Подлинные моменты. Сборник рассказов (1)
Элеонора надела бежевый костюм и поспешила на юбилей.
Ветреный, холодный февраль нехотя уступал место приближающейся ранней весне. Утра становились пронзи- тельно голубыми и свежими. На редких проталинах, среди куч серого грязного снега показались подснежники.
«Удивительно, как эти тонкие нежные цветы сумели пробиться сквозь стылую землю к солнцу, – думала Эля. – Смотришь на них и чувствуешь, как в душе разливается счастье, и легкие мысли кружат голову, и жизнь кажется красивой, как сказка! Не зря, наверное, люди говорят, что я легкомысленная. А я и не спорю».
Эля скользила по расквасившейся снежной дороге вдоль неглубокого озера, подтаявшего в некоторых местах, образуя полыньи, в которых плавали, как кусочки стекла, острые голубые льдинки.
Не доходя до ресторана метров двести, Эля заметила испуганного мальчика девяти лет, который бегал по берегу озера туда-сюда, махал руками и звал кого-то, глядя на скованное льдом полотно водоёма. Приблизившись к мальчику Эля увидела, что он зовет собаку, которая плавала в полынье метрах в двадцати от берега. Пес старался
выпрыгнуть из воды, опирался на острые края, но лед ломался, и собака снова оказывалась в западне.
Заметив Элеонору, мальчишка запричитал, глотая слезы:
– Я его не отпускал! Джек сам вырвался и сразу на лед! Как же мне его достать? – мальчик перебирал в руках поводок. – Он уже долго плавает, совсем устал, боюсь утонет. А я не могу ему помочь, видите возле берега вода. Он – то перепрыгнул и понесся на середину, вот и угодил в полынью, дурак!
Мальчик снова заплакал. – Родители, как назло, уехали, дома только бабушка, но она старая, не поможет.
Эля огляделась по сторонам и, заметив доску, лежащую в снегу у забора, сказала мальчику:
– Перестань плакать, пойдем, поможешьмне.
Вместе они притащили доску и перекинули через узкую полоску воды у берега. Край доски грохнул по льду с той стороны, лед не треснул.
– Кажется, более-менее крепкий, – сказала Эля то ли мальчику, то ли себе, и осторожно шагнула на край доски. Раскинув руки в стороны, медленно перешла участок воды. Потом опустилась на лед и поползла к полынье, толкая впереди доску. Пес, заметив приближающуюся женщину, заскулил и снова стал прыгать на край полыньи, но лед обламывался, и она становилась шире. Наконец Эля преодолела расстояние, легла на ближний край доски, чтобы она не скользнула в полынью, стала двигать ее поближе к собаке. После нескольких попыток пес вскарабкался на доску, пробежал по ней, перепрыгнул Элю и припустил на берег к хозяину. Эля осторожно развернулась и поползла обратно. Наконец, она снова оказалась у узкой полоски воды, которая отделяла ее от берега. Эля медленно поднялась и попыталась перекинуть доску до берега, но край льда, на котором она стояла, не выдержал и обломился. Эля оказалась по пояс в ледяной воде. Мальчик испуганно закричал, собака залаяла. Эля приказала мальчишке
не подходить к воде и, с большим трудом сделав несколько шагов по дну, схватилась за прибрежные кусты и выбралась на берег. Отжав подол пальто, она побежала домой, стуча зубами от холода.
Дома, лежа в горячей ванне, Эля все вспоминала, какое счастливое лицо было у мальчика, когда его бестолковый пес радостно прыгал вокруг него, и думала, что ни за что не станет болеть.
Отогревшись и приведя себя в порядок, Эля наскоро натянула джинсы и свой любимый черный свитер, подмигнула себе в зеркало и в третий раз поспешила на юбилей. На улице купила у бабушки подснежники и с чувством исполненного долга явилась на праздник.
Часть 3
В зале неожиданно возник охранник, подошел к Тамаре и, наклонившись к ее плечу, тихо сообщил:
– Там, Тамара Георгиевна, какая-то женщина с ребен- ком Вас спрашивает. Я ей говорил, что нельзя, но она грозиться пикет на улице устроить. Да Галка Петрова маячит у забора – ну, знаете, скандальная журналистка из желтой газеты «Чистый город»?
– Тамара вытаращилась на охранника, стараясь сосре- доточиться, потом распорядилась: – Ладно, пусть в фойе посидит. Сейчас выйду.
– Вот добрая твоя душа! – сказал Игорь, – зачем ты идешь? Этот народ никогда тебе покоя не даст. Это же надо в такой день суются со своими проблемами!
Подошел Егор Кузьмич.
– Что случилось? Моя помощь нужна?
– Отстаньте все! – грозно сказала Тамара. – Кто здесь глава города? Я сама разберусь.
Эля, заметив, что сестра встала из-за стола и нетвердой походкой направилась на выход, поспешила за ней.
– Подожди, Тамара, я с тобой! – крикнула она сестре и, догнав ее, взяла под руку.
– Не лезь, куда не просят! – возразила, было, Тамара, но в этот момент ее качнуло в сторону. Ухватившись за Эльку, она примирительно произнесла:
– Ладно, давай, придержи меня, что-то голова закружилась. Только не встревай в разговор, не твоего ума дело!
Егор Кузьмич, тем не менее, сказал Игорю:
– Ты занимайся гостями. Я незаметно прослежу за ситуацией.
Он дождался пока Тамара с Элей вышли из зала, и пошел следом. Спрятавшись за раскрытой настежь дверью, отделяющей фойе от банкетного зала, стал прислушиваться к разговору.
В фойе стояла женщина средних лет измученного вида, в пуховом платке, осеннем пальто и ботинках на толстой подошве. С ней был худенький мальчик лет пяти, с острым, как у лисички лицом, испуганными глазами, под которыми пролегли синие тени. Он часто кашлял в кулачок, прикрывая рот рукой. Увидев Тамару Георгиевну, женщина со слезами обратилась к ней:
– Тамара Георгиевна, простите ради Бога, что беспо- кою Вас в такой день, но у меня безвыходная ситуация. Потолок обвалился в комнате. Вчера был сильный дождь и ветер, помните? Я живу на последнем этаже старого немецкого дома, у которого крыша давно прохудилась. Этот дом на снос поставлен, но нас так и не переселили. Сколько раз я в ЖКХ обращалась – одними обещаниями кормят. И заместитель Ваш по строительству говорит, что пока некуда переселять. Мы всю зиму улицу топили. Как дождь – тазы подставляли. А вчера совсем часть крыши обвалилась прямо в комнату. Небо видать. Куда же нам теперь с сыном?
В гостинице говорят, нет ни одной свободной комнаты. Завтра же фестиваль славянской культуры. Народные коллективы из области понаехали, все места заняли. В общежитии тоже мест нет. Там строители живут, которые обводную дорогу строят. Куда же нам? На улице что ли жить? Помогите, пожалуйста! Найдите место хоть на время! Мальчик мой итак всю зиму кашлял. А теперь боюсь, воспаление схватит. Холодно у нас в квартире, как на улице.
– Куда же я Вас дену? На голову себе посажу что ли? – разозлилась Тамара. – Что у Вас ни родственников нет, ни знакомых, кто бы мог Вас приютить? Послезавтра решим, в понедельник приходите. Сегодня суббота, завтра воскресенье, люди отдыхают. У меня сегодня вообще юбилей. Что же мне бросить гостей и заниматься Вашей проблемой?
Егор Кузьмич, видя, что Тамара совсем разнервничалась, вышел из своего укрытия и предложил:
– Тамара Георгиевна, может помочь проводить женщину на улицу. Я вижу, она по-хорошему не понимает.
Подойдя к женщине с ребенком, он взял ее под локоть и сказал, пытаясь подтолкнуть к выходу:
– Вам же сказано, переночуйте у соседей до понедель- ника. В понедельник приходите в администрацию города на прием. Тамара Георгиевна все решит, не волнуйтесь.
Вдруг Эля рванулась вперед и громко сказала:
– Подождите!
Женщина с мальчиком и Егор Кузьмич, настойчиво пихающем ее на улицу, обернулись.
– Эля, не встревай! – крикнула Тамара Георгиевна, предчувствуя неладное.
Элеонора подошла к несчастной женщине и протянула ей ключ:
– Вот! – сказала она. – Идите сейчас по адресу: улица Тургенева, дом двадцать два, квартира три. Там будете жить, пока вопрос с Вашим переселением не решиться.
– А что это за квартира? – недоверчиво спросила женщина.
– Это моя квартира. Там две изолированные комнаты.
В одной будете Вы с мальчиком, в другой я.
– Эля! – снова крикнула Тамара Георгиевна. – Не чуди!
Но Эля, не обращая внимания на сестру, продолжала:
– Там в холодильнике пусто. У Вас деньги – то есть?
Чем ребенка кормить будете?
– Конечно, есть! – наконец пришла в себя женщина и, не веря своему счастью, затараторила.
– Я же работаю учителем, зарплату хорошую получаю.
Почти двадцать тысяч.
– Ну, вот и хорошо, – улыбнувшись, сказала Эля. – Идите, располагайтесь.
Когда незваные гости ушли, Тамара Георгиевна села на банкетку и заплакала:
– Как ты так можешь? – приговаривала она – Как ты так можешь, Эля? Как у тебя все легко и просто! Так же нельзя! Ты совсем, как мама! А я вот так не могу… А, ведь могла раньше, да разучилась.
Егор Кузьмич подошел к Тамаре, вытащил свой носовой платок и стал вытирать ей слезы, приговаривая:
– Тамарочка, солнце мое, что ты расстроилась. Пойдем за стол, выпьем по рюмочке. Ведь твой праздник сегодня.
Наконец Тамара успокоилась и пошла в зал в сопровождении своего верного друга. Эля тоже последовала за ними, но в дверях столкнулась с Вяземским, который давно стоял здесь, никем не замеченный, и все слышал.
– Позвольте представиться, – сказал он, задержав Элю. – Меня зовут Родион Павлович Вяземский. Я хотел бы пригласить Вас на танец, можно?
– Конечно можно, – весело сказала Эля. – Я люблю танцевать.
Страсти улеглись, и вечер снова стал приятным и весе- лым. Тамара Георгиевна успокоилась окончательно и даже, как в былые времена, станцевала барыню. А уж барыню никто лучше нее не танцевал. Гости зааплодировали. Со всех сторон снова послышались комплименты в адрес главы города.
Вяземский больше не отходил от Эли. Они лучше познакомились и даже сдружились за этот вечер.
Наконец, подошло время фейерверка. Все вышли на улицу. С грохотом и свистом над озером взлетали одиночные звездочки и целые россыпи огней, превращаясь в ночном небе то в водопад, то в букеты цветов. Эля невольно вздрагивала при каждом залпе и склоняла голову к плечу Родиона. Он заметил это и прокричал ей на ухо, стараясь перекрыть шум от стреляющих ракет:
– Вы боитесь фейерверка?!
– Да я вообще трусиха, – весело прокричала Элеонора в ответ. – Я всего боюсь: собак, летать на самолете, когда стреляют.
Вяземский осторожно обнял Элю одной рукой:
– Так лучше? – спросил он.
– Лучше, – ответила Эля одними губами.
Фейерверк закончился. А Родион и Эля все стояли и молча смотрели в ночное небо, как будто видели в нем то, что сокрыто от многих.
Подошла Тамара. Спросила Вяземского, удивленно глядя на счастливую парочку.
– Ну, как Вам у нас, Родион Павлович, нравится? Не пожалели, что переехали из области в наш провинциаль- ный городок?
– Очень нравиться, – сказал Вяземский, глядя не на Тамару, а на Элю. – Я счастлив, что судьба забросила меня именно сюда.
Тамара Георгиевна сначала обиделась, что Родион так неучтив, и строго сказала сестре:
– Элька, попридержи коней, опять ты спешишь?
Но потом, решила, что, если у них что-то срастется, Вяземский уже из города никуда не денется, и добавила более примирительно:
– Ну что ж, я рада, что Вы заинтересовались нашим городом. Пойду провожать гостей.
Гости шумно прощались с юбиляршей, благодарили за прекрасный вечер. Вяземский предложил Элеоноре проводить ее до дома.
Целых три часа бродили они по городу и не могли расстаться. Они как дети, которые давно не виделись, взахлеб говорили, чуть ли не перебивая друг друга, обо всем, что приходило им в голову, и все казалось интересным и важным, находило отклик в уме и сердце друг друга. Так искренне о простых и сложных вещах Родион давно ни с кем не говорил. Почему он открывал душу этой женщине, он и сам не знал.
Эля, смеясь над собой, рассказала Родиону, как ползала по озеру на животе за собакой, а потом еще провалилась по пояс. Вяземский удивился:
– Так Вы же сказали, что боитесь собак?
– Ну, что же было делать, ведь собака тонула, а мальчик плакал?
Родион смотрел на Элю и не переставал удивляться: как легко и просто она находит выход, из казалось бы, безвыходной ситуации; как, не задумываясь, подставляет свое хрупкое плечо, спеша на помощь совсем незнакомым людям. «Неужели такие женщины бывают? – думал он про себя, – откуда она взялась на нашей грешной земле? Не иначе, спустилась с небес».
Наконец, они дошли до Элиного дома.
– До свиданья, – сказала Эля и протянула руку своему новому другу.
Родион взял ее и долго молча держал в своей. Потом решился.
– Может, я покажусь Вам странным, Эля, – сказал он с замиранием сердца, – но, знаете что, выходите за меня замуж.
Родион почему-то сразу подумал об этом, как только увидел Элю и утвердился в этом решении, когда все больше узнавал ее. Почему-то с первого взгляда, когда она высокая и стройная, в простом черном свитере и джинсах вошла в шумный нарядный зал, пестрящий дорогими одеждами, золотыми украшениями и светскими манерами гостей, он сразу понял, что эта женщина – одна на миллион, и если она согласится быть с ним, то он будет безмерно счастлив.
– Вы, наверное, удивлены моим словам, и хотите подумать? – робко сказал он, не поднимая на Элю глаза.
– Отчего же? – весело сказала Эля. – Я согласна.
Идеальная пара
Часть 1
В самый пик курортного сезона частный пляж одного из отелей на Балтийском побережье был похож на выставку загорелых, накаченных мужских тел и женских, томно растянувшихся на лежаках под ласковым солнцем и гордо демонстрирующих, не дешево доставшиеся упругие округлости.
Однако эта пара была в центре внимания. Полине недавно исполнилось тридцать пять лет, но ее безупречная фигура по-прежнему походила на выточенную из слоновой кости статуэтку. Шоколадного цвета волосы, атласными прядями, спускались на плечи и спину, обрамляли свежее лицо с живыми карими глазами, прикрытыми, как вуалью, длинными ресницами. Макс – мужчина из глянцевого журнала. Его лоснящееся от крема мускулистое тело отлично резонировало с тонким аристократическим лицом, с капризным рисунком губ и всегда насмешливыми, слегка высокомерными глазами.
Они, как нельзя лучше, смотрелись вместе и хорошо ладили. У обоих прекрасное образование, Полина филолог, а Макс успешный финансист. Оба успешно строили карьеру. В свободное время любили бывать на кинофестивалях, в клубах, на элитных тусовках, и всегда вместе. Многие считали их идеальной парой, завидовали: «Десять лет – все как молодожены».
Правда, детей у них пока не было.
«Но это не проблема, – думала Полина, – чтобы завести детей, нужна прочная материальная база, так, во всяком случае, говорил Макс». Все же, в последнее время, ей стало казаться, что пора бы подумать об этом серьезно. «Если придется года на два уйти из бизнеса, ничего страшного, Макс хорошо зарабатывает, – размышляла она, – ну, а потом, можно будет взять няню и снова вернуться в профессию».
Полина была уверена, что и муж будет согласен. Она не раз замечала, что при встрече с маленькими детьми, он умилялся и говорил ей: «Смотри – какие очаровашки».
Полина прекрасно плавала. Макс называл ее золотой рыбкой. В очередной раз, выйдя на берег после купания, вся в жемчужных капельках моря, словно Афродита, она заметила мужчину, который слишком пристально смотрел на нее. «Такой же, как все, а ведь сидит рядом с женой. Конечно, эта полноватая женщина с бледным не загорелым лицом и жидкими белокурыми волосами могла быть только женой, не любовницей же», – думала Полина, грациозно шествуя по пляжу к месту, где они расположились с Максом. Тот живо беседовал с девушками, лежащими под соседним зонтиком, и не смотрел в сторону Полины. Она, прикрыв глаза от солнца, незаметно, скосила взгляд на мужчину, который, как ей казалось, следил за ней. Для Полины – это была не новость, а привычная констатация факта, так галочка в дневнике наблюдений. Однако, к ее удивлению, взгляд мужчины был устремлен дальше, как бы сквозь нее. Полина невольно обернулась. Там, за ее спиной, в нескольких метрах от моря играли дети, два очаровательных малыша: мальчик и девочка, примерно, в районе четырех лет. «Видимо, двойняшки», – Полина снова обернулась на мужчину. Теперь он что-то говорил своей жене, взяв ее за руку, ласково улыбался и смотрел ей в глаза. Как же он смотрел на нее! На эту невзрачную, полную, ничем не примечательную женщину. Полина ощутила неприятное чувство проигрыша, к чему она совершенно не привыкла. «Даже Макс никогда не смотрел на меня так, а скорее с гордостью, или удовольствием, как обладатель дорогой машины или редкой картины. Нет, это был совсем другой взгляд, и принадлежал он этой непривлекательной, но, видимо, очень счастливой женщине» – думала Полина, подходя к мужу.
Макс протянул ей полотенце, она вытерлась, затем села в шезлонг, надела модные солнцезащитные очки, широкополую шляпу и повернулась к Максу.
– Ты заметил эту пару с детьми? – сказала Полина, показывая глазами на счастливую семейку.
– Почему я должен их заметить, – усмехнулся Макс, – что в них особенного. Она толстовата и просто- вата, он коренаст и грубоват, – проговорил он нараспев, безапелляционно перечеркивая этих людей, как совершенно не достойных его внимания. Полина все же не унималась:
– Да, может быть, но если бы ты видел, как он смотрит на нее, с такой любовью!
– Тебе то, что до этого? Ты просто купаешься в восхищенных взглядах мужчин, разве тебе мало внимания? А я, разве ты не видишь в моих глазах желание и страсть, моя девочка?
Потом, пододвинувшись совсем близко к ее маленькому ушку, шепнул:
– Может, пойдем в отель? Мне захотелось любви.
– Нет Макс, ты не понимаешь, – сказала Полина с непонятной для себя самой грустью в голосе. – Любовь у них, а у нас секс.
– Ну как хочешь, – ответил раздраженно Макс и стал снова разглядывать молодых девушек, лежащих под соседним зонтиком.
– Мне кажется, ты просто объелась мужским вниманием и придумываешь всякую блажь.
Но Полина никак не могла успокоиться и продолжала размышлять про себя: «Наверное, этот мужчина так относится к жене, потому что та родила ему очаровательных детишек. Может и нам пора родить сына или дочку, тогда и отношения станут теплее и ближе, как 10 лет назад». Полина решила, что скажет об этом мужу, когда они будут дома.
После возвращения, она перестала использовать контра- цептивы и не подпускала Макса к себе, если он был даже немного навеселе. Вот только все медлила сказать ему о своем решении. Как назло у мужа в последнее время было очень много работы, он буквально зашивался, приходил поздно,
уставший и раздраженный, и Полина все никак не могла найти подходящего случая. «Ведь об этом нельзя сказать второпях, это должен быть очень красивый и торжественный момент», – думала Полина. Тем более, она практически была уверенна, что Макс будет очень рад. Полина представ- ляла, как он возьмет ее на руки, закружит и поцелует, узнав о том, что она решилась стать мамой.
И вот случилось, тест показал, что она беременна. Радостная, с глазами, светящимися от счастья, она не смогла дождаться вечера, не могла сказать об этом по телефону. Женщинарешила поехать в офис к мужу, и сообщить эту чудесную новость, глядя прямо в его глаза, хотела увидеть счастливым любимого человека, который только что узнал, что вскоре станет отцом.
Подъехав к офису мужа, выйдя из машины, Полина сразу увидела Макса. Он стоял на тротуаре с противоположной стороны дороги и, казалось, смотрел на нее. Женщина радостно замахала ему рукой, но он не реагировал.
«Не видит», – подумала Полина. Конечно, это не удивительно, в час пик движение в центре города было бешенным, машины, обгоняя друг друга, стремительно пролетали в обе стороны, как живая механическая река. Вдруг Макс расцвел в широкой улыбке и замахал рукой, однако, глядя куда-то чуть в сторону от Полины. Женщина обернулась. Из офиса выскочила молодая девушка, на вид лет двадцати трех, модельной внешности, одетая в ярком молодежном стиле и стремительно направилась к подземному переходу. Уже через несколько минут она показалась на тротуаре с другой стороны дороги и, подбежав к Максу, повисла у него на шее. Полина окаменела. Тем временем Макс с подругой вскочили в подъехавшее такси и растворились, как будто их и не было. У Полины закружилась голова, казалось еще немного и она потеряет сознание. Собрав все силы, женщина поплелась к своей машине и еще долго сидела в ней, ничего не соображая. Затем все-таки тронулась с места и сразу же оказалась зажатой в потоке машин. Еще битых три часа она добиралась до дома.
В машине Полина сначала не могла унять рыдания, потом все же взяла себя в руки и стала думать, как ей поступить. Она была благоразумная женщина и понимала, что легко разрушить семью, но новую создать не так-то просто. Поэтому, в конце концов, она все же решила не говорить Максу, что видела его с подружкой, а объявить ему о ребенке. «А дальше, – подумала она, – сориентируюсь, в зависимости от его реакции». Приняв решение, она немного успокоилась и приготовилась к тяжелому разговору дома.
Макс пришел поздно. Есть не стал и, сославшись на нездоровье, попытался прошмыгнуть в спальню. Полина остановила его и строго попросила выслушать. Макс с неохотой подчинился. Женщина подошла к нему близко, взяла за руки и, глядя прямо в глаза, объявила:
– Я беременна. Представляешь, Макс, ты скоро станешь отцом!
Макс отшатнулся от неожиданности, но потом спохватился и ласково стал убеждать Полину:
– Солнышко, конечно, я очень хотел бы стать отцом, но сейчас не время, пойми, у меня очень важный проект с немецкими инвесторами. Видишь ли – это большие деньги, если все получится, как я предполагаю. А потом уже, через год можно будет подумать о ребенке.
Полина не могла больше терпеть и закричала:
– Я видела твой «проект», я приезжала сегодня к тебе в офис, хотела обрадовать тебя, а ты, ты… Как ты мог так поступить, ведь у нас все было хорошо, мы были идеальной парой!
Макс обнял сопротивляющуюся Полину и, улыбаясь, заверил ее:
– Дорогая, успокойся. Это мимолетное увлечение, ты же знаешь, – все мужчины полигамны, но люблю то я тебя и не собираюсь менять на какую-то молодую девчонку.
– Причем же здесь ребенок, ведь он уже есть, – сказала Полина, умоляющим голосом. – Он не может ждать до следующего года, он уже растет во мне, – заплакала она.
К ее удивлению Макс не стал ее больше разубеждать, а повернулся и пошел в спальню. Когда Полина успокоилась и пришла к нему, он уже крепко спал, немного похрапывая, из уголка рта текла слюна. «Спит, как младенец» – подумала она и впервые ощутила дикое одиночество.
На следующий день Полина сказала мужу, что им нужно пожить отдельно, так как она должна решить, что делать дальше. Макс попытался снова уговаривать ее: «Нужно сделать аборт, у меня есть знакомый врач, работающий в хорошей частной клинике, вот увидишь, все пройдет безболезненно и быстро, а на следующий год мы обязательно подумают о ребенке». Но Полина холодно взглянула на него, и он замолчал. После отъезда Макса в офис, она не спеша собрала вещи и отправилась на родительскую квартиру, которая досталась ей в наследство после их ранней кончины.
Незаметно пришла осень. Воздух становился холоднее, все чаще лил дождь. Листья на деревьях стремительно желтели и готовились станцевать свой последний вальс, прежде чем упасть, пожухнуть и умереть. Осень – неспешная пора, время раздумий.
Часть 2
Полина взяла отпуск за свой счет. Спала, ела, сидела, смотрела в одну точку, ходила по улицам города, гуляла в парке и на озере. Она так и не могла решить, что ей делать. Оставить ребенка, но это значит окончательно потерять мужа и всю свою налаженную, сытую и интересную жизнь. Убить ребенка?! Как только эта мысль возникала в ее голове, в животе у Полины что-то сжималось, а сердце начинало
биться как колокол, казалось, что грудная клетка треснет, и оно вывалится на землю.
Макс иногда звонил, сначала часто, – она не брала трубку, потом все реже и реже.
Вот и в этот день Полина сидела на скамье в старом парке, здесь было зябко, но тихо и спокойно.
Длинные парковые аллеи, весной с изумрудными, переливающимися от солнечных зайчиков, кронами деревьев, и летом, приятно тенистые, с сочной зеленой листвой, – поздней осенью становятся все более прозрачными. Все богатые одежды, пурпур и золото кленов, лип, каштанов валяются под ногами. Теперь ничто не утаишь, все очевидно: и кривизна ветвей, и наросты и дупла на стволах, и местами сухость и гниль, еще недавно прикрываемая богатой и пышной листвой.
«Каждый год, – думала Полина, – с поразительным терпением природа демонстрирует человеку, что к послед- нему своему рубежу, за которым неведомое, все приходят нагими, – кто бы ты ни был, чем бы ни владел в тече- ние жизни, придет время, и ничто не понадобится, только внутренний покой и готовность перешагнуть черту».