Похититель перемещений. Часть 2
– Она не может вмешиваться, – вздохнул Подосиныч. – А почему – не знаю даже я. Это давняя тайна. Так-то конечно, войне давно бы пришёл конец, если б она вмешалась. Я так думаю, всё именно из-за того, что она «Грибная». Не может навредить грибам. Любым. Или не хочет.
Они уже подошли к воротам. Надо сказать, что стены грибной деревни отличались от стен деревни домовых. Если там это был просто частокол из неаккуратно срубленных, немного покосившихся местами прогнивших брёвен, то здесь это были настоящие укрепления, вроде стены в замке Ариетты. Только из дерева. Тоже были башни в которых мелькали тени стражников. Тяжёлые ворота по-прежнему были настежь открыты, и девочка с друзьями и старейшиной вошли. Юле и Джимми это далось непросто. Они были слишком большими, великанами в деревне маленьких грибных человечков, а ворота слишком узкими, поэтому девочка и верблюд с трудом протиснулись в них. Юля могла бы просто перелезть через стену (она была не так уж и высока), но подумала, что это будет оскорблением.
Часовски и Ваня, наоборот, прошли довольно легко. Детектив был небольшого роста и узок в плечах, а одуванчик был просто длинным и очень худым, даже несмотря на свой скафандр.
То, что деревня готовится к празднику было видно сразу. Дома были украшены разноцветными фонариками и яркими блестящими ленточками. Многие жители были по-праздничному одеты – Юля не заметила этого, когда они все стояли толпой перед ней, но теперь, когда каждый был по отдельности, она смогла их внимательно рассмотреть.
Особенно хорошо выглядели девушки и девочки-грибочки. Казалось, каждая из них хотела перещеголять остальных своим красивым платьем и украшениями. У Юли разбегались глаза и блестели от красоты их нарядов. Раньше девочка не задумывалась, насколько красивыми могут быть платья. Сама она предпочитала джинсы и футболку – стандартная одежда любого современного человека (как странно она, наверное, выглядела для них). Но Грибная Фея изменила её представления. Она показала ей каким красивым может быть этот вид одежды и теперь ей самой захотелось себе какое-нибудь платьице. Поэтому она жадно разглядывала платье каждой девочки, которая ей попадались.
Мальчики и юноши были одеты более скромнее. Похоже, что для них внешний вид не имел такого большого значения. Обычные брюки и рубашка – вот их стандартное одеяние. На некоторых ещё были зелёные ворсистые жилеты. Впрочем каждый из них был чистым и от всех хорошо пахло чем-то цветочным.
Пожилые грибы здесь тоже были, но их было намного меньше, чем молодёжи. В основном они сидели около дверей домов, раскачиваясь на своих креслах-качалках или на балкончиках и спокойно наблюдали за суетой остальных.
А суета была нешуточная: вот один грибочек несёт поднос с какими-то ягодами, положив его на свою шляпку и, придерживая рукой, ловко лавирует среди других, тоже спешащих куда-то жителей деревни, а вот сразу несколько тащат куда-то тяжёлый длинный стол. Кто-то продолжал украшать свой дом к празднику, вешая на него гирлянду из ленточек. Каждый был чем-то занят.
– Хм, куда же вас посадить? – поглаживая свои усы, задумчиво произнёс дед Подосиныч. – Надо хорошенько подумать. К нам не так часто гости приходят, тем более такие… Большие.
А Юля и её спутники действительно были большими по сравнению с жителями деревни. Девочка была выше большинства зданий и ей приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы ни на кого случайно не наступить. Один раз она встретилась взглядом с одной пожилой лисичкой, когда проходила мимо её балкона. Девочка подумала, что она испугается, когда увидит такую «дылду», но та лишь ласково улыбнулась и помахала ей морщинистой ладошкой.
Джимми был примерно такого же роста, что и девочка, но он и остальные шли за ней, поэтому не было опасности, что они кого-нибудь ненароком раздавят.
– О, я придумал решение, – поднял свой сморщенный палец старейшина. – На нашей главной площади есть большая сцена, она послужит вам столом. Я попрошу принести вам наши скромные угощения.
Он подозвал к себе одну из девочек-грибочков, пробегавшую мимо, что-то быстро шепнул ей на ухо, и та мгновенно умчалась, скрывшись в толпе.
Наконец, путники достигли места, о котором говорил дед Подосиныч. Они оказались на довольно просторной площади уставленной столами, которые уже ломились от всевозможных блюд. Между ними была довольно широкая тропинка, ведущая к сцене.
– А зачем вам сцена? – спросила Юля. – У вас какие-то концерты проходят?
– Иногда, – откликнулся Подосиныч. – А бывает и спектакли, у нас есть очень талантливые ребята.
– Ой, как интересно! А посмотреть можно?
Сказав это, девочка погрустнела:
– Хотя, наверное не получится. Мы уже скоро пойдём. Только дождёмся нашу провожатую и сразу двинемся дальше.
– Ну что ж, – понимающе произнёс Подосиныч. – Если не получится сегодня, тогда в другой раз. Когда спасёте своих друзей, заодно и они посмотрят. А артисты лучше подготовятся. Пока поешьте хорошенько.
Тут им как раз принесли несколько подносов с едой и поставили их на сцену.
– Но ведь это не наш праздник, – смущённо пробормотала девочка.
– Приход гостей для нас тоже праздник, – улыбнулся старик. – Так что отчасти этот пир и в вашу честь. Угощайтесь, пожалуйста. А мне нужно отойти по делам.
Сказав это, он тут же куда-то удалился.
Девочка посмотрела на своих друзей. Джимми взял горсть лесных ягод, и, усевшись на ступеньки лесенки, которая вела на сцену, подбрасывал эти ягоды вверх и потом ловил их ртом. Ваня, как заворожённый смотрел на суетящихся грибных человечков и в целом на всю деревню, которая хорошо им была видна с того места, где они находились. Ну а Часовски как всегда достал свою трубку и с задумчивым видом задымил ею.
– Вас что-то тревожит, детектив? – вежливо спросила у него Юля.
– Есть кое-что, – не сразу ответил тот, глядя как грибочки рассаживаются за столы и наполняют свои тарелки разными вкусностями. – У меня всё из головы не выходит наше приключение со спасением этих детей.
Юля удивлённо подняла бровь:
– Эээ, а что с ним не так?
– Меня смущает глубина ямы. Как они не разбились, упав с такой высоты?
– Ну, наверное, им ветки помогли, – задумчиво ответила девочка. – Они же говорили, что сначала бегали и прыгали по куче веток, а потом провалились и упали вниз.
– А кто-нибудь видел эти ветки? Их должно быть довольно много, и при падении, они почти наверняка поранились бы об них. Но единственная травма произошла когда один из малышей вскарабкался на остальных и неудачно упал.
Юля нырнула в глубину своей памяти и постаралась припомнить.
– Кажется, я никаких веток не видела, – наконец, сказала она. – Но там было темно и, может быть, я просто не обратила внимания, потому что смотрела на малышей.
– А я обратил, – сказал Часовски, и Юли, неизвестно из-за чего, по спине побежали мурашки. – Никаких веток не было внизу, одна земля. И потом, если это ловушка, то зачем такая глубина? Можно было вырыть яму в два раза меньше – грибы всё равно бы не выбрались из неё. Да даже мы бы не смогли выбраться.
– А может, эта яма была не для грибов, а для кого-то другого, для нас, например? – внезапно вмешался в разговор Джимми. Он покончил со своими ягодами и потянулся за куском пирога. Тут-то его внимание и привлёк разговор девочки и детектива.
– Так что же это такое – ловушка или нет? – в свою очередь спросила совсем сбитая с толку Юля. – И почему малыши соврали? Как тогда они попали в эту яму?
– Пока не могу ответить, но думаю, если мы проведём здесь ещё какое-то время, то, возможно, и узнаем, – ответил Часовски.
Джимми, похоже, не очень это интересовало, и он, наконец-то взял кусок пирога, за которым тянулся и отправил его в рот.
– Обожаю их пироги! – воскликнул он. – Да и у волшебницы в замке тоже вкусно готовят. Даже не знаю, где лучше. Вы как думаете?
Юля тоже взяла кусок пирога и откусила, чтобы сравнить. Тёплое сладкое тесто с чуть подгоревшей корочкой и сочная ягодная начинка наполнили её рот, и девочка сразу вспомнила все рекламы йогуртов, шоколадок и мороженого, где актеры, которые их ели жмурились, изображая необыкновенное удовольствие. Только у Юли оно было настоящим, а не притворным. Пирог был необыкновенно вкусным, может быть, даже вкуснее, чем тот, которым их угостили, когда встретили у ворот деревни. Но и угощения Ариетты были не хуже. Трудно было их сравнивать.
Заметив, что Джимми смотрит на неё выжидающим взглядом, она пожала плечами и промычала что-то непонятное, потому что рот был забит пирогом, который она ещё не успела прожевать.
Ваня и Часовски не ели и все принесённые вкусности достались Юле и Джимми, и они оба уплетали за обе щёки.
– Вот бы так каждый день кормили, – мечтательно протянул верблюд, когда они, наконец, наелись до отвала. – Надеюсь, таких деревенек будет много на нашем пути.
– Ну это вряд ли! – смеясь ответила Юля, хотя она бы тоже от этого не отказалась. – Скорее всего эта была первая и последняя. А дальше придётся добывать еду самим.
– Ну, пока мы сюда шли я заметил много кустов с синими и красными ягодами. Я только не знал, можно их есть или нет.
– Ну теперь то знаешь?
– Эээ… Я по-прежнему в сомнениях.
Верблюд насупился и сделал грустно-задумчивое выражение, чем снова развеселил девочку и одуванчика, который это тоже увидел.
– Ваня, ты как? – заботливо спросила Юля. – Нравится тебе здесь?
– Да, – охотно откликнулся тот. – Вот только про нас все забыли, кажется…
Похоже, это было действительно так. Дед Подосиныч так и не появился, да и другие грибочки были заняты своими делами.
Юля решила, что представился удобный случай, чтобы порисовать. На поляне, где расположилась деревенька было довольно светло. Несмотря на то, что уже наступил вечер, её заливал свет от многочисленных фонариков, развешенных на домах.
Девочка достала из рюкзака альбом, карандаши и фломастеры и, усевшись поудобнее, принялась рисовать.
Первый рисунок она задумала ещё когда они шли сюда. Она изобразила муху (почему-то это несчастное насекомое всё не шло у неё из головы) в красивом платье принцессы и маленькой короной на голове, смотрящую вдаль из окна башни и мечтающую о чём-то своём. Но, судя по всему её мечтам не суждено было осуществиться. По башне уже карабкался огромный, мерзкий и лохматый паук.
Джимми, который наблюдал, как девочка рисует предложил нацепить на него какую-нибудь смешную шляпу, и Юля облачила паука в высокий тюрбан, сплетённый из паутины.
На следующем листе девочка решила изобразить деревню и её жителей. Тем более, что всё было как на ладони. Ей очень нравилась картина в замке Грибной Феи, и она решила сделать нечто похожее. Несколько минут у неё ушло на задний фон: она подробно зарисовала каждый домик, каждый фонарик, каждую мельчайшую деталь, но когда перешла к самим грибным человечкам, то возникли сложности. Дело в том, что они не сидели на месте, а постоянно перемещались и делали это довольно проворно. Изобразив несколько болтающих девочек-грибочков, Юля решила оставить рисунок и доделать его потом по памяти. Так у неё лучше получалось. И девочка, вздохнув, убрала альбом обратно в рюкзак.
– Меня беспокоит пропажа нашей проводницы Каркарры, – кашлянув, сказал Часовски. – Пора бы ей уже и вернуться.
Похоже, он давно хотел высказать свои опасения, но тактично молчал, ожидая, когда Юля закончит.
– А вот меня совсем не беспокоит, – поморщился верблюд. – Не очень приятная особа.
– Она нужна нам, без неё мы не найдём дорогу и не спасём домовых, – вздохнула Юля, хотя и была согласна с Джимми.
Едва она это сказала как вдалеке послышался какой-то шум, и глаза всех грибочков обратились туда. Девочка и её друзья тоже поднялись со своих мест, чтобы лучше увидеть, что там происходит.
Вскоре на тропе, ведущей к сцене показались две фигуры, в одной из которых безошибочно угадывалась Каркарра. Она вышагивала, высоко поднимая ноги, иногда поглядывая по сторонам на жителей деревни, которые с любопытством её разглядывали.
Но если на неё они смотрели с интересом, то на того, кто был с ней – с презрением и отвращением. Рядом с вороной, с крепко связанными руками шёл самый настоящий мухомор. Впрочем, тот не оставался в долгу и отвечал всем встречавшимся жителям злобным оскалом.
Каркарра не обращала на его гримасы никакого внимания. Она знала, что он никуда не денется, тем более теперь, когда окружён таким количеством врагов и ему остаётся только скалиться от бессилия.
– Ну вот и наша проводница, легка на помине, – ухмыльнулся Джимми. – Интересно, этот тип в красной шапке тоже с нами пойдёт или как? Я лично не против. Гляньте, как он улыбается – похоже весёлый малый!
Каркарра и мухомор тем временем оказались на площади. Неизвестно откуда, наконец, появился дед Подосиныч.
– Что тут у нас? – непонятно зачем спросил он, хотя и так было понятно «что».
– Да вот, – коротко бросила Каркарра и, схватив своего пленника, крепко встряхнула его. – Поймала у той самой ямы, куда угодили ваши дети. Остальные удрали, а этот не успел. Можете делать с ним, что хотите.
Мухомор громко выругался, так что некоторые особо впечатлительные девочки выпучили глаза, а мамы закрыли уши своим малышам, чтобы те не слышали плохих слов.
– Боюсь, с ним уже ничего не сделаешь, – заметил старейшина. – Не будем омрачать праздник, пусть посидит пока в башне, а потом решим его судьбу.
И только Каркарра собралась отвести его обратно к воротам, рядом с которой находилась дозорная башня, как из толпы, расталкивая остальных выбежал запыхавшийся грибок-маслёнок в солдатской форме, местами порванной, весь в ссадинах и, задыхаясь, прохрипел:
– Там… беда…
– Что такое? – тут же спросил мгновенно посерьёзневший дед Подосиныч.
Лицо солдата исказила гримаса ужаса, бледные пересохшие губы открылись и мёртвую тишину, воцарившуюся на площади, пронзило только одно слово:
– Туман.
Глава 3. Рассказ солдата
– Что ещё за туман? – нахмурил брови дед Подосиныч. – Объясни толком!
Но бедный маслёнок только трясся, словно вынырнул из ледяной проруби и ничего конкретного от него было добиться нельзя.
– Так понятно, – оценил его состояние старейшина и обратился к окружившим их деревенским жителям: кто-нибудь, отведите его домой и уложите в кровать. Пусть отдохнёт, расспросим его позже.
Тут же из толпы вышли молодой розовощёкий опёнок и пожилой усатый дубовик и, аккуратно взяв бедного солдата под руки, куда-то его повели.
Едва толпа за ними снова сомкнулась, как раздался еле слышный ехидный смешок. Без всяких сомнений это был пленный мухомор.
Мощным рывком Каркарра развернула его и пронзила грозным взглядом:
– Что смешного? Ты знаешь об этом что-нибудь? Ваших рук дело? Отвечай!
– Скоро всё сами узнаете, – скривившись ответил на мгновение дрогнувший мухомор. – Да уж поздно будет.
– Весьма туманно, – заметил Джимми вполголоса, так что его услышали только Юля, Ваня и Часовски.
Вся компания до сих пор стояла у сцены, в стороне от развернувшегося действия. Подойти ближе им мешали расставленные столы и толпа грибных человечков, которая окружила деда Подосиныча, Каркарру и мухомора.
Ворона замахнулась на пленного, но старейшина остановил её.
– Возможно он и не знает ничего, – спокойно сказал он. – Просто хочет позлить нас. Пусть посидит в башне.
Каркарра снова схватила его за верёвки, чтобы отвести самой, но дед Подосиныч вновь остановил её:
– Нет, не Вы.
Он подозвал к себе двух грибных человечков и приказал отвести пленника в темницу. Остальным собравшимся он велел пока разойтись по домам.
Те, хоть и с большой неохотой, стали разбредаться, по пути что-то недовольно ворча или полушёпотом выдвигая версии того, что же случилось с генералом Белогрибом и другими грибными солдатами и при чём тут туман. Многие были явно обеспокоены и даже напуганы.
Когда все разошлись, дед Подосиныч наконец-то снова заметил Юлю и её друзей.
– Извините, что оставил вас, необходимо было моё участие в организации праздника, – грустно сказал старик, подойдя к ним. – Надеюсь, вам понравилось угощение?
– Да, очень понравилось, – поспешила уверить его девочка.
Она видела, что Подосиныч очень расстроен произошедшем, и ей очень хотелось его утешить. Но сначала нужно было во всём разобраться.
– Что за туман? – спросила она его. – О чём говорил этот солдат?
– Предполагаю, их отряд попал в засаду на болотах, – в задумчивости погладил усы старейшина. – Там как раз начинается вражеская территория. Выскочили из тумана неожиданно, поэтому он так и перепугался.
– А что же произошло с остальными?
– Должно быть они попали в плен. Надо подробно расспросить его обо всё, что случилось.
Дед Подосиныч был бледнее мела и крайне обеспокоен. Его волнение передалось и остальным.
– Мы должны спасти их! – воскликнула Юля решительным тоном и обернулась на друзей, чтобы увидеть готовность в их глазах.
Джимми, кажется был готов идти в огонь и в воду – ему было всё равно, для него это было просто приключением.
Ваня был явно напуган. Судя по его виду его не радовала перспектива снова идти кого-то спасать. Он выпучил глаза, весь дрожал с головы до ног, словно его колыхал ветерок, хотя никакого ветра не было, а ладошка-листик начала судорожно сжиматься и разжиматься на рукоятке клинка, висевшего у него за поясом, будто он прикидывал, хватит у него духу им воспользоваться или нет.
Юля от души понадеялась, что его страх пройдёт. Она захотела, как обычно, подбодрить его, но пока искала подходящие слова, заговорил Часовски.
– Полагаю, нам действительно стоит дождаться выздоровления несчастного, – рассудительно заметил он. – А уж после решать, что делать. Но помочь мы должны – это безусловно.
– Тогда придётся ждать довольно долго, он сильно напуган и изранен вражьими клинками, – заметил дед Подосиныч. – А действовать нужно немедленно.
– Его исцеление можно ускорить. Ваша Фея подарила нам кое-что. Кстати, насчёт его ран… Вполне очевидно, что их нанесли не враги. Думаю, солдат был так напуган, что очень быстро бежал, не разбирая дороги, цеплялся за ветки – они-то и нанесли ему эти увечья.
Старейшина погладил усы. Похоже, он был впечатлён наблюдательностью детектива. И даже какое-то время помолчал, пристально его разглядывая, словно оценивая его способности.
– Если вы сможете вылечить его, пожалуйста сделайте это, – наконец, сказал он.
Часовски обратил взгляд на девочку, но та уже всё поняла. Она сняла рюкзак и принялась искать подаренный Ариеттой свёрток с волшебными подорожниками.
– Можете проводить нас к нему? – спросила она, когда лекарство оказалось у неё в руках.
Дед Подосиныч кивнул и отправился по деревенской улице, а все остальные двинулись следом.
Идя за ним, девочка вдруг заметила то, что, почему-то не увидела сразу. Это были таблички, висевшие на домах, на которых были написаны названия улиц. Естественно все они были грибные: Сыроежковая, Рыжиковая, Подберёзовая, и так далее. Площадь, которую они покинули, судя по указателям, называлась «Груздевая».
Идя по деревне и видя все эти названия, Юля с удивлением заметила, что она довольно большая.
«Интересно, а сколько грибочков здесь живёт?» – подумала она.
А ещё ей было интересно, как называется сама деревня. Но, взглянув на лицо старейшины, она поняла, что для расспросов неподходящее время – оно было каменным, ни одна эмоция не шевелила его.
– Пришли, – наконец, сказал он сухо.
Они оказались перед домом того самого израненного солдата. Сомнений, что это именно его жилище быть не могло – оно тоже было в виде маслёнка, только гигантского. Двухэтажный, с небольшим балкончиком и маленьким чердачным окошком в шляпке.
Девочка была слишком велика, чтобы попасть внутрь – она почти доставала макушкой до балкончика. Но ей хотелось присутствовать при исцелении несчастного. Юле не терпелось услышать его рассказ и узнать, что же на самом деле произошло.
– Вот, возьмите, – сказала она и отдала несколько листьев подорожника старейшине. – Нужно просто приложить их к его ранам и они затянуться.
Деде Подосиныч с поклоном принял их и поднявшись по небольшому крылечку и постучал. Спустя мгновение дверь открылась, и девочка (да и не только она) сильно удивилась, увидев того, кто стоял на пороге. Это был тот самый малыш-грибочек, которого они спасли и который обратный путь провёл на Юлином плече.
Он едва дотягивался до ручки двери и чтобы открыть её ему пришлось встать на цыпочки.
– А ты говорил, что его больше никто не увидит, – улыбнувшись, шепнула Юля Джимми.
– Похоже, приговор ещё не приведён в действие, – пожал плечами верблюд.
– Мне бы хотелось увидеть твоего папу, – кашлянув, сказал старейшина. – Можно зайти?
– Да, конечно, – поклонившись, пропищал малыш и посторонился, пропуская деда Подосиныча в дом.
Увидев Юлю и её компанию, он слабо улыбнулся им, а потом закрыл дверь.
– Похоже ему всё-таки досталось, – заметила девочка. – Наверное его наказали: он даже не вышел к нам.
– И теперь он навечно заточён в этой грибной темнице, – скорбно откликнулся Джимми.
Даже сквозь стены был слышен сухой кашель старейшины, как он медленно ковыляет, поднимаясь на второй этаж. Юля поняла, что комната солдата именно там. Поэтому она встала на цыпочки и заглянула в окошко на балконе.
Её глазам предстала небольшая круглая комнатка. Мебели там было совсем мало: шкаф, столик, стул, да кровать, на которой и лежал больной. Рядом на краешке сидела молоденькая девушка-грибочек и с тревогой смотрела на него.
Услышав шаги на лестнице она вздрогнула и поднялась с кровати.
– Старейшина, вы пришли проведать моего супруга? – с поклоном спросила она.
– Как он? – заботливо спросил тот.
– Ох, всё так же. Хотя даже хуже. По началу он что-то бормотал себе под нос, а теперь вот просто лежит и не отвечает мне.
Девушка-грибочек спрятала лицо своими маленькими ладошками и зарыдала. Дед Подосиныч подошёл к ней ласково погладил по шляпке.
– Ну будет тебе убиваться, – сказал он ободряюще. – Возможно, я смогу его вылечить.
Девушка-маслёнок тут же подняла на него заплаканное лицо. Дед Подосиныч улыбнулся ей и показал, что у него было в руке.
– Гляди, что дали нам наши гости, – сказал он. – Это лекарство, которое может ему помочь. Приложи их к его ранам.
И он отдал ей листы подорожника.
Она всхлипнула и взяла их дрожащими руками, а потом повернулась к постели раненного солдата. Затем положила на него один листок – собственного его и было достаточно, потому что он был большой (или грибочек слишком мал).
И о чудо! Не прошло и минуты, как несчастный зашевелился и открыл глаза. Какое-то время солдат просто хлопал ими, словно не мог понять, где находится, но вдруг они округлись и он, задрожав всем телом попытался убежать. Но девушка-грибочек остановила его:
– Тише, тише, всё хорошо. Ты дома.
Юля подумала, что он испугался увидев её в окне, попятилась назад и, споткнувшись, чуть было не упала, но Джимми её подхватил.
– Что там происходит? – спросил верблюд. Он не доставал до балкона и ему было не видно.
– Раненый пришёл в себя, – ответила девочка. – Только, кажется, я его напугала.
– Ну вот тебе.
Верблюд поджал губы и скорчил притворно-осуждающую гримасу.
А солдат тем временем продолжал вести себя странно, и похоже Юля была тут совсем не при чём. Он дёргал ногами и смотрел куда-то выпученными глазами, что-то бормоча при этом.
– Так, ясно, – озабоченно произнёс дед Подосиныч. – Внешние раны затянулись, но, похоже, его чем-то отравили. Надо заварить один из этих волшебных листов и дать ему выпить.
– Ага, я мигом, – тут же подскочила девушка-грибочек, взяла у старика лист и кинулась из комнаты вниз, на кухню.
Дед Подосиныч остался у постели больного, опасаясь за него. Но тот вдруг успокоился и теперь просто неподвижно лежал, как и до этого.
Ждать пришлось недолго – минут пять, пока вскипит чайник и ещё немного времени, пока отвар немного настоится. Всё это время больной лежал почти не шевелясь, а старейшина сидел рядом, не отводя от него пристального мудрого взгляда. Юля всё так же наблюдала за этой картиной через окно балкончика, а Джимми, Ваня и Часовски стояли рядом с ней. Каркарра, как обычно держалась особняком. Она взлетела и приземлилась на ветке одного из деревьев, которые росли неподалёку.
Наконец, в комнату влетела девушка-грибочек, держа в руке дымящуюся кружку, от которой даже сквозь окно до девочки долетел едкий неприятный травянистый запах.
«Хорошо, что это не я должна его выпить», морща нос подумала она.
– Милый, выпей это, – ласково сказала девушка-грибочек, поднося отвар к губам больного.
Тот сморщил нос, точно так же, как и Юля и снова задергал ногами, но дед Подосиныч положил ему на плечо свою твёрдую ладонь и умиротворяющим тоном сказал: