Кипчак. Книга 1. Последний из рода Ашина

Лежу в небольшой рощице. На голове мокрый кусок ткани. Чуть вдали дядька что-то внушает сидящим кружком ближникам. Аккуратно сажусь и тянусь к бурдюку с водой. Айю явно наполнил его из местного родника, так как жидкость холодная и неимоверно вкусная.

Не сразу понимаю, но что-то во мне изменилось. Нет, состояние здоровья прежнее, разве что прошла головная боль. Такое ощущение, что я получил доступ к виртуальной библиотеке. Если быть точным, то это аналог родовой памяти. Знания моих предков, правивших великими государствами, побеждавшими в сотнях битв и интриговавших против сильных врагов. Пробегаюсь по недавнему видению, и в голове сразу возникают многие детали, о которых я просто не мог быть в курсе. Ну не учат в двадцать первом веке располагать засадные полки, подкупать вражеских чиновников или пытать пленных. Не то чтобы я получил память сотен людей – просто могу черпать достаточно большие объёмы информации, которая ранее была мне неведома. Вернее, они сами приходят в голову. Листать воспоминания предков, как книгу, я не могу.

Возвращаюсь к реальности и долго смотрю на степь, покрытую летней хмарью.

– Спасибо! – шепчу ещё раз и обращаюсь к Карча: – Я готов к пути. Едем!

– …Вот потому мы отправили тебя с сестрой в Смоленск к вашему двоюродному деду Мстиславу. Заодно я попросил побратима своего Никиту присмотреть за тобой и продолжить твоё воинское обучение.

При упоминании грозного сотника рука непроизвольно почесала ключицу, по которой тот горазд был пройтись палкой. Обучение у него было такое. Бурче понял меня и заржал, показав крепкие жёлтые зубы.

Если верить рассуждениям дяди, то на наш род идёт планомерная охота. За последние пять лет погибли почти все мужчины, да и женщинам с детьми досталось. Одни за другими случались нападения на пастбища, засады, просто странные исчезновения. Мой отец выжил на Калке, но попал в засаду рядом с кочевьем. Да и меня чуть не убили просто в рядовой поездке, хотя территория наших кочевий сейчас усиленно патрулируется.

– Дядьку Тамая не трогают, – пытаюсь возразить я.

– Да кому нужен этот трусливый пастух! – начал заводиться Бурче. – Живёт среди своих коней и ни о чём слышать не хочет. А ведь когда-то он был неплохим воином.

Старший брат отца, скорее всего, так решил сохранить свою семью. Коней он выращивает отличных, хотя монголы изрядно его ограбили, уведя часть стада. Потому дядьку особо не трогают, он всем полезен. Его дети тоже какие-то странные. Добровольно низвели себя в местной иерархии на уровень ниже, не захотев стать воинами. Тревожные времена настали в степи.

В пути мы пробыли ещё два дня. Дядя не задавал быстрый темп, явно оберегая моё здоровье. И вот мы дома. Окрестности Шарукани вызывали странные ощущения. С одной стороны, уничтоженный два года назад монголами город быстро восстановился. С другой – чувствовалась во взглядах людей какая-то обречённость. Или это я себе напридумывал? Хотя нынешнее число жителей не идёт в сравнение с тем, что было до нападения восточных врагов. По словам Бурче, население сократилось раза в три. Но народ начал постепенно возвращаться и обустраивать свой нехитрый быт.

А ещё я грешен, так как ранее не слышал, чтобы половцы жили в городах. Оно и немудрено. На берегу Северского Донца первыми поселились ясы, как более продвинутое племенное объединение. Это уже потом пришла орда Сарыкана и сделала удобное место своим зимним становищем. Заодно дали поселению новое название в честь хана, которое позже трансформировалось в нынешнее. Но сейчас значительная часть каменных и деревянных домов разрушена. Хотя за мощным тыном велось интенсивное строительство. Работал порт с многочисленными пристанями и складами. Вокруг же располагался бесконечный палаточный лагерь. Вернее, юрты шли вперемежку с шатрами, шалашами и землянками. Эдакий табор, но на несколько квадратных километров. Запахи тоже были на любой вкус – от готовящейся пищи до откровенной гнили.

Жилище нашего рода располагалось севернее, примерно в паре километров от городка и пятистах метрах западнее реки. Здесь объединились несколько больших семей. Рядом с вместительным деревянным домом, чудом уцелевшим после нападения, образовался небольшой посад из юрт и кривоватых мазанок. Капитальное строение было окружено хитрым тыном с вкопанными кольями и ловушками. С ходу преодолеть его невозможно. Все временные жилища стояли строго по плану и были огорожены невысоким палисадом.

По лагерю сновали женщины, занимающиеся своими делами. Я заметил пару секретов, где дежурила охрана, состоящая из юнцов. Мужчин в становище сейчас почти нет. Лето – надо пасти скот, защищать свои пастбища, да и торговлей наш курень не брезгует. Отец вообще в своё время создал весьма грамотный проект. Кроме скотоводства наши люди начали ловить и коптить рыбу. Есть огороды, посадки овса и фруктовые деревья. Скакуны на подножном корму не растут, поэтому свой запас фуража – вопрос принципиальный. Ещё мы держали кур и уток. Плюс к нам присоединилось несколько семей разнообразных мастеров. Вот такой винегрет. Надо к тому же учитывать, что большая часть куреня – отнюдь не куманы. Так что у нас ещё и полный интернационал.

Реальный хозяин небольшого поселения – я. Но сейчас главой является мой родственник Баял. Очень грамотный управленец и серьёзный такой мужчина лет сорока пяти. Так как мне пришлось долго отсутствовать, то сложившаяся ситуация всех вполне устраивает и нет смысла её менять.

Есть у нас свои кузнецы, гончары, шорники, бондари и иные мастера. Ремесленники в основном из русов, булгар и ясов. Ещё мурома, буртасы, черемисы, эрзя и представители иных племён. Они же обрабатывают землю. Народ знает, что Баял не обманывает, и постепенно тянется к нашему посёлку. Многие потеряли всё после нападения, кто-то переселился из других становищ или русских земель. Сейчас в степи полная неопределённость и с едой беда, вот народ ищет, куда прибиться. В Киевской Руси постоянная свара, поэтому простой люд бежит от войны даже к нам.

У ворот мы встретили двух молодых парней, которые радостно сообщили, что едут менять охрану одного из наших стад. По дороге народ радушно приветствовал наш отряд и встречал меня улыбками: чувствовалось, что Алтана здесь любят.

Спрыгиваю с коня и с удовольствием разминаю затёкшее тело. Осматриваю двор, по которому бродят наглые куры и степенные утки. Вдруг дверь дома-терема распахивается, и оттуда вылетает самый настоящий вихрь.

– Алтан! – У меня на шее повисла радостно визжащая девочка лет тринадцати. – Я так испугалась, когда ты не вернулся и пришли слухи о нападении!

Сестрёнка – радостно отозвалось в душе. Единственный родной человек на этом свете. Голубые глаза, тёмно-рыжие волосы, немного резковатые кавказские черты лица и шикарная улыбка. Чую, что года через два-три зачастят к нам сваты. И я просто обязан сдержать данную волчице клятву, в том числе ради Шамал, чьё имя переводится как «ветерок». Вообще-то в крещении она Софья, но обычно мы это имя не употребляем.

– Ну, идём! Чего стоишь? Как раз скоро будет готова еда! – Под смех парней сестрёнка потащила меня к усадьбе.

Друзья попрощались и разъехались по своим домам. Дядя живёт с нами, но во флигеле. Я быстро отвёл Карабаша на конюшню, расседлал и поручил его мелкому парнишке, ухаживающему за лошадьми. У половцев так не принято. Конь – животное почти сакральное, и воин должен сам за ним ухаживать. Но я здесь человек непростой и имею право на некоторые поблажки. Сестрёнка тем временем чуть ли не подпрыгивала от нетерпения, но молча ждала, когда я закончу обихаживать боевого друга. К конюху Карабаш относился хорошо и считал своим личным слугой. Разрешал тому расчёсывать гриву с хвостом и вообще вёл себя прилично.

А ничего так. Не палаты, но вполне классический двухэтажный терем. Мы с сестрёнкой, двоюродной тётей и парой служанок занимаем левое крыло второго этажа. Здесь три комнаты, кухня, обеденный зал и достаточно большая кладовка. Надо потом в неё нырнуть и посмотреть, что там есть интересного. Знания от прежнего хозяина тела продолжают загружаться блоками и весьма беспорядочно. Про хранилище семейных ценностей и полезных вещей помню, а что там внутри – не знаю.

Остальную часть дома занимают пять семей. По возвращении с Руси я не стал жадничать и разместил под своей крышей родню с наиболее полезными людьми. Рядом в пристройке жила охрана и Бурче. Тот вообще в быту был скромен и мог спать хоть на земле.

С удовольствием поел жареного мяса с лепёшками, запил ароматным отваром и слегка осоловел. Сестрёнка же атаковала меня бесконечными вопросами. Сначала я в общих чертах описывал произошедшие события, но любопытный бесёнок требовал больше деталей. Так что пришлось призвать на помощь тётку Эсин, которая урезонила разошедшуюся непоседу. Быстро помывшись в специальном сарайчике, едва добрёл до спальни и тут же провалился в сон.

После ранения, долгой дороги и неудобных ночёвок хотелось поспать подольше. Думал, проваляюсь до обеда, но куда там. Шум со двора, издаваемый многочисленными жителями усадьбы, не давал нормально понежиться на топчане с самым настоящим матрасом и бельём. Понятно, что есть большие отличия от моего времени. Та же простыня была из более грубой ткани, может, льна или другого материала. А матрас оказался набит соломой, но цивилизация, однако! Это всё пошло от моей матери, которая привезла подобные диковинки из Смоленска.

Дел на сегодня запланировано немало, поэтому надо вставать. Спустился во двор, сделал свои дела в очень похожем на деревенский туалет строении и решил немного размяться. После зарядки и умывания поднялся в обеденный зал, где меня уже ждал завтрак. Сестрёнка поставила на стол деревянную тарелку с подогретым мясом и варёными яйцами, наполнила большую пиалу каким-то взваром и уселась напротив. Сегодня Шамал была образцовой пай-девочкой, и только с трудом сдерживаемая улыбка выдавала наигранность этого образа. Чую, что скоро меня опять завалят вопросами.

Так и получилось. Долго молчать сестрёнка не могла или не умела. Атака началась по дороге на конюшню, откуда уже пару раз раздавалось недовольное ржание. В итоге я сдался и стал отвечать на новую порцию вопросов. Девочку интересовало буквально всё, начиная с нападения на наш отряд и заканчивая тем, что я ел, когда лежал в роще. Здесь ещё недовольный Карабаш попытался цапнуть меня за плечо, но получил лёгкий удар по ноздрям. Подбежавший мальчик принёс седло, и я начал седлать своего четырёхногого друга. Надо будет совершить прогулку, детальнее осмотреть окрестности, заодно выгулять коня.

– Я с тобой! – непререкаемым тоном заявил маленький тиран. – Сейчас Бузлар подготовит мою Ромашку, а я пока переоденусь.

Сестрёнка метнулась в дом, а упомянутый мальчик пошёл в соседнее стойло. Ромашка – это кобылка Шамал, получившая прозвище за свой окрас, напоминающий этот полевой цветок. Хотя рисунок на крупе лошади в моё время назвали бы яблочным. По мне, так он ближе к одуванчику.

– Балуешь ты её… – Дядя, как всегда, подошёл незаметно. – Носится как пацан вместо того, чтобы заниматься женскими делами. Эсин с ней не справляется, хоть и пытается.

– У меня она одна осталась. Пусть наслаждается детством, ведь оно так быстро проходит. А чего ты сам её не приструнишь? И кто сделал лук под её руку и учит метать ножи?

– Вы у меня тоже одни. – Лицо воина на миг озарила улыбка. – Пойду я, а то эта стрекоза пристанет с какой-нибудь глупостью. В полдень встречаемся на нашем поле.

Бурче любит нас с сестрой, хотя старательно это скрывает за показной суровостью. Правда, в отношении Шамал это не проходит, и она давно села дяде на шею. Но в чём-то он прав, надо постепенно приучать её к более серьёзному поведению. А в полдень меня ждёт стандартная тренировка, где Бурче обучает нас воинскому делу, вдалбливая его со всем старанием.

Тем временем во двор вышла принарядившаяся сестрёнка. Явно готовилась, иначе так быстро не оделась бы. На голове колпак, похожий на будёновку, а сверху высокая войлочная шапка с замысловатой вышивкой. Нарядный кафтан красного цвета поверх короткого платья и синие шаровары, заправленные в сапожки. Естественно, не обошлось без серебряных браслетов, инкрустированных полудрагоценными камнями. Небольшой кинжал добавлял девочке воинственности. В общем, амазонка собралась на войну и заодно решила сразить окружающих своей красотой. Одного из зрителей Шамал точно поразила. Конюх Бузлар застыл с открытом ртом, забыв подвести Ромашку к хозяйке. Насладившись произведённым эффектом, юная модница сама подошла к кобыле и одним плавным движением запрыгнула в седло. Я последовал её примеру, и через мгновение получивший команду Карабаш рванул с места к открытым воротам.

А мне здесь начинает нравиться. Чистый воздух, здоровая пища и конные прогулки, прямо-таки развлечения миллионера. Шутка, конечно. На самом деле поводов для смеха нет от слова «совсем».

Под непрекращающееся щебетание сестрёнки я осматривал столицу сари-куманов. Моё первое впечатление о городе подтвердилось, что не добавляло оптимизма. Я не военный, а управленец, окончивший неплохой универ. Но точно знаю, что для любой армии необходима ресурсная база. Это касается не только людей, но также вооружения, продовольствия и банально одежды. Покопавшись в памяти Алтана, я выудил систему, по которой половцы ходили в походы. И она мне категорически не нравилась. Хорошо вооружены и снабжены были только личные дружины ханов. Обыкновенный степняк доспехов не имел, вооружён был палицей, реже плохонькой саблей, и луком с тремя-четырьмя колчанами стрел. Не каждый имел даже заводную лошадь, а вместо сабли использовал дубинку или короткое копьё. Пропитание, обычно состоящее из вяленого мяса и сухих лепёшек, воин брал на неделю. Скотина питалась подножным кормом. К штурму крепостей или атаке на тяжёлую кавалерию нынешнее половецкое войско не было приспособлено. Времена великих Болуша, Сарукана и Тугоркана давно миновали, и некогда грозные кочевники опустились до уровня вспомогательных войск при дружинах Рюриковичей.

Ещё и общая разруха. Ладно монголы, но ведь Шарукань несколько раз ещё до Калки разрушали русские князья. То есть куманы уже не могут противостоять даже привычному и менее многочисленному врагу. В последние лет тридцать половцы нанимались в дружины Рюриковичей, ведущих между собой бесконечную войну. Иногда участвовали в войнах булгар и кавказских правителей. Ханы, конечно, получают за это серебро и большую часть добычи, а вот простой воин в лучшем случае окупает средства, потраченные на стрелы и пропитание. Нет, если собрать воедино ханские дружины, отряды профессиональных наёмников и воинов из крупных семей, то половцы могут выставить весьма мощную армию. Но всё упирается в разрозненность, многолетние обиды и отсутствие харизматичного лидера. Вернее, вожак был. Только вместо объединения он ещё больше рассорил между собой орды, проиграл войну и сбежал.

Объехав по кругу палаточный лагерь, мы спустились к пристани. Здесь кипела жизнь и не ощущалось никакого запустения. Суда, похожие на канонические ладьи, загружались и разгружались. Грузчики, купцы с покупателями галдели и ругались на разных языках. Небольшие арбы, которые служили основным видом транспорта в Шарукани, сновали от пристани в город и обратно. Возле приземистых складов нынче тоже многолюдно и шумно. Сегодня у меня не было в планах вникать в местные торговые расклады, поэтому мы с сестрёнкой быстро покинули это оживлённое место. Торговля – важнейшая составляющая любого государства, даже если речь идёт об орде кочевников. Надо будет собрать побольше информации и начать с Баяла, который наверняка знает, что продают и покупают жители города.

По пути к дому нас догнал молодой всадник на гнедом жеребце. Карабаш сразу начал дёргаться и пытаться укусить мнимого соперника. На Ромашку он реагировал совсем иначе, оно и немудрено. Парень ситуацию понял или знал о характере моего коня, поэтому не слишком приближался.

– Алтан, хан Сукхан ждёт тебя вечером у себя в юрте, – выпалил гонец, при этом не сводя глаз с блестящего, как новогодняя ёлка, чуда под названием Шамал.

Мелкая модница явно осталась довольна произведённым эффектом и ещё выше вздёрнула нос. Выглядело это забавно, но я сдержался, чтобы не бросить какую-нибудь шутку. Это для меня она сестрёнка, а для окружающих – представительница знатного рода, и надо держать марку. И вообще здесь уже в двенадцать-тринадцать лет выходят замуж и рожают детей. Всё никак не могу перестроиться и понять, что Шамал по местным меркам почти невеста. Насчёт сватов через три года я явно погорячился. Как бы не зачастили в конце лета.

Уже на подъезде к усадьбе мы встретили троих наших, сопровождавших арбу, загруженную мешками. Крупный мул легко тащил повозку, от скрипа колёс которой у меня начало сводить скулы. Неужели тяжело смазать ось, или как там называется эта деталь? Обратил внимание на общую убогость транспорта. Обод гораздо шире, чем на привычных для меня колёсах из двадцать первого века, спицы тоже весьма толстые, а кузов арбы состоит из грубых реек. Вот тебе и первая возможность для прогрессорства, мелькнула мысль. Ага, если бы я ещё хоть что-то понимал в этом деле.

– Дядька Балыкча, – громко произнесла сестрёнка, – когда ты нас порадуешь свежей рыбкой?

Седой мужик с морщинистым лицом что-то крикнул парню, управляющему мулом, и процессия дружно остановилась.

– Как только закончится нерест, так сразу поймаем для тебя самую большую рыбу, – с улыбкой ответил глава рыболовецкой артели.

А он не так стар, как мне показалось сначала. Просто работа рыбака, а именно так переводится его прозвище, предполагает ежедневный труд в любую погоду на продуваемой всеми ветрами реке и прилегающих озёрах. Здоровья и красоты это точно не прибавляет.

– Везёте глину для ворчуна Назара? – спрашиваю, кивнув в ответ на приветствие рыбаков.

Это я про главу наших гончаров. Выходец из Суздаля действительно отличался непростым характером, вечно со всеми спорил и огрызался, но мастером был отменным. Наверное, после коневодства гончарная мастерская приносила моей семье максимальный доход. В ней и работало больше всего людей. Товар расходился хорошо, и часто мастерская брала заказы от купцов на конкретную продукцию. Надо предложить Назару делать на кувшинах и чашках красивую роспись, а то выглядят они совсем простенько. Только не знаю, есть ли возможность достать специальную краску. Я бы сам набросал несколько рисунков и людей научил. Думаю, навыки рисования не исчезли вместе с моей прошлой жизнью.

– Да, запряг нас этот старый хрыч. Мол, пока бездельничаете, возите глину. – Рыбак опять улыбнулся. – Он думает, что готовить лодки и сети к путине не надо. Мы ещё и на огородах работаем. Но в посёлке только один труженик, у которого руки вечно в глине, а лицо в саже.

На крыльце нас ждала тётка Эсин, осуждающе смотревшая на сестрёнку. Та сначала пробовала делать независимое лицо, потом соскочила с Ромашки и подбежала к женщине. Несколько фраз, обнимашки – и лицо Эсин буквально расцвело. Вот умеют же некоторые оборачивать любую ситуацию в свою пользу. Наверняка Шамал сбежала и не выполнила какую-то работу. Но тётка уже обо всём забыла и улыбается, слушая рассказ мелкой интриганки.

– Ты не медведь, а жирный суслик! Кто так работает копьём?

Дядя не стесняется в выражениях на наших тренировках. Больше всех достаётся невезучему Карча, который умудрился уронить оружие. Мне сегодня тоже пару раз попало, но в меру.

– Повесил? – Это уже рык в мою сторону. – Взял копьё – и вперёд! Насладимся же мучениями ещё одного криворукого неумехи.

Бурче гоняет меня персонально, заставляя довести до автоматизма удар копьём. В качестве мишеней я повесил на ветке несколько кусочков дерева размером пять на пять сантиметров. Моя задача – на скаку попасть по раскачивающимся брусочкам. Это для того, чтобы я мог поразить одоспешенного противника, попав ему в глаза или другие открытые места.

Половцы редко используют длинные копья при столкновении конницы. Тактика степняков – это забросать противника стрелами, после чего в ход идут дротики и уже потом палицы с саблями. Манёвренность и слаженность являются главными достоинствами половецкой системы боя. Так как большая часть воинов не имела брони, то и лобовых ударов, которые любили европейцы, в степи не практиковали. Что касается лука, дротиков и сабли, то даже Бурче не имел ко мне особых претензий. А вот копьём я владел хуже, так как осваивать его начал только три года назад, будучи в Смоленске. Русские дружины, хотя и переняли многое у половцев, например, сменив меч на саблю, предпочитали немного иной формат боя. Хотя классический витязь имеет достаточно лёгкую броню и не уступает кочевнику в скорости.

По итогам битвы на Калке, где монголы неожиданно применили тяжёлую кавалерию, дядя сделал выводы. Плюс у нас с ним был небольшой разговор, где я обозначил свои будущие планы. Вот Бурче и начал формирование одоспешенного отряда с меня любимого. Дело это серьёзное и весьма сложное. Половцы с детства учатся воевать группами. Войско формируется по семейному принципу, и каждый степняк знает свой манёвр, так как базовые навыки примерно одинаковые. Обычно две-три сотни воинов образовывали кош, который состоял из нескольких куреней и возглавлялся кошевым, выбираемым из самых авторитетных воинов, или главой рода. Но сейчас речь шла об иной системе боя, поэтому приходилось осваивать военную науку заново. Ещё надо учитывать отличие в подготовке.

Кроме меня с Тарханом, который происходил из зажиточной семьи, у остальных просто не было возможности постоянно тренироваться. Надо пасти скот, патрулировать владения и помогать по хозяйству. Конечно, со стороны кажется, что все кочевники воины и большую часть времени проводят в набегах. Но это далеко не так. Жизнь в степи весьма непростая и требует большого труда, чтобы выжить. Поэтому мы были подготовлены лучше остальных парней.

Кому хорошо, так это моему коню. У меня складывается впечатление, что он наслаждается руганью дяди и моей злостью. Очередная попытка. Отъезжаю метров на сто, разворачиваюсь, Карабаш начинает движение и переходит на галоп. После пары десятков повторений кажется, что копьё весит раз в десять больше и рука скоро отвалится. Ближе к дереву поднимаю оружие и целюсь в практически невидимый брусочек, болтающийся на верёвке.

– Сегодня вы уже не напоминали беременных черепах, – «хвалит» нас Бурче, – хотя кто-то до сих пор похож на обожравшегося барсука.

Сил смеяться ни у кого не было, поэтому мы просто ухмыльнулись. Карча, который принимал все подколы дядьки на свой счёт, наоборот, насупился ещё сильнее. Пять часов родич гонял нас со страшной силой. Тридцать-сорок минут занятий, небольшой перерыв на водопой – и снова в бой. И надо сказать, что у дяди была вполне отлаженная система. По крайней мере, у меня болели все мышцы, а ведь сегодня мы оттачивали только действия с копьём и саблей. На завтра у нас запланированы стрельбы и снова работа в строю.

На обед я затащил всю нашу компанию к себе. Эсин соорудила во дворе небольшой навес, на землю положила шкуры, и получилась летняя столовая. Для начала пришлось загнать парней в баню, где все ополоснулись тёплой водой. Я заодно сменил рубаху и набедренную повязку, заменяющую трусы. Тоже задачка на ближайшее время: надо попросить женщин сшить нормальное нижнее бельё. Походный вариант – вообще лучше из шёлка, дабы не заводились всякие насекомые. Нельзя сказать, что куманы нечистоплотные, но народ попроще гигиеной себя не утруждал. У нас в посёлке подобных грязнуль не было, но среди жителей города их хватало.

Пятерым молодым и здоровым организмам надо хорошо питаться, особенно после такой интенсивной тренировки. Казан каши мы умяли моментально. Бурче смотрел на нас с улыбкой, но тоже интенсивно работал ложкой, ибо нечего зевать. Я сам не ожидал, что могу столько съесть. За кашей пришёл черёд взвара и неторопливой беседы. Обсудили сегодняшние занятия, дядя ещё раз указал на ошибки. Здесь опять отличился Медведь.

– Не понимаю я тебя, Алтан, – произнёс друг, ковыряя палочкой в зубах. – Зачем постоянно мыться? Ну, смыли пот сразу после учёбы, и хватит.

– Чтобы от тебя не несло, как от коня. Мне, знаешь ли, запаха Карабаша хватает, хотя он пахнет приятнее некоторых грязнуль, – отвечаю под смех присутствующих.

– Тебе хорошо рассуждать. Помылся, одежду сменил и ходишь весь такой чистенький. А у меня вот нет такой возможности рубаху каждый день менять.

– Кто тебе запрещает её стирать? – присоединился к разговору Бурче. – Можешь и одетый в реке окунуться. Вымоешься и заодно постираешься. А то тебе дай волю, ты и портки менять не будешь. Скоро за тобой рой мух летать будет и даже навозные жуки – стороной обходить.

Мы опять дружно посмеялись над незамысловатой шуткой. Вот не любил Карча мыться, что тоже было предметом подтруниваний. Шарукань всё-таки не отдалённое стойбище, а достаточно оживлённый город, ещё и население здесь смешанное. Взаимное проникновение культур и обычаев никто не отменял. Жители города давно использовали земляные туалеты, а не загаживали окрестности своих жилищ. Ещё в обязательном порядке сжигался и закапывался мусор. Почти в каждом доме раньше была баня или помывочная. Последнее касалось более зажиточной публики. Разного рода пастухи и батраки продолжали мыться два раза в жизни и когда идёт дождь. Но даже простые жители прониклись русской баней и посещали два общественных заведения, построенных для купцов с гостями. Вот такие вам дикие и немытые нойманы.