Измена. Твоя красивая ложь

Глава 1.

Зима, тридцатое декабря, суббота. Вдыхаю медленно действующий яд, надеясь, что сигаретный дым поможет развеять воспоминания, сотрёт память, а, возможно, и любовь, которая для меня теперь хуже никотинового яда.

Избавилась от вредной привычки курить много лет назад. И вот сегодня опять начала, купив в порыве пачку тонких ментоловых на заправке. Потому что никотин становится спасательным кругом в болезненной бездне, в которую своими руками меня скинул собственный муж. Сигаретный дым обволакивает лёгкие и позволяет на короткий промежуток времени перестать думать. Но облегчение уже от второй выкуренной сигареты рассеивается так же быстро, как утренний туман. И снова становится больно.

Тушу окурок в пепельницу, приоткрываю окно, чтобы проветрить коричневый салон своего новенького белого «Порше». Холодный воздух тут же смешивается с цветочным ароматом парфюма для машины.

– Чёртова пробка! – гневно восклицаю я, стуча пальцами по рулю, направляя свою злость на автомобилистов. – Да что ж ты тащишься, как бабка на повозке? – ругаюсь на впередистоящий грузовик.

А ещё говорят, женщины водить не умеют. Смеются: «баба за рулём, как обезьяна с гранатой». А сами? Чуть снег, так сразу врезаются друг в друга или едут со скоростью черепахи. Навигатор радостным голосом сообщает, что впереди авария на двух полосах. А их всего три. Просто блеск!

Резко торможу, потому что грузовик впереди тоже резко тормозит. А лысый мужичок сзади начинает нервно сигналить мне. В зеркало заднего вида вижу, как он грозит кулаком и бормочет что-то. Уверена, меня проклинает. Боится задеть мою машину, ведь стоит она как приличная квартира. Злюсь ещё сильнее. На людей, которые массово едут из города в Челябинскую область и создают пробку, на глупую песенку о любви по радио, на начавшийся снегопад. Только снега сейчас и не хватает. Теперь пробка станет ещё больше.

Наблюдаю, как снежинки лениво танцуют на ветру, ложась на лобовое стекло. Вспоминаю вдруг, как в детстве родители уверяли меня, что предновогодние дни волшебные. Что все мечты и желания исполняются в это время. Обманщики. Это я поняла сегодня.

Потому что в предновогодний день мой мир разрушился, а жизнь разделилась на «до» и «после». Ровно четыре года назад, мой муж поклялся, что будет со мной несмотря на любые трудности, переступая через все невзгоды и преграды. Поклялся, сделав мне предложение. Пообещал, что будет и в горе и в радости. А спустя тысяча четыреста шестьдесят один день, безжалостно сообщил, что у него другая женщина и не одарив меня и взглядом, собрал вещи и ушёл к любовнице.

Утром этого дня.

Я просыпаюсь от холода, окутавшего моё тело. Порывы разбушевавшегося северного ветра врываются в открытую форточку. Проходятся по оголённым участкам кожи, оставляя после себя мурашки.

Переворачиваюсь на бок и провожу рукой по смятой стороне кровати. Его стороне. Ощущаю холод, но понимаю, что Глеб приходил. Вздыхаю, кутаясь в одеяло. Сегодня тридцатое декабря, у нас запланирован какой-то светский приём вечером, и годовщина предложения, а муж опять застрял на работе. Как и последний месяц. Какой-то сложный государственный заказ, он не вдаётся в подробности, но говорит так всегда, когда возвращается в полночь.

Мы почти не видимся. И я жутко скучаю. А ещё постоянно думаю о том, почему он меня избегает. Но Глеб Абрамов не привык отвечать на такие вопросы.

Я скучаю по тому, как просыпалась в его объятиях. По касаниям. По нашему сексу, которого тоже уже месяц нет. По ароматному кофе и овсянке, которые он делал по утрам на нашей кухне.

Я скучаю. И это всё, что мне остаётся.

Мой Глеб, человек в Челябинске не последний. Всего сам добился, с молодости превратившись в рабочую машину, генератор которой работал на полную мощность. И добился должности председателя совета директоров металлургического комбината, одного из крупнейших производителей стали в России. А мой отец – там владелец. Абрамов же пришёл туда обычным трудягой, когда мне было около одиннадцати. И к тридцати пяти смог занять главенствующую должность после отца. А потом мы стали встречаться. Познакомились где-то на празднике. Тогда я, в свой двадцать один год, была уверена, что тридцатишестилетний мужчина ухаживает за мной из-за расчёта. Чтобы закрепиться в должности и стать ближе к папе. Такое уже случалось. Много кто пытался охмурить дочку стального магната. И Глеб единственный, кому это удалось. Несмотря на разницу в пятнадцать лет, мне было интересно с ним. И когда я почувствовала, что он правда меня любит, отдала в его руки сердце.

Я без дела тоже не сидела. Сначала училась на управленца. Когда-нибудь и мне придётся занять место за столом совета директоров. Глеб только поддерживал. Радовался, что я не та жена, которая хочет сидеть дома и борщи варить. С такой ему было бы скучно. Как он говорил. Потом… Я забеременела и потеряла ребёнка.

Поднимаюсь с кровати и неосознанно кладу руки на живот. Автоматически. Они просто оказываются там. Закусываю губу, ощущая это непереносимое чувство потери внутри. Слеза капает с ресниц и скользит вниз по щеке.

Нет. Нельзя плакать. Сегодня ведь хороший день. Счастливый день.

Беру халат с кресла возле окна. Надеваю его, вдыхая аромат мужа, который остался на ворсистой ткани. Кажется, что я начинаю уже забывать его запах. И я надеюсь, что мне просто кажется.

Мой завтрак проходит в тишине. Только снежинки бьются по оконному стеклу, наполняя кухню звуком. Да лучи выходящего из-за туч солнца делают помещение ярче. Я даже не включаю телевизор, не проверяю соцсети. Только пишу мужу смс-ку, которую он читает, но не отвечает.

Без Глеба дома холодно и неуютно.

Вспоминаю, как мы тяжело пережили выкидыш полгода назад. И как я изъявила желание работать, чтобы отвлечься. Давно собиралась, но, когда решили завести малыша, я отказалась от этой идеи на время. Не хотела без опыта сразу идти на предприятие отца. Чтобы потом шептались за спиной о бестолковой дочке владельца и избалованной жене председателя. Из-за моей внешности так говорили постоянно, воспринимая капризной стервой. Подростком мне пророчили безупречное будущее в модельном бизнесе. Высокая натуральная блондинка с голубыми глазами – именно тот стандарт, что искали агенты. Не раз предлагали мне контракты, даже после замужества. Но я не хотела.

Работу ассистентки мне предложил друг отца. Опыта поднабраться, да и в их строительной фирме меня никто не знал. А начальником стал его сын, Олег Фадеев. Я знала его с самого детства, и хоть разница у нас была девять лет, я считала Олега кем-то вроде старшего брата. И почему-то именно тогда мы начали отдаляться с Глебом. Ему никогда Олег не нравился.

Но Абрамов знал, что он для меня весь мир. Глеб был не просто любимым мужчиной. Он был лучшим другом, братом, наставником, самым ценным, что у меня имелось. Центром моей вселенной. И муж прекрасно знал об этом. Поэтому смирился с моей работой и успокоился.

Мысли мои прерывает телефонный звонок.

Глава 2.

– Кать? – отвечаю я.

С Катькой Горячевой мы познакомились всего полгода назад, когда я начала работать у Фадеевых, а Катя приехала покорять Челябинск из области. Она была дальней родственницей Олега. Очень дальней, но всё же роднёй. Бойкая, раскрепощённая, звонкая, немного инфантильная и легкомысленная, младше меня на два года. Мы были очень разные, но сразу нашли общий язык с этой зеленоглазой шатенкой.

– Верунь, как дела? К вечеру небось готовишься? – весело спрашивает подружка. – Платье выбрала?

– Выбрала. Красивое. Надеюсь, Глебу понравится, – спокойно говорю я.

– Дорогущее поди… – немного завистливо тянет Катя.

– Платье как платье. Лучше расскажи, что за дурость тебе в голову взбрела под Новый год ехать на какой-то идиотский тренинг?

– Не под Новый год, а на Новый год! И не глупый тренинг, а «Почему мужчины изменяют» от самого Тандона!

– Ну-ну. Одну буковку в фамилии поменять и получится… – смеюсь я.

– Абрамова! Его фамилия – значит воин солнца! – с упрёком восклицает Горячева. – Ты вроде светская леди, Вер, а Петра Тандона не знаешь. Он же знаменитый психолог! Знаешь, какой он крутой и знаменитый?

– Не интересуюсь психологами. Да и понять не могу, для чего тебе тренинг для тех, кому изменили? У тебя даже парня не было в последние месяцы, м?

– И что? К нему просто так фиг попадёшь! А тут тренинг. Я кучу денег потратила на билет и бронь в отеле! – разглагольствует Катька. – Притворюсь брошенкой. Скажу, что страдаю. Авось и какого мужичка богатого в отеле встречу. Пусть жалеет меня. Новый год всё-таки!

– Опять двадцать пять, – хорошо подруга не видит, как я закатываю глаза. – Не в богатстве счастье. Важно, чтобы он любил тебя, а ты его. Вот и всё.

– Легко тебе говорить, Верчик, когда твой муж – один из самых богатых и красивых мужчин в городе! – фыркает Катя. – Я может тоже хочу по курортам ездить и на новёхонькой машинке разъезжать. И чтобы все вокруг завидовали тому, какой шикарный мужик рядом со мной!

– Я бы любила Глеба, даже будь он обычным заводским работягой без гроша в кармане.

– Ну-с, с твоим папой, дорогая подружка, можно хоть бомжа любить. Один фиг, в бедности не останешься, – смеётся она. – А мой папаня ушёл за хлебом и не вернулся, оставив мне в наследство только дырявые носки и отчество. Но не будем о грустном. Повеселись за нас двоих на своём приёме для богатеньких.

– Ладно, Катюш. Ты не грусти.

– А я и не грущу! Меня же ждёт сам Тандон! И одинокие, надеюсь, мужики.

Прощаемся, и я сбрасываю вызов. Катька умеет поднять настроение. Даже её вечные темы насчёт бедных и богатых не раздражают, а скорее веселят. Да и сама подруга никогда не унывает. Вон собралась в пансионат в области ради какого-то психолога. Не верю я им. Особенно тем, кто всякие курсы продают, а вместо них «воздух» и «дышите маткой, посылая лучи позитива во вселенную под полной луной». Тьфу! И чем это поможет, тем, у кого разладился брак? Или тем, кому изменили и бросили? Хуже измен нет ничего на свете. И мне искренне жаль тех женщин с разбитыми сердцами, кто потратил деньги на бестолковую лекцию, вместо того, чтобы обратиться к нормальному специалисту.

Смотрю на время. Почти час дня, надо собираться. Приём назначен на три, значит, Глеб вот-вот должен приехать за мной. Потом я планирую устроить любимому сюрприз в честь годовщины.

Подготовила всё заранее. Заказала бельё, сшитое лично для меня. Из белой мерцающей ткани, настолько кружевное и невесомое, очень красивое. Вчера провела весь день в салоне на всяких массажах и скрабированиях. Не люблю я всё это. Лишняя трата времени и денег. Но ради Глеба всегда хочется стараться. Заготовила ароматические свечи, купила новое постельное бельё. Отыскала в городе редкую коллекционную бутылку его любимого виски. Даже заказала на вечер доставку из его любимого ресторана, от любимого шефа. Я не белоручка, готовить люблю и умею, но не дичь, которую так обожает мой мужчина.

И, конечно же, платье. Вечернее, из невесомой ткани, серо-бежевое, в пол. С лёгкими полупрозрачными рукавами и красивым крупным декольте. Оно расшито пайетками, камушками и стразами. Долго выбирала между ним и более классическим – чёрным. Но светлое выиграло бой.

Иду в душ. Затем приступаю к укладке. Свои натуральные светлые волосы я никому не доверяю, кроме известной в нашем городе стилиста-парикмахера Лусинэ. Но она улетела на новогодние с мужем и детками на Мальдивы, а значит, придётся выкручиваться самой. Поэтому забираю волосы в причёску на затылке, закручивая пару передних, спадающих к плечам прядей.

Когда укладка и макияж готовы, я надеваю бельё и платье. А на часах уже половина третьего. Звоню Абрамову, но он сбрасывает. Наверное, в дороге.

Минуты идут слишком медленно. Три часа. Половина четвёртого. Четыре. Кажется, проходит целая вечность, а я начинаю сходить с ума. Телефон мужа отключён. С работы ушёл вовремя, так ответила мне секретарша. Обзванивать больницы и морги? Ведь на дорогах сейчас опасно, постоянно аварии.

Подхожу к окну и всматриваюсь в машины, въезжающие во двор. В сторону подземной парковки заезжает красная «Ауди». Нет, не он. Это соседка-активистка и многодетная мамочка из соседнего подъезда, которая вечно пытается устроить очередной ремонт на этажах, несмотря на то, что у нас новый элитный жилой комплекс. Такси останавливается у подъезда, а сердце бьётся сильнее. Вдруг Глеб? Может, машина сломалась? Но нет, это какой-то пожилой мужичок с маленькой девочкой, их я не знаю. «Мерседес» серебристый. Это тоже не муж, а соседи на два этажа выше, молодожёны и собачники. Красивая пара, всегда здороваются и доброжелательны. И наконец-то вижу коричневый «Майбах», заезжающий на подземку. Он! Других «Майбахов» такой расцветки на нашей парковке точно нет. Это он! Живой, чёрт его дери!

Проходит минут десять и дверь квартиры открывается, на пороге мой Глеб. Сердце пропускает удар, а мелкая дрожь бьёт по телу. Наплевать, что мы опоздали на тот идиотский приём. Я всё равно не люблю эти мероприятия. Главное, что любимый дома и с ним всё в порядке.

– Думал, ты поехала на приём, – голос мужа холодный, разрезает тишину и разбивает моё сердце. Он никогда так не разговаривал со мной раньше.

– Где ты был? – обеспокоенно спрашиваю я.

Абрамов молчит. А я вдруг ощущаю тонкий шлейф алкоголя, смешанного с незнакомым парфюмом. Кажется, что запах чужих женских духов окутывает моего мужа полностью, сжимая в тиски моё горло.

– Глеб! Ответь же!

Взгляд, полный ненависти, обжигает меня, выжигая внутри настоящую дыру. Мой муж ненавидит меня. Ненавидит так сильно, но я не понимаю, за что и в чём виновата.

– Я ухожу от тебя, Вера. У меня другая женщина, – безразлично произносит Абрамов, направляясь к гардеробной и доставая оттуда один из чемоданов.

А мой мир разбивается вдребезги.

Глава 3.

Час назад.

– Квартиру и «Порше» оставляю тебе. Не хочу долгих судебных разборок, – чеканит муж, пока я и слова выдавить из себя не могу. – Документы на развод привезёт адвокат после праздников. Остальные вещи заберёт мой помощник.

Я смотрю на Абрамова снизу вверх, пытаясь собрать мысли в единое целое. Но они путаются, а происходящее кажется чьей-то злой шуткой. Кошмарным сном.

– Глеб… Что ты говоришь? Я ничего не понимаю… – трясущимися руками сжимаю подолы платья в кулаках. – Какой развод? Ты шутишь, да? Скажи, что ты шутишь…

Он молчит, как будто специально. Как будто знает, что эта тишина приносит мне сплошную боль. Это беспощадно с его стороны. Жестоко. Эгоистично. Но, как говорится: «Аннушка уже разлила масло». Он скидывает в небольшой чемодан некоторые вещи и две пары обуви.

– Глеб! Не молчи, умоляю! Я… – всхлип вырывается из груди, не позволяя нормально дышать и связно говорить. – Я… люблю тебя… Я…

Но муж только закрывает на чемодане молнию. Выпрямляется в полный рост, выдвигает ручку. И наконец-то одаривает меня взглядом своих голубых глаз, которые всегда казались мне тёплыми, а теперь напоминают ледяной айсберг.

Красивый. Он, всегда такой гармоничный. Плавный. И всё в муже кажется мне идеальным. Я привыкла засматриваться, любоваться им. Красивый до одури. Всегда сводил меня с ума своим взглядом, улыбкой, видом этих сильных рук. Глеб никогда не был очень крупным, но широкоплечим, высоким. С прекрасным телосложением и даже в свои сорок один, идеальными мышцами под рубашкой. Я любила его до безумия. И он смотрел на меня с любовью, но не сейчас.

– За что ты так со мной?

– Как будто ты сама не знаешь причину, Вера, – криво ухмыляется Абрамов.

Но я не знаю. Совсем не понимаю, что происходит. Это потому, что я потеряла нашего ребёнка? Или потому что Глеб всё-таки взял меня в жёны из-за расчёта? Неужели он никогда не любил меня по-настоящему? Много вопросов, на которые нет ответа.

А муж, тем временем, быстрым шагом направляется в сторону прихожей. Бегу за ним. Путаюсь в подолах длинного платья, падаю возле его ног. Кажется, подворачиваю левую ногу, но боли нет. Боль только на сердце и в душе. Бормочу что-то несвязное, умоляю его мне всё объяснить. Повторяю, что люблю его как ритуал, как молитву. Как то, без чего невозможно жить. А Глеб уже тянется к дверному замку. Окончательно потеряв гордость, я тянусь к нему, схватившись за штанину, чтобы остановить.

– Если ты нашёл другую, зачем жил со мной все эти месяцы? Ты ведь не вчера её встретил! Поэтому не бывал дома. Поэтому отдалился! – собравшись с силами, выкрикиваю я ему в спину. – Ответь хотя бы на этот вопрос!

Темнота прихожей помогает скрыть боль на моём лице. Но он видит, не может не видеть. Слишком хорошо знает меня. И вдруг кажется, что муж мстительно упивается моими страданиями. Как будто всё это доставляет ему удовольствие.

– Наверное, потому, что я любил тебя. До последнего любил, Вера.

– Так не любят, Глеб. Так уничтожают!

Мои слова задевают мужа. Я замечаю, как напрягается его тело. Уже открыв дверь, он снова разворачивается ко мне. Наклоняется, взяв меня за подбородок, подняв голову вверх. Стирает слёзы с щеки, размазывая потёкшую тушь и равнодушно бросает:

– Может быть, тогда объяснишь мне, Вера, как именно тебя нужно любить? Твой любовник не оставил мне точных инструкций.

Зачем он говорит такие вещи? Я ведь никогда не изменяла ему! Никогда! Но его голос такой ледяной, пренебрежительный. Неужели Глеб придумал эту причину, лишь бы уйти от меня к своей новой? Значит, не любил никогда. Значит, всегда врал. Потому что любил бы, точно не стал бы клеветать! Выяснил причину, поговорил. Всё было актёрской игрой. И наш брак, и наши отношения. И как я раньше не замечала всю эту ложь и фальшь? Как отдала сердце такому жестокому человеку?

Абрамов резко отстраняется, чтобы выйти за дверь. А я распадаюсь на миллиарды осколков. Любимый человек бросил меня. Растоптал наш брак. Ударил в спину, оставив меня в личном аду.

Хочется кричать громко и протяжно. Пока окончательно не охрипнет голос. Чтобы избавиться от боли, разрывающей душу. Но я не позволяю себе. Глеб – предатель. Похотливая паскуда, козёл, мерзавец, проклятый изменщик! Не заслуживает муж моих страданий, гори он синим пламенем!

Я поднимаюсь и иду в спальню. Нервно расхаживаю кругами по комнате, как будто это поможет найти мне ответы. Наша семья распалась на глазах, а во всём обвинили меня.

Оставаться дома больше нет желания. Тут всё пахнет им. Тут его вещи. Кровать, на которой мы проводили страстные ночи, и предатель признавался мне в любви. Кресло, на котором он любил читать по вечерам. Кухня, на которой я любовно готовила ему ужины, где мы устраивали «свидания». Гостиная, где на диване было наше второе любовное гнёздышко, и мы согревали друг друга объятиями за просмотром фильмов. Его кабинет, в котором раньше изменщик проводил много времени, беря работу на дом, чтобы проводить со мной больше времени. Ха! Как же! А я верила в его искренность, наивная. И наша ванная комната, моё любимое в квартире место, где осталось столько воспоминаний. Спалить бы все его вещи к чёртовой бабушке, но даже после произошедшего мне не хочется, чтобы Абрамов счёл меня брошенной истеричкой.

Ехать к родителям тоже не хочется. Я пока не готова рассказать всё отцу. Пусть Глеб сам оправдывается теперь перед ним. А мама и так была не особо рада нашему браку из-за разницы в возрасте.

Поэтому я звоню Кате, в надежде, что подруга ещё не уехала в свой пансионат и я смогу её отговорить.

Глава 4.

Катя не берёт трубку. Не хочу ждать. Не могу больше выдержать и минуты в этой квартире.

Через силу заставляю себя пройти в гардеробную, в которой муж полчаса назад собирал свои вещи. Хватаю небольшую дорожную сумку, с которой три дня назад ездила на ночёвку к родителям. Так и не удосужилась её разобрать, вот теперь даже на руку. Чуть ли не бегу в коридор, начиная задыхаться от запаха мужа, исходящего от его дорогих и идеально выглаженных костюмов на вешалках. Хватаю клатч с документами, ключами и банковскими картами. Обуваю белые высокие ботфорты на каблуке. Прямо поверх платья набрасываю белую норковую шубу. Хватаю шапку, шарф и варежки. Даже в зеркало не смотрю, так спешу покинуть квартиру.

Оказавшись на подземке, завожу машину и включаю все возможные подогревы. И только теперь смотрюсь на себя в зеркало, приходя в ужас: укладка растрепалась, чёрные подтёки туши под глазами и на щеках от слёз. А белки глаз красные, как будто не спала несколько суток. Ещё и нос распух.

– Верочка Абрамова, настоящая красавица, ёлки-палки! Прям сейчас на подиум! – иронизирую над собственным отражением.

Радуюсь, что парковка у нас подземная и не надо машину от снега чистить. И прогревается быстро. Поэтому уже через пять минут я выезжаю на улицу, направляясь в сторону дома Кати. Звоню ей снова. И попутно думаю, куда поехать, если подруга уже укатила в свой пансионат.

– Верчик? – радостным голосом приветствует меня Горячева. – Прости, я в душе была. Не слышала телефон. Надеюсь, ты звонишь мне, чтобы рассказать свеженьких сплетен с приёма, а?

– Кать, ты дома? – дрожащим голосом спрашиваю я.

– Агась. А что?

– Кать… Он… Он бросил меня… – всхлипываю. Съезжаю на обочину и торможу, потому что слёзы снова туманят зрение. – Он… Он…

– Ничего не поняла. Что случилось, Вер? Ты плачешь? – голос Катьки становится обеспокоенным.

– Глеб… мой муж… У него другая, Кать! Другая!

– Чего-о-о? – восклицает Горячева. – Это что, розыгрыш, Абрамова? Ты же шутишь?

– Я звучу как человек, который шутит? – немного грубо отвечаю я. – Он бросил меня, говорю. Прямо на годовщину! Даже не объяснился!

– Господи боже! Как же так? Вот урод! – причитает подружка. – И что там за любовница? Красивая? Молодая? Он рассказал о ней? Ой… Ты, наверное, в шоке, да? Потерять такого мужика, как Глеб обидно…

Злюсь на подругу. Что за неуместные вопросы? Ей бы только посплетничать. Сама замужем ещё не была и не любила так сильно. Не понимает каково это.

– Я не интересовалась его любовницей. Какое мне до неё дело?!

– Ну и правильно! И не надо. Только нервы себе портить. И как он мог сообщить тебе такое на годовщину? Вот же паскуда! Совсем совести нет! Ты там как?

– Ужасно… Никогда не было так плохо.

Вываливаю на подругу все подробности. Горячева успевает только ахать и охать от удивления, вставляя нецензурные комментарии о том, какая Глеб сволочь. А потом огорошивает меня:

– Я знаю, что тебе делать! Поезжай в «Аврору» вместо меня!

– Шутишь?

– Нет! Я абсолютно серьёзна. Позвоню в пансионат и попрошу сменить бронь с билетами на твоё имя. Сходишь к Тандону, может легче станет? Он же лучший психолог в мире! Точно тебе поможет! Да и потом, там наверняка будут красивые мужики. Познакомишься с кем, отвлечёшься. Пусть не думает, что ты будешь реветь по нему ночи напролёт!

– Я не собираюсь спать с незнакомцем! Я не такая, как он говорит!

– Твой Глеб всё равно думает, что ты ему изменила. Так почему бы не отомстить гаду? Ему что ли можно, а тебе нет?!

– Потому что я так не могу. Без любви. Без чувств. И к жулику-психологу твоему не хочу.

– Ну и ладно. Я ж не заставляю. Не хочешь мужика и психолога, просто погуляешь. С мыслями соберёшься. Там территория красивая, я фотки видела, обалденные! Недалеко от «Таганая». Лес везде, сказка зимняя! Озеро есть, каток, беседки, банька, сауна. И в отзывах пишут, что кормят вкусно.

– С чего вдруг ты мне решила отдать свою бронь? Ты же так хотела к своему Тандону, – с подозрением спрашиваю я.

– Во-первых, тебе сейчас нужнее. А во-вторых… – Горячева как-то мечтательно вздыхает. – Списалась тут с одним. Давно мне нравился, но не получалось окучить. Я вроде тебе рассказывала? Не мужик, мечта!

– Может быть, – уклончиво отвечаю я. У подруги столько мужчин на примете, что я даже не запоминаю уже их имена. А ещё она до жути влюбчивая. Сегодня влюблена в одного, завтра уже в другого. – И?

– Так вот, он свободен сегодня и на Новый год! Ну я и предложила встретиться. Как раз думала, куда бронь деть. Я к Тандону, конечно, хочу, но такой шанс упустить не могу! Но если я тебе нужна, отменю встречу и поездку. Проведём праздники вместе в моей съёмной халупе…

Голос подруги становится печальным. Видимо и правда тот мужчина ей сильно нравится. А я не хочу вынуждать её смотреть всю новогоднюю ночь на моё хмурое заплаканное лицо.

– Ладно. Поеду я в твою «Аврору», – соглашаюсь в порыве отчаяния.

– Вот и славненько! Будет моим тебе подарком на Новый год! Ты выезжай пока в сторону области, а я тебе всё на почту скину. И адрес смс-кой.