Канцлер

* * *

Вогнав в карту за спиной ещё парочку красных флажков, я взглянул на личный коммуникатор и глаза мои полезли на лоб. Ничего себе! Три часа ночи, а я всё в бумажки зарылся! Видите ли, планировал создание резервных баз для ЧВК, со складами оружия, боеприпасов, горючки и снаряги. Не можем же мы метаться по всему космосу каждый раз загружаясь на Печорине. К тому же Лексин предлагал мне начать обучать у нас на базе добровольцев для ополчения с заключивших с нами контракт миров. Хорошее дело, но, по-моему, у нас пока людей не хватало.

Прислушавшись к себе, я с удивлением понял, что спать не хочу и налив себе кофе отправился с кружкой в поход по музею. Всё было в порядке. Ребята спали, дроны патрулировали территорию и только Копалыч скрёбся в своей каморке на чердаке. Чего он там ковыряет я не знал, но был уверен, что если получится, прибежит похвастается.

Уже допивая кофе, я вышел на задний двор и возле клетки с голубями увидел Светлану Бородину. Заметив меня, женщина улыбнулась от чего в уголках глаз её появились морщинки-лучики. Это было очень красиво. Неожиданно словно магнитом меня потянуло к ней.

– Не спится?

Светлана просто улыбнулась, потупив взгляд.

Я уселся рядом.

– А вам?

– Просто заработался.

Позади в клетке, сидящий на жердочке голубь захлопал крыльями что-то проворковав во сне. Обернувшись, я увидел слезинку скатившуюся из правого глаза Бородиной. Быстрым движение она убрала её и снова улыбнулась.

– Что? – просто спросил я и накрыл своей ладонью её горячую руку. – И можно на «ты»…

Светлана ответила не сразу.

– Знаешь… младший брат вместе с родителями погиб чуть больше года назад…

– Знаю, Слава рассказывал почему вы здесь.

Бородина внезапно успокоилась, выдохнула и совершенно спокойно произнесла:

– Так вот однажды, он приходит домой, смеётся, говорит, что это всё ошибка и что он на самом деле не умер. И меня такое счастье накрывает… не описать, обнимаю его, плачу от радости. А потом… потом просыпаюсь. И так уже несколько месяцев подряд.

Пальцы её неожиданно сжали мою руку…

15. Самая смелая женщина

Из пожелавших служить в ЧВК местных мы набрали дюжину человек. «Служить в ЧВК». Странно звучит, да, для рекрутов в частной военную компанию цель которой вроде бы просто косить бабки? Однако, для рекламы на местном головидении я сознательно надиктовал именно такой текст исправив работать, на служить. Первый же пришедший записываться, внимательно посмотрев на меня спросил: «Служить, командир?» Получив утвердительный ответ, кивнул и записался, черкнув роспись на планшете.

Для стрельбища мы облюбовали площадку за пакгаузом с зелёной крышей. Тот что возле космопорта. Если так вообще можно было назвать пару железобетонных посадочных площадок-пяточков на поверхность и длинное обшарпанное здание с билетной кассой и карликовым залом ожидания.

– Антон, да не дёргай ты винтовку! Чего тебя повело то? Это тебе не пластмассовая «Ашка» и не углепластиковая «Бешка»! – разорялся Лексин умудрившийся отвесить подзатыльник здоровенному мужику с выбритыми висками и короткой бородкой колышком. – Это «Мономах»! Он тяжёлый, но эргономичный. Прижал приклад к плечу и плавно на спуск! Понял?

В лавочке на углу площади мы с отличной скидкой закупали у Антона свинину и говядину. Кто ж знал, что Переверзев сержант запаса отслуживший в имперской армии семнадцать лет. Хотя… вывеска в виде хрюшки в шлеме, с гранатой в зубах должна была бы намекнуть на военное прошлое хозяина.

Ругать мясника в принципе было не за что. Я по себе знал, что к «Мономаху» надо было привыкнуть. По сути это оружие конца XXI века. Классика. Даже все современные обвесы для него сконструировали только полвека назад.

Уже следующая короткая очередь Антона угодила точно в цель.

– Командир, у нас кажется беда! – огорошил меня Копалыч быстро хромавший в мою сторону. Намедни он вместе с Мальцевым пытался отрегулировать скорость подъёма грузового лифта внутри крепости-музея (чего ему там не понравилось я не знаю, по-моему, всё работает отлично), поскользнулся на какой-то смазке и упал, ударив колено. Хорошо хоть ногу в шестерни не затянуло, а то ещё одним Железным дровосеком у нас стало бы больше.

– Что стряслось? – спросил я, отхлебнув холодной воды из бутылки-термоса.

– Параболическая антенна наша поймала сигнал тревоги. Очень короткий, будто его тут же отключили. Я только что зашёл к местным диспетчерам, – Фомин показал головой на здание космопорта, – они говорят никаких сигналов не получали.

– Так может ошибка какая-то?

– Да с их оборудованием, которое установили при царе Горохе, это и не удивительно.

– Сигнал же не военный я правильно понял? – бутылка полетела в руки отстрелявшегося Фрунзе.

– Не военный, – помотал головой дед. – Судя по первым цифрам кода с пассажирского транспортника.

– Дальше-дальше, – поторопил я собеседника, понимая, что просто так Копалыч ко мне бы не пришёл.

– В общем, местные сигнал не получали, но тпэсочка на орбите висит с выключенными двигателями.

К разговору нашему прислушивался не только Фрунзе, но и заряжавший у стола винтовку Мамонтов. Именно их я и взял с собой на «Неясыть». Уже через двадцать две минуты истребитель в составе первого пилота Бестужева, штурмана Мальцева и двух пассажиров отправился на орбиту Печорина.

* * *

– Сюрприз, Копалыч, – произнёс я по рации разглядывая замерший в невесомости рядом с сине-красным пассажирским кораблём «лиговский» «Трутень» – военный транспорт вооружённый парочкой стареньких пушек с возможностью стрельбы нурсами, оборудованный абордажной рамкой.

– Расколупали? – догадался Фомин.

– Угадал.

– А почему диспетчеры снизу не видели пиратов? – спросил сидевший у стены в откидном кресле Мамонтов. КПУЗД на нём шевелил пластинками динамической брони используя время для проверки готовности, что делало товарища похожим на силуэт подёрнутый рябью на воде.

– Отражатели используют, – пояснил Мальцев. – Вон видишь коробочки справа и слева от кабины. Кустарные работы, но для печоринских радаров в самый раз.

Мощный сканер истребителя, на котором я завис прямо над «Трутнем», показал, что внутри находится только пилот. А вот в транспортнике народу было много.

– Что там в декларации о грузе и пассажирах? – спросил я ИИ.

Ответ последовал в ту же секунду. Компьютер голосом моей покойной супруги произнёс:

«Кораблём управляет пилот второго класса Устюгов М.И. Штурмана нет. Вакантная должность. В настоящий момент на борту тридцать семь человек: пятнадцать женщин, десять мужчин, дети обоего пола. Двое пассажиров не подают признаков жизни. Температура тела показывает, что они мертвы. Порт приписки Беллинсгаузен. Следует на Печорин. В грузовом рапорте только вещи пассажиров и медикаменты для колонии».

– Вот они и стали причиной нападения, – уверенно произнёс Мамонтов (спорить я не стал, он же бывший мент, ему виднее).

– Посторонние на борту?

«Сигнатура показывает шестерых человек в защитном снаряжении».

На экране, на пультом, ИИ тут же вывел картинку с кучей красных силуэтов (это бесспорно были пассажиры) и шестерых синих.

– Вот они голубчики! – произнёс Фрунзе, а потом выдал такое чем сильно менял удивил. – Четверо контролируют салон, пара справа, пара слева, двое ковыряются в трюме. Можем проникнуть на корабль через шахты в которые вставляют охладитель для гипердвигателя. Они как раз располагаются за спинами противника. Корабль заканчивает маршрут – значит шахты пустые и контейнеры уже выброшены в космос. Разделимся. Мы с тобой командир ударим в спину тех что в салоне (в спину это к слову, конечно, стреляем в голову и стараемся не продырявить корпус, иначе мы то в КПУЗДах выживем, а гражданским хана), а Мамонтов уничтожит тех что в трюме. Вон у него и оружие подходящие.

Поручик кивнул на «Финист» товарища в кобуре на бедре. План был безупречный, лучше и я бы не составил.

– А ты откуда всё это знаешь? – удивился Мамонтов. – Ты же снайпер?

– Я почти три года был командиром абордажной группы. У нас там тоже пираты баловались. Четырнадцать удачных штурмов без жертв, – улыбнулся Фрунзе, но видно было что ему приятно наше внимание и удивление.

– Есть только одна проблема, – добавил ложку дёгтя в бочку мёда ваш покорный слуга. – Пилот «Трутня» всё видит и внутрь корабля мы, не ликвидировав его, не проберёмся.

– Можно настроить ИИ под автоматический залп по цели? – предложил Мальцев набирая что-то на виртуальной клавиатуре. – Хотя я бы «Трутень» себе оставил. Рабочая машинка.

– То-то и оно… – задумался я. Самому тоже было жалко превращать в обломки ещё бодрый военный транспорт, да ещё и оснащённый абордажной рамкой.

«По армейскому уставу штурман в отсутствии пилота становится командиром корабля и не имеет право покидать его, но мы же не в армии», – думал я, постукивая пальцами по поверхности пульта. Тот кто не рискует не пьёт шампанское. К тому же нужно спасать гражданских. И всё-таки нет…

– Я тихонечко выберусь и ликвидирую пилота, пока вы будете пробираться внутрь, – понизив голос произнёс Мальцев будто стеснялся ребят.

– Нет, ты не успеешь. Абордажный выход закрыт изнутри. Резаком его резать будешь, или постучишься внутрь, попросишься?

Штурман мой с досадой хлопнул себя по колену.

Крутанув кресло я повернулся к снайперу.

– Карл у нас есть что-нибудь что гарантировано прострелит купол кабины и убьёт пилота?

– Обижаешь командир, конечно.

– Произойдёт разгерметизация! – перебил снайпера мой штурман.

– Зальём наногелем, а потом погрузив «Трутень» в грузовик спустим на планету.

* * *

И всё-таки мы постучались в кабину. Я постучался. Пират выпучив от изумления глаза повернулся в мою сторону, и… голова его лопнула как арбуз. Знаю, сравнение не очень, но прямо в точку. Как говорят «из песни слов не выкинешь».

Порхая как бабочки в невесомости, мы приземлились на пассажирский транспортник активировав магнитные подошвы «лисят».

– В салоне происходит конфликт между пассажиром и пиратами», – поторопил нас Мальцев.

Стараясь ничем не выдать себя, мы втроём, подсвечивая себе путь мини-прожекторами вмонтированными в плечи КПУЗДов дошли до шахт с охладителем и одновременно, по команде раскрыли их створки.

«В моей пусто, Фрунзе был прав», – заглянул в свою я. Пилот отстыковал их в космос. В принципе ничего удивительного, контейнеры самоуничтожаются через некоторое время.

– Люда, присоединись к бортовой системе ТПС-2133. Все разговоры в салоне мне на виртуальный дисплей в текстовом режиме, – даже не задумываясь обратился я к ИИ истребителя, говорившего голосом моей супруги.

Ввинтив тело в КПУЗДе в горловину шахты, я полетел вниз. Тоже самое в нескольких шагах от меня сделали мои товарищи.

– Хорошо, дорогой, – подыграл мне компьютер отчего я на секунду даже опешил. – Подключилась, запускаю фильтр, отсеиваю ненужные.

Уже через четыре секунды передо мной замигала бегущая строчка диалога, а ещё через пару мгновений она превратилась в дорожку аудиофайла работающую в прямом эфире.

«Убьёте нас?! Как этих несчастных? Я всё равно вас не боюсь! Ребёнку нужно в туалет! Вам что сложно!?» – услышал я звонкий женский голос.

– Мягкий, Савицкая, входим в салон по одному! Аварийный вход на транспортнике выделен жёлтым треугольником! Ускорьтесь ребята, там какая-то девчонка в наступление пошла. Как бы чего не вышло.

– Поняли тебя Канцлер, – ответил за обоих Мамонтов.

Стараясь не стучать по корпусу, чтобы не всполошить этих уродов раньше времени, я прижав руки к груди мягко приземлился на металлический пол, активировал магнитные подошвы и дождался когда люк над головой закроется загоревшись синим огоньком.

– Дорогой, подключаю изображения камеры в салоне. Одна ещё функционирует, – продолжала троллить меня искусственный интеллект истребителя.

– Престань меня так называть, – дёрнул щекой я.

– Как так?

– Дорогой.

– Почему?

Ответить распоясавшемуся ИИ я не успел так как сосредоточился на чёрно-белой подёргивающейся картинке, передаваемой из салона. Пираты видно выстрелили по камере, да промахнулись. Что ж, плохие стрелки это отличная новость. Плохие стрелки в замкнутом помещении с тремя десятками пассажиров, плохая.

Невысокого роста сероглазая, русоволосая, женщина со светлыми прядями, лет тридцати с небольшим, закрывала собой двоих девчонок шести и тринадцати лет, а пират в тёмно-зелёном «Паскале» (надо же и тут тоже «лиговский» след) тыкал в её грудь четвёртого размера, стволом штурмовой винтовки. Удивительно, но пассажирка не выглядела испуганной, а скорее наоборот – покраснела от гнева. Смелая девчонка! Но глупая.

Пятисекундный таймер, который я врубил перед атакой отсчитал нужное время и я, оставив «Ливень» за спиной, снял с предохранителя пистолет.

БАМ-БАМ! БАМ-БАМ!

«Судоплатов» четырежды гавкнул и пули, угодившие первому моему противнику в затылок, сорвали шлем с головы, а у второму впились в височную часть – самое уязвимое место шлемов «Паскалей». Тот словно подкошенный рухнул под ноги тощей бабуле, прижимавшей к груди футбольный мяч. Почему мяч? Вот знаете этот вопрос меня тогда как-то слабо волновал.

– Канцлер Мягкому. Трюм чист, – услышал я, наведя оружие на оставшихся в живых противников.

Но Фрунзе не подвёл. Первая его пуля вдребезги разнесла глазницу боевого шлема пирата, а вот со вторым (это бы именно тот что угрожал женщине с детьми, возникла проблемка. Слишком резвый оказался. Оттолкнув девчонок, он обхватил за шею их мать, но… радовался рано.

– Стреляй! – закричала самая смелая женщина уставившись на Карла.

Пуля снайпера выпущенная из «Ливня» снесла половину головы пирата в зелёной броне вместе с верхней частью шлема. Брызнувшие мозги забрызгали пассажиров. Но вот что удивительно, никто из них даже не закричал. Никаких истерик, слёз или дурацкого смеха. Всё-таки на Периферии живут особенные люди. Пассажиры только поплотнее сжали губы.

* * *

– Я Катя. Катя Калашникова, – сообщила мне спасённая нами женщина обаятельно улыбнувшись. – Это мои дочери: Вероника – старшая, и Настя.

– Очень приятно подп… майор Бестужев. Директор ЧВК «Беннигсен». – представился я, наблюдая за сходившими по трапу беднягами и пилотом Устюговым с перевязанной головой. – Вы в гости прилетели?

– Нет, – махнула головой самая смелая женщина. – Домой вернулась. Жила и работала на Эдит Пиаф, но там сейчас кризис, нормальной работы не найти, все садики закрылись.

– Вы воспитатель? – удивился я, разглядывая собеседницу. Вот не подумал бы, что она работает с детьми. Скорее с хищниками в зоопарке.

– Угадали, состроила мне глазки Калашникова. – Высшей категории.

Я бы не сказал, что она была красавица, стройняшка тоже нет, но обаяние так и распространялось волнами во все стороны.

Сидевший неподалёку на пустом контейнере Мамонтов наблюдая за нами чуть не подавился едой из саморазогревающейся упаковки.

– Ну ты даёшь Катя!

– Для кого Катя, а для кого Екатерина Сергеевна, – нахмурила бровки Калашникова. Что за гадость он ест?

Я просто пожал плечами, а вот Мамонтов обиделся.

– И ничего не гадость консервированное рагу с овощами. Первый сорт.

– Всё консервированное в вакууме гадость, – махнула рукой женщина. – Значит так… подполковник, возьмёте меня на работу?

– Так у нас детей пока нет, – ухмыльнулся за моей спиной Фрунзе. – Не завели ещё!

– Ха-ха! Очень смешно. Я вообще-то по первому образованию повар.

– Хороший? – спросил я, ещё раз внимательно рассматривая спасённую нами пассажирку ТПС-2133 так как верил, что случайности не случайны.

– Пальчики оближите.

16. Пьяный мастер

Забыл вам доложить про Валерия Салтыкова? Не забыл. Просто с его проверкой произошла небольшая заминка (об этом чуть позже), но даже прочитав его дело, я если честно, ничего не понял. И это с моим-то опытом!

Салтыков Валерий Игоревич. Родился на Кожедубе. Сорок пять лет. Отец надворный советник, мать – капитан медицинской службы (психолог). Срочка, Академия, куча наград, майор, командир 314-го истребительного батальона, позывной «Акела». Всё красиво. Не без замечаний, были небольшие тёрки с руководством, но это лишь показывает, что мужик служил по совести. Вот и особисты в части всегда его хвалят: «…майор Салтыков пользуется авторитетом среди офицеров, хороший командир, стратег, тактик, инициативен, отважен, заботится о подчинённых, однако зачастую нарушает планы боевых операций чем ставит их под угрозу.»

То есть я-то понимал, что работает не по шаблону, а по ситуации. Судя по всему, всегда успешно, иначе выгнали бы из армии к херам. Хотя повышениями в звании и должности после майора его не баловали. А ведь столько удачных, победоносных компаний. Награды за храбрость правда получал исправно. А коллекцию значков Салтыков собрал полностью. О существовании некоторых я даже не знал. Вот например «Ледяная глыба» или «Трёхглазый» это что за значок?

Про склонность к алкоголю ни слова. А об этом и о других дурных привычках кэгебисты пишут в первую очередь. Значит пристрастился совсем недавно.

Хотя СТОП! Вот же и повышение! Три года назад на Форсайте уничтожение превосходящих сил противника, спасение местного населения, инфраструктуры полгода спустя вошедшей в состав Империи. Приказ от 29 сентября о присвоении Салтыкову В.И. звания подполковника. А 30 сентября пилот написал рапорт-прошение консулу о переводе его в штрафбат. Здрасти! Приехали! Зачем? Нет, ну понятно консул ему отказать не смог – Салтыков полный ветеран, дворянин, но почему в штрафбат?

Посмотрев на фото на распечатках, я подумал, что штабисты не озаботились вовремя его сменить. На меня смотрел тридцатилетний мужчина-брюнет с короткой стрижкой, подбритыми как принято у пилотов шагоходов висками, немного тяжёлый подбородок, красиво улыбается. Изображение разительно отличалось от того что выдавал поиск.

Что дальше? Провоевал в штрафбате почти три года. Два десятка благодарностей в личное дело (там наград, званий не дают, зато дают значки) 10 августа прошение об отставке. Во-о-от! А какого чёрта он делает на Периферии у него же полный пенсион, доплаты? Отдыхал бы в своё удовольствие, женился…. НЕПОНЯТНО.

Где-то я слышал его фамилию после Корсаров. Вот только где? Что-то крутилось в голове, но в последний момент ускользало.

О чём речь, конечно, нам нужен был опытный пилот. Именно такой как Салтыков. Про Яну, кстати, я тоже не забывал. Майор мог бы подучить её немного, приглядывать за ней в бою. Девчонка-то перспективная, но алкоголь в армии – это зло. Знаю, что вроде как директор ЧВК, но планку понижать не собираюсь. Сам не фанат крепких напитков и на вопрос: «Как вы расслабляетесь если не пьёте?» отвечаю: «А я не напрягаюсь!» и сотрудники с такой бедой мне не нужны.

Мальцев проскользнул в кабинет бесшумно. Лёше разрешалось входить без стука, к тому же дверь у меня опять была раскрыта нараспашку. Видать Калашникова не закрыла. Прибегала час назад и ругалась со мной насчёт нашей кухни. «Это просто возмутительно! Ребята портят желудки сухпаями, концентратами, а я приготовить ничего нормально не могу». Будто я ей супермаркет. Слетай, купи что надо! Котлы, противни, плиты, я далёк от всего этого. Хотя… готовила он и правда отпадно. Мы теперь каждый день питались прямо как в дорогом ресторане. Может не так красиво, но вкусно!

– Смотри! – положив накопитель памяти на стол и дождавшись когда тот считает информацию, Мальцев пробежался пальцами по виртуальной клавиатуре и перебросил изображение на голопроектор в центре кабинета.

Тот мигнув ожил.

– Что за запись?

– Это с накопителя синдикатовцев на Лозе. Ты же сам приказал изымать все цифровые данные, проверять на наличие зашифрованной информации. Наткнулся на запись боя Салтыкова. Это надо видеть…

* * *

Штурман мой оказался прав. От просмотренного у меня прямо испарина на лбу выступила. Просто этот Салтыков внутри шагохода сражался как лев и настолько мастерски, что будь у него не лёгкий «Кот», а хотя бы «Барсук» и итог боя был бы под сомнением, несмотря на превосходящие силы противника. Высший пилотаж!

Если честно, то я был знаком ещё с двумя классными пилотами, что не уступили бы майору, но они далеко, а майор то вот он. Только руку протяни.

Конечно же я подумал о Ленке Петровой и нашем Проклятьюшке Тутанхамона (Скучаю по вам ребята!), но справедливости ради стоит заметить, что Салтыков сражался несколько более рискованно. Шёл по грани, но побеждал.

Когда запись прекратилась и голопроектор погас в кабинете наступила тишина.

– Командир, ты заметил, что он сделал, когда размолотил «Центуриона»? – осторожно спросил меня Мальцев с расширенными от восторга глазами. Кажется, паузу он выдержал специально.

– Заметил. Он перезарядил пушки и пулемёты во время боя. У него там какая-то хитрая приспособа на спине, – задумчиво произнёс я, помяв пальцами нижнюю губу.

– Это же сенсация! Перезарядить оружие боевого робота прямо во время боя – продлить ему жизнь! Он нам нужен!

– Круто! Круто! – согласился я размышляя совсем о другом. – Лёша, позови-ка ко мне Лексина, Кирсанова и Сергеева. Только мигом.

* * *

Перед тем как принять ответственное решение – позвать Салтыкова в ЧВК или выставить за порог, я решил провести разведку.

Пусть ребята выпьют вечерком с майором, расскажут ему пару-тройку реальных историй из своей жизни (так сказать, разобьют лёд, сблизятся) глядишь он и откроется, а я смогу решить его судьбу. Лексин обаяшка, и заболтать сможет кого угодно. А то прочёл майорское дело, а яснее не стало. И Знаменская по словам «Кукушки» просила сообщить, что брать или не брать «кандидата Салтыкова» решать только мне. Умыла руки. Ну всё правильно, командир то я.

Но разбить лёд не вышло. Ветераны мои потерпели оглушительное фиаско! На контакт Салтыков не пошёл, ничего интересного не рассказал. По словам мужиков, пил он как Атос из «Трёх мушкетёров». С каждым новым стаканом становился только мрачнее и серьёзнее. Видимых признаков опьянения правда не проявлял. Совсем.

Опять-таки чего я удивляюсь? Набравшись в баре у фермеров, он сел в шагоход и устроил самураем форменный Сталинград. Такое сравнение напрашивается. Они может и убивать-то его после того как в плен взяли не стали из-за того, что глаза их расширились от изумления и хотели знать с кем столкнулись. Вдруг к ним на огонёк заглянула какая-то имперская шишка. Супер-боец, а не пьяный мастер с комплексом вины. Почему я так решил? Интуиция подсказывала.

Салтыкова я застал там же где его оставили ребята. Разглядывая идущий за окном дождь майор медленно пил что-то крепкое из хрустального стакана. Как же ему подходил его позывной. Натуральный волк.

Поначалу я Салтыкова даже не узнал. Настолько фото улыбающегося парня из личного дела отличалось от сидевшего передо мной мужчины. Побитые сединой тёмные волосы, глубокие морщины на лбу, переносице, вдобавок к порванной губе, вертикальный шрам под левым глазом на щеке (такие характерны для пилотов шагоходов из-за раскалывающегося в бою визора надевающегося поверх шлема. И всё-таки это был он. Постаревший лет на двадцать. Не пожалела жизнь мужика. Странно, но я почти физически почувствовал волны грусти шедшие от этого человека. Не зря фермеры, описывая майора сказали, что он грустил.

Присев рядом, я приветливо улыбнулся и осторожно опустил поднятую руку Валерия, намеревавшегося подозвать к себе бармена.

– С тебя хватит. Поговорим.

17. Старый друг

Пуля из крупнокалиберного пулемёта вражеского шагохода уничтожила булыжник у моих ног. Вторая разнесла в щепки дерево приткнувшееся на склоне справа, а от третьей и четвёртой я уклонился, переключив КПУЗД в режим форсажа.

На ходу выпустив две длинные очереди из штурмовой винтовки по редкой цепи пехоты позади трёх «Преторианцев» паровозиком замерших посреди горной дороги (ИИ услужливо отметил уничтожение сразу трёх противников) я, пока Салтыков и Яна рвали на части вражеских боевых роботов, поддержал огнём Горелова, Кирсанова и Сергеева, которые ударили по противнику из небольшой лощинки позади сломанного конвейера когда-то доставлявшего сюда руду из рудника.

* * *

– Спасибо, Катя. Очень вкусно! – поблагодарил Калашникову за обед я, разглядывая сидевшую в одиночестве у окна Бородину.

Меланхолично жуя она смотрела на какую-то мелкую серую птичку долбившую клювом по подоконнику.

Нет, ничего у нас с ней не было в тот раз. Просто выслушали друг друга и пошли спать каждый в свою комнату. Однако в душу она мне определённо запала и за прошедшие дни я несколько раз думал о Светлане. Впервые после смерти супруги я думал о другой женщине. Вот только пока не разобрался искренний это интерес или жалость. Если первое, то тут торопиться не следует так как не уверен, что готов к каким-либо романтическим отношениям. Если второе, то вообще не надо. Жалость как чувство к симпатичным женщинам занимает в моём личном рейтинге одну из низших ступеней. Ничего хорошего на ней не выстроишь.