Академия «505». Циклы Ремали. Часть 2

– Как тебя зовут?

– К… Кай.

– Как тебя зовут?

– Я… я не помню.

Отрывок аудиозаписи со времен тестирования сыворотки «RML-55».

Скрытая информация, обнаруженная в базе данных Альтинга в 2060 году

– Мы можем остановиться? Я готов съесть спящего Зейда, – провыл с заднего сиденья Джулиан.

– Ты ел час назад.

– На этих охренительно скучных мероприятиях всегда подают блюда с мой мизинец.

– Ты хотел сказать, с твой член? – хмыкнула Астрид.

– С твои мозги.

Из меня вырвался тяжелый вздох.

– Заткнитесь.

– Как можно наесться тарталеткой с красной икрой, а? Хотя ледяные принцы, похоже, питаются только кровью девственниц, – пробормотал Джулиан.

– Я говорил тебе перестать называть меня так?

– Ну Ка-а-ай…

Я встретился в зеркале с его умоляющим взглядом.

Этот парень наводил страх на всю академию, но наедине с нами напоминал щенка с растрепанной шерстью и лапой, прихрамывающей после очередной драки.

Джулиан с Зейденом – полная противоположность мне, именно поэтому мы сдружились. Там, где Астрид пленяла своим очарованием, а они вдвоем – смертоносными взглядами, сменяющимися искусительными речами, я представлял собой только страх.

Мне нравилось наблюдать за тем, как женщины томно вздыхали, когда я целовал их ладони, а затем испуганно жались по углам, чувствую клубящуюся внутри меня силу. Я ненавидел выглядеть неопрятно, всегда носил строгую одежду и плотные кожаные перчатки, чтобы скрыть ту грязь, в которой прожил большую часть своих дней.

Мне нравилось лгать. Даже самому себе.

– Ну так что?

Бросив взгляд на Джулиана, я сузил глаза.

– Монстр, – прошипел он и откинулся на спинку сиденья.

Мы ехали в академию с очередного светского вечера Альтинга под приглушенную песню двадцатых годов. За окнами с одной стороны проплывали заснеженные горы, с другой – покрытый льдом океан. Джулиан сидел позади меня за водительским креслом, а Зейден спал рядом, положив голову на плечо Астрид.

После произошедшего на День льда и огня я не мог перестать видеть перед глазами его поцелуй с Ксивер. Даже сейчас, представляя, как сливались их губы, меня чертовски колотило от гнева. Между нами с Зейденом никогда не было подобных стычек, но тот вечер заставил меня впервые ударить одного из лучших друзей.

И хоть изначально я говорил, что он может делать с Ксивер всё, что захочет, вскоре мое мнение изменилось.

Нет. Только я могу касаться ее.

И только я могу сломать ее.

– Пока мы не приехали, я хотела с вами кое-что обсудить.

Я бегло посмотрел на Роксанию, сидящую на пассажирском кресле.

– Стой! – крикнул Джулиан и просунул голову между сиденьями. – Ты тоже хочешь заехать за чем-нибудь жирным? В моем организме переизбыток икринок. Бр-р-р, мерзость. Вдруг они начнут плодиться?

Я тихо фыркнул от смеха. Роксания шлепнула Йенсена по лбу, заставив того застонать.

– Понял, мамочка сегодня не в настроении.

– Я куплю тебе детское кресло, если ты сейчас же не закроешь свой рот, Джулс. – Она гневно ткнула в него пальцем. – Это не шутки. Перестань быть таким беспечным и хоть ненадолго возьми себя в руки.

– Можно потише? – сонно пробормотал Зейден.

Джулиан сложил ладони в рупор.

– Начинается, – проворчала Астрид.

– Кай, включи музыку погромче! Этот альбом мы не заслушали до тошноты! – Она перегнулась через Зейдена и, создав из пустоты ремень, ударила им Джулиана, но он со всей пылкостью начал подпевать песне «Dutch Melrose – RUNRUNRUN». – Беги, детка, беги! Беги, чтобы спасти свою жизнь! Я вырву твое сердце…

Сжав пальцами переносицу, я пробормотал:

– Через секунду он полетит в обрыв.

– …оно всегда будет моим! Беги, детка, беги…

Когда в этой машине собиралась вся наша компания, можно было смело открывать дверь и прыгать на ходу в пропасть, потому что вытерпеть их разборки не мог даже я. А с выдержкой у меня всегда было всё в порядке.

Астрид кое-как успокоила Джулиана, поэтому Роксания, бросив на него последний грозный взгляд, перешла к делу:

– Как вы поняли, на той неделе я встречалась с Джонатаном. – Я сжал руль, вспомнив ее разбитую губу. – Вас отправили сюда только ради того, чтобы пробудить силу Зальцри. Твой отец, Кай, уже знает, что сыворотка сработала, но ничего не предпринимает. Он говорил, каким будет следующий шаг?

– Они уже отдали приказ начать в конце февраля занятия в симуляторе, поэтому после, по всей видимости, их отправят на горячую точку.

С самого детства меня растили как будущего правителя. Еще до Падения отец состоял в парламенте Исландии, поэтому я знал наше общество и всё, что в нем происходило, как свои пять пальцев. Правда крылась не в Доме правительства, а под ним – в коридорах с сотнями закрытых дверей. Отец собственными руками соткал мое сознание и выкроил меня по своему подобию, а я следовал за ним, принимая уготовленную мне участь.

Я знал, что когда-нибудь этот мир станет моим.

Однако с сестрой и братом Зальцри связана особая история. Я знал, почему Альтингу понадобилось вколоть сыворотку именно им, а не другим детям Карателей. Я знал, почему именно их пробуждения ждали как пришествия божества. И я дал себе клятву исполнить волю Альтинга чего бы мне это ни стоило.

Но каждый раз, когда Ксивер смотрела на меня своими большими глазами цвета океана, она проникала мне под кожу.

Во время тренировки, на которой она бегала по арене в крошечном топе и каждый пялился на ее грудь, я не удержался, вновь прикоснувшись к ней. Хотя не должен был. Не имел, мать твою, права. Но разум отключился, как только она оказалась в моих руках.

И это странное чувство, когда я увидел ее, одетую в свою футболку… Оно не было вызвано собственничеством или ревностью. Ладно, совсем немного. Меня просто до жути раздражало, что меня это, блядь, раздражало. Потому что я никогда не испытывал ничего подобного. А тот поцелуй так сильно выбил из колеи, что я еще неделю касался щеки, вспоминая, какими мягкими были ее губы.

Ты должен сломать ее.

– Мне передали, что они начали искать сведения о Падении, – задумчиво произнесла Роксания. – Джонатан будет в ярости, если они сорвут его замысел.

Послышался хриплый голос Зейдена:

– Джонатан всегда в ярости.

– Тут и не поспоришь, – хмыкнула Роксания, посмотрев на меня. Мы оба были зависимы от этого человека физически и, что самое главное, морально. – Зальцри – единственная угроза правлению. После трех лет поисков и года в Круачейне они должны были отступить. И так было до сих пор.

– До Дня льда и огня, – сказал я, и она кивнула. – Что-то произошло в ту ночь, поэтому они начали копать под правительство.

Джулиан снова высунулся вперед.

– Рокс, а ты не можешь просто затащить сладкого Крэй-Крэя в постель? Думаю, после оргазма он станет куда разговорчивее. Да, профессор Нуар! Твоя киска такая великолепная! – простонал он, заслужив очередной подзатыльник от Астрид.

Роксания сжала губы в тонкую линию.

– Я не сплю со студентами, Джулиан.

Это действительно было так. Тем не менее я знал «профессора Нуар» еще тогда, когда моими единственными друзьями были демоны в голове, что тянули меня в лапы смерти. Когда я каждую ночь вспоминал о собаках из подворотен, которые вместе со мной охотились за остатками хлеба, выброшенными кем-то на свалку. Когда я боялся мира, потому что он заставил меня пройти через кромешный ад.

Этот человек – мое второе «Я». Ей никогда не удавалось скрыть от меня свои чувства.

Она начала что-то испытывать к Зальцри. И это действительно плохо.

– Ну давай, скажи. – Роксания повернулась ко мне вполоборота и сложила руки на груди. – Я же вижу, как в твоей голове крутятся шестеренки.

– Он отвлекает тебя.

– И это говоришь мне ты, Кай?

Я прикурил сигарету, не отводя взгляда от дороги.

– Не сравнивай нас. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Я никогда не поставлю под угрозу будущее правления ради какой-то девчонки.

Джулиан насмешливо фыркнул.

– Да, – согласилась Роксания. – Ради какой-то девчонки. Но это она.

– Туше.

Мы долго ехали в тишине, пока на горизонте не появились готические шпили башен. Прошло совсем немного времени с тех пор, как нас досрочно выпустили из академии, но казалось, словно только вчера я стоял на площади и слушал речь Каллисто. Словно только вчера я зубами выгрызал первое место в турнирной таблице, чтобы доказать отцу, что я чего-то стою.

Как наивно.

Чем сильнее я старался, тем тяжелее был его удар.

– Я понял, какой у нее эфир.

– Как у Крэйтона? – промямлил Зейден, заворачиваясь в куртку.

– Полная противоположность. – Все сразу же повернули головы в мою сторону. Выдохнув облачко дыма, я выдержал короткую паузу. – Она их нейтрализует. Абсолютно все.

Роксания удивленно распахнула глаза.

– С чего ты взял?

– Во время тренировки по ликгету я хотел применить к ней эфир, но она подавила его. Если Крэйтон отзеркаливает способности, то Ксивер просто глушит их. На нее ничего не действует.

Теперь Астрид высунулась вперед, чтобы спросить:

– Почему ты решил применить к ней свой эфир?

– Вспомни, что тогда случилось.

Джулиан изумленно присвистнул.

– Ты сделал это, чтобы никто не видел ваш поцелуй. А мне, кстати говоря, понравилось. Внутри меня часто просыпается вуайерист. Интересно, Рейвен такая же испорченная, как и я?

– Мне уже жаль эту девушку, – пробормотал Зейден.

– Себя пожалей, идиот. Как там было? – Он задумчиво постучал пальцем по подбородку, после чего вскинул его в воздух. – Ах, вспомнил. Кай выбил тебе зуб, когда ты поцеловал Мальвину. Господи, почему я этого не видел?

– Откройте окно, чтобы я выкинул его.

Да уж, Джулиан впервые так серьезно нацелился на кого-то. Прежде он трахал всё, что движется и не движется, никогда не останавливая выбор на одной-единственной. Тем более на спокойной, доброй и чистой девушке – такой, как Рейвен Эскарра. Они совершенно друг другу не подходили.

Повернув на подъездную дорожку, я ответил:

– Мне просто хотелось избежать лишних разговоров. Ничего более.

Наполовину правда.

– Удивительно, – пробормотала Роксания. – Выходит, предположение Джонатана касательно Зальцри и вправду верное. Они угроза не только Альтингу, но и всему человечеству.

– Поэтому нам нельзя отходить от плана, – напомнила Астрид.

Если бы всё было так просто.

Припарковавшись, я выгнал всех из салона, хотя Зейден упорно хотел проспать всю ночь на заднем сиденье. Часы показывали три часа. Каллисто поставила нам по четыре занятия на завтрашний день со старшими курсами, поэтому мне нужно было настроиться на их крики и визги, отоспавшись после тяжелого вечера.

Выйдя под промозглый ветер, я поставил машину на сигнализацию и двинулся с остальными ко входным воротам.

Некоторые думали, будто этот спортивный автомобиль металлического цвета мне подарил отец. Предрассудки преследовали меня на протяжении всей жизни, поэтому я перестал доказывать, что приобрел его за собственные деньги, заработанные после Падения написанием кодов для правительственных программ.

«Lamborghini Estoque» была второй вещью в моей жизни, которую я любил. После сопящих монстров, перевернувших сейчас, наверное, всю мою спальню. Доберманы были последними выжившими из своего вида. Я мало к чему испытывал чувства, но ради них был готов ездить в город за мясом каждое утро и ходить на прогулку даже глубокой ночью.

Я нашел их после Падения. Выкормил и оставил у себя.

– Кто помимо нас может в такое позднее время возвращаться в академию? – спросила Астрид, накинув на плечи пальто.

Вынырнув из мыслей, я посмотрел в сторону академии.

– Это же…

– Нет, – с ужасом в голосе прошептала Роксания. – Что она здесь делает?

***

Скрип старой кровати.

– Мы хотим кушать, Кай.

Вой собак за окном.

– Я принесу вам что-нибудь, когда они уйдут спать.

Громкий крик с соседней комнаты.

– Что они с ними делают?

Битое стекло и плач.

– Ничего. Спите.

Плач.

Плач.

Плач.

– Кай, нам страшно.

Я сжал челюсти.

Дыши. Это тебя не касается. Не двигайся с места.

Детский крик из комнаты:

– Кай! Кай, помоги!

Спрыгнув с кровати, я с колотящимся сердцем распахнул дверь и побежал на кухню за ножом. Я должен был заботиться лишь о себе, но не мог оставить их наедине с монстрами. Я не мог слушать надрывные крики и думать, кому сегодня не посчастливилось стать мишенью.

Кай.

Кай, помоги.

Помоги.

Помоги.

Помоги.

Я всей душой ненавидел эти сны.

Сигарета, свисающая с губ, медленно тлела и разносила по спальне вишневый запах, но окно было настежь распахнуто, поэтому он сразу же выветривался. Холод с самого детства сопровождал каждый мой шаг. Мне нравилось превращать свою спальню в исландский ледник, потому что так я хоть что-то чувствовал.

Вытерев измазанные глиной руки и закинув тряпку на обнаженное плечо, я осмотрел скульптуру.

Идеальные линии, словно вылепленные по подобию ее тела. Идеальные черты лица – заостренные скулы, пронзительный взгляд и слегка приоткрытые губы. Она всегда на меня так смотрела. С вызовом и желанием уничтожить.

Я не смог подавить улыбку.

Мне нравилось, когда мой океан бушевал.

Подойдя ближе, я провел ладонью по изгибу ее талии. Сделал долгую затяжку и, выпустив дым, с присущей мне скрупулезностью осмотрел скульптуру, окутанную лунным светом.

Я что-то упускал. Допускал ошибку. Как и с остальными тридцатью вариантами, которые пылились либо в мастерской, либо на свалке за территорией академии, куда я вывозил их, пока все спали.

У меня не получалось почувствовать ее.

Выбросив сигарету, я сделал успокаивающий вдох. Руки так и тянулись разбить скульптуру и раскрошить ее на маленькие кусочки, потому что это снова не то. Она пустая и безликая, когда должна гореть синим пламенем от силы, что хранит ее истерзанное сердца.

– Эта девчонка, – пробормотал я, сжав переносицу и приговорив скульптуру к судьбе остальных тридцати.

Я занес ее в мастерскую, после чего опустился на кожаное кресло за рабочим столом.

После того воспоминания мне никак не удавалось уснуть.

Открыв верхний ящик, я потянулся к скрытому дну, однако взгляд наткнулся на потрепанную временем фотографию. Тьма окутала сердце при виде золотистых локонов и светящегося счастьем лица, поэтому я сразу же перевернул рамку и достал спрятанные таблетки с помятым листком бумаги.

Откинувшись на спинку, включил ноутбук и загрузил видеозапись в скрытой папке, доступ к которой был зашифрован написанными мной кодами. Последнее время у меня снова ухудшилась память, поэтому приходилось обозначать их где-нибудь, чтобы не забыть, и пить прописанные врачами таблетки.

Одно из главных достоинств быть наследником Альтинга – это возможность иметь всё то, чего нет у остальных. Если бы у любого другого студента нашли техническое средство, его бы тут же отправили в изгнание за неподчинение порядкам Альтинга. Ноутбуки имели только преподаватели, и те находились у них под жестким контролем.

Послышался шум старой пленки. Сосредоточив внимание на видеозаписи, я хотел по привычке взять в руки серебряную цепочку, но вспомнил, что ее больше нет.

Она забрала ее. Лишила меня единственной части себя.

Сначала экран не передавал изображение, но спустя пару секунд кто-то настроил камеру, и я увидел затемненное помещение. Запись велась с угла потолка, а комната была крошечной, поэтому мне удалось рассмотреть двух человек, сидящих за столом.

Женщину в белом халате и девушку в смирительной рубашке.

С глазами цвета океана.

– Добрый день, Ксивер. Меня зовут Элиза, и в ближайшее время я буду твоим психотерапевтом, – раздался спокойный голос, изредка прерывающийся из-за помех. – Скажи, как твое самочувствие?

Ответа не последовало.

– Хорошо, – кивнула женщина. – Я понимаю: тебе, должно быть, тяжело принимать всё происходящее. Но мы не сделаем тебе больно. Мы только хотим помочь.

Ксивер сидела с опущенной головой, но на этих словах подняла взгляд и посмотрела на Элизу. Я сжал кулаки, когда ее кобальтовые глаза устремились в камеру – прямо на меня.

Однако она слишком быстро отвернулась.

– Ты находишься в Круачейне. Это место, в котором оказывают моральную и физическую поддержку тем, кто пострадал во время Падения. Тебе вкололи препарат, который дает выжившим после катастрофы шанс на спасение.

Впервые Ксивер хоть как-то отреагировала.

Она низко усмехнулась:

– Лжешь.

Уголки моих губ слегка приподнялись. Ее безумие так очаровывало.

Эта запись датировалась 18 октября 2053 года. Их отыскали в Арканесе на день раньше. Я знал это, потому что выучил дело о детях Зальцри и Эскарра вдоль и поперек.

– После препарата в тебе должны пробудиться способности. Я знаю, это звучит довольно страшно, но…

– Где они?

Я придвинулся ближе, внимая ее хриплому голосу.

– Мои брат и сестра, – тихо объяснила Ксивер. – Где они?

Она называла свою подругу сестрой. Эта странная девушка, сидящая в смирительной рубашке, не могла быть более преданной и верной своим любимым людям. Мы были похожи больше, чем казалось на первый взгляд.

– Мы поселили Рейвен в соседнюю палату, а Крэйтона – в другое отделение. Ты можешь не переживать за них, Ксивер. Нам нужно вести за вами наблюдение, чтобы отслеживать действие препарата. Как только мы поймем, что всё прошло успешно, то отпустим вас.

Ксивер молчала. Задержав дыхание, я наблюдал за тем, как подрагивает на ее хрупкой шее жилка. Как она шевелит руками под тканью смирительной рубашки и оглядывает помещение, словно свою собственную клетку.

Затем Ксивер громко захохотала.

И помещение взорвалось.

Я пересматривал это видео в сотый раз, хотя помнил каждую, даже незначительную деталь. Это первый раз, когда Ксивер призвала силу Ремали. В тот день она взорвала половину Круачейна, чем убила Элизу и ранила еще десяток солдат. Она была единственной, кто дышал, когда разобрали завалы.

Я предполагал, что ее плеяда – сокрушение. Но эта девушка и ее брат были исключительными. От них стоило ожидать чего угодно.

Следующие видеозаписи фиксировали каждое изменение в действиях сыворотки и поведении Ксивер. Вот она кричит и вырывается из ремней, что удерживают ее в вертикальном положении на железном стуле. Вот она разбивает кулаки в кровь, пока мечется по своей палате в поисках выхода, а затем скребет ногтями по бетонному полу. Вот она – исхудавшая и совершенно беззащитная – раскачивается из стороны в сторону, сидя в углу и считая по-немецки.

Я выучил каждое ее движение.

Ксивер Зальцри стала моим лекарством от здоровья и навязчивой мыслью, преследующей меня еще до знакомства на той подъездной дорожке. Изучая ее перед приездом, я стал зависим от легких веснушек и глаз, на глубине которых плескалась безграничная злость и желание убить каждого, кто причинит боль ей и ее близким.

Когда я впервые увидел Ксивер, мое омертвевшее сердце сделало один-единственный удар. Она громко смеялась и убегала в носках от какого-то парня, совершенно не думая о своем здоровье.

Эта сумасшедшая девчонка.

Словно завороженный, я касался ее лица, вспоминая кадры из психиатрической лечебницы. Она стояла передо мной, а не смотрела с экрана, даже не осознавая, что именно я наблюдал за ней круглыми сутками.

Я спросил ее имя, хотя оно было высечено у меня в подсознании, как навязчивая мысль. Ксивер, Ксивер, Ксивер. Девушка с глазами цвета океана. На мгновение я погрузился в иллюзию, где она была просто Ксивер, а я – просто Каем. Но когда Галинор произнесла вслух ее фамилию, я пришел в себя.

Она – та, кого я должен презирать.

Сама того не осознавая, Ксивер Зальцри подчинила себе мой разум. И мне это не нравилось. Хоть сам я говорил Роксании, что она должна держаться от Крэйтона подальше, ситуация с его сестрой – куда не лучше.

Эти сучьи двойные стандарты.

Я приостановил новую запись, когда она снова посмотрела в камеру. Ксивер часто так делала. Словно надеялась, что кто-то услышит молчаливый крик о помощи и придет, чтобы спасти ее.

Но никто так и не пришел.

Приблизив изображение, я провел кончиками пальцев по ее лицу, задумчиво вглядываясь в синие глаза.

Как она вытерпела это?

– Снова она?

Тяжело вздохнув, я откинулся на спинку кресла и прикурил сигарету.

– Твоя одержимость этой девчонкой переходит все границы, любимый. – Астрид грациозно залезла мне на колени в одном нижнем белье и начала осыпать мою шею влажными поцелуями. – Ты же понимаешь, что повлечет за собой связь с дочкой Карателей.

Я не отводил взгляда от лица на экране, пока подносил к губам сигарету и мягко поглаживал бедра Астрид.

– Она никогда не станет для меня чем-то большим, чем простым экспериментом. Я не перечеркну всё, к чему так долго шел, из-за человека, чьи родители уничтожили мою семью.

Тогда почему ты дрожал, когда она касалась тебя на День льда и огня?

Астрид провела ладонями по моей обнаженной груди.

– Не привязывайся к ней.

Я впервые отвел взгляд от Ксивер и посмотрел на свою невесту.

Астрид обладала необычной красотой, но мало кто знал, что за ней кроется. Мы с Джулианом, Зейденом и Роксанией были единственными, перед кем она снимала маску, высеченную ее отцом – Уильямом Цирендором. Он никогда не подвергал ее физическому насилию, но моральное порой было намного сильнее.

Хотя я познал оба вида.

– Я никогда не привязываюсь, Астрид.

– Да? – игриво прошептала она, вновь прильнув губами к моей шее. – Даже ко мне?

Выбросив сигарету, я поднял ее на руки и отнес на кровать.

Наши отношения могли посчитать странными, и это на самом деле было так. Я не любил ее как женщину. Я любил ее как близкую подругу, которая ставила мою жизнь превыше своей, в то время как я делал то же самое.

Тем не менее многолетняя дружба не мешала нам притворяться будущими мужем и женой, проводя ночи в кроватях друг друга. Мы ни к чему друг друга не обязывали. Так было проще и приятнее.

Накрыв тело Астрид своим, я обрушил на ее губы жестокий поцелуй.

Мне нужно было перестать видеть перед собой глаза цвета океана.

Но почему-то спустя пару мгновений, когда я был готов ворваться в ее тело, меня затопило мерзкое чувство. Тоска. Я тосковал не по каштановым волосам, а по синим. Я тосковал не по громким стонам, а по едва слышным всхлипам.

– Блядь.

Я скатился на другую сторону кровати и провел ладонью по лицу.

Астрид всё поняла без слов. Она печально улыбнулась, будто жалея меня, и мне тоже захотелось себя пожалеть.

Потому что желание иметь не свою невесту, а своего врага – заведомо проигрышный вариант.

Глава 21

Симулятор – крайняя мера, на которую могут пойти преподаватели академий. Его разработали высококвалифицированные инженеры, но всегда стоит помнить, что система может дать сбой. Вводить его в эксплуатацию можно только в случаях, предписанных ниже, либо по указанию верховного правителя. Слово Альтинга – закон, и лучше вам его не нарушать.

Пособие по эксплуатации симуляционного оборудования, глава 1, пункт 3

Наоми Дэвис, главный инженер «Департамента научных исследований», 2051 год

В начале февраля, когда закончился отбор в сборную по ликгету и Ксивер, конечно же, прошла в нее, мы собрались перед занятием на очередное совещание с КУШем. Вот уже целый месяц, несколько раз в неделю, мы закрывались в моей спальне, чтобы обсудить найденную нами информацию.

Найденной нами информации было ноль.

– Знаете, что мне кажется странным, – пробормотала Рейвен, и ее взгляд пробежался по разложенным на полу документам. Она сидела в окружении них, подогнув под себя ноги. – Джакс сделал копию чертежа Дома Альтинга, когда ездил к отцу в Департамент информационной безопасности. Это одно из подразделений Союза миротворцев, – быстро пояснила она, когда Грейсон, курносый второкурсник с рыжими волосами, вскинул брови. – Так вот: странно то, что по закону никто не имеет права по каким-либо причинам прорывать землю глубже чем на десять ярдов.

– Ты хочешь вырыть нам могилу на случай, если Джони узнает, что мы под него копаем? – поиграл бровями Джакс. – Нам только касок и лопат не хватает.