Одноразовые

– Гайцов вызвали? – Макс кивнул, – Все целы?

– Пока да, – снова кивнул Макс и повернулся к старшему байкеров, – Еле успел оттормозиться! Он через две полосы на разворот, козлина!

– Да я вижу, – кивнул тот, – Он поперек нырнул, а ты устоял? Молодец! Он чего, своих подтянул?

– Ну да, – ответил Макс. Он только сейчас сообразил, что стоит почти вся улица. Десяток машин такси и нехилая толпа на проезжей части.

– Понятно, – старший оглядел диспозицию. От остановившейся машины ДПС к толпе шли два инспектора. Один из них пробрался сквозь толпу и подошел к Максу.

– Все живы?

– Пока да… – первым ответил старший байкеров. Инспектор покосился на говорившего и вдруг развил кипучую деятельность.

– Ну-ка, давайте проезжую часть очистим! Всех посторонних попрошу не мешать движению!

– Ну, мы пока постоим там… – старший кивнул на свои мотоциклы, – Покурим…

– Это зачем это? – насторожился «гаишник».

– Люблю, знаете ли…– старший взглянул на часы, – Пол десятого вечера, с друзьями стоять на первой Останкинской и любоваться видом на башню… – он повернулся к Максу, – Эвакуатор вызвать тебе?

– Было бы здорово… – кивнул Макс.

– Лом! – не поворачивая головы, произнес старший.

– Ща все будет… – отозвался кто-то из толпы, которая, кстати, толпой уже быть практически перестала. Коллеги таксиста скоренько рассаживались по бричкам и старались побыстрее уехать.

– Как там с документами? – поинтересовался гаишник.

– Пожалуйста… – Макс протянул эстээску и права, – Страховка в телефоне…

– Пока не надо, – гаишник покачал головой, – Потом номер скажешь. Ваши документы! – гаишник повернулся к заметно поскучневшему водиле.

– Вот, – тот протянул книжечку, – Тока страховка кончился совсем, вот прямо сейчас кончился… – гаишник листал странички книжечки, всмотрелся.

– Ну да, – подтвердил он, – Кончился. Прямо сейчас… В феврале… – гаишник кивнул напарнику, – Вить! Займись товарищем! Тут целый букет… – напарник, аки орел повлек водилу в гнездо, то есть, в гаишную машину, где жертве предстояло провести ближайшее время. Макс достал телефон и набрал номер.

– Дядь Вов! – сказал Макс, услышав голос в динамике, – Я тут немного…

– Цел? – быстро спросил дядя Вова.

– Нормально, – ответил Макс, – Мот вот только… Пластик, поворотник, глушитель, радиатор потек или патрубок…

– Это фигня! – ответил дядя Вова, – Главное – сам цел, а мотик вылечим. Эвак вызвать тебе?

– Не надо… – Макс краем глаза заметил подъехавший эвакуатор, – Здесь вызвали уже. Можно привезти к вам?

– Ясен пень! – Макс услышал, как собеседник на том конце провода, усмехнулся, – Давай, прикатывай…

– Ага, – отозвался Макс, – Я скоро тогда… – он ткнул кнопку и пошел к инспектору.

– Грузить можно? – Макс тронул инспектора за плечо.

– Что? – не понял тот. Обернулся, посмотрел на Макса, заметил эвакуатор, – Не на ходу, что ли? – Макс кивнул, – Давай, грузи!

Вместе с водителем эвакуатора Макс закатил «эрку» на платформу и теперь наблюдал, как тот притягивает мотоцикл ремнями к проушинам, фиксируя. Кто-то тронул его за плечо, Макс обернулся. Перед ним стоял аварком и протягивал стопку сложенных листов.

– Доки твои, – сообщил аварком, – Там еще схема ДТП и протокол. Все правильно, я проверил. Этот, ясен пень, виновник… – аварком кивнул на стоящую у бордюра машину такси, – Только вот страховки у этого козла нету. В суд придется подавать… – Макс проверил документы, переложил права и эстээску в карман, – В протокол потом номер страховки впиши, – напомнил аварком.

– Ага, – кивнул Макс, – Спасибо…

– Не за что… – отозвался аварком, снимая жилет, – Удачи!

– Взаимно, – Макс пожал протянутую руку. Аварком пошел к своему мотоциклу, а Макс уже взялся за ручку двери, чтобы сесть в кабину эвакуатора, но оглянулся. Байкеры рассаживались по мотоциклам. Они что-то обсуждали, смеялись. Старший заметил, что Макс смотрит, и поднял вверх сжатый кулак. Макс ответил тем же. Небольшая колонна степенно тронулась и покатила в сторону Останкино. Макс проводил их взглядом и забрался в кабину.

Россия. Москва.

Полковник.

Полковник сидел на мотоцикле, свесив ноги на одну сторону. Шлем висел на руле. Пытаясь перекричать Садовое кольцо, Полковник затыкал одно ухо пальцем, а к другому прижимал мобильный.

– Вов! – Полковник с ненавистью покосился на проезжающий мимо и громко рычащий самосвал, – Живой он? – вслушался в ответ и облегченно выдохнул, – Ну, уже легче! Подскочить к нему? А, уже едет к тебе? Ну, лады тогда! – возле Полковника притормозил мотоциклист, – Нормально все! – крикнул ему Полковник. Мотоциклист кивнул и тут же исчез в потоке машин. Полковник пояснил трубке.

– Это я не тебе! Не тебе, говорю! Все! Давай! Я заеду – расскажешь, – Полковник убрал телефон, надел шлем и завел двигатель. Он дождался просвета в потоке и моментально стартовал от тротуара.

Россия. Москва.

Татьяна.

В телевизоре пела Натали: «Ветер с моря дул, ветер с моря дул…». Татьяна, постукивая ложкой по краям большой миски, мешала оливье. Она отложила ложку и, открыв холодильник, вынула из его недр открытую банку горошка. Отогнув крышку, она перевернула банку над миской, но в почти готовый салат выпало от силы десяток горошин.

«…Видно не судьба, видно не судьба…» – донеслось из телевизора. Татьяна критически оглядела миску с салатом и скривилась.

– Видно не судьба… – она посмотрела в темное окно, – Ну, Лукашин, только появись! Убью!

В дверь позвонили. На ходу вытирая руки, Татьяна вышла в прихожую и распахнула дверь. На пороге стояла дородная дама с ярко-рыжими волосами и тщедушный мужичок с большой лысиной.

– Тетя! – Татьяна распахнула объятия. Следующие несколько минут в прихожей царили объятия и поцелуи, а потом гости прошли в комнату.

Теткин муж – Всеволод Демидыч, с ленивым изяществом профессионала, непринужденно занял место в тактической близости от литровой бутылки «Джони Уокера» и стоящего рядом с виски «Ахтамаром». Однако, дражайшая супруга – Светлана Юрьевна замужем была не первый день, а потому с достоинством уселась на соседний стул, проигнорировав легкое неудовольствие мужа. Татьяна присела напротив. Минут двадцать обсуждали рост цен, загазованность, забитые дороги и стратегические просчеты правительства. Затем плавно свернули тему на семью.

– Танечка! Как у девочек дела? – Светлана Юрьевна откусила от бутерброда с икрой.

– Нормально, – улыбнулась Татьяна, – У Ленки заканчивается стажировка, видимо получит место…

– Молодец какая! – тетушка откусила еще кусочек.

– Молодец! – одобрил Всеволод Демидыч и, набулькав себе стопочку коньячку, одним махом выплеснул ее себе в рот. Увлеченная бутербродом и светской беседой супруга, пропустила момент и осуждающе поджала губы.

– А Лиза? – Светлана Юрьевна глотнула винца, закусила помидорчиком с тертым сыром.

– Ой! – Татьяна всплеснула руками, – У нее репетиция какого-то там концерта в ее этой… Театральной студии. Потом, ее, видишь ли, проводят…

– Ну, она у тебя взрослая совсем… – заметила Светлана Юрьевна и положила к себе в тарелку кусочек красной рыбки.

– Молодец! – снова одобрил Всеволод Демидыч и, поймав жену на движении к тарелке, ловко цопнул уже заранее наполненную рюмку с коньяком и заглотил ее одним глотком. Светлана Юрьевна покосилась на мужа с большим неодобрением, но беседа была важнее.

– А Лукашин твой где? – тетушка обвела комнату взглядом, – Как всегда, мотается где-то?

– Ну, тетя! – Татьяна всплеснула руками, – Ты же знаешь! У него работы сейчас – вагон! Сейчас будет уже… Ой! – спохватилась Татьяна, – У меня же на плите… – Татьяна сорвалась с места.

– Я помогу… – тетя последовала за ней. Всеволод Демидович прислушался и потянулся к бутылке виски. Он явно обрадовался, обнаружив, что бутылку уже пользовали. Воровски оглядываясь на дверь, он налил себе грамм сто и выпил, как воду. Его лысина покраснела, глаза заблестели. Внезапно он понял, что дамы возвращаются в комнату. Вскочив, Всеволод Демидович шагнул к книжным полкам и принялся внимательно изучать корешки книг.

Татьяна несла в руках миску с оливье, а тетя чистые тарелки.

– Саша едет уже, – сообщила Татьяна, – Он же на мотоцикле, без пробок быстро доедет, – Татьяна поставила миску на стол.

– Мотоцикл этот его… – неодобрительно покачала головой Светлана Юрьевна, – Как мальчишка, ей-богу, носится! Ой! – тетушка наконец-то заметила миску с оливье, – Твой салатик! Танечка! Я же его обожаю! Я… – Светлана Юрьевна осеклась, сообразив, что дражайший супруг не за столом, а возле шкафа. С подозрением посмотрев на мужа, Светлана Юрьевна просканировала обстановку на столе и, конечно, заметила упавший уровень жидкости в бутылке виски. Взглядом, который Светлана Юрьевна послала в спину супругу, можно было резать танковую броню. Видимо почувствовав этот взгляд, Всеволод Демидович ткнул пальцем в одну из книг.

– Ты смотри! Рембрандт! А я и не знал, что он еще и книжки писал! Вот до чего талантливый мужик был, а!

Россия. Мытищи.

Макс.

Эвакуатор въехал в гаражи и покатил мимо закрытых ворот. Водитель оказался из оральных, латентных мотоциклистов. У него тоже в деревне, когда-то был мотоцикл, он тоже на нем ездил, но не сейчас. Сейчас некогда, страшно и жена не разрешает.

Вообще, так бывает редко. Обычно те, кто ездит на мотоэвакуаторе, сами знают толк в мотоциклах и с нетерпением ждут конца смены, чтобы пересесть из опостылевшей кабины в родное седло. Но этот видимо был из новых, или просто так получилось. Кто знает?

С трудом выдержав часовую беседу о мотоциклах, Макс с облегчением ткнул пальцем в знакомые ворота.

– Вот здесь, тормози… – он дождался остановки машины и, открыв дверь, выпрыгнул из кабины. Чуть левее стоял знакомый «харлей». Макс подошел к воротам, потянул за сворку, но ворота не поддались. Он попробовал еще, с тем же успехом.

– Зачипись! И где они все? – он успокаивающе махнул водителю, – Сгружай! – водитель сразу же принялся возиться возле «эрки». Макс вытащил телефон и уже почти набрал номер, когда из-за гаражей показались дядя Вова и Полковник.

– Живой? – еще издали спросил Полковник и, не дождавшись ответа, продолжил говорить, садясь на мотоцикл, – Вов! Ты адрес мне его скинь! Я сейчас катнусь еще по району, а потом к нему. Хоп? – дядя Вова кивнул и, подойдя, пожал Максу руку. Потом достал телефон, проделал с ним какие-то манипуляции и только после всего этого завозился уже с ключами возле ворот.

– Давай, закатывай! – махнул он Максу, распахивая створки. Рявкнул двигатель – это Полковник резко стартовал с места.

Россия. Москва.

Профессор.

Профессор балансировал на одной ноге, ухватившись рукой за «гуся». Верный друг, уже установленный на центральную подножку, посередине гаража, стоял надежно. На полу лежал специальный коврик. Причем лежал так, что Профессор мог пройти босиком до дивана, где уже лежал снятый с вешалки костюм.

Натянув брюки, Профессор слегка скомкал штанины руками, чтобы смять безупречные стрелочки. Завязав туфли и заправив рубашку, он повязал галстук и осмотрел себя со всех сторон в большом зеркале.

Оставшись довольным осмотром, он подхватил пиджак с дивана и оттуда же портфель. Убедившись, что ключи от «гуся» лежат в специальном отделении портфеля, что на руках и на лице ни пятнышка, что гарнитура шлема заряжается, а сам шлем надежно покоится на подставке, Профессор погладил «гуся».

– Отдыхай, родной… – «гусь», понятное дело, ничего не ответил, и Профессор, еще раз оглядев гараж, выключил свет и вышел на улицу. Здесь он тщательно запер оба замка и пошел вдоль боксов к выходу. Можно было, конечно, как утром, срезать и пройти через дырку в заборе. Но не хотелось осматривать себя в подъезде на тему некстати посаженных пятен. Поэтому он пошел через главный вход.

– Накатался? – Михалыч, уже принявший на грудь дневную норму и по этой причине находящийся в благодушном настроении, приветственно махнул рукой и позвал, – Слышь, Профессор! Удели минуту… – Профессор свернул к скамеечке, которая приткнулась здесь, возле будочки охранника.

– Чего, Михалыч? – Профессор отрицательно покачал головой, на приглашение присесть, – Прости. Домой надо, дел много, – объяснил он.

– А, ну этт конечно! – степенно кивнул Михалыч, – Слушай, Профессор, я вот тута ключи на даче от сараюхи положил, а куда – не помню. Весь день искал, а оказалось, в кармане были. Лидуха, опять же, мне про тестев день рождения говорила, что оградку надо поправить, то-се. А я забыл. Она мне орет, дура… – он изобразил, – Совсем допился уже! Ничего не помнишь, мозги пропил все! Я вот и подумал – ты ж у нас по мозгам. Скажи – допился я? – пока Михалыч произносил этот монолог, Профессор, видимо моментально уяснив, о чем пойдет речь, уже поставил портфель на скамейку и проделывал некоторые манипуляции.

Посчитал пульс, заглянул в глаза, оттянув нижнее веко, пощупал правый бок, вдруг ущипнул за руку.

– Бля! – дернулся Михалыч и уставился на Профессора, – Ты чего щипаешься?

– Извини, – мотнул головой Профессор и спросил, – Как с сексуальной функцией?

– Чего? – Михалыч с удивлением посмотрел на Профессора и смущенно развел руками, – Ну, Профессор, ну ты что? Ну, ты ж не из таких! Как можно, вот так вот… – однако Профессор смотрел вопросительно и Михалыч, глядя в сторону, все же вынужден был ответить, – Да я и забыл уже когда… Стой! – он замер, пораженный догадкой, – Ты что ж хочешь сказать? Что значит Лидуху пежу на самом деле, а просто ни хера не помню? – он смотрел глазами человека смертельно обиженного на мироздание.

– Ясно, – кивнул сам себе Профессор. Он тщательно вытер руки салфеткой и, подхватив портфель, достал из него небольшой блокнот.

– Значит так, Георгий Михайлович! Умственного расстройства я у вас пока не наблюдаю, рефлексы более-менее и все такое прочее. Но, не прекратите выпивать с такой регулярностью… – он что-то написал в блокноте и вырвал листок, – Каждый день выпиваете? – Михалыч отмахнулся.

Примечания