Дар бессмертный

Родилась 22 июля 1987 года. Окончила федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Кузбасская государственная педагогическая академия» по специальности «русский язык и литература».

С 2023 по 2024 г. работала в государственном автономном учреждении культуры «Прокопьевский драматический театр имени Ленинского комсомола» на должности начальника отдела маркетинга и рекламы.

Публиковалась в литературно-художественном альманахе «Дата эпохи» (2021 г.), а также в городских газетах «Городок», «Телевизионный Вестник» и др. Имеет регистрацию в Международном союзе русскоязычных писателей и на «Стихи. ру».

Берег счастья

Родилась 30 ноября 1965 г. в Риге. Окончила Красноярский технологический техникум пищевой промышленности по специальности «техник-технолог кондитерского производства». В 1992 г. окончила заочное обучение в институте пищевой промышленности в Москве по специальности «инженер-технолог».

В 2005 г. получила второе высшее образование в университете Иркутска по специальности «экономист (финансы и кредит)».

Пишет прозу, стихи, работает над книгой об истории семьи. Поёт в хоре ветеранов, увлекается фотографией, путешествует. Принимает участие в литературно-художественных конкурсах, фотоконкурсах и коллективных сборниках.

Из юности привет

О взрослых детях

Сказка льда

Поэтесса, писатель и художник. Образование высшее.

Имеет ряд научных статей и патентов на изобретения. В настоящее время проживает в Санкт-Петербурге.

Член Российского и Интернационального союзов писателей, а также литературного клуба «Творчество и потенциал». Член-корреспондент Международной академии наук и искусств. Лауреат II национальной литературной премии «Писатель года» (2013).

Автор восьми книг и соавтор в более чем восьми десятках авторских сборников.

Лауреат Российской, Московской, Лондонской премий, а также обладатель титула «Дама фантастики и детской литературы» за 2020 год в рамках фестиваля фантастики «Рос-Кон-2020».

Награждена орденами, медалями, статуэтками, кубками, нагрудными знаками и дипломами.

Как ностальгия по тем временам…

Родился 12 февраля 1963 года в городе Тарту Эстонской ССР в семье военного. Когда ему было 10 лет, они с мамой переехали в город Смоленск, на её Родину. После школы получил рабочую профессию, потом пошёл в армию. Прослужил в вооружённых силах 28 лет. После увольнения продолжил трудовую деятельность. Сейчас работающий пенсионер. Женат, у него есть две дочери. Живёт в городе-герое Смоленске.

Любить людей – единственное, что достойно смысла жить.

Катя

Я стоял и ждал трамвай. Вечер заменил жаркий ушедший день лёгкой прохладой. На предыдущий не успел. Ещё слышен был вдалеке его удаляющийся лязг. Это дало возможность полистать новостную ленту за день. Время шло.

Боковым зрением для себя отметил, что мелькнула чья-то тень. Но всё-таки содрогнулся от неожиданности.

Она стояла практически вплотную ко мне, улыбаясь. Её чуть покачивало. При этом она ещё и курила. Лёгкая улыбочка немного пьяной молодушки.

«Семнадцать хоть исполнилось?» – пронеслось в голове.

– Я пришла отдать вам себя. Я знаю, что вам это очень нужно.

Речь внятная, да и запаха спиртного нет. Сигаретами пахнет, но не тошнотворно. Сам не курю уже двадцать лет. Могу отличить хороший табак от некачественного по запаху.

– Дайте мне свою руку, пожалуйста. Ну, дайте, не стесняйтесь.

Её ладонь абсолютно сухая, тёплая и очень мягкая. Как и грудь, в которую она упёрла мою руку, накрыв своей рукой.

– Чувствуете? Неужели не чувствуете? Я полилась прямо в вас.

Мысли путались. Да и страшновато было. Может, розыгрыш какой или ограбить хотят?

– Давайте я вас поцелую.

И, взяв голову в руки, мягко целует в лоб. Перемещается к губам. Нежно, с осторожностью начинает целовать. Рот её постепенно расширяется, охватывая мой. Забирая в себя всего меня, больше и больше. Она с полной силой целует взасос, шепча при этом:

– Я дарю вам себя.

А я струсил. Просто струсил. Я для неё дед. В руках целое богатство пульсирующее. Струсил, в общем.

Спасли трамваи. Оба зазвонили своими противными звонками. Они мчались друг на друга в каком-то феерическом, пылающем светом экстазе.

Она ойкнула от неожиданности. Немного как-то стеснительно, оторвавшись от меня.

– Мой, – сказал я.

– И мой, – ответила она.

Мы пошли к трамваям.

И только тут, не осознавая, что я делаю, вцепился в её податливые, пушистые губы. Она тут же ответила.

А трамваи стояли.

Она первой оторвалась от меня и, засмеявшись своим колокольчиковым смехом, крикнула:

– Вот я и подарила вам себя. Пока-пока…

Открылись двери. Купив билет, я сел на одинарное сиденье и уткнулся во тьму за окном. Как ехал – не помню.

Молча вышел на своей остановке. В голове всё роилось. От желания вернуться и найти её до оправдания своей слабости.

А губы горели…

Как-то в один из дней захотелось солёной рыбки. Люблю скумбрию. Именно скумбрию, с белым батоном.

Захотелось лимонада. Того самого, со вкусом из детства.

Все супермаркеты были пройдены. Оставался один небольшой магазинчик. Обычно в них есть всё. Но заходил я в него, как правило, от случая к случаю.

В голосе продавщицы послышалось что-то знакомое. Мельком пронеслось и улетело. Со мной такое бывало. Лизнёт мысль и пропала. Только потом понимаешь, что это была подсказка, крыло ангела.

Я так для себя прозвал это неуловимое чувство.

Попросил лимонад, тот, что из детства. Она лишь переспросила:

– В двушке? Ну, двухлитровый значит.

Я утвердительно кивнул и добавил:

– Тот, что мутный, как самогон.

Она мельком улыбнулась, а меня опять лизнуло крыло ангела.

Лимонад был тот самый.

Попросил солёной скумбрии. Продавщица положила, сколько я попросил. Прибавив, что в пакете два больших хвоста и две крупные серединки.

– Вы же не против хвостов? – будто бы заранее зная мой утвердительный ответ, спросила она.

Я мотнул головой.

Попросил мягкий батон. Всё это распределил с ранее купленными товарами, в два пакета.

– Колбаски возьмите. Ростовская. Только сегодня привезли. Очень вкусная.

Я, конечно, отказался, ответив, что постараюсь скоро зайти ещё.

– Буду вас непременно ждать!

Что-то в ней изменилось. Я это почувствовал, уже развернувшись, чтобы выйти.

– А знаете, я передумала ждать.

Я понимал, что она обращается именно ко мне. Ведь нас в магазине было только двое.

Мысли неслись, как молнии, в голове. Опять наступил обожаемый мной ступор.

– Помогите мне, пожалуйста, мне одной несподручно. Оставьте свои пакеты. Их тут никто не тронет. Идите за мной.

Мы вошли в подсобное помещение. Ничего не вызвало подозрений или испуга. Вот только если стул? Он не к месту стоял посередине помещения.

Появилась мысль, что он, стул, кого-то ждал.

– Присядьте, пожалуйста, я сейчас.

Я всё понял, я попался…

Онемение на мгновение отпустило и дало мне возможность обернуться не присаживаясь.

Это была она. Та самая Катя. Ведь в тот вечер она назвалась Катей. Значит, не зря ангел посылал мне подсказки.

Она подошла тихо, не спеша. Взяла мои руки за запястья и положила ладонями себе на грудь. Вот теперь всё сошлось. Это точно была она.

Наши губы встретились в неразборчивом шёпоте, и всё…

Мы поочерёдно высасывали друг друга. Мягкость и податливость её губ просто поражала.

Вокруг начал появляться белый туман. Я узнал это чувство. Со мной бывало такое несколько раз. Возможно, от перенапряжения.

Зрение постепенно пропадало, замещая пространство абсолютно белым, как я говорю, молоком. Начинало подташнивать, появлялись слабость, пот. Хотелось просто лежать.

Потом всё это довольно быстро проходило. Оставалась только жуткая усталость.

Тут же всё повторилось, лишь с той разницей, что мне было просто хорошо. Я купался в этой неге. Не видя свою Катю, я знал, что она рядом, просто везде и со мной.

В какой-то момент я понял, что в одном месте белый туман начал рассеиваться, и меня потянуло туда, отдаляя от моей любви.

Стало довольно неплохо видно. Я узнал это место. Частенько тут хаживал.

Но привлекло меня не это, а то, что я увидел. Я увидел себя. Да-да, самого себя. Неторопливо идущего, даже можно сказать с какой-то осторожностью, по аллее. В руках у меня, ну то есть у него, были те самые два пакета. Из одного торчало горлышко лимонада со вкусом из детства.

Он остановился у скамеечки. С усилием поставил на неё пакеты и грузно опустился рядом. Вытащил бутылку лимонада и из горлышка потихоньку пил, пил, наслаждался…

Я почему-то понял всё то, что сейчас произойдёт. С минуты на минуту.

Она появилась тихо. Но я почувствовал, что она рядом. Стояла ровно, приобняв меня, вся в белом.

И это было прощание. Прощание нас двоих с ним.

Он положил правую руку на спинку лавочки, а на неё положил свою голову. «Значит, плохи дела», – пронеслось у меня в голове.

Я так всегда делал, когда мне было нестерпимо плохо. Я клал голову на правую руку и дышал ртом. Мог иногда постанывать, как собачка. Мне от этого становилось легче.

Вдруг от тела стало отделяться что-то прозрачное и светлое. Неспешно, как бы нехотя, это что-то раскачивалось из стороны в сторону, как бы раздумывая. И стало с небольшим ускорением подниматься вверх.

– Вот и всё, – сказала Катя. – Более нам тут делать нечего.

Она крепко взяла меня за руку и повела назад, в пелену. Снова подсобка. Стул. Я сижу на нём. Ко мне лицом сидит она.

Её глаза печально улыбаются. В них любовь.

Вдруг резко она поднимает руки и начинает ворошить мои волосы.

Стоп. Какие волосы? Я же давным-давно их растерял.

Она засмеялась своим колокольчиковым смехом и, спрыгнув с меня, встала сзади, обняв.

То, что я увидел, ввергло меня в ступор. Я и не я.

Подняв руку, дотронулся до густых непослушных волос, помолодевшего, но уже с морщинами на лбу лица. Несомненно, это был я.

Те забавные игры в компьютере или телефоне по омоложению или изменению внешности воплотились в жизнь.

Встал решительно, как будто приняв какое-то решение. Всю жизнь ведь был авантюристом.

– Король ушёл, да здравствует король, – произнёс я.

Мы оба рассмеялись. Почему-то не хотелось грустить. Думать о том, а как же теперь там, без меня?

Катя, будто прочитав мои мысли, негромко сказала в пустоту:

– А там без тебя всё сложится хорошо. Всё будет как у всех, и даже ещё лучше.

Меня это успокоило.

– Куда? – как-то обыденно спросил я.

Она кивком указала на зеркало. И, взявшись за руки, мы пошли туда… В будущее.

P. S. Мы побывали у него. Похоронили там, где и хотел.

Опадала листва. С памятника на нас смотрел с прищуром он. Без волос.

Надпись гласила:

Я знал, что ему хорошо. А жизнь текла своим чередом.

Не такой

Стал не таким, каким был. Ещё не так давно, среди тех, кто окружает тебя. Тех, кто, несомненно, близок и дорог тебе.

Начав писать, ты бессознательно оторвался от привычного мира. Сам почувствовал, что стал для него другим.

Ты не забрался выше места, в котором оказался. А привычный низ уже отпустил тебя.

И завис в одиночестве, среди тысяч слоёв мироздания.

Хотя нет, нас всё-таки двое. Ты и та искра, что подарил тебе Бог.

То живое, что говорит с тобой и с тобою вместе творит.

Полный штиль

Кругом звенящая тишина. Там и тут, среди бурьяна, остовы завалившихся набок хат.

Жизнь определяется лишь писком комаров, звуком барражирующего шмеля, запахом цветущей травы.

Хотя нет.

Вот появился звук работы неутомимого дятла. Голос кукушки, пророчащей кому-то очередное будущее. Гортанный перепал высоко пролетающих воронов.

Теперь, пожалуй, всё…

Прошлое не возвращается. Не услышать детского гомона, доносящегося с реки. Угрожающих курлыканий недовольного индюка. Вездесущих кудахчущих кур. Гусей, важно перешагивающих по своим значимым делам.

И ещё. Главного нет.

Звука мычащего стада, неспешно возвращающегося с выпаса.

Нет бабуль, лузгающих семечки и буравящих взглядами спины проходящих. При этом что-то нашёптывающих друг другу на ушко.

Жизни нет. Мир есть, а вот жизни нет. Может, когда-нибудь, как и раньше, забурлит, запоёт своим особенным деревенским естеством среда.

Узнают ли в будущем о том, что жили-были те, кто рыдал душой за потерянное, ушедшее в прошлое, сладкое, милое сердцу время?

Хотелось бы, чтобы знали.

А пока полный штиль.

Ритка

По телевизору негромко передавали новости. По своей устоявшейся привычке я не спеша просматривал рабочие документы. Что-то заставило меня отвлечься.

Имя. Да, именно имя. Маргарита. Я поднял глаза. Как током пробило.

Это была она, наша Ритка. Как и не было этих двадцати пяти прошедших лет. Да, наша Ритка. Конечно, повзрослевшая. Но глаза. Нет, глаза всё такие же.

Как фотографу удачно удалось запечатлеть эту искру, эдакого чертёнка в глазах?

Да, это была она. Маргарита Семёновна Терехова-Беркович. Лётчик-космонавт первого класса. Обалдеть!

Зашла супруга, с вопросом обернулась ко мне, потом к телевизору и со вздохом, подняв руки с полотенцем к лицу, присела рядом.

– Ритка, наша Ритка. Обалдеть.

Меня немного передёрнуло от мысли, что она повторила мою мысленную фразу. Последнее время я становлюсь заносчив.

Да, перед нами была наша Жанна д’Арк. Даже причёска осталась та же: каре и подрезанная чёлка.

Она появилась у нас неожиданно, без предупреждения. Впрочем, как и исчезла из нашей общей жизни.

Директор школы, Вера Ильинична, приобняв Риту за плечо, представила её:

– Маргарита Терехова, будет учиться у нас, прошу любить и жаловать.

За то небольшое время, которое директор уделил Рите, она успела своими огоньками глаз обстрелять всех сидящих в классе. И, как мне показалось, задержалась взглядом на мне и моём друге Пашке.

– Виктор. Пантелеев Виктор. Прикрой рот, пожалуйста, муху поймаешь, – сказала учительница.

Класс весело защебетал. Я, конечно, сконфузился и немного обиделся на Анну Павловну за то, что она заострила на мне внимание.

Анна Павловна – наша классная. Нам, как и, впрочем, нашим родителям, кажется, что классу повезло с таким преподавателем и классным руководителем.

Рита тоже улыбнулась, но искорки пропали, а в глазах появилось какое-то сочувствие. Меня это даже успокоило.

– Садись, Маргарита, там, где тебе покажется удобнее, – сказала Анна Павловна, поведя рукой в сторону парт.

Ритка мгновение думала и прошла на заднюю парту возле окна.

– Я пока тут поживу? – спросила она.

На что Анна Павловна утвердительно кивнула и продолжила урок.

Настала перемена. Девчонки облепили новенькую. Галочий гомон стоял на всём этаже. Им всё интересно. Куда, зачем, почему?

Мы, мальчишки, толкались в сторонке, делая вид, что нам это неинтересно. Пару раз Рита обернулась, заинтересованно глядя на нас.

Прозвенел звонок. После уроков выяснилось, что нам всем – ну, мне, Пашке и Рите – не только по пути, но оказывается, что жить она будет в нашем с Пашкой доме. В третьем подъезде, на третьем этаже. Мы с родителями на втором. Пашка с бабушкой на пятом.

Родители у Пашки в постоянных разъездах, бабуля его и воспитывает. Классная, надо сказать, бабуля у Пашки.

У третьего подъезда стояла грузовая машина, и видный такой дяденька с бородкой, как у мушкетёров, что-то спокойно объяснял грузчикам.

Обернувшись и попросив прощения, он подошёл к нам и, поздоровавшись и склонив голову на бок, вопросительно уставился на Риту.

– Ну-с-с, знакомь нас.

– Ах да, конечно, – проговорила Рита. – Мой папа, Семён Иванович. А это мои новые друзья, Павел и Виктор, – как-то даже официально произнесла она.

Семён Иванович, пожав каждому из нас руку, сказал, что ему приятно, что его дочь так быстро нашла себе товарищей. И предложил заходить в гости по-простому, без приглашения. На что мы дружно помотали головами и разошлись по своим квартирам.

Было тепло. Учебный год заканчивался. Рита с родителями переехала к нам из-за новой работы её отца. Он был каким-то крупным инженером.

Ритка сразу вписалась в нашу шумную велосипедную компанию. Так как тоже имела свой транспорт. С прямой рамой, не девчачий.

Незаметно для всех она стала подминать нас, пацанов, под себя. Мы даже не заметили, как стали не только слушаться её, но и выполнять всякие мелкие поручения.

Её лидерские качества не ускользнули от взгляда как учителей, так и родителей. Ну и, само собой разумеется, нас, учеников. Кто-то в силу зависти или восхищения назвал её Жанной д’Арк. Отчасти это верно, ну, что она как-то незаметно взяла лидерство на себя. А нам, пацанам, это даже нравилось.

А внеклассное чтение книг?

Практически весь список был нами прочитан. Был прочитан в обсуждениях.

В один из дней после довольно упорных гонок мы отдыхали недалеко от озера. Уже искупались и лежали кто как. Тут-то Ритка и начала читать. Читала негромко, с выражением. Потом задала вопрос, кто-то ответил. И пошло-поехало.

Классная потом уже, на уроках, проверяя наши знания о прочитанном за лето материале, была приятно удивлена. О чём, кажется, растрезвонила на всю учительскую.

Другие преподаватели, конечно, сожалели, что такое не произошло, например, с математикой или физикой.

Она была везде первой. Хоть на субботниках, хоть на классных часах. Везде…

Зазвонил телефон. Супруга поднялась и, выйдя в коридор, сняла трубку.

Я провалился в дальнейшие воспоминания. Мы взрослели. У мальчишек появились басок и некое подобие усиков.

Все разом как-то приосанились, что ли.

Девчонки тоже округлились. Ушла какая-то подростковая худоба. Они стали превращаться в женщин.

Вера Спицына, симпатичная, между прочим, девчонка, чаще стала обращать на меня внимание. Зачастую у неё появлялись вопросы. Мне это льстило.

Жила она недалеко от нашего дома, с мамой и папой. Незаметно я стал провожать её до дома и, как и положено кавалеру, нёс её портфель.

Нет, мы по-прежнему обожали Ритку, но походы наши становились редкостью. Всё больше каждый углублялся в свои интересы, в учёбу, хобби. Ну и первые настоящие влюблённости требовали времени.

По вечерам мы уже старались ходить вдвоём. Да и прогулки теперь казались интереснее без свидетелей.

Вера Спицына, ну, теперь уже Пантелеева – моя супруга. Да, так вот судьба свела нас вместе уже после окончания вузов.

У нас двое детей. Мальчуганы. Прекрасные, мы считаем, пацаны. Погодки они у нас. Первый, похоже, будет гуманитарием, в мать. А вот второй – технарь. Моё направление.

Зашла супруга. Присев на диван и разгладив рукой фартук, она произнесла:

– У них тоже двое детей. Мальчик и девочка.

– У кого у них? – не поднимая от бумаг головы, спросил я.

– У Берковичей.

– У каких Берко…

Только тут меня осенило, и я отчётливо вспомнил Риткину фамилию. Терехова-Беркович.

– А Беркович – это?..

– Тот самый. Наш, – ответила супруга.

Ефим Эдуардович Беркович. Наш сосед, живший в доме напротив.

Фимка учился в другом классе. Он не был частым гостем нашей компании. Фимка был музыкантом. Кто не помнит звуков пианино, доносящихся из квартиры, где он жил с родителями!

А большой и шумный скандал в его семействе, когда родители узнали, что их Фима устроился в ансамбль в Доме культуры металлургов. Мы, конечно, завидовали ему и даже похаживали туда на танцы. Фима был горд и всегда с какой-то почтительностью благодарил, что мы его посетили.

Фима, Фима. С каким неистовством он мотался на велике. Своего у него не было, и, если выдавалась такая возможность погулять с нами, мы ему не отказывали. Выпучив свои большие глаза, он мотался по двору, как заправский гонщик, разгоняя вокруг себя детей, голубей, поднимая клубы пыли. Выдохнувшись, он бессильно падал возле нас и, блаженно улыбаясь, рассказывал нам какой-нибудь новый анекдот, неведомо где им услышанный.