь, удастся отыскать такого цвета, – сокрушенно покачала Мишель головой.

– Я возмещу убытки, – пообещал ей Токарев и, послав не менее говорящий взгляд, чем она ему, взял детей за руки вновь и повел прочь.

После чего вызвал такси, усадил девочек в машину и направился домой.

По дороге позвонил Вете. Когда вспомнил о том, что, скорее всего, секретарша была заодно с Варей, его аж чуть наизнанку не вывернуло от эмоций.

– Владлен Николаевич… А вы разве не улетели? – раздался в трубке ее слабый голос. – Я в больнице… У меня случился обморок во время обеда.