Роман «Твои корни» – из трилогии Повернуть судьбу
– Ничего страшного, меня девчонки дома накормили, – проходя за хозяйкой, ответила та.
– А мне можно будет их увидеть? – сказав, Светлана Викторовна испугалась, что торопит события, и стояла, поглядывая на дочь. Но видя, что та не знает, что ответить, тихо, виновато добавила: – Позже, может быть?
– Наверное, если вы на самом деле их бабушка? – взглянув на неё, со спокойствием и полной уверенностью в голосе, ответила Светлана.
– Ты не сомневайся, Светочка! – сначала растерялась, но взяв себя в руки, ответила Светлана Викторовна. – Для подтверждения своих слов я сделала генетическую экспертизу. Это не только мои слова и утверждения, это – доказанный факт!
– Каким образом без меня вы сделали экспертизу? – поинтересовалась Светлана.
Светлана Викторовна встала, достала из шкафа конверт и выложила на стол содержимое.
– Моя расчёска, платок? – глядя на лежащие предметы, удивившись, спросила Светлана.
– Это мои люди, прости, добыли для экспертизы, – виновато посмотрев на дочь, ответила Светлана Викторовна. – Вот посмотри, почитай. Это – заключение.
Светлана взяла бланк и начала внимательно читать.
– Да, совпадение 99,9%, – остановив взгляд на итоге экспертизы, ни то с досадой, ни то с облегчением произнесла она.
– Можешь не сомневаться, это я тебя родила и очень сожалею, что не вырастила, – наблюдая за дочерью, сказала Светлана Викторовна. – Ты, Светочка, даже не представляешь, как я об этом сожалею?!
– Не расстраивайтесь; учила и воспитывала я себя сама, а трудная жизнь только закалила, научила выживать!
– Расскажи, что было дальше.
– Мне не хочется больше ничего рассказывать, – с грустью произнесла Светлана. – Зачем вам это?
– Нет, Света, я хочу знать, – решительно проговорила Светлана Викторовна. – Я хочу всё знать! Пожалуйста, не жалей меня, рассказывая всё как было. Всю правду!
– Хорошо, – вздохнув, с досадой ответила та. – Но, если честно, я не планировала больше ничего рассказывать. Грустно и больно это вспоминать.
– Рассказывай, Света, ещё раз говорю, не жалей меня.
– Хотите, слушайте?! – уныло ответила та. – Дальше ничего не изменилось, только взрослея, я стала по-другому реагировать на мамины поступки. Домашние дела в основном были на мне. Меня только готовить не заставляли и не учили. Поэтому, выйдя замуж, я купила поваренную книгу и училась сама. Каждый год мы делали ремонт в доме: белили стены, красили окна, пол. Мама была чистоплотной, любила порядок. Белили мы вдвоём, наверное, лет с двенадцати. Я, наравне с ней махала кистью, она со стола верхнюю часть, а я нижнюю. После побелки моей обязанностью было отмыть батареи и пол от извёстки во всём доме. В воду она наливала сильно пахнущую жидкость, по-моему – аммиак. Говорила, что так лучше и быстрее отмоется, но я не замечала отличия; только щипало глаза и руки. Было очень тяжело! Когда уже не было сил, я ползком передвигалась с дощечки на дощечку, от усталости дрожа всем телом. Но мне никогда, никто не помогал и, сжав зубы, приходилось справляться самой! Лет с тринадцати – четырнадцати при ремонте меня уже заставляли двигать мебель, даже шифоньер. Сейчас я понимаю, почему меня не жалели и не берегли, – замолчав, Светлана взглянула на Светлану Викторовну.
– Да, да, это я виновата во всём, только я одна, – понимая, что сказано это было с укором в её адрес, печально ответила та. – Если бы я знала?! – она опустила глаза и заплакала.
– Не надо плакать, – проговорила Светлана, – я уже давно выросла, и здоровье от тяжёлой работы не подорвалось, грех жаловаться. А то, почему ко мне так относились – теперь понятно. Это всегда было загадкой, а сейчас всё легло как в пазлах. Мысленно я всегда называла себя Золушкой и в глубине душе надеялась, что и у меня должно всё измениться и обязательно произойдёт какая-нибудь сказка!
– А отец, брат, почему не помогали? – с грустью посмотрев на дочь, спросила Светлана Викторовна.
– Отец всегда был пьян, а брат в дни ремонта исчезал из дома и появлялся только поздно вечером, когда было темно. Его вообще никогда не заставляли что-то делать, его же любили! Что ещё рассказать? Хочется вспомнить что-то хорошее, но хорошего и доброго в моём детстве совсем не было! Помню случай, когда мы с мамой и братом шли куда-то все вместе. Она дала нам по конфетке. Брат прыгал, скакал и выронил свою конфету в грязь. Я маленькой сладкое не очень любила, поэтому свою конфету оставила, не хотела на ходу есть. Дак вот, мама отобрала у меня конфету и отдала брату. Он ел и смеялся, показывая на меня пальцем. Обидно было ни оттого, что я осталась без конфеты, а оттого, что брат, не прячась, смеялся надо мной, а мама не одёргивала и никогда не делала ему замечаний. И так было постоянно!
Светлана Викторовна встала, подошла к плите налить суп, но было заметно, что она пытается совладать с волнением. Чем больше рассказывала Светлана, тем тяжелее было сдерживаться.
– Давай обедать. Я приготовила борщ. Сто лет не ела и не варила, – пытаясь отвлечься, предложила хозяйка, ставя перед дочерью тарелку с ярко бордовым супом. – Муж не признавал борщ, как суп, называл овощным отваром, поэтому мы его ни готовили. А на второе я сделала куриный рулет. Попробуешь, если понравится дам рецепт; делается за пятнадцать минут, а украсит любой праздничный стол.
– В самом деле, очень вкусно! – попробовав рулет, сказала Светлана. – Он, правда, так быстро готовится?
– Да! Хочешь рецепт?
– Конечно! У меня девочки сейчас на кухне проводят времени больше, чем я. Всегда что-то экспериментируют, что-нибудь новенькое пробуют приготовить. Им понравится.
Светлана Викторовна вытащила из шкафа блокнот с ручкой и положила перед дочерью.
– Сырую куриную грудинку режешь на кубики по полтора-два сантиметра, – начала рассказывать Светлана Викторовна. – Солишь, добавляешь по вкусу мелко нарубленный болгарский перец. Для красоты лучше использовать перец трёх цветов: зелёный, жёлтый и красный. Начинка готова! Берёшь квадратную коробку из-под сока. В неё, пересыпая слоями сухим желатином, укладываешь курицу и немного утрамбовываешь, чтобы не осталось пустот. На одну грудинку уходит полторы – две столовых ложки желатина. Коробку ставишь в кастрюлю, на паровую баню, и варишь двадцать – тридцать минут. Сверху нужно поставить груз, чтобы мясо было прижато, и коробка не опрокинулась. Вода должна быть выше содержимого коробки, иначе будет сухая кромка рулета. Можно экспериментировать с любым видом мясо, учитывая время приготовления и то, что коробка картонная; от долгой варки может развалиться.
Светлана записала рецепт, и продолжили обедать. После обеда пили чай в гостиной.
– Светлана, ты ничего не рассказывала о школьных годах, – поглядывая на дочь, осторожно спросила Светлана Викторовна.
– Про школу? – пожав плечами, ответила та. – В школе мне было хорошо! В младших классах всё шло ровно: росла, училась. Понимание и интерес к школе изменился в пятом классе. Учительница математики была нашим классным руководителем, она много личного времени посвящала детям. Это был единственный человек, который отнёсся ко мне с добротой и пониманием! Именно она объяснила, что от одной меня зависит то, кем я вырасту, и что из меня получится. Дальше всё пошло хорошо: я училась, занималась спортом, после школы поступила в институт, на последнем курсе вышла замуж, – Светлана замолчала, почувствовав, что устала от воспоминаний и отвлечённо сказала: – Что-то я всё о себе и о себе, расскажите о своей жизни.
– После твоего рассказа мне неловко. Уж очень у меня гладкая и сладкая была жизнь, – отставив чашку с чаем, грустно проговорила Светлана Викторовна.
– Что сделаешь? Каждому – своё! – сказала Светлана и печально улыбнулась. – Господь не даёт человеку больше, чем он может унести, значит, так было нужно?! – поглядывая на Светлану Викторовну и видя, что та задумалась, подбадривая, сказала: – Не стесняйтесь, рассказывайте.
– Знаешь, Светочка, почему ты смогла преодолеть все трудности в жизни и не зачерстветь душой? – произнесла Светлана Викторовна.
– Почему?
– Ты ведь в рубашке родилась!
– Как это в рубашке? – спросила Светлана.
– Это, когда ребёнок выходит вместе с пузырём, – пояснила та. – Это, оказывается, очень опасно для ребёнка! Говорят, что дети, оставшиеся живыми в такой ситуации – уже чудо. Но с тобой всё было хорошо, и никаких последствий это не дало.
– Надо же, через сорок пять лет узнала такое о себе!
Светлана Викторовна вытащила из шкафа маленькую металлическую коробочку, похожую на шкатулку. Из неё выложила три резиновые бирки, которые одевают на младенцев в роддоме, и маленький комочек тёмных, тоненьких волос.
– Это твоё! – передавая содержимое коробочки Светлане, с нежностью сказала она. – Я хранила всю жизнь. Бирки сняла в роддоме, перед выпиской и волосы тебе там же обстригла. Оставила на память. Ты родилась с длинными волосами, они у тебя ёршиком стояли.
– Я спрашивала у мамы, во сколько родилась, но она отвечала, что не помнит, – держа бирки в руках и читая надписи, растрогавшись, произнесла Светлана. – Я ещё удивлялась, как можно забыть такое?! – положив бирки на стол, взяла прядку волос, и нежно перетирая пальцами, тихо произнесла: – Волосы, как у Алёнки.
– Хочешь, я тебе покажу фотографии? – почувствовав, что дочь растрогана подарком, предложила Светлана Викторовна.
– Да, конечно! – собирая всё в коробочку, ответила Светлана.
– Смотри, – достав из шкафа несколько альбомов и положив перед дочерью, сказала Светлана Викторовна.
Открыв альбом, на первом листе Светлана увидела свой портрет.
– Странно у меня не было никогда такого платья? – зная, что помощники адвоката делали её фотографии, не скрывая удивления, произнесла она.
– Это мой портрет, Светочка! – заулыбавшись, ответила Светлана Викторовна. Светлана смотрела на фотографию с нескрываемым удивлением. – Удивлена? – наблюдая за ней, спросила хозяйка.
Та и в самом деле была очень удивлена! Взглянув на Светлану Викторовну, перевела взгляд на портрет.
– Да, Светочка, – наблюдая, с каким интересом дочь рассматривает фотографию, сказала Светлана Викторовна, – ты как две капли воды похожа на меня, только цвет глаз другой. У тебя глаза Александра, но на фотографии этого не видно.
– Я думала, что о таких сходствах только в кино показывают и в романах пишут, а сейчас вижу своими глазами и поражаюсь. Теперь понимаю состояние отца, когда он смотрел на меня и видел вас! – печально улыбаясь, Светлана Викторовна наблюдала за дочерью. Не сводя глаз с портрета, Светлана произнесла: – Странно, но я думала, и все говорили, что похожа на отца?
– Ты сюда посмотри, – переворачивая страницу, сказала Светлана Викторовна.
На следующей странице были фотографии отца и девушки, похожей на Светлану.
– Это мы с твоим отцом в Севастополе. Это дни нашего с ним знакомства. Посмотри, как мы похожи.
– Да, вы очень похожи!
– Нас даже называли братом и сестрой.
Сидя рядышком, прижавшись друг к другу плечами, они листали альбом, разговаривали, смеялись, не замечая, как постепенно расстояние между ними сокращалось, и они начали сближаться.
Когда закончились два альбома, Светлана засобиралась домой.
– Мне пора, девочки ждут! – сказала она, поглядывая на часы.
– Ты меня познакомишь с ними? – глядя на дочь, осторожно спросила Светлана Викторовна.
– Да, познакомлю! – подумав, совершенно осознанно ответила Светлана.
– Когда? – с нескрываемым радостным волнением, спросила Светлана Викторовна.
– В выходные!
– Завтра приедешь?
– Завтра не смогу, работы много, – Светлана заметила, как расстроилась Светлана Викторовна и, улыбнувшись, добавила: – В пятницу приеду также в два часа.
– Да?! Я буду ждать с нетерпением! – обрадовалась и, не скрывая этого, сказала Светлана Викторовна.
Хоть с маленькой, но надеждой на будущее, улыбаясь, – она смотрела на дочь. Радуясь тому, что Светлана смогла найти в себе силы и пойти на общение. С гордостью Светлана Викторовна думала о том, что у неё выросла хорошая и с сильным характером дочь.
Светлана встала и пошла к выходу.
– Да, да, в пятницу! – счастливо улыбаясь, шла за ней, и на ходу приговаривала Светлана Викторовна. – Ты ещё не рассказывала о замужестве, о муже.
Они сказали друг другу до свидания, и Светлана вышла. Последние слова матери опечалили её.
– Рассказать о замужестве, о муже?! – думала Светлана. – Вот этого мне совсем не хочется. Да и рассказывать нечего. Нет, конечно, говорить можно много и долго, но зачем?
Рассказывая о детстве, Светлана не жалела биологическую мать. Она старалась, не скрывая подробностей, как можно ярче рассказать о тяжёлом детстве, хотелось показать этой маме – то, на что она обрекла ребёнка, оставив на руках у чужой женщины!
Светлана удивлялась своему поведению. Она – всегда добрая, заботливая, с пониманием относящаяся к людям женщина, вдруг так, безжалостно, совершенно не подбирая слова, с какой-то злобой, даже жестокостью рассказывала про детство. Ей хотелось сделать больно этой – вдруг появившейся ниоткуда, из какой-то заоблачно-счастливой жизни – маме. Но за несколько дней общения она начала менять отношение к Светлане Викторовне. Ей уже не хотелось расстраивать её. Но рассказывать о семейной жизни, если, конечно, всю правду их отношений с Андреем, совсем не хотелось, потому что это будет ещё один печальный рассказ.
Задумавшись о прожитых годах, Светлана отчётливо понимала, что за сорок пять лет жизни у неё было только одно счастье – это дети. Кроме них, и вспомнить нечего! Девочки – это её жизнь, её единственное счастье, ради которого она всё перетерпит, всё выдержит!
Глава 8
Девочки с нетерпением ждали возвращения мамы. Вернувшись, Светлана рассказала о сегодняшней встрече, пообещав, что в выходные познакомит их. Спать легли вовремя. Лёжа в постелях с выключенным светом, долго разговаривали. Девочки никак не могли наговориться. Светлана сделала вид, что спит, и они перешли на шёпот, но болтали ещё долго.
На самом деле, Светлана не спала. Лежала и думала о своей жизни с Андреем. Двадцать лет сплошного, нескончаемого скандала! Она терпела, по-другому нельзя было назвать их брак, долго терпела.
Уж очень они быстро поженились, совсем не узнав друг друга. Светлана тогда думала, что встретила рыцаря на белом коне. Он был красив, один из красавчиков в институте. Ей завидовали все девчонки. Андрей красиво ухаживал: открывал дверь, подавал руку при выходе из транспорта, дарил цветы и приятные влюблённому сердцу безделушки. Вроде бы нормальное мужское поведение, но не для Андрея! Потому что, как только они расписались, он из галантного кавалера превратился в обычного потребителя. Он не пил, не курил, на людях был – сама любезность, а дома вылизал из шкуры, как чёрт из табакерки. Ругался, всегда всем был недоволен. В порыве истерик мог пнуть дверь, стул, в общем, всё, что попадалось на пути. А как он матерился, проклиная всё и всех?! Фу! Светлана вспомнила об этом и передёрнулась даже в постели.
Как она может рассказывать такое? Жила с ним значит, нравилось? Хотя терпела через силу, когда терпение закончилось, развелась и жалела, что не сделала этого раньше. Столько лет жизни потеряно?!
Светлана знала, что этого никогда никому не будет рассказывать, стыдно, очень стыдно! Даже лучшая подруга Ольга не знает подробностей их семейной жизни с Андреем.
Как можно рассказывать, что Андрей всю жизнь гулял. Сколько у него было женщин за их совместную жизнь и ни счесть?! Светлана всегда это замечала и переживала из-за измен, но молчала. Андрей, такой неопрятный дома, вдруг начинал бриться два раза в день, менять бельё, полоскаться в душе, как девица. Задерживался на работе допоздна и в выходные выходил на очередные авралы. Она не устраивала сцены ревности, просто тихо плакала в подушку от обиды. Сколько вёдер слёз было выплакано в подушку – в её единственную, молчаливую подружку?!
Подруг Светлана никого в дом не приглашала из-за него. Андрей, не стесняясь ни жены, ни девочек, начинал клеиться к гостье. Зачем далеко ходить, он даже в этом был ленив! Мерзко, так неприятно и противно, что до сих пор кидает в холодный пот при воспоминании о нём, о его поступках и отношении к жене и детям. Прожила двадцать лет с ним, как последняя собака! На любой вопрос, просьбу всегда от мужа слышала: «Пошла, ты» или «Заткнись». А как Светлана скрывала от него малейшее недомогание, простуды; боялась показать, что болеет? Самое большое сочувствие, какое мог проявить Андрей к больной жене, так это спросить через губу: «Что, опять загибаешься?»
Совсем плохо стало, когда он потерял работу. Андрей и так-то небольшие деньги зарабатывал всю жизнь, а потеряв работу, совсем перестал помогать семье. Никогда не интересовался, на что Светлана содержит семью, одевает и учит девочек. Ему всегда на это было наплевать, а как сел дома, совсем стало тяжело. Попыток устроиться куда-нибудь, хоть кем-то, лишь бы заработать денег у него даже не было! Когда Светлана пыталась выяснить что-то по поводу работы, он кричал и матерился. С высокомерием и презрением говорил, что для него нет подходящей работы, а простым рабочим он никогда не пойдёт!
Андрей просто лёг на диван к телевизору. Его всё устраивало: холодильник полный, за квартиру оплачено, постирано, поглажено, можно спокойно жить, ни о чём не печалиться и не думать о работе. О деньгах и как их заработать думала Светлана!
У него были свои деньги, но где он их брал, она так и не узнала. Он мог сходить в магазин, купить продуктов, не спросив, нужно, что или нет, совсем не обращая внимания на ценники. Просто ему этого хотелось! А потом выставить Светлане счёт. И она, молча, рассчитывалась. Только за что, никак не могла понять? Один раз она попыталась спросить, откуда у него деньги, если он не работает? Андрей грубо ответил: «Щас, я открыл тебе все свои источники доходов, чтобы ты обобрала меня как липку!» Ей было обидно, но и это она стерпела. Она много терпела и молчала, всю жизнь молчала!
Последние годы их совместной жизни, Светлана всё чаще и чаще задавала себе один и тот же вопрос: «Зачем она это терпит? Без него будет спокойнее, легче и денег будет хватать. Без него она наконец-то сможет жить, вырвавшись из этой клетки». Она постоянно чувствовала себя уставшей, измождённой. Весь период семейной жизни работала на двух, а если везло, то и на трёх работах. И опять один и тот же вопрос – зачем? Зачем ей такой муж? Это не она вышла за него замуж, это он на ней заженился. Живёт за женой как за каменной стеной и ни о чём не думает. Ладно, если бы относился к ней хорошо?! Она с ним имя своё забыла, только и слышала «Эй» или «Эй ты». На работе образованный, уважаемый человек, заместитель директора магазина, а дома – никто!
И как она это может кому-то рассказывать?! Дитём неразумным не могла управлять судьбой, как распорядилась мать, так и росла, а мужа сама выбирала. Выбрала такое счастье, вот всю жизнь и мучилась, а не жила! Не упивалась счастьем, а хлебала его из поганого корыта.
Пределом терпения был последний скандал из-за какой-то очередной мелочи. Муж, как обычно, что-то не мог найти и орал на всю квартиру. Светлана сделала замечание, а в ответ услышала: «Заткнись, ненавижу!» Через пятнадцать минут он нашёл, что искал, и как ни в чём не бывало подошёл и начал спокойно разговаривать. Но это был конец!
– Всё! – сказала Светлана, встала, выпрямилась как струна и спокойно посмотрела на мужа. – Если ты живёшь с человеком, которого ненавидишь, то мне тебя жалко. Жаль, что я не сделала твою жизнь счастливой. Каждый человек заслуживает счастья, и я думаю, ты обретёшь его, но без меня. Не хочу больше тебе мешать жить и делать тебя несчастным. Мы расстаёмся!
Он бегал вокруг Светланы разгневанный, даже пытался взять, что-то тяжёлое в руки. Но, она спокойно, не реагируя на очередную истерику, ждала. Ждала, понимая, что это конец её кошмарам. Ещё не осознавала, как они с девочками будут жить дальше, но знала, что хуже не будет! Андрей ушёл. И на этот раз ему было к кому уходить, у него была очередная любовница.
Через несколько дней он объявился и потребовал раздела квартиры. Трёхкомнатную квартиру они могли разделить только на две однокомнатные. Как Светлана не умоляла мужа, что им с девочками будет мало однокомнатной квартиры, что их трое, а он один. Андрей не хотел ничего слушать, а уж тем более о чём-то думать. Топал ногами, орал, что она, как всегда, хочет жить за его счёт, что она в очередной раз хочет его наколоть!
Перебирая в мыслях воспоминания о семейной жизни, Светлана облегчённо вздохнула, подумав о том, как хорошо, что Андрея нет рядом. Улыбнулась и уснула.
Глава 9
Как и обещала, в пятницу Светлана приехала в гости к матери. Первый раз эта встреча принесла обеим радость. Пока сдержанную, без эмоций, но радость.
Они, как добрые подружки, прошли в комнату. Чай уже стоял на столе в гостиной, но Светлана Викторовна сначала покормила Светлану полноценным обедом, а уж потом повела в гостиную.
– Светочка, ты обещала рассказать о муже, о вашей семейной жизни?! – удобно устроившись на мягком диване, напомнила Светлана Викторовна.
– Особо рассказывать нечего, обычная жизнь, обычная семья, – понимая, что этого не обойти и рассказывать придётся, ответила та. – Поженились на последнем курсе института, мужа звали Андрей.
– Почему звали? – озабоченно посмотрела на дочь и спросила Светлана Викторовна.
– Мы разошлись чуть больше года назад, – спокойно ответила Светлана.
– Извини за бестактность, а почему?
– Андрей всю жизнь гулял, я терпела, а получилось напрасно, он всё равно ушёл к другой женщине, – Светлана посмотрела на обеспокоенную Светлану Викторовну и, стараясь не говорить всей правды, добавила: – Наверное, я была плохой женой?
– Я никогда в это не поверю! – сказала Светлана Викторовна, пристально глядя на дочь, понимая, что та явно себя оговаривает.
– Ну, что вы так смотрите? – не желая что-то рассказывать, спросила Светлана. Видя, что Светлана Викторовна, пожав плечами, молчала, продолжила говорить: – Мне от развода хуже не стало. Я нисколько не жалею о случившемся. Оставшись с девочками одни, мы приобрели и душевный, и физический покой. У нас сейчас всё хорошо, и возвращаться к прежней жизни я не хочу! И ему без нас тоже неплохо. Андрей ни разу не позвонил за это время, не поздравил детей с днём рождения, не поинтересовался их жизнью, здоровьем.
– Вы любили друг друга, когда поженились? – почувствовав, что дочь не хочет откровенничать про отношения с мужем, осторожно спросила Светлана Викторовна.
– Мне казалось, что да. По крайней мере, я его любила!
– А он?
– Если честно сказать, то не знаю? – задумавшись, ответила Светлана. – Когда встречались, думала, что любит. Но это только казалось. Уже позже я поняла, что ему просто удобно и комфортно жить рядом со мной. Андрей быстро изменился, буквально сразу после свадьбы. В один миг, впервые же дни совместной жизни, перестал быть заботливым и внимательным.
– Так быстро?! – сокрушалась Светлана Викторовна.
– Знаете, какие он мне от большой любви делал комплименты? – кивая в ответ, спокойно проговорила Светлана.
– Какие? – печально спросила Светлана Викторовна, видя, что дочь не расстроена, рассказывая о муже.
– Как-то иду я с работы, тороплюсь домой. Раскраснелась, глаза горят. Навстречу идёт старенький дедушка. Остановился, я подумала ему плохо и спросила, что случилось? А он, улыбаясь, смотрит на меня и говорит: «Любуюсь, милая, любуюсь! Создал же Господь такую красоту, божью птичку». Я засмеялась, поблагодарила за такой необычный комплемент и побежала дальше. Настроение было прекрасное! Как после таких слов можно унывать? Дома мужу рассказала, а он знаете, что сказал?
– Что? – глядя на дочь, с грустной улыбкой, спросила Светлана Викторовна.
– Посмотрел, ухмыльнулся и говорит: «Нашла кого слушать, старый дед из ума выжил!» Вот так он меня любил. Но я ещё раз повторяю, что не жалею о расставании. Я сняла груз, тяжёлый груз и теперь живу легко и свободно!
– Ты знаешь, как он живёт?
– Нет, и не хочу знать!
– Ты на него обижена. Заметно, что до сих пор обида не прошла, – пристально глядя на дочь, высказала предположение Светлана Викторовна.
– Нет, я обижена ни на него, а на себя! Жалею, что столько лет терпела, не разошлась раньше. Всё хотела сохранить семью, непонятно для кого?
– Не расстраивайся, Светочка, забудь – это ни твой мужчина!
– Ну, моего-то мужчины уже не будет, жизнь прошла, – печально засмеявшись, сказала та.
– Что ты такое говоришь, Светочка, у тебя ещё всё впереди?! Ты ещё молода. Вот увидишь, судьба повернётся, и ты найдёшь свою половинку и будешь по-настоящему счастлива! Ты же сама говорила, что у тебя, как у Золушки всё в жизни должно измениться.