Два года из жизни Антона Павловича

В семь утра я проснулся и взял в руки телефон. От жены было 18 сообщений и 20 пропущенных звонков. В последнем сообщении она обещала «обзванивать морги». Фу ты. Разберемся. Погладил по волосам спящую Вику.

Спустя месяц я внимательно посмотрел на себя в зеркало. В отражении на меня смотрел веселый мужик лет 35 с чуть впалыми щеками и блестящими глазами. Про боли в поджелудочной и нестабильное артериальное давление я не вспоминал. Я чувствовал себя действительно молодым и полным сил. Тело подтянулось, выправилась осанка. Ё-моё, да я, оказывается, ничего такой! Но не такой, конечно же, как Викуля. Она восхитительна. Моя любимая, прекрасная девочка.

Изменения в моем облике заметили все. В первую очередь жена. С ней я, правда, почти не разговаривал и дома появлялся лишь пару раз в неделю. Почти все дни я проводил с Викой. На выходные мы как-то летали в Турцию и вернулись оттуда еще более посвежевшие. Несколько раз ко мне пыталась прорваться, и явно не с мирными намерениями, Людмила Борисовна. Но так выходило, что у меня в кабинете всё время кто-то был. Потом меня вызвал к себе по какому-то делу директор и тоже отвесил комплимент, как барышне.

– Палыч, ты так выглядишь хорошо! Влюбился, что ли? – хохотнул он. А я почувствовал, что покраснел. Прямо как Вика.

Вика переживала из-за наших отношений, хотя особенно вида старалась не подавать. На работе она держала строгую дистанцию и даже полунамеком при мимолетной встрече в коридоре не выдавала себя ни взглядом, ни жестом. Но все равно мне было приятно ее встречать. Потому что я знал, что она МОЯ. Это такое неуловимое тёплое чувство, когда ты знаешь, что вот по коридору офиса прошла ТВОЯ женщина. Вот ТВОЯ женщина что-то сказала другому коллеге, когда ты шел мимо её кабинета. Вот ТВОЯ женщина выходит из офисного здания, и ты ловишь СВОЮ женщину у метро, открывая ей дверцу машины. Вот ты и ТВОЯ женщина приезжаете вместе домой, и там уже можно не стесняться никого.

Так мы незаметно прожили два года. Я на два дома. Вика никогда не заводила разговор о том, чтобы нам съехаться. И мне было даже немного обидно. Потому что, например, Людка заговорила про мой уход от жены спустя полгода наших вялых половых отношений.

Глава 6. Свадьба

В марте этого года Вике исполнилось 22 года. А мне 52 будет в июне. На ее день рождения я отвез ее в Париж на неделю. Мы взяли отпуска и уехали. Гуляли по городу, пили на каждом углу вино, жевали багет, фотографировались, смеялись как сумасшедшие, катались на велосипедах и постоянно целовались. Окно нашего номера выходило на Эйфелеву башню, конечно же! А куда может выходить окно, если ты впервые приехал в Париж с любимой женщиной? Однажды утром мы занимались сексом на подоконнике открытого окна. А спустя пять минут в наш номер постучали и вошел метрдотель. Тысячу раз извинился за вторжение и сказал, что на нас пожаловались гости из номера внизу. Мы извинились и пообещали, что такого больше не повторится. Молодость прощает все ошибки.

Хотел ли я жениться на Вике? Думал ли я об этом? Ну конечно думал! А как иначе? Я не мог без нее дышать. Но старался все же держаться спокойнее, чтобы не напугать ее своим напором. То, что люблю её по-настоящему, я понял спустя полгода наших отношений. Меня в какой-то момент накрыло такой волной такой силы, что я понял: если прямо сейчас не скажу ей об этом, то сойду с ума. Сидя за своим рабочим столом, я набрал внутренний номер Вики в кадрах. Она взяла трубку после первого гудка и строгим голосом ответила: «Слушаю».

– Слушай. Я тебя очень крепко люблю. И если бы не сказал об этом сейчас, то умер бы и чувствовал себя подонком, попав в адский котёл.

Вика едва слышно прыснула в телефон. На фоне было много голосов. И я понял, что полез со своими признаниями вообще не вовремя.

– Я вас очень хорошо услышала. И хотела бы дать ответ тоже. Однако сейчас, в данную минуту, я занимаюсь срочнейшим оформлением важнейших документов для других коллег. Но я вернусь, как только смогу, к вашему вопросу! Обещаю! И положила трубку.

Я обругал себя. Что за старческие сантименты? Зачем ее надо было так подставлять? А если рядом терлась Нонна, например? Она же потом три шкуры с нее спустит! Дурак старый.

Представлял ли я, что будет с нами через несколько лет? Мне было очень страшно, но я представлял, конечно. Через десять лет я стану пенсионером. А Вике будет только 32 года. Это еще юность для женщины. Я же стану дряхлым стариком с больной поджелудочной, седой башкой и мудями, ноги мои будут скрючены артритом. Любимым напитком моим станет раствор корвалола, а по праздникам – стакан горячего цикория. Мое тело сморщится и одряхлеет. Если где-то на людях его еще можно будет прикрыть рубашкой и костюмом, то без трусов под одеялом я буду выглядеть жалко и отвратительно. Если у нас родятся дети, то вместо молодого и бодрого отца они получат сразу деда. Я и сейчас дико ревную Вику к другим мужчинам. А что будет через 10 лет? На нее еще будут смотреть двадцатилетние юнцы с зашкаливающим уровнем тестостерона, а ей надо будет ложиться в одну кровать со мной. Которому будет уже седьмой десяток.

Она встретила и полюбила Антона Павловича, заместителя директора. А через десять лет она обнаружит рядом с собой деда Антона в трусах-семейках, который смотрит в очках телевизор и ругает власть за то, что ему пенсию не поднимают. Ну ладно, это я утрирую, конечно. Жить я буду не на одну только пенсию. У меня есть приличные накопления. Но суть я уловил верно. Пятидесятилетний Антон Палыч в костюме и семидесятилетний дед Антон в семейках на скрюченных ногах – это два разных человека. Вика не заслуживает такой жизни. Когда мне будет 80, если будет, то Вике будет всего 50.

Я часто думал об этом в последний год. Мне становилось тошно от таких умозаключений, но правде надо было смотреть в глаза. Отгонять от себя такие мысли, как несостоятельные предположения, было бы глупо и недальновидно. Конец наших отношений, если они затянутся, очевиден: мы возненавидим друг друга. И я, возможно, закончу жизнь в доме престарелых, куда меня с облегчением сдаст любимая жена.

Полагаю, что Вика об этом тоже думала. Иначе не может быть. Она умная девочка. Но я не знал, как быть в этой ситуации. Мне было мучительно думать даже о том, что мы расстанемся сейчас, в этом отрезке времени, до конца не прожив отведенный нам короткий кусочек времени. Возможно, ситуация как-то разрешится в нашу пользу? Сама собой? А так вообще бывает? Чтобы обоим не больно было при расставании?

*******

В конце ноября после обеденного перерыва Вика внезапно возникла на пороге моего кабинета. Во всем черном, с гладко зачесанными в хвост волосами. Я ее такую никогда не видел. В ней что-то изменилось.