Роман С Продолжением

– Я сейчас спрошу, подождите минуту, – попросил дежурный и поднял трубку внутреннего телефона.

Парень задал вопрос и немного помолчав, ответил:

– Я понял, да, так точно! Слушаюсь, товарищ капитан!

– Ну что там? – спросил Виктор Петрович, когда парень положил трубку на рычаг.

– Следы ведут в посёлок Солнечный, но они возвращаются уже, им дан отбой, – сказал дежурный.

– Понятно… ладно, а как в той столовой готовят? Есть-то хоть можно? – спросил Виктор Петрович.

– Я не знаю. Но начальник колонии частенько заходит туда обедать, а ужинать домой едет. Правда, у него свой автомобиль, он и в обед может поехать домой, он же живёт как раз в посёлке Солнечный. Правда, год назад у него жинка померла, кажется, сердце у неё, точно не знаю. Дочь осталась, с ним живёт, а вот сын в город подался, с семьёй в Архангельске живёт, – говорил словоохотливый парень, часами стоящий в одиночестве на КПП и видимо, страдающий от скуки.

Виктор Петрович хотел было ответить, но увидел, как солдат выбежал из своей дежурки и открыл ворота. Оттуда выехала чёрная Волга ГАЗ-24, за рулём которой сидел начальник колонии. Немного проехав и увидев на улице Виктора Петровича, мужчина остановил свою машину.

– Я, право, не знаю, что мне делать. Думал, в столовую зайти или в город уехать и вернуться домой… но Павленко… он без денег и документов и не знает, что оправдан. Ни сюда вернуться не может, ни уехать отсюда, – подойдя к машине, сказал Виктор Петрович.

Наступило молчание, полковник словно раздумывал, что предпринять.

– Ладно… садитесь в машину, поедем ко мне домой. Думал, в столовой пообедать… но раз такое дело, приглашаю Вас ко мне в гости, поехали! – сказал полковник.

Что ж, Виктор Петрович и сам хотел перед отъездом заехать в посёлок, может надеялся сам найти Сергея, у него была такая мысль и он сел в машину.

– Вот спасибо! Говорят, следы ведут в Ваш посёлок? – спросил Виктор Петрович, взглянув на полковника.

– Откуда Вы знаете, в какой именно посёлок я поеду? Хотя догадываюсь… болтун! Да, следы ведут в посёлок Солнечный и я там живу. Вместе поищем Вашего подопечного. Натворил он дел, но и его понять можно. Сидеть среди преступников, да ещё безвинно… что же Вы ждали пять лет? Неужели не могли тогда доказать его непричастность к делу? – спросил полковник.

– Простите… Вас как зовут? Мы же сейчас не на службе, не хочется обращаться к Вам по уставу, тем более, Вы в гости меня пригласили, – сказал Виктор Петрович, вновь взглянув на начальника колонии.

– Юрий Михайлович. Вы правы, устава хватает и на работе, – впервые улыбнувшись, ответил полковник.

– Уверен, Мордвинов Вам известен. Пять лет назад, когда убили его сына и убийство повесили на Павленко Сергея, я сделал всё, что смог. Но Мордвинов словно клещ ухватил все обстоятельства, настоящего убийцу он намеренно скрыл. Как оказалось и сам Мордвинов был замешан в деле с наркотиками и наркоторговлей, не подумав, что туда же затягивает и сына, за что и поплатился, кстати. Отец Павленко, ныне покойный, несколько раз хотел попасть к министру внутренних дел, к товарищу Ивлиеву, но его не пропустили, придумывая разные отговорки.

Всё выяснилось с арестом Мордвинова и его смертью в камере. Как говорится, сколько верёвочке не виться… конец один. Мордвинов поплатился и за смерть своего сына, и за безвинно осуждённого на долгие годы Павленко. Парня жаль, только школу закончил и вся жизнь наперекосяк. Представьте, если бы на его месте был Ваш сын? Кто возместит ему моральный ущерб? Кто парню отца вернёт? Слышал, в колонии его пытались убить и не раз, – с каким-то воодушевлением говорил Виктор Петрович, пока они ехали по пыльной дороге, ведущей к посёлку, у которого ничего общего не было с его названием Солнечный.

– Что я могу Вам сказать… ведь Вы могли опустить руки и бросить это дело. Но благодаря Вашей совести, если хотите, работоспособности, парень, наконец, оправдан. Ему не следовало сбегать, повезло парню, побег ему не предъявят, Вы очень постарались. Мы приехали, – сказал Юрий Михайлович, заезжая на свою улицу и останавливаясь возле дома с забором, скрытым густой живой изгородью.

Сергей смотрел в окно, на удаляющуюся фигурку Ульяны и дождавшись, когда она выйдет за калитку, взял с подоконника тетрадь и поискал глазами ручку, ну или хотя бы карандаш, решив в записке поблагодарить Ульяну, чтобы и не уйти не попрощавшись из её дома.

Ручку Сергей нашёл на письменном столе в комнате, куда он заглянул, как он понял, это был кабинет отца девушки. Для посёлка, дом был более чем добротный, с хорошим ремонтом и обстановка была не то, чтобы дорогая, но со вкусом была подобрана мебель и прочее. Разглядывать мебель и вообще, комнаты, у Сергея не было ни времени, ни желания, тем более, он в этом не очень разбирался. Полина тоже со вкусом подбирала и мебель, и занавески, и люстры, меняя всё после ремонта в квартире.

Сергей вышел на кухню, написал несколько слов благодарности и написал, что хочет вернуться в колонию, даже если ни в чём не виноват. Про Дину Сергей ничего писать не стал и оставив записку на столе, вышел из дома, захватив с собой снятую с себя робу, которую Ульяна неаккуратно бросила в угол террасы. Мысль уйти из этого дома, пришла в его голову спонтанно. Ему хватило того, что он подставил под удар Дину. Может, Сергей был слишком совестливый, не желая, чтобы по его вине кто-то пострадал, но он подумал, что если его схватят в доме Ульяны, то её тоже могут привлечь за укрывательство преступника.

– Преступник – это я, значит… ничего не украл, не ограбил, не убил и просидел пять лет без вины. Это они преступники! Гады! Гореть тебе в аду, Мордвинов! – говорил со злостью Сергей, уходя, пригнувшись, вдоль заборов домов.

Он вдруг осознал, что и Дину никогда не любил, почему именно в эту минуту Сергей подумал об этом, он не знал. Но вспоминая, как они проводили редкие ночи вместе, в комнате для свиданий, ему стало не по себе, словно он  сделал что-то недостойное. Но уважение к Дине и благодарность за всё пережитое с ней, у него была огромная. Так, наверное, бывает… от безысходности, быть может, от повседневной, ненавистной жизни в бараке и вообще, в колонии, от суровых и наглых лиц, на которые ему часто и смотреть не хотелось, от жаргона воровского, отчего часто забываешь нормальные слова… А тут Дина… Конечно, она скрасила его жизнь, чего многие, да нет, почти все в колонии, были лишены. Но сколько Сергей к себе ни прислушивался, нежных чувств к Дине он не испытывал, а чувство благодарности… но это была не любовь и он это точно знал, хотя в постели с ней, он был ласковым и нежным. По сути, они научили друг друга любви, ведь и он у неё, и она у него, были первыми. Только совесть его мучила, что он так необдуманно совершил побег, который мог навредить не только ему, а Дине тоже и он решил вернуться в колонию.

– Пусть хоть расстрел дают! И лучше расстрел! Достало всё! Лучше смерть, чем ещё столько лет… стоп! За побег статья и прибавят срок… ну и пусть. Я уже труп… живой труп, жить не хочется. Маму только жаль, бедная, сколько ей выпало бед из-за меня… – бормотал себе под нос Сергей, уходя к чаще деревьев, через которые только сегодня шёл в обратном направлении.

Но в какой стороне находится колония, парень не знал, спрятавшись за деревьями, он посмотрел на пыльную дорогу. Сергей понял, наверное, эта дорога и ведёт к колонии. Прятаться он не стал, да и зачем? Дорога была пустынной, правда, проезжали одинокие машины, но ведь он переоделся и никто бы не догадался, что он беглый преступник, так сказать.

Юрий Михайлович вышел из машины, следом за ним вышел и Виктор Петрович. Они вошли в открытую калитку и пересекли двор. К хозяину подбежал пёс, виляя хвостом.

– Маркиз? Хороший мальчик. Тебе дали поесть? Проходите, Виктор Петрович! – загораживая собой пса, сказал Юрий Михайлович.

А когда вошли в дом, Юрий Михайлович позвал дочь по имени:

– Ульянка? Дочка? Ты дома?

Ответа не последовало.

– Вы на кухню проходите, видно, вышла дочка. Сейчас вернётся, – сказал Юрий Михайлович адвокату, снимая фуражку и аккуратно положив её на спинку дивана.

– Мне, право, неловко обременять Вас, Юрий Михайлович. Да и возвращаться домой нужно… впрочем, уже завтра, наверное. Процесс у меня послезавтра, вот думал, вместе с Павленко вернусь в Калининград, а он…не выдержал, видать… – присев на диван, произнёс Виктор Петрович.

– Да куда он денется, без документов и денег? Найдётся. А, Ульяна? Ты где ходишь? На стол собери, у нас гость, – сказал Юрий Михайлович, увидев в дверях дочь, с сумкой в руках.

Ульяна беспокойно огляделась.

– Здравствуйте! А ты давно пришёл? Я не ждала тебя, пап. Думала, вечером с работы вернёшься… – ответила Ульяна, положив сумку на стол и пройдя в комнату, потом в другую…

– Ты потеряла что-то, дочка? На стол собери, говорю, мы голодные с гостем. Сюда проходите, Виктор Петрович! – сказал Юрий Михайлович, унося сумку на кухню.

Ульянка зашла следом за мужчинами, не понимая, куда делся Сергей.

– А это что такое? – вдруг спросил Юрий Михайлович, бросив взгляд на стол, на котором Сергей оставил записку.

Юрий Михайлович пробежал по ней глазами и с недоумением посмотрел на дочь.

– Так он что, был здесь? – спросил он, махая запиской перед лицом Ульянки.

– Пап, я тебе сейчас всё объясню, хорошо? Ты сядь, пожалуйста… да, Сергея я нашла в сарае, вернее, Маркиз его нашёл. Пёс неистово лаял и бил лапами о дверь сарая. Я зашла, а там он… я не могла его выгнать, ты же понимаешь… – Ульяна была растеряна и напугана.

Отец был строгим, когда дело касалось его работы, но дочь свою он безмерно любил и часто потакал её сумбурным капризам. Даже машину иногда давал, покататься вечерами по пустынной дороге на окраине посёлка, зная, что дочь хорошо водит.

– Можно? – протягивая руку, спросил Виктор Петрович.

Юрий Михайлович отдал ему записку и строго взглянул на дочь. Та с виноватым видом пожала плечами.

– Как же Ваши ребята посёлок обыскивали, Юрий Михайлович? И где теперь его искать? До колонии километров одиннадцать, а то и больше… машину он не остановит, за неимением денег, да и в робе он… значит, пешком пойдёт, а дорогу он знает? – рассуждал сам с собой адвокат, наконец взглянув на полковника.

– Ребята знают мой дом, поэтому сюда и не зашли. А тебе следовало мне позвонить, дочка, – укоризненно взглянув на дочь, сказал Юрий Михайлович.

– Пап… но он не виноват! Он никого не убивал, да и не смог бы Сергей убить. Ты его глаза видел? Такие глаза лгать не могут. И потом… он переоделся. Я ему вещи Степана дала, которые он оставил, ему они малы стали, – с какой-то нежностью и уверенностью, сказала Ульяна.

– Поесть приготовь, нам вернуться надо. Оправдали его… защитница, тоже мне… – ласково посмотрев на дочь, сказал Юрий Михайлович.

– Правда? Здорово! Но… как же побег? Его ведь не осудят за побег, нет? – с волнением спросила Ульяна, готовя на стол.

– Не осудят. Побег парень совершил, уже будучи уже оправданным. Столько хлопот из-за него. Лучше бы он этого не делал, – сев за стол и приглашая сесть гостя, сказал Юрий Михайлович.

– А ты можешь себе представить, каково невиновным в колонии сидеть? Да ещё с заядлыми преступниками, ворами и убийцами! Думаешь, ему легко там было сознавать, что он не виновен и сидеть, сидеть! Годами! – воскликнула Ульяна.

Её переполняли чувства, радость от того, что парня оправдали, негодование за годы, которые он провёл в колонии и… кажется, её пленили его голубые глаза.

– Так ведь суд был и ему было предъявлено обвинение. Моей вины в том нет. И хватит об этом! С утра только и разговоров, что о Павленко Сергее! – рассердившись на дочь, воскликнул Юрий Михайлович.

– Ещё не хватало, чтобы она влюбилась в этого парня… – подумал Юрий Михайлович.

– Твой суд часто ошибается! Забыл, как четыре года назад, у вас в колонии повесился молодой мужчина? А оказалось, его тоже оправдали и именно в день самоубийства. Нельзя так с людьми, папа! А Сергей… да по нему же видно, что убить он неспособен, – сказала Ульяна, наливая борщ отцу, а затем и Виктору Петровичу.

– Вам бы на адвоката учиться, Ульяна, – улыбнувшись, сказал Виктор Петрович, положив в суп ложку сметаны.

– Ну да! Тогда она всех преступников будет отпускать на волю. Моя дочь очень добрая и верит всем и каждому. Правда, обмануть её не так просто, она за версту чувствует ложь и подлость, – с любовью глядя на дочь, сказал Юрий Михайлович.

– Глаза человека многое могут сказать, папа. У Сергея они такие… глубокие и искренние, и такие… голубые-голубые! – невольно воскликнула Ульяна, загадочно улыбнувшись.

Но спохватившись, покраснела и отвернулась к плите.

Сергей шёл по пыльной дороге, он ведь так и не поел. Жутко хотелось пить и от голода урчало в животе.

– У неё на плите борщ кипел… и чего я не поел? Дурак… так есть охота! – оборачиваясь назад, где вдалеке виднелись крыши домов посёлка, произнёс Сергей.

Ему очень хотелось вернуться назад, он присел у обочины дороги и вспомнил лицо Ульяны, её не по годам умные и прозорливые глаза, красивую фигурку, крепкие, стройные ноги, нежную кожу и очень красивые руки, хотя и были они без маникюра.

Слева шло засеянное поле, справа – небольшой лес, откуда-то было слышно журчание воды, видимо, рядом протекала речка, вокруг слышалось пение птиц, солнце сияло над головой,  небо было чистое-чистое… Так не хотелось Сергею возвращаться в эту ненавистную колонию, где ему пришлось столько пережить.

Но он как-то слышал от отца слова, которые запомнил на всю жизнь:

– Главное, сын, не сломаться в жизни. Ни при каких условиях не сломаться и оставаться человеком, мужчиной, понял меня? В жизни бывают такие обстоятельства, что жить не хочется, но никогда не опускай головы, ни перед кем не склоняй её, если ты прав. Пусть весь мир тебе не верит, главное, что ты знаешь себя.

Эти слова Сергей часто вспоминал в колонии, словно отец предвидел то, что с ним может случится такое. Больно сжалось сердце, от тоски по отцу, пришло осознание того, что он больше никогда его не увидит, не услышит его низкий, мягкий голос.

От усталости, закрывались глаза, хотя голод подпирал. Сергей прошёл за деревья и поискав глазами, бросил на землю робу и лёг на густую траву. Закрыв глаза, парень крепко уснул.

Юрий Михайлович и Виктор Петрович, поев, вышли во двор покурить.

– Я ведь спокойно и уехать не смогу, не зная, что с ним и где он. Что делать? Наверное, в колонию поехать нужно, наверняка он уже там? – глубоко затягиваясь сигаретой, спросил Виктор Петрович.

– Я на работу сегодня уже не вернусь. Сделаем так… Вы сегодня останьтесь в моём доме, гостиницы в посёлке нет, до города добираться далеко. Правда, возле колонии местные жители сдают комнаты тем, кто не смог зайти на свидание с близкими, но и до колонии добираться, сами знаете как. В общем, утром вместе и поедем в колонию. Уверен, Ваш протеже уже там, хотя… – задумчиво произнёс Юрий Михайлович, посмотрев на Виктора Петровича.

– Что, хотя? – с тревогой спросил Виктор Петрович.

– Его могут не пропустить через КПП. Он ведь теперь не наш житель, так сказать. Но Павленко должен получить соответствующие документы о том, что оправдан и сумму денег на дорогу домой. Я сейчас позвоню своим парням, узнаю у них, вернулся ли наш беглец, – бросая окурок в ведро, заменившее урну, сказал Юрий Михайлович, быстро возвращаясь на террасу.

Взгляд мужчины упал на дочь. Ульяна сидела за столом, подперев подбородок кулачками и загадочно улыбалась. Она была так поглощена мыслями, что не заметила отца, который долго стоял в дверях и смотрел на дочь. Ульяна была очень  похожа на свою покойную мать, жену полковника, которую он очень любил и никак не мог смириться с тем, что её больше нет.

Сергей крепко уснул, наверное, впервые за последние годы, уснул без страха за свою жизнь, хотя в сердце и не было покоя. Он проспал несколько часов и проснулся глубокой ночью от того, что его кто-то нюхал и тяжело дышал в лицо. Испугавшись, Сергей вскочил на ноги и в темноте никак не мог понять, кто или что находится рядом. Вдруг этот некто громко залаял.

– Маркиз? Ты, что ли? Ты откуда тут взялся? От хозяйки убежал, что ли? – обняв пса одной рукой за шею, другой поглаживая по голове, сказал Сергей.

Как оказалось, он сбился с дороги, вернее, пошёл в другую сторону от колонии. Ведь ехал он в машине Евгения Николаевича, на дне его автомобиля и не видел, в какую сторону они ехали. А Ульяна… когда мужчины, поев, отдохнув немного во дворе в летний вечер, ушли спать, она, беспокоясь за Сергея, выпустила пса со двора.

– Иди, Маркиз! Ищи гостя! Пошёл! – стукнув ладонью по спине умного животного, прикрикнула девушка и оставила калитку открытой.

Маркиз завилял хвостом, чувствуя, что парень к нему с добром и в нём нет угрозы. Сергей не понимал, что от него хочет пёс.

– Что? Идти? Ты хочешь, чтобы я шёл за тобой? – спрашивал Сергей, начиная привыкать к темноте и различать силуэт собаки, он даже видел морду пса.

А пёс, словно понимая его, начал скулить и вдруг отбежал в сторону. Сергей пошёл за ним, но Маркиз нетерпеливо убегал вперёд и Сергей терял его из виду. Он очень хотел есть, а ещё больше, ему хотелось пить и понимая, что сбился с пути, а ночью ему вовсе не найти дорогу до колонии, парень и зашёл в лес, где и уснул, несмотря на голод и жажду. Видя, что Сергей отстаёт, Маркиз возвращался к нему, потом вновь бежал вперёд. Сергей забыл на земле робу, но возвращаться, вспомнив о ней, парень не стал.

– Вернусь в колонию, новую найду, Монгол поможет, – подумал Сергей, спеша за псом.

Видимо, Сергей успел пройти довольно большое расстояние, когда вышел из дома Ульяны, потому что долго шёл назад. Маркиз, наконец, подбежал к изгороди и забежал во двор, в открытую калитку. Здесь редкие уличные фонари освещали улицу и перед домом Юрия Михайловича тоже стоял столб. Может его должность позволила установить столб возле его дома, но в посёлке фонарных столбов было не так и много. Не заметив сухие стебли изгороди, Сергей, проходя к калитке, сильно поцарапал лицо.

– Чёрт… что это… Маркиз? Ты где? – тихо позвал Сергей.

Пёс громко залаял и вернувшись к калитке, вновь забежал во двор. Сергей зашёл следом за ним. Ульяна, выпустив пса со двора, хотела дождаться его, но уснула на кухне, сидя за столом и положив голову на руки. Но лай пса разбудил её и она, вскочив на ноги, выбежала из дома. Свет на террасе горел, отбрасывая блики во двор, девушка увидела Сергея и радостно бросилась к нему, словно знала его много лет. Может на эмоциях, Ульяна обняла его за шею, смутив этим парня.

– Серёжка? Ты вернулся! Молодец, Маркиз! – воскликнула Ульяна, смутившись своего порыва и отходя от Сергея.

– Я заблудился и уснул в лесу, кажется… там деревьев много было… а так, я хотел вернуться, чтобы жену не подставлять, – зачем-то сказал Сергей.

Кажется и он был смущён неожиданным порывом девушки, её радости при встрече с ним.

– Жену? У тебя есть жена… ничего не понимаю… в колонии, жена? В дом зайди, услышат нас. Верно, ты есть хочешь? – остыв и мгновенно изменившись, произнесла Ульяна.

– Я тебе всё объясню, Ульяна, но ты права, я жутко хочу есть и пить хочется, – проходя за ней на кухню, ответил Сергей.

– А что объяснять? Ты не обязан мне ничего объяснять. Кто ты мне? Ладно, мой руки и садись за стол, я борщ разогрею… – отвернувшись от парня к плите, сказала Ульяна.

Сергей не мог не заметить, как она изменилась после его слов о жене. Он улыбнулся, понимая, что нравится ей и что она ревнует. Но кто он? И кто она? Ему в колонию возвращаться, там Дина его ждёт, его жена.

– Жена…  зачем я это сделал? Ведь не любил её… что теперь? Ну да… чувство благодарности было, она мне, как бы… жизнь спасла, скрашивала мои дни своей нежностью, лаской и… что греха таить… мне это нравилось. Но жизнь в колонии опостылела, жить не хочется… и Дине сказать надо, чтобы не ждала, так честнее будет. Она не заслужила этого… но я не люблю её и кажется, никогда не любил, – с жадностью припав к стакану с водой, думал Сергей.

Потом, сев за стол, стал с аппетитом есть борщ.

– Очень вкусно! Спасибо. Давно не ел домашнего борща. Ты прости, из-за меня ты не спишь… ночь ведь… – мельком взглянув на Ульяну, которая сидела напротив него за столом, равнодушно подперев кулачком подбородок и глядела в сторону, сказал Сергей.

У Ульяны было детское выражение лица, если бы не её взгляд, пристальный и умный, возраст девушки было бы трудно определить. Она ему ничего не ответила, но внимательно взглянула на Сергея.

– Дина… она медсестрой в колонии работает. Когда меня хотели убить и ударили заточкой… в общем, она тогда спасла меня от смерти. Ты и представить себе не можешь, каково там, в колонии, без вины сидеть пацану, едва окончившему школу, в ожидании очередного удара. Сидеть среди жестоких убийц! Этот жаргон! Шняга, шкера, жрачка… я устал! О просто очень устал. А тут она, ласковая такая… я молодой, здоровой мужчина… но тебе этого не понять. Ты лучше скажи, в какой стороне находится колония, я, кажется, не в ту сторону пошёл и я уйду. Больше ты меня никогда не увидишь. Я и так много беспокойства тебе доставил… – опустив голову, говорил Сергей.

– Значит, ты женился из чувства благодарности? – с иронией спросила Ульяна.

Сергей поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Не тебе меня судить! Мы с ней сами как-нибудь разберёмся. Я её не намерен больше обманывать, да она и сама видит, что отношения у нас в последнее время изменились. Нельзя делать вид, что любишь, если чувств нет, – ответил Сергей, злясь на Ульяну.

– Ты весь такой правильный… а о ней ты подумал? Каково ей? Ладно, ты прав, не моё это дело. Тебе отдохнуть нужно… в общем… оправдали тебя… – с безразличием посмотрев в окно, произнесла Ульяна.

Но Сергей, то ли не услышал её последних слов, то ли не обратил на них внимания, но он поднялся из-за стола.

– Я лучше пойду, отдохнул и хватит. В лесу поспал, на земле. Спасибо тебе за всё, до утра дойду до колонии, надеюсь… – сказал Сергей, направляясь к двери.

– Господи! Ты что, не слышишь меня? Тебя оправдали! Побег ты совершил, будучи оправданным, понимаешь? Ты свободен! Так… формальности остались, это мелочь, конечно… – воскликнула Ульяна, подходя к Сергею.

Её глаза лихорадочно блестели, Сергей оторопело смотрел на неё, не совсем осознавая, что она говорит, он просто застыл от удивления. Так он стоял несколько секунд в ступоре, не моргая, словно статуя.

– Серёжа? С тобой всё хорошо? – осторожно спросила Ульяна.

Но Сергей не реагировал на её слова, девушка не на шутку испугалась и снова позвала его. Но когда он опять не ответил, подняла руку и дала ему звонкую пощёчину. Сергей, словно пробудился от глубокого сна, он не мог поверить в то, что всё происходит наяву.

– Слава Богу. Ты меня напугал, – улыбнувшись, произнесла Ульяна.

– Ка… как оправдан? Повтори… что ты сейчас сказала? Я ничего не соображаю… – спросил Сергей, потирая висок, не веря своим ушам.

– Господи! Приехал твой адвокат, привёз приказ или как это называется… ну, в общем, бумагу о том, что ты оправдан полностью. Найден истинный убийца того мальчика. Ты свободен! – повторила Ульяна.

Ей стало не по себе, когда она увидела слёзы в глазах Сергея. Она была поражена, что такой крепкий, здоровый, сильный парень и вдруг плачет. Обняв его за шею, Ульяна стала целовать всё его лицо.

– Серёженька… миленький… бедненький… сколько же тебе пришлось пережить… но теперь всё! Слышишь? Теперь у тебя всё будет хорошо! Ты мой хороший… Серёженька… – говорила Ульяна, не переставая целовать его короткими прикосновениями горячих губ.