Человечество

Старейшина встал и покинул всех слушающих, не сказав им больше не слова. И никто их присутствовавших не спал той ночью, думая о том, что не все, кто выглядят как они, могут быть такими же добрыми. Только сейчас они поняли, что там за лесом, скрываются не небеса из сказок, а настоящие подземелья. Ведь не просто так, все кто убегали туда, назад уже не возвращались.

Упали они в ноги того, кто их обо всем этом предупреждал. Старейшина с пониманьем кивнул им и сказал, что знает как всем хочется все на своем опыте испробовать. Он успокоил их, убедив что и сам таким когда-то был. Они стали его обхаживать и расспрашивать о том, что здесь было на их земле до того, как они еще не родились. И тогда он сел на камень возле костра и стал рассказывать.

«Никто уже не помнит, когда мир поделился на добрых и злых. Помню, одни со злобой разбегались в разные стороны, а другие почему-то держались вместе. Помню как даже однажды на озере антилопы затоптали льва, а лисы наблюдали за этим из леса. Вот тогда мир поделился на одиноких и злых с одной стороны, и дружелюбных с другой. Как река делит берега – на крутой и покатый.

С тех пор мы ходили, держась за руки, и у нас не было ни влияния, ни власти над ближними. Все мы были равны перед лицом природных стихий и диких животных. Но выжить смогли только те, кто держались вместе. Так появилось в людях добро, сострадание и любовь к незнакомым им людям. Даже прекрасные звезды и всемогущее солнце не грело нас так, как руки ближнего.

Любовь появилась вопреки тому, что всем было чуждо. Жизнь изменилась с тех пор, как люди перестали греться вокруг костра словно камни, а стали разжигать его внутри – каждого, кто к нему нечаянно прикасался. И это тепло было ни с чем не сравнимо, оно не светило, – но грело ярче, чем солнце из космоса. Они стали искать как передать свое внутреннее тепло наружу в виде огня.

Между тем ночью волки загоняли нас к оврагам, и раздирали нас по частям, когда настигали по одному в лесу. Нам приходилось разжигать костры вокруг жилищ, и всем ходить, держась за руки, оглядываясь по сторонам. Когда один кричал, другие сразу же забрасывали нападающего камнями. И только так мы спасались в то время. Наши глаза разгорались так же быстро, как ветви у костра.

Те времена были как живые, как вода, они текли под ногами, и падали с высоты водопадами. Им наполняли кувшины, стаканы, тела, пока не пришла вечная мерзлота. И лед не разорвал все, что было заполнено ей до краев. С тех пор время стало тяжелым и холодным, и перестало греть их тела. Ценность огня сразу стала выше всего остального, а прикосновения больше ничего не значили.

Слова появились значительно позже, когда мы уже попытались вернуть то, что было утеряно навсегда. Слова как снежки, не долетая до твердости земли, превращались в воду, и делали только хуже, туша последние искры надежды в наших телах. Мы стали ходить по кругу вокруг дерева, чтобы согреться, не понимая, как могли так много и быстро все потерять, не уходя никуда отсюда.

А когда треснул серый лед и разошлись берега по сторонам, мы обратились к тому, кто умел читать наши мысли по ветру и рекам в глазах. И он сказал нам, что любой из нас, кто обретет свою былую чувственность и сострадание к ближнему, сможет пройти по образовавшимся осколкам льда, на тот берег. И все стали пытаться, прыгая с льдины на льдину, но все кто выходили – тонули камнями.

Птиц по следам не найдешь, у них другие дороги, чтобы поймать их нужно подняться в самое небо. Никто не знает, как глубоко проникает свет через поверхность моря, и что прячется на самом его дне. Два океана трутся друг о друга своими телами, расталкивая всех по своим местам, чтобы кто-то наконец-то бросил давно брошенный кем-то жребий, и давно закончил то, что кто-то давно начал.

На том берегу у нас остался костер, который достался нам еще от предков, но сами мы не знали, как его разжигать в камне. Мы лишь постоянно подбрасывали сухие листья в него веками, и грелись как бабочки вокруг яркого цветка. И без этого огня одинокие сердцем были обречены на замерзание, их руки, которых никто давно не касался, замерзали. Даже пальцы их стали выгибаться как ветви.

Тогда у злых еще был огонь, а у добрых не осталось даже ни искры, кроме них самих. Злые люди грелись по очереди у костра, поэтому постоянно пытались утащить горящие палки из него, чтобы потом сидеть у него по одному. Но они не успевали подкидывать листьев, и огонь тух, а холод змейками заползал в них. Пришло время, когда улетающие птицы на юг, стали звать их с собой.

Один рыбак захотел стать спасителем и пройти океан в одиночку по битому льду, но не успел он дойти до середины, как он треснул под ним и сбросил его в пучину. Что он мог в одиночку сделать, только обрек себя на бессмысленные страдания и нарек себя жертвой. Когда его тело прибило к берегу, то его объявили вечным героем. И все в конец потеряли надежду добраться до того берега.

Все кто были сильнее самого сильного человека, погибли давно от холода. Потому что красота и гордость их не грела совсем. Динозавры и мамонты то же не привыкли ходить за руку, и греться друг об друга, когда их кожа покрывалась мурашками. Наши предки ютились и спали в пещерах, прижимаясь все ближе друг к другу, пока эгоизм и злость уничтожали их врагов по одиночке.

Зерна ярких звезд на холодном небе больше не грели их как прежде. Лишь только глаза тех, кто был близок друг к другу горели тем самым огнем, и это пламя разжигало из них дружбу и любовь. Как мотыльки во тьме они слетались на невидимое тепло тел. Все влюбленные бежали навстречу друг к другу через материки, океаны и горы. Они перестали отличать цвета, но стали видеть тепло.

И однажды мы все взялись за руки, и пошли длинной цепочкой по огромным льдинам, которые не могли переворачиваться, потому что на них наступали с обеих сторон одновременно. Облака над нами восхищенно кивали, а волны под нами рукоплескали. Небеса восхищались нашим поступком, только ветер пытался столкнуть нас в океан. Но такую массу тел не так-то легко было сбить с ног.

И когда мы наконец добрались до того берега, лед за нашей спиной растаял от прикосновения ног, и противоположный берег стал недоступным. А на том месте, где горел раньше костер предков, лежал только пепел, который летел нам в лицо. Сначала нам показалось, что поход был бесполезным, но вдруг держась за руки, мы почувствовали огонь, что был прежде в наших предках.

И когда один из нас увидел на земле маленький уголек, он тут же уткнулся в него своей кустистой головой, дав разгореться своим волосам. Он не думал в тот момент, что сгорит таким образом весь сам, а лишь о том, как ему сохранить огонь для остальных. Кто держал его только что за руки, и того, за кого сам держался. А мы не стали его тушить, а стали подбрасывать ветки к его ногам.

Запах живого горящего тела, которое было сожжено для сохранения остальных, разлетался над землею и заполнял наши носы. Все восхищались им, но никто из нас не смог бы повторить этого снова. Мы лишь протягивали руки к кричащему в пламени человеку, но не для того чтобы помочь ему чем-то, а чтобы согреться самим в этом пламени. Так из искры разгорелось целое поколение.

Он же продолжал кричать от боли, а мы продолжали плакать. Он понимал, что все мы теперь выживем, а мы знали, что он уже нет, из-за огромного количества ожогов. Так даже самые черствые стали внутри трескаться, пропуская внутрь себя все, что горит, но не светит. Но никто из нас не догадался, что согревал их не тот огонь, что трещал под его ногами, а тот, что он пробудил внутри.

Чувственность растекалась в нас как огненная лава с высокой горы, заполняя трещины и ямы своим теплом. Она разгонялась с высоты как шумная бурлящая река, сметающая все на своем пути, чтобы впасть сначала в тихие озера, а потом в бескрайние океаны, которые до сих пор отражаются в наших глазах. И тогда ваши предки поняли, что у них на всех всего одна, но бессмертная душа».

Когда старейшина закончил свой рассказ, слушающие стали смотреть друг на друга с удивлением, и услышали где-то далеко волны бескрайнего океана. И что-то едва уловимое стало мелькать в их глазах, – это был тот самый огонь, что когда-то чуть не потеряли их предки. И вот теперь он снова передал его им, напомнив о том, что единственный способ их выжить – это объединиться вместе.