Алу: так плачет ветер

Глава первая

Дождь не прекращался уже две недели, а до отъезда оставалось всего несколько дней. Слуги в доме нервно шутили, мол, само небо оплакивает уход даксарры1 Клариссы. Но все понимали: после такого разгула стихии дороги вряд ли безопасны, а до академии Монтэм Сильва минимум неделя езды на лошадях. Я же в этом чувствовала недобрый знак – словно сам Люпус2, под чьей особой защитой находится клан Лунар, не хотел, чтобы мы вступили на этот путь.

О переменах мне сообщили спустя пару дней после семнадцатого дня рождения Клары. То, что единственная даксарра обладает стихийной ментальной магией и способна одной силой мысли двигать и разрушать предметы, было известно уже почти два года. Со временем неконтролируемые выбросы магии учащались, и каждый раз последствия становились всё более разрушительными. Придворные уже начали задаваться вопросом, почему же дакс3 Георг и дакса4 Августа до сих пор не отослали единственную дочь в академию. Но во время празднования дня рождения даксарры случился новый и самый сильный инцидент, положивший конец всем обсуждениям.

После того как Клара успокоилась, и разрушения устранили, дакс Георг позвал меня к себе. Мне очень редко приходилось встречаться с ним, и я ощущала волнение и напряжение. Сдержанно пояснив, что магические способности его дочери стали слишком опасными, он объявил главную новость – Клара отправляется для обучения в академию Монтэм Сильва, а я имею честь сопровождать её и находиться рядом до окончания курса. Также он добавил, что в связи с недавним крушением торгового корабля в клане отсутствуют редкие и очень дорогие портальные амулеты, поэтому нам предстоит отправиться на лошадях.

До сих пор не могу понять всех чувств, одолевших меня в тот момент. С одной стороны – страх: за всю жизнь я ни разу не покидала пределов земель клана Лунар. С другой стороны – предвкушение: здесь меня почти ничего не держало, лишь неоплатный долг, который я могла частично отдать, заботясь о единственной и всеми любимой даксарре. Там, где у подножья заснеженных гор притаилась академия, я могла бы оставить позади своё прошлое, наполненное насмешками и издевательствами волвов5, так и не ставших моей настоящей семьёй. Едва ли в новом месте меня встретят радушно, но благодаря разнообразию общества всегда существовал шанс получить куда меньше внимания.

Я родилась в семье оборотней-волков, увы, не обладая способностью к обращению. Редко, но такое случается. Подобные мне всю жизнь обречены ловить на себе брезгливые взгляды сородичей и выслушивать оскорбления. Волвы – консервативные потомки Люпуса, бога силы и войны. Родиться без второй ипостаси всё равно, что слепым. Вот только слепых хотя бы жалеют, а подобным мне – желают ранней смерти, дабы не позорили свой род.

К тому же в детстве я осиротела. Дакс Георг Лунар проявил сострадание и принял меня в свой клан как воспитанницу. Такое положение давало многие привилегии, однако в могущественной правящей семье я – белая ворона. Выродок. Это слово мне приходилось слышать чаще всего.

Что ж, это правда. В конце концов, волвы уважают сильных волков, а я лишь немногим лучше канемов6, нечистокровных оборотней-псов, рождающихся в результате союза волчицы и человеческого мужчины. Говорят, они прокляты самим Люпусом, чья неверная невеста променяла его на человека. За это впредь каждая отвернувшаяся от своего племени волчица не могла произвести на свет сильного волва или здорового человека. Любой такой союз обречен. Кто-то верил в проклятие, кто-то нет, но заведомо в угоду эгоистичной любви обречь своего собственного ребенка на страдания рисковали не многие.

– Алу, тебя мучат дурные предчувствия? – отвлёк меня от мыслей знакомый тихий голос мэтра7. Я обернулась через плечо и взглянула в его морщинистое лицо, на котором сверкали умом холодные серые глаза. Мэтр Лукар Вульдс был очень старым волвом, в своё время взявшим на себя всю заботу обо мне.

Дакс Георг пусть и принял меня в клан, называя своей воспитанницей, почти не уделял мне внимания. Его жена дакса Августа была добра, но спустя полгода после моего появления у неё родилась долгожданная дочь Клара, и моё воспитание практически полностью доверили мэтру Вульдсу.

Я не могла их винить. Тот порыв, благодаря которому дакс Георг решил меня приютить, давно исчез, оставив наглядное последствие поспешного решения. С одной стороны моё удочерение стало символом его доброты и великодушия, а с другой – слабостью всего клана. Пусть не по крови, но по закону я Лунар. А значит, великий и непоколебимый несколько столетий правящий клан, наконец, произвёл на свет выродка.

Окружающие всю жизнь твердили, что я недостойна такой милости со стороны дакса Георга и даксы Августы. И, молча выдерживая нападки, в душе я была с ними согласна.

– Стихия разбушевалась. Словно сам Люпус чинит нам препятствия, – наконец, последовал мой ответ. Мэтр Вульдс остановился в шаге от меня и тоже направил взгляд в окно. Тучи нависали тяжёлым полотном, казалось, что небо того и гляди не выдержит их веса и обвалится на землю. Но вместо этого только крупные и стремительные капли ударяли по перенасыщенной влагой почве.

– Для кого это предупреждение, дитя? Для тебя или твоей сестры? – мэтр Вульдс с самого детства прислушивался к моим словам и ощущениям, что поначалу немало удивляло. Но со временем я обнаружила, что обладаю довольно развитой интуицией.

– Не знаю. Скорее всего, для единственной дочери даксов. Вряд ли Люпус обо мне беспокоится, – отстранённо ответила я, прослеживая кончиком пальца путь крупной капли, оставляющей за собой на стекле прерывистую влажную дорожку.

Брезгливое отношение окружающих давно перестало меня расстраивать. Ещё много лет назад я поняла: мне придётся выживать. Не можешь обращаться в волка и не обладаешь магией? Тогда совершенствуйся духовно и физически. Закрой свой разум и своё сердце ото всех, не позволяй окружающим ранить тебя. Израненную плоть можно вылечить, но, если сломают душу – бой окончен. Тренируй своё тело, делай его гибким, твёрдым и быстрым, обучайся фехтованию. Стать опорой для сводной сестры – вот что я могла сделать. И я этого добилась. Даже сам дакс Георг посчитал меня достойной сопровождать своё дитя, а дакса Августа, безмерно обожающая Клару, поддержала его в этом решении.

– Путь магии всегда непредсказуем. А даксарра так юна… – сухая ладонь мэтра Вульдса опустилась на моё плечо, и я невольно напряглась всем телом. Такие простые, не несущие за собой боли прикосновения в моей жизни – редкость. – Позаботься о ней, Алу. Я знаю, что ты сможешь.

– Разумеется, мэтр, – кивнула я, отстраняясь. Он, тихо вздохнув, убрал руки за спину и направил взгляд в окно.

– Я сварил тебе зелье на несколько приёмов. В академии передай моё письмо мэтру Абингтону. Он сам будет делать для тебя зелье. Это его изобретение.

Мэтр Вульдс протянул желтоватую, скреплённую восковой печатью, бумагу, и я аккуратно убрала её во внутренний карман кожаного жилета. Ко всем прочим моим недостаткам ещё прибавлялась хроническая боль во всем теле, возникающая за несколько дней до полнолуния. Из-за неё в этот период мне приходится пить отвратительное зелье, снимающее симптомы. Мэтр объяснил этот недуг тем, что природа оборотня чувствительна в «лунные дни», а поскольку внутри меня лишь пустота и некому откликнуться на зов, то приходят лишь страдания.

– Он точно согласится? – всё же почувствовала я легкую неуверенность, хотя мне давно известно, что мэтр Вульдс не бросал слов на ветер. Он никогда меня не утешал и не давал ложной надежды, что всё изменится, а лишь молча залечивал мои скорее обидные, чем больные раны, нанесенные сводными братьями и их друзьями.

– Даже не сомневайся, дитя. Он мой старый друг, – пояснил мэтр Вульдс, и между нами повисла тишина.

– Ты готова к переменам, Алу? – спустя несколько минут молчания тихо спросил он.

– Не знаю, – честно ответила я. – Но я готова встретиться с ними лицом к лицу.

– Всегда помни, что ты необыкновенно сильна духом. Что бы тебе ни выпало, ты справишься, – убеждённо произнёс мэтр, а затем тихо удалился.

Его слова имели горький привкус расставания, и я вдруг ощутила утрату. Там, в Монтэм Сильва у меня не будет никого, лишь моя обязанность – забота о даксарре. И пусть номинально мы являлись сводными сёстрами, я не позволяла себе фамильярности по отношению к ней. Клара – невинное создание, её обожают все. Я не смела приближаться к её свету. То, что я могла погреться в её лучах, стоя в тени, уже было подарком.

Что ж, придаваться грустным мыслям в дождливый день можно бесконечно, а у меня ещё оставались дела. Поэтому я одёрнула жилет, привычным движением пригладила волосы, собранные в низкий тугой пучок, и двинулась к покоям даксарры. Она питала слабость к шикарным нарядам, которые уж точно не пригодятся в академии, поэтому стоило помочь ей со сборами.

Знакомые богато отделанные коридоры привели меня к резной двери из светлого дерева. Пару раз постучав, я получила разрешение войти и оказалась в комнате, утопающей в мятных оттенках, столь любимых Кларой.

– Алу, помоги мне, – из-под вороха одежды раздался хнычущий голос. – Я осознаю, что десять платьев – это слишком много для академии, но они все мне очень нужны!

Наконец, появилась светловолосая макушка даксарры, а затем на меня уставились печальные янтарные глаза. Клара – копия матери, но уникальное очарование ей придают веснушки на носу и наивный взгляд, коих начисто лишена дакса Августа.

– Выберите три самых любимых. Вы едите учиться, а не танцевать на балах, – напомнила я, по-прежнему стоя у двери.

– Портной доставил мне заказ, – сморщила нос Клара, указывая в сторону глубокого кресла, засыпанного ворохом белой, коричневой и зелёной ткани. – Однообразные рубашки, юбки и жилеты. Всё это жутко скучно.

– Возможно, при занятиях магией придется запачкаться. Не думаю, что вам хочется испортить свои платья, – в ответ на мои слова раздался лишь тяжёлый вздох. Даксарра, взмахнув руками, упала спиной на гору одежды и недовольно фыркнула. Клара редко капризничала, но красивые платья – её страсть.

– Ты, как всегда, права, – наконец, согласилась она. – Но я ведь еду не в тюрьму и могу позволить себе пару слабостей…

– Можете, именно поэтому везёте с собой Колокольчика, – согласилась я, хотя считала, что птице порвареик8 уж точно не место в магической академии, находящейся у подножья суровых гор. Чем руководствовались сильные мира сего при выборе её места расположения? Раньше я никогда не задавалась этим вопросом. Это путешествие хорошая возможность узнать для себя много нового.

– Не заставляй меня выбирать между Колокольчиком и платьями! – в ужасе воскликнула даксарра, драматично прижимая руку к сердцу. А затем, заметив мою реакцию, довольно заулыбалась.

Кларе всегда нравилось выводить меня из равновесия, и малейший намёк на перемену моих эмоций приносил ей радость. Я всегда беспокоилась о её благополучии, пусть и не считала сестрой. Мне хотелось, чтобы никакие тревоги и жестокость этого мира не заставили её измениться, не оставили след на жизнерадостном нраве. Сама я не способна так открыто выражать эмоции, поэтому мне всегда нравилось наблюдать за непосредственностью Клары, пусть порой её поведение и казалось легкомысленным.

– Если ты немного улыбнёшься, от этого никто не умрёт, – с укором произнесла она, всё-таки откладывая три платья в сторону. – И мы договорились, что ты перестанешь обращаться ко мне на «вы». Пусть мои глупые братья и вбили тебе в голову, что ты нам не сестра, но это не отменяет того, что официально ты член клана Лунар, правящего клана, смею напомнить. Твой статус воспитанницы лишь означает, что у тебя нет прав наследования. В остальном ты такая же дочь правителей, как и я. Будет странно, если в академии ты начнёшь передо мной расшаркиваться, – твердила даксарра.

Да, её братья действительно вбивали в мою голову – иногда буквально – подобные мысли. И считать их неправыми глупо. Существовал официальный статус, который в идеальном мире делал бы меня частью семьи. Но он разбивался о суровую реальность. Никто не посмел бы упрекнуть дакса Георга за его решение, поэтому ответственность переложили на меня. Кем надо быть, чтобы позволить ввести себя в правящий клан? Жалкой подлизой, не более. Прилипалой и выскочкой. О чём мне неустанно разными способами напоминали все пять старших братьев Клары.

– Да, будет неловко. Так может сразу определить, как мы будем представлять друг друга? – обсудить это действительно стоило. Обычно подробности моего существования не раскрывались, но другие волвы, обучающиеся в академии, могли что-то слышать, в конце концов, у Лунаров часто гостили члены особо приближенных кланов, среди которых были и дети. Слухи наверняка распространились за пределы правящего клана. Насколько далеко, мне судить трудно: я никогда не путешествовала, и мало общалась с гостями.

Доставлять Кларе неприятности мне совсем не хотелось. Но не лучше ли сразу открыться, чем прятаться по углам и ждать, когда настанет миг позора? Я такой родилась и ничего с этим сделать не могу. Однако мне ещё не приходилось открыто заявлять, кто я такая. Обычно это уже было известно заранее.

– Ты моя сестра, – нахмурилась даксарра, от чего сразу же стала невыносимо похожа на мать. – Это и есть степень нашего родства. А насчёт твоей особенности… Тут решай сама. Можешь рассказывать это всем, но, если попросишь, я буду хранить всё в секрете, – добрая Клара никогда не признавала мою неспособность обращаться недостатком. Её вторая ипостась – некрупная белая волчица. Но размер легко окупался неожиданно обнаружившимся магическим даром.

Одарённые магией оборотни – редкость. На весь клан обычно приходилось лишь несколько волвов, способных к колдовству. Остальные же довольствовались только второй ипостасью, которая с давних пор подчинялась лишь воле и желанию, а не фазам луны.

– Если кто-то спросит, отвечайте правду. Сама что-то сообщать при первой же встрече я не буду, – прозвучал мой уверенный ответ.

– Будет дико, если при встрече мы начнём называть не только своё имя, но и выкладывать все особенности личности, – хихикнула Клара. – Так, я отвлеклась от сборов. Кстати, тебе точно ничего не нужно? Время пока есть, мой портной сможет…

– Благодарю, всё в порядке, – качнула головой я. Моя повседневная одежда куда больше подходила для занятий в академии, чем платья Клары. Удобство и подвижность – главные критерии. И пусть женщина в брюках в некоторых слоях общества ещё негласно порицалась, меня это не смущало. Мои платья видели свет только на официальных мероприятиях.

Когда я покинула комнату Клары, в коридоре меня тут же поймала служанка и велела пойти к даксе Августе. Похоже, мне предстоит ещё один напутственный разговор. Уже у дверей в приёмный зал, где обычно проходили собрания, я пригладила волосы и, переведя дыхание, вошла.

Августа Лунар вот уже почти тридцать лет возглавляет клан вместе со своим мужем и с достоинством носит титул даксы. Она обладает умом, рассудительностью, хладнокровием и обращается в сильную волчицу. Старшая дочь в некогда втором по силе клане Улуанэ, она с ранних лет привыкла держать всё в своих руках, поскольку была первой наследницей своего отца. Однако она не унаследовала титул главы клана. В семнадцать лет её в жёны взял Георг Лунар, который в будущем – с поддержкой Улуанэ – стал даксом.

– Присядь рядом, – тихо произнесла дакса Августа, указывая на стул справа от себя. – Дакс очень занят, поэтому вместо него с тобой поговорю я.

Она восседала за большим дубовым столом, где проходили советы представителей всех земель волвов. Её светлые, с пробегающей сединой волосы были убраны в высокую прическу, а тёмно-зелёное платье, как всегда, отличалось изысканностью. Послушно кивнув, я заняла место по правую руку и замерла под изучающим взглядом её янтарных глаз.

– Я не успела заметить, как ты выросла. И вот передо мной молодая и гордая, несмотря ни на что, женщина, – и вмиг мне стало понятно, что моя участь была ей известна с самого начала. Может ли быть так, что во мне, тогда слабой маленькой девочке, которую её муж нашёл в лесу не помнящей даже своего имени, она увидела силу? Увидела, что я смогу перенести все нападки? Поэтому она поддержала супруга в решении не просто спасти меня, забрав замёрзшую и умирающую из зимнего леса, а ввести в семью? Кто знает… Причин ни я, ни окружающие до сих пор понять не могли. Мне оставалось лишь гадать, спросить бы я никогда не посмела. Надо уметь быть благодарной, и иногда молчание – лучший показатель признательности.

– Благодарю вас, – низко склонила голову я. Глаза даксы буквально впились в меня, и, казалось, она видит всю мою суть, видит, что за внешней холодностью и невозмутимостью бьётся покалеченное сердце, отчаянно жаждущее вырваться из оков и ощутить наконец тепло любви. Она могла заметить то, о чём я сама в последнее время вспоминала всё реже.

– Ты сделала себя такой. Я лишь поместила тебя в необходимые условия, – покачала головой дакса Августа, задумчиво постукивая тонкими пальцами по деревянной поверхности стола. Незатейливый ритм отдавался в голове глухими ударами моего собственного сердца. – Именно поэтому, несмотря на нытьё моих сыновей, – при этих словах её губы скривились в холодной усмешке, – я посоветовала даксу выбрать тебя сопровождающей Клары. И то, что ты женщина и можешь находиться в непосредственной близости, не сыграло никакой роли.

Такая откровенность меня удивила. Я и не думала, что дакса Августа и дакс Георг настолько мной довольны. В конце концов, любой из их младших сыновей мог отправиться в академию. Такая невероятная возможность вступить обычному оборотню на территорию магов! И эта возможность отдана выродку. Теперь неприязнь, которую они вынашивали в сердцах долгие годы, наверняка превратилась в жгучую ненависть после вопиющего решения их собственных родителей. Все братья, особенно младший – Юджин – считали, что я отбираю ту небольшую частицу родительской любви, которая могла достаться им.

– Для меня большая честь, что вы обратили на меня внимание, – я вновь склонила голову в почтении и едва не вздрогнула, когда мне на макушку опустились прохладные пальцы даксы Августы. Этот жест слишком напоминал благословение, и сердце в моей груди болезненно сжалось. Пришлось зажмурить глаза, которые зажгло от непрошенных слёз. Я мечтала, чтобы дакс и дакса никогда не пожалели о решении, принятом семнадцать лет назад. Я не должна их подвести.

– Благословляю тебя на это путешествие, дитя. Надеюсь, ты обретешь мир. Я доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть. Береги Клариссу, Алу, но никогда не забывай, что и твоя жизнь очень важна, – пальцы сжались на моей голове, а затем соскользнули.

– Спасибо, моя дакса. Это так много значит для меня, я никогда не смогу вас отблагодарить, – сорвался с моих губ шепот. Стул тихо отодвинулся, и дакса Августа покинула комнату.

Слова благословления – не проклятия! – которые я ждала всю свою жизнь, наконец были сказаны. И я с упоением ощутила, как открытая рана в моей груди хоть немного, но затянулась.

В тот момент мне казалось, что ничей больше добрый поступок или слова не найдут столь сильный отклик в моём сердце.

***

В тишине полутёмной комнаты слышалось лишь потрескивание сухих поленьев в камине. Несмотря на тепло позднего лета, магистр9 Канем ощущал холод, сковавший его с головы до ног. Кости словно задеревенели, а всё тело, казалось, состоит лишь из острых углов и оголённых нервов. Первый кувшин с вином давно опустел, и он принялся за второй. Скованные мышцы не желали расслабляться под действием вина, огня и даже магии. Холод шёл от самой души, а неосязаемое вылечить куда сложнее. К душе не приложишь травы, не наложишь шину и не прочтёшь над ней заклинание. А если в придачу к ранам, нанесённым жестоким внешним миром, ты нанёс увечья себе сам, то надеяться на чудесное исцеление и вовсе смешно, если не безумно.

Магнум сжал тонкими, узловатыми, не раз выбитыми пальцами белоснежную дорогую бумагу, ранее скреплённую печатью директрисы академии Монтэм Сильва. Текст, который он прочёл всего лишь раз, врезался в память, простые слова жгли мысли змеиным ядом.

Они действительно смеют просить его преподавать в магической академии оборотней. Его, чью мать волвы именовали шлюхой. Его, кого пытались убить в детстве, чтобы смыть с себя позор. Его, чье существование они захотели признать, когда выяснилось, что он весьма одарённый маг. Его, Магнума Канема, без стеснения именующего себя псом и никогда не испытывающего никаких угрызений совести из-за собственного низменного происхождения.

От ярости Магнум не чувствовал рук и ног. Он словно окаменел, и лёд, образовавшийся в сердце много лет назад, разом перекинулся на всё тело.

Лишь спустя долгий час, он, наконец, смог откинуться в своём кресле и вновь взглянуть на письмо.

Мэтрис10 Элеонора Тайр, нынешняя директриса академии Монтэм Сильва, была разумной фелиной11, не скованной условностями и предрассудками волвов, обладала острым умом и прогрессивными взглядами. И стоит отдать ей должное, едва ли в первую очередь она смотрела на происхождение своих кандидатов в преподаватели. Ей было бы глубоко плевать, представляй он из себя помесь медведя и улитки. К тому же мэтрис Тайр происходила из правящего клана фелинов – Пардов – и имела в качестве второй ипостаси белого барса, что делало её для соплеменников практически дочерью самой богини-кошки Катулу12. Так что женщина, которую боготворили с самого детства, наверняка привыкла добиваться желаемого и едва ли знакома со словом «нет».

И, скривился Магнум, пробежавшись взглядом по второй части письма, она весьма уверенно шла к своей цели. В конце концов, немногим известно, что магистр Канем заинтересовался изучением редких зелий и их компонентов. А если он чем-то начинал интересоваться, то предпочитал оттачивать свои знания до совершенства. Мэтрис Тайр владела этой информацией о нём. И поэтому в приглашении она дала Магнуму понять, что в академии – о, какое удивительное совпадение! – будет преподавать старый фелин мэтр Абингтон, известный профессионал в области зелий, хранящий ни один десяток уникальных, редких и секретных рецептов. Хранящий тот самый рецепт.

– Не удивлюсь, если у неё в роду были фоксы13, – раздражённо процедил Магнум, небрежно отбрасывая письмо в сторону.

«Жизнь меня всё же ничему не научила», пробежала в голове мысль. Он снова собирается ответить на брошенный вызов, не в силах справиться с любопытством. Тело, наконец поддавшееся уговорам алкоголя, расслаблено откинулось в кресле. Спокойная, упорядоченная жизнь в Игравии14 не для него. Что ж, пришло время узнать, какими новыми «ласковыми» прозвищами одарят его сородичи.

Последний бокал вина опустел, и Магнум вытер тыльной стороной ладони влажные губы, кривящиеся в мрачной усмешке.

– Посмотрим, – прошептал он темноте.

Глава вторая

Мы отправились в путь на рассвете. Впервые за несколько недель небо стало ясным, и розовые лучи обнимали туманные пейзажи владений клана Лунар. Даже теперь, покидая земли в которых выросла, я не смогла назвать их родными. Не знаю, виновато ли в этом закрытое от привязанностей сердце или отношение окружающих. Внутри меня теплилось нечто похожее на надежду, омраченное лишь глухой тоской по мэтру Вульдсу.

Дакс Георг отправил с нами сопровождающую группу из шестерых волвов. К моему сожалению, двумя из них оказались самые младшие из братьев Клары – Питер и Юджин. Питер в целом глубоко плевал на моё существование, говоря гадости лишь в присутствии своих братьев. А вот Юджин, будучи моим ровесником, считал, что я отнимала всё внимание матери, которое должно было достаться ему. Он ненавидел меня всей душой, не пытаясь скрыть своих истинных чувств даже ради приличий. В самые худшие дни он окончательно переставал себя контролировать и прибегал к насилию.

С детства я упорно укрепляла своё тело. Но, разумеется, я не могла навредить кому-то из братьев из-за их высокого положения и превосходящей силы. У меня почти отсутствовали навыки рукопашного боя, но моё тело стало быстрым, а мышцы – твёрдыми. Остальные братья предпочитали пользоваться злыми словами или в редком случае давать мне оплеухи, но Юджин часто обращался в волка и, пугая острыми клыками, загонял меня в угол. После одного из таких случаев на нижней части левого плеча у меня остался шрам от укуса, и я быстро научилась прятаться на деревьях. Было смешно, как из-за боязни высоты грозные волки превращались в беспомощных щенков, неспособных меня достать.

И сейчас, почти физически ощущая за спиной недобрый взгляд Юджина, я не сомневалась, что в этом путешествии он непременно перейдёт ту незримую грань, которая охраняла меня на землях клана. Похоже, в этот раз моё здоровье, а может быть и жизнь по-настоящему оказались в опасности. Следовало подумать, как лучше всего себя вести. Подаренная мэтром Вульдсом пару лет назад шпага висела привязанная к седлу моей лошади, в сапоге притаился кинжал. Я не безоружна, но нельзя бросаться в бой при малейшем признаке конфликта, нужно попытаться его погасить.