Меченые

Глава 1

Дом Назара и Мавры располагался на юге России. Это было одно из тех уединённых мест, которого не было видно любопытным туристам, проезжающим по узким скалистым дорогам и вечно пристающим к местным жителям с одними и теми же вопросами. Из окон их дома можно было наблюдать один из лучших морских пейзажей во всём Краснодарском крае. Этот вид мог заворожить даже самого капризного художника или писателя, находящихся в постоянном поиске новых источников вдохновения, и, что ни говори, заставить воспрянуть духом самого отчаявшегося человека. Именно после переезда в дом у моря Назар написал своё первое полотно. В противоположной части дома из окон их комнат можно было увидеть горы, величественно простирающиеся вдаль. Если Назар любил находиться в части дома, открывающей ему бескрайние морские просторы, то Мавра, жена Назара, глаз не могла оторвать от горных вершин, особенно во время сильных гроз. Грозы в горах всегда её завораживали. В этом не было ничего удивительного, ведь Мавра была родом из тех мест.

Назар и Мавра переехали в этот дом около четырнадцати лет назад. Их семью можно было считать одной из самых загадочных во всём Краснодарском крае.

Род Назара славился способностью лечить людей от различных болезней, порой даже от самых тяжёлых и, по словам народным, – неизлечимых. Все мужчины, появляющиеся на свет в его роду, становились потомственными лекарями или врачами. Среди местных ходили слухи, что его род практиковал целительство, ибо некоторые случаи чудодейственного выздоровления людей были подобны исцелению от рук высших сил. Сам же Назар, в отличие от своих предков, считался не только лучшим врачом среди коллег, но ещё и получил признание людей благодаря удивительным способностям к рисованию. Многие люди с уверенностью заявляли, что его картины приносят им удачу и даже помогают выявить скрытые таланты.

Что касается Мавры, то её всегда старались обходить стороной. Ходили слухи, что представительницы её рода из поколения в поколение занимались приворотами далеко в горах. Местные жители старались и близко не подходить к тому месту, где располагалась их деревня, ибо женщины в роду Мавры, по слухам, были способны навести порчу, снять которую мало кому было под силу. В народе их называли «отнимающими удачу». К тому же образ жизни, который вела женщина, также наводил на определённые мысли и подозрения. Мавра никогда не работала. Причём она не была похожа на типичную домохозяйку, которая непременно выкроит минутку-другую, чтобы посидеть с подружками и обсудить какую-либо новость. Она вела скорее затворнический образ жизни. На улицах города Мавру можно было увидеть в сопровождении мужа или дочери Армины либо в гордом одиночестве.

Несмотря на все слухи и разговоры, Назар оберегал жену и детей от всяческих нападок, хотя его дети в защите точно не нуждались. Глеб и Армина, как вода и камень, – полные противоположности по типу личности и характеру, но зато оба имели стержень, своё мнение и способность противостоять нападкам окружающих, как в отношении самих себя, так и в отношении друг друга.

Глеб был во многом похож на отца, но многим и отличался. По жизни он всегда был общительным и отзывчивым парнем, имел много друзей, был душой компании. Девчонки в школе всегда толпами вились подле него. Внимание он любил, и принимал, и брал, но не более того. Ещё с малых лет его сопровождал внутренний зов помогать людям. Назар хотел, чтобы сын пошёл по его стопам, постоянно увлекая его медициной. Глеб всегда внимательно слушал отца и уже стал перенимать на практике многие его навыки. Но всё же молодой человек чувствовал, что медицина – это не то, чему бы он хотел посвятить жизнь. Гораздо больше его привлекали картины отца. Он часами мог смотреть на них, вглядываясь в каждый мазок, нанесённый на полотно отцовской рукой. Причём и сам Глеб обладал природным талантом к рисованию. Только, в отличие от отца, он любил рисовать в карандаше. Рисунки сына скорее напоминали Назару схематичные наброски для чего-либо, нежели законченные произведения.

Что касается Армины, то она была точной копией матери, но с некоторыми погрешностями. Замкнутая, немногословная, очень избирательная. В свободное время её можно было застать за книжкой по философии, психологии или религии, причём весьма несоответствующей её возрасту. Она так же, как и Мавра, любила горные пейзажи и грозы и не любила многолюдные улицы. Кроме матери, лишь один человек основательно вошёл в её жизнь и занял там определённое место, лишь к его мнению она могла прислушаться и извлечь что-то для себя. Этим человеком был Глеб.

Глава 2

Это было ничем не примечательное утро. Назар, как обычно, собирался на работу со свойственным ему воодушевлением, а Мавра, желая показаться заботливой и примерной женой, готовила ему обед.

– Мавра, дорогая, ты ведь не хочешь, чтобы я лопнул, – смешливо произнёс мужчина, подмигнув при этом своей жене.

– Вовсе нет. Твоя работа просто обязывает тебя нормально питаться. Постоянные стрессы и растрата энергии очень сильно сказываются на здоровье, Назар. Уж тебе ли этого не знать.

– Не переживай за меня так. Ты же знаешь, что моя семья и это место – самые чудодейственные источники восстановления сил и энергии.

Мавра вновь захотела вставить в диалог свой аргумент, но Назар не дал ей этого сделать. Со свойственным ему эффектом неожиданности он прижал жену к себе и страстно поцеловал.

– У меня аж ноги подкосились, – произнесла Мавра, глубоко вздохнув, глядя ему в глаза, – и как тебе всё время это удаётся…

– Это мой большой секрет. – Назар улыбнулся своей ослепительной улыбкой. – Всё, я побежал, – произнёс он, захватив собранный женой обед, и устремился к двери слегка пританцовывающей походкой.

– Вернёшься как обычно? – крикнула ему вслед Мавра, но ответа не последовало.

Мавра подошла к окну и пристально посмотрела на море. О чём думала сейчас эта женщина, суждено было знать только ей самой. И никто не знал, сколько бы продолжалось состояние её телесного оцепенения, если бы не быстрый топот приближающихся знакомых шагов. Мавра слегка тряхнула головой и резко отвернулась от окна, нахмурив при этом брови.

– Море вновь чем-то тебя огорчило? – Глеб стоял напротив неё, облокотившись на край стола, и загадочно улыбался.

– Вовсе нет, – женщина отвела глаза, – я просто задумалась. Собираешься на работу?

– Да, хочу побольше заработать за летние каникулы.

– Интересное обещает быть лето, Глеб. Ты окончил школу, в сентябре поступишь в университет, если, конечно, захочешь пойти по стопам отца, уедешь из дома, начнёшь новую самостоятельную жизнь.

– Да, забавно. Этим летом я уже не здесь, но ещё и не там. Поживём и увидим, что за сюрпризы приготовила мне жизнь. – Глеб повернул голову вправо и с улыбкой посмотрел на море. – Никогда не устану наслаждаться этим прекрасным видом, – произнёс молодой человек после небольшой паузы. – Ладно, мне пора. Хорошего и плодотворного вам с Арминой дня.

– Непременно так и будет, – произнесла Мавра металлическим голосом. – Ты ведь вернёшься к вечеру? – казалось бы, невзначай спросила она.

– Да, сегодня будет много работы. – Еле заметным кивком головы Глеб окончил разговор с Маврой и направился к выходу знакомой пританцовывающей походкой.

– Вылитый отец, – произнесла женщина, стиснув зубы.

***

Тем временем Глеб уже спешил к назначенному месту, понимая, что в свой первый рабочий день опаздывать очень даже нежелательно. Последние несколько лет на летних каникулах, а иногда и в учебное время, Глеб со своими друзьями подрабатывал, разгружая машины с продуктами. Работа, разумеется, была не из лёгких, но зато не отнимала много времени, да и деньгами ребят никогда не обижали. Разгружать машины им приходилось в основном либо с утра, либо ближе к вечеру, а свободное время ребята проводили либо на набережной, либо в клубах, либо на пляже с бутылочкой холодного пива.

Сам Глеб не был поклонником клубов и пляжей. Ему скорее был по душе активный отдых. По возможности он любил делать пробежки по утрам или по вечерам – всё зависело от графика его жизни. Молодой человек всегда старался следить за своим телом, посещая тренажерный зал, если же времени не хватало, Глеб занимался дома. Если бы он только знал, насколько его потное рельефное тело во время интенсивных силовых нагрузок не давало покоя его сестре Армине, которая так и жаждала улучить момент, когда можно было осторожно приоткрыть дверь в его комнату и не дыша наблюдать за волнующим процессом, в особенности если он сопровождался чуть слышными стонами Глеба, передающими его дыхание.

Первое рабочее утро на каникулах пролетело достаточно быстро и продуктивно. Ребята разгрузили машину на полчаса раньше, чем планировали, и, получив причитающееся им вознаграждение, решили прогуляться по набережной, о которой знали в основном местные жители, дабы не заполонять столь прекрасное место толпами шумных надоедливых туристов.

– Я надеюсь, ты с нами, Глеб, – произнёс Пётр, положив ему руку на плечо.

– Разумеется, он составит нам компанию, – голос Добрыни всегда был очень звонким, а точнее сказать, оглушительным.

– Даже не знаю, ребят. У меня сегодня планы на вечер нарисовались, нужно подготовиться.

– И что же это за планы? Будешь соблазнять очередную сладкую загорелую девочку в своём укромном излюбленном месте, – подколол его Пётр.

– Господи, Глеб, как тебе удаётся всегда брать самое лучшее? – подхватил Добрыня с лёгкой ноткой зависти.

– Нет, ребят. У меня сегодня планы не по этой части. Заказ нарисовался. Клиент хочет делать сегодня вечером.

– Да ты гонишь?! – прокричал удивлённый Добрыня. – А он знает, что ты не профессионал, что у тебя пока всё на любительском уровне? Он готов быть «подопытной крысой»?

– Да, он в курсе, – немного обиженно произнёс Глеб. – И кстати говоря, я нахожусь уже далеко не на любительском уровне. У меня уже было достаточно практики, да и чувствую я себя гораздо более уверенно.

– А руки во время этого не дрожат?! – не унимался взволнованный Добрыня.

– Нет, не дрожат, – спокойно отвечал Глеб, – в этом ремесле с дрожащими руками делать нечего. Если я делаю, то не боюсь и не дрожу. Честно вам скажу, ничто в жизни ещё не делало меня таким уверенным в себе, как то, чем я сейчас занимаюсь.

– А к чему ты хочешь готовиться? – Пётр наконец вступил в диалог. – Ведь все материалы у тебя в мастерской? Или я ошибаюсь?

– Тут дело не в материалах. Эскиз ещё не закончен. Осталось нанести пару штрихов, и хотелось бы ещё заранее продумать некоторые нюансы нанесения, чтобы не тупить на месте.

– А эскиз у тебя с собой? – не унимался Добрыня.

– Да, с собой.

– Вот и прекрасно. Посидишь с нами на набережной и дорисуешь. По-моему, это гораздо лучше, чем одному в мастерской торчать, – подхватил Пётр.

– Ну, это как сказать, – рассмеялся Глеб, – хотя, с другой стороны, может вы и правы. Ладно, пойдёмте на набережную.

Шли они медленным прогулочным шагом около получаса, обсуждая всё на свете и периодически подшучивая друг над другом. По дороге к набережной они постоянно отвлекались на проходящих мимо девушек, бороздя их оценивающими взглядами с головы до ног. Но почти все до одной дамы глаз не могли оторвать от Глеба, не обращая никакого внимания на его друзей.

На набережной ребята любили сидеть в небольшом кафе под навесом. Здесь можно было спрятаться от уже изрядно поднадоевшего краснодарского солнца и вдоволь наговориться в узком кругу друзей. Сегодня молодым людям, на радость, удалось сесть за их любимый столик. У этого столика была своя маленькая легенда, гласившая о том, что именно на этом месте у ребят проходили самые задушевные беседы, которые впоследствии приводили к очень благоприятным решениям, и, конечно же, самые волнительные встречи с прекрасными дамами, которые в основном заканчивались для ребят очень плодотворно, по крайней мере, в отношении Глеба исключений не было никогда.

– Вот, чёрт! – Возмущению Глеба не было предела, когда ребята разместились под навесом за любимым столиком.

– Что такое? – Друзья удивленно на него посмотрели.

– Вы не поверите, я забыл дома эскиз. Только сейчас вспомнил, что доставал его из сумки вчера вечером, чтобы немного доработать, а обратно положить забыл.

– И доработать ты его не успел, – вздохнул раздосадованный Пётр.

– Почти доработал. Я вам уже говорил, осталось нанести пару штрихов. Армина заходила ко мне вчера вечером, хотела поболтать. Я растерялся от неожиданности и на скорую руку затолкал рисунок под кипу бумаг на столе. А утром даже и не вспомнил. С ума сойти.

– Ну ничего себе, – воспрянул духом Добрыня. – И чем же, интересно, тебя так увлекла Армина, что ты забыл обо всём на свете?

– Почему сразу обо всём на свете. Армина действительно уникальный человек. Когда она разговаривает с тобой, то волей-неволей всё твоё внимание сосредотачивается на ней. Армина как будто овладевает твоим сознанием, сковывает подсознание. Я даже толком не могу объяснить свои ощущения, находясь рядом с ней.

– Да, ты, брат, крупно влип. – Пётр смотрел на него во все глаза. – Ты что, влюбился в сестру?

– Не говори ерунды. Любовь тут совсем ни при чём. Я вам говорил о её воздействии на людей.

– А точнее сказать, на тебя, – Пётр не унимался. – А мы с Добрыней всё гадаем, почему у тебя долгое время нет постоянной девушки. А тут, оказывается, вон что вырисовывается.

– Ну, во-первых, постоянной девушки нет, потому что никто по-настоящему не заинтересовал. А во-вторых, что касается моей сестры, то я надеюсь, что вы сейчас же выбросите из головы этот бред и больше никогда не будете мне об этом напоминать.

– Ладно, не горячись. Посмотри, как занервничал. – Добрыня толкнул Петра плечом и с усмешкой на него покосился.

– Ребят, я домой за эскизом. – Глеб поднялся из-за стола, проигнорировав комментарий друга. – Если что, вы знаете, где меня найти.

– Значит, поработаешь в мастерской? – Пётр был явно озадачен.

– Совершенно верно.

Молодые люди обменялись дружескими рукопожатиями, и Глеб, перекинув сумку через плечо, быстрыми шагами устремился в сторону дома, желая поскорее закончить эскиз и приступить к увлекательной работе. На протяжении всего пути в его голове всплывали комментарии Петра и Добрыни по поводу Армины. Глеб пытался всячески отогнать подобного рода мысли, убеждая себя в том, что высказывания его друзей не что иное, как плод их больного воображения. Но чем больше он пытался об этом не думать, тем интенсивнее подступал к его голове поток мыслей о таинственной девушке по имени Армина, которую ему так и не удалось разгадать за прожитые под одной крышей четырнадцать лет.

***

Время уже близилось к полудню, когда Глеб отворил дверь родного дома. День выдался достаточно жаркий, поэтому он сперва зашёл на кухню, дабы утолить жажду. Глеб всегда пил достаточно много воды, поэтому его собственные запасы иссякали очень быстро. После этого он сразу же устремился в свою комнату, чтобы забрать эскиз и спокойно доработать его у себя в мастерской.

Поравнявшись с комнатой Армины, Глеб на секунду остановился, поскольку доносившийся оттуда незнакомый женский голос привлёк его внимание. Поколебавшись некоторое время, он подошёл вплотную к двери её комнаты и стал вслушиваться в разговор. Дело в том, что, сколько Глеб себя помнил, Армина никогда никого не приводила в дом, а тем более в свою комнату. Стоя за дверью, Глеб слышал три женских голоса, два из которых принадлежали Армине и Мавре, а третий – тот самый незнакомый, который и привлёк внимание Глеба. Ему удалось различить только несколько слов: «замуж», «смерть» и, кажется, они ещё что-то говорили про какой-то «чёрный приворот», но Глеб не был до конца в этом уверен. Услышав приближающиеся шаги, Глеб резко отпрянул от двери и направился в сторону своей комнаты. Дверь резко отворилась, и молодой человек обернулся.

– Глеб, ты здесь, – удивлённо произнесла Мавра.

– Да, забыл кое-что в комнате. – Глеб уловил испуг и смятение на лице Мавры. Армина тоже заметно нервничала. – Я только возьму книгу и пойду на набережную готовиться к экзаменам. Так что не пугайтесь, я вам не помешаю своим присутствием.

– Ты нам вовсе не мешаешь. – Мавра мельком посмотрела на незнакомку. – Кстати, это Кира. Она моя давняя знакомая, оказалась в нашем городе проездом, и я решила пригласить её в наш дом.

– Очень приятно. – Глеб одобрительно кивнул.

На вид Кире было лет тридцать пять, но выглядела она очень неприглядно. Длинное бесформенное платье, напоминающее балахон, сочеталось с полным отсутствием косметики на её лице и грязными чёрными волосами, забранными в пучок. Осмотрев её с ног до головы, Глеб заметил, что она постоянно теребила пальцы рук и нервно вертела головой из стороны в сторону, дабы не встречаться с ним взглядом.

– Ну что ж, я с вашего позволения пойду, – молодой человек нарушил неловкое молчание. – Всего доброго. – Глеб ещё раз посмотрел на незнакомку, и тут их взгляды на мгновение соприкоснулись. Их зрительный контакт продолжался всего пару секунд, но этого ему было достаточно, чтобы резко отпрянуть в сторону, развернуться и быстрыми нервными шагами направиться в комнату.

– Думаешь, он что-то понял? – прошептала Армина матери на ухо после того, как они проводили гостью восвояси.

– Не могу тебе сказать. Но предчувствие у меня очень нехорошее.

– Что ты чувствуешь, мам?

– Смерть… Кого-то из нас заберут, причём произойдёт это совсем скоро.

***

Войдя наконец в комнату, Глеб ещё некоторое время не мог прийти в себя. Встреча с гостьей Мавры оставила в его подсознании неприятный осадок. Столкнувшись с ней взглядами в коридоре, он почувствовал нечто жуткое, пронизывающее его тело с головы до ног. И эти странные слова про смерть и чёрный приворот также не выходили у него из головы, хоть он и не был уверен в услышанном. И вот что ещё заставило его насторожиться – странный запах, исходивший из комнаты Армины, когда женщины открыли дверь. Сперва Глеб подумал, что так пахнут духи, принадлежащие незнакомке по имени Кира, но, зайдя в свою комнату, он также уловил лёгкие нотки этого запаха. Его природу сложно было установить, он скорее напоминал смесь каких-то благовоний. Глеб ощущал нечто подобное в церкви, когда они посещали с отцом воскресные службы, но всё же он был уверен, что природа этого запаха зародилась из чего-то другого.

Очнувшись от своих дум, Глеб вспомнил о своей главной причине возвращения домой. Недолго думая, он подошёл к столу и стал рыскать в огромной кипе бумаг, пытаясь найти подготовленный эскиз. И да, действительно, Глеб впопыхах оставил его там. Воодушевившись предстоящей работой, он положил эскиз в сумку и вышел из дома, направившись в мастерскую, параллельно пытаясь отогнать от себя мысли о таинственной Кире и Армине, которая, судя по всему, имела какие-то общие дела с этой женщиной.

Мастерская Глеба располагалась в старом гараже его отца. Назар выделил сыну это место, чтобы у него был «свой угол». Раньше они с отцом копались здесь в их старой машине, но вскоре, когда Назар приобрёл гараж ближе к дому, это место стало исключительно убежищем Глеба. Раньше Глеб проводил здесь много времени с друзьями. В основном они либо просто отдыхали, либо копались в мотоцикле Фила, ещё одного хорошего друга Глеба, который два года назад уехал путешествовать по стране на своём байке. На данный момент мастерская Глеба выполняла лишь две основные функции. Во-первых, это было место его жарких свиданий с прекрасными загорелыми девушками, которые, перейдя порог «его территории», мгновенно избавлялись от одежды, представая перед ним во всей своей обнажённой красе, а во-вторых, это было место, где Глеб мог обучаться и совершенствовать своё любимое ремесло, с которым его, кстати говоря, познакомил вышеупомянутый Фил, – искусство набивания татуировок.

Свою машинку для работы Глеб собрал сам под руководством Фила в 14 лет. С тех пор она стала продолжением его руки. К тому времени Фил был почти на три года старше Глеба и уже много чего знал и умел. Первые свои три работы молодой человек изобразил на теле Фила, затем к нему стали приходить друзья и знакомые Фила. Несмотря на катастрофическую нехватку времени из-за учёбы, спорта, работы по разгрузке машин, он всё же старался выжать максимум времени из своего плотного жизненного графика. Людям нравилось, что Глеб хорошо рисовал, татуировки делал достаточно качественно, использовал хорошие материалы и брал недорого по сравнению с другими мастерами. Разговоры о его умениях всё больше и больше распространялись по городу, заставляя его сильно нервничать, ибо Глеб не хотел, чтобы слухи каким-либо образом дошли до его отца. Своим друзьям он также запретил об этом распространяться.

Принесённый из дома эскиз Глеб дорисовал достаточно быстро, а вот воссоздать его на человеческом теле оказалось гораздо сложнее. Раза три Глеб стирал рисунок с тела клиента, и, только когда размеры и расположение татуировки его полностью устроили, он приступил к непосредственной работе. Весь процесс работы занял у Глеба более четырёх часов, но, когда всё было закончено и довольный клиент расплатился, молодой человек наконец осознал, чем бы он хотел заниматься в этой жизни. Сегодня Глеб выполнил один из самых сложных заказов в своей карьере татуировщика, он это знал и был этим горд.