Блэксайд. Ты меня не отпустишь

Глава 4. Ама

– Где это мы? Ты обещал отвезти меня домой.

– Я и отвез, – Баз не смотрел на меня. Полностью сосредоточился на маневрах своего автомобиля, заезжающего на подземную парковку жилого комплекса. – К себе.

– Оу, ясно.

Я никогда не была у База в квартире. Знала, что он жил на два дома. То есть, иногда оставался на вилле родителей, иногда в квартире недалеко от офиса. Знала и то, что где-то рядом была еще одно жилое помещение, принадлежащее корпорации, в котором оставался на ночлег Казимир, если того требовали рабочие обстоятельства.

Вилла Блэксайдов находилась рядом с небольшим городком Макдоно в двадцати восьми милях от Атланты. В довольно глухой и отдаленной местности, где на много миль вокруг не было ни единого строения. Ни соседей, ни магазинов. Кармен, мама База, очень любила уединение.

Наш дом тоже был в Макдоно, только на противоположной, южной его стороне. Там, где в основном располагались сельскохозяйственные фермы.

В моем детстве мы бывали очень частыми гостями Блэксайдов. У нас даже были свои собственные спальни на их огромной одноэтажной вилле, что позволяло нам оставаться на любой срок. Из-за немалого расстояния между нашими домами, из-за занятости родителей мы не могли проводить каждый день вместе, хотя очень любили совместные посиделки.

Впрочем, такой гостевой образ жизни работал и в обратную сторону, но чуть реже, из-за недуга Кармен Блэксайд. Так было, пока мы с Лив не выросли и не разлетелись из родительского гнезда по разным учебным заведениям.

Оливия, вслед за своим парнем Дареном, отправилась в Колумбию, на Юридический факультет Университета Южной Каролины. Казимир был не очень доволен ее выбором, но уступил, посчитав, что так его непокорная дочь будет ближе к дому. К тому же эта школа была аккредитована Американской ассоциацией юристов. Что, несомненно, давало свои преимущества.

Я же сбежала в Калифорнию. А точнее в Окленд близ города Сан-Франциско, где находился Калифорнийский колледж искусств, с необходимым мне направлением. Конечно, я могла бы остаться в Джорджии. В Канзасе тоже был такой колледж, но…

Но мне хотелось убежать подальше от пленяющего меня темно-карего взгляда младшего Блэксайда.

– О чем задумалась? – голос База ворвался в мою голову.

– Я не помешаю твоим планам?

– Пару дней потерплю, – легкая улыбка скользнула по его губам.

Вот нахал!

– Ну, да. Я помню. Я тебе не нравлюсь, – огрызнулась я, но Баз снова улыбнулся. Его явно забавляли мои попытки быть стервой и не давать себя в обиду.

После препарата, который дали мне в больнице, я почувствовала себя немного лучше. Голова больше не стремилась треснуть пополам, тело не трясло от жара и глаза перестали слезиться. По-прежнему было больно говорить и глотать, но уже не так ощутимо, как утром. Возможно, подействовало полученное лекарство, а может я просто выбилась из сил от душевного раздрая. Потому что внутри, там, где сердце, болело гораздо сильнее.

Я больше не спорила с Базом, послушно и молча следуя за ним и выполняя все его просьбы. Из подземной парковки мы поднялись на лифте прямиком на десятый этаж. Подошли к одной из абсолютно одинаковых коричневых деревянных дверей. Баз достал из внутреннего кармана пальто пластиковый ключ-карту, какие обычно дают в отелях, и открыл дверь. Свет, словно по щелчку, загорелся сразу, как только я шагнула внутрь помещения.

Квартира База была на удивление компактной и состояла из гостиной, совмещенной с кухней, одной спальни и очень большой туалетной комнаты, включающей в себя ванну-джакузи и вместительную душевую кабину. Везде было чисто, опрятно и мало вещей. Только самое необходимое. Из-за скупой обстановки жилище казалось пустым и необжитым. Будто какой-то временный перевалочный пункт или номер в гостинице.

Пока я с интересом осматривала все жилое помещение, Баз отнес в спальню мои вещи.

– Не волнуйся, я пока поживу в гостиной, – сказал он, проходя мимо меня.

А я и не волновалась. И так было понятно, что он не будет спать рядом со мной.

– Есть хочешь?

Я помотала головой, наблюдая, как мужчина вытащил из шкафа в спальне запасной комплект белья и плед.

– Не против? – он взял с кровати одну из двух подушек.

Я снова ответила ему покачиванием головы.

– Чего притихла? Неужели наговорилась сегодня?

Блэксайд подошел ко мне и неожиданно чмокнул в лоб.

– Отлично. Температуры вроде нет.

Поджав губы, я кивнула и села на кровать, застеленную черным сатиновым постельным бельем.

– Устала?

Я снова кивнула. Баз внимательно посмотрел на меня и вышел из комнаты. Но через две минуты вернулся, держа в руках небольшой бумажный аптечный пакет. Поставил его на тумбочку у кровати. Достал термометр, упаковки с таблетками, какие-то ампулы и шприцы.

Мои глаза моментально распахнулись от изумления.

– Ну, нет! – прошипела я и сморщилась от боли в горле.

– Или так, или обратно в клинику, – твердым голосом заявил Баз, и я сразу сдалась. – Отлично. Готовься, а я пока помою руки.

Пока Баз отсутствовал, я стянула с себя джинсы и свитер. Открыла сумку и порылась в ней в поисках пижамы. На глаза попалось фото в рамке, что я прихватила с собой, и груз тоски и горя снова навалился на мои плечи. Прикрыв отяжелевшие от слез веки, я сделала глубокий вдох, давая себе время сдержать подступающий комок. Я устала плакать. Страшно было представить, как сейчас выглядело мое лицо.

– Ой. Прости, – раздалось за спиной.

Вздрогнув, я обернулась и увидела, как в этот самый момент Баз разворачивается ко мне спиной, заметив меня в одном нижнем белье. И все. Я так и застыла на месте, держа в руках скомканную, так и не надетую пижаму.

Я не могла оторвать взгляда от его крепких плеч и мышц спины, что были заметны даже под черной рубашкой. Закатанные до локтей рукава открывали вид на его жилистые руки, покрытые темными волосками и венами. Я опустила глаза чуть ниже, беззастенчиво разглядывая его упругую задницу, спрятанную под классическими брюками.

Черт!

Кивком головы смахнула накатившую фантазию и быстро облачилась в пижаму. Подошла к мужчине и тронула его за плечо, побуждая повернуться.

– Ты вообще не собираешься разговаривать? – его темно-карие глаза изучали меня.

– Больно. Я действительно сегодня наговорилась, – выдавила из себя робкую улыбку, потирая ладонью горло.

– Ложись.

Баз кивком головы указал на постель и что-то в его взгляде изменилось. В глазах появился едва уловимый блеск. И еще какая-то незнакомая мне ранее чертовщинка. Я попыталась разгадать, что значит этот его взгляд. Он так раньше не смотрел на меня.

Стало жарко. Я почувствовала, как моя кожа начала пылать. И воздух вокруг стал тяжелым, раскаленным. Чтобы сделать его глоток приходилось прикладывать усилия, от чего моя грудь начала часто подниматься и опускаться.

Этот факт не ускользнул от мужчины. Его рот приоткрылся, и я почти услышала, как из него вырвался тихий стон. Баз был возбужден. Я это осязала, потому что и сама испытывала то же самое.

Вот черт!

Блэксайд откашлялся и отвел потемневший взгляд, запуская при этом руку в темные уложенные волосы, взъерошил их, учиняя милый и непривычный беспорядок на голове.

– Так. Ладно. Я сделаю укол, потом ты поспишь. – Он со знанием дела набрал в шприц лекарство.

– Ты должна лечь, – сказал Баз, потому что я все еще стояла и, как заколдованная, не могла оторвать от мужчины своих глаз.

– Амааа! – грозно зарычал он, и я вздрогнула, но это помогло мне прийти в себя.

Я суетливо легла на живот и повернула голову так, чтобы не видеть мужчину. Отчего-то сейчас я жутко его стеснялась. Что-то произошло между нами. Внутри меня что-то вспыхнуло, зажглось, вспорхнуло.

– Мне нужна твоя попка, – прохрипел Баз, и меня накрыло новой волной возбуждения.

Господи! Что происходит с моим телом?

Он еще не дотронулся до меня, а я умирала от желания. И это казалось таким неправильным. Я ведь не должна была испытывать таких чувств в самый худший день своей жизни. Я только что потеряла родителей. Как я могу сейчас так желать мужской ласки?

– Будь добра, помоги мне…– Баз запнулся. – Спусти немного свои трусики.

Бог мой, его голос такой хриплый, что отдается вибрацией на моей маленькой точке наслаждения, и я чувствую, как становлюсь влажной. Мой разум совсем помутился, раз мне хочется вскочить и прижаться к Базу, узнать насколько он тверд сейчас. Но я не двинулась даже на дюйм, лишь выполнила его приказ, освобождая от тонкой ткани небольшую часть своей задницы.

Вдруг ощутила охлаждающую влагу на коже и теплое дыхание База. Не сумев сдержать стон, уткнулась лицом в подушку, чтобы заткнуть себя. Сердце быстро колотилось в груди, разгоняя кровь и посылая импульсы внутрь моего лона. Я инстинктивно напрягла все мышцы своего тела, пытаясь не выдать свое возбуждение и не заерзать на месте.

– Расслабься.

Неожиданный легкий шлепок сбил меня с толку и от этого я совсем не почувствовала укол иглы.

– Вот и все, – выдохнул Баз, как мне послышалось, с облегчением.

– Спасибо. Можно я умоюсь?

– Конечно.

Я не смотрела на мужчину, когда он подал мне чистое полотенце из шкафа. Бочком, буквально по стеночке, проскочила в ванную комнату и заперлась. Подошла к раковине и включила воду. И только сейчас выдохнула и взглянула на себя в зеркало.

Красные глаза опухли от слез. Щеки горели пурпурным румянцем. Всклокоченные волосы не спасал даже наспех сделанный пучок. Воспаленные губы потрескались и местами даже кровоточили. Выглядела я хуже, чем зомби в фильме ужасов. Хмыкнув, я открыла кран и набрала в ладони теплую воду.

Приведя себя в более приличный вид, покинула ванную комнату и направилась на поиски хозяина квартиры. Баз стоял в гостиной и смотрел в темноту за окном. Уже переоделся в домашнюю одежду: белую футболку и тонкие трикотажные брюки темного цвета.

Я невольно задержала взгляд на его босых ступнях. Не знаю почему, но я всегда обращала внимание на такую маленькую деталь мужского тела. Одних женщин волновали мужские крепкие руки или плечи, других задница или область паха, а вот меня ступни. Мне нравилось, когда мужчина ходил босиком, не по улице, конечно. У База красивые ступни и пальцы. Ровные, аккуратные, ухоженные.

– Что ты там рассматриваешь? – Блэксайд развернулся ко мне лицом. В руке он держал стакан с чистым виски.

Auchentoshan Single Malt восемнадцатилетней выдержки. Откуда я это знала? Ощутила едва уловимый карамельно-цитрусовый аромат. Отец пил точно такой же виски. И Казимир тоже.

Я открыла рот, чтобы ответить какой-нибудь колкостью, но закрыла его обратно и просто покачала головой.

– Серьезно? Будешь теперь молчать?

Баз допил остатки выпивки и прошел на кухню, взял со стола початую бутылку с жидкостью глубокого золотистого цвета и наполнил свой стакан наполовину.

– Если тебе больше ничего не нужно, иди спать, Амалия, – устало вздохнул мужчина, всем видом показывая, что моей компании для него сегодня достаточно.

– Доброй ночи, Баз, – мой голос был трескучим и все же после пары часов молчания, говорить стало немного легче.

– Доброй ночи, – он кивнул, слегка повернув голову, и сделал большой глоток виски.

Я ощутила его отчуждение буквально физически. Почему он так со мной? Я чем-то обидела его? Расстроила?

Там, в спальне его поведение было полностью противоположным. Я его чувствовала, как раньше. Близким, любимым, родным. А сейчас между нами снова пропасть. Он так делал уже однажды. На моем выпускном балу. Тогда я позволила себе сказать лишнее. А потом мы не виделись несколько лет. И я скучала по нему. Очень скучала.

Вернувшись в спальню, я заметила на тумбочке бутылку воды, которой сначала здесь не было. Баз позаботился. Сердце заполнила тихая радость, но с ноткой грусти. И все же я улыбнулась, перебирая упаковки лекарств, лежащих тут же.

Это были таблетки от температуры, спрей и леденцы для горла, ампулы с антибиотиком. Изучив инструкцию по применению, я взяла спрей и пшикнула им в горло, и тут же закашлялась от неожиданной жгучей боли. Но спустя несколько секунд обезболивающий эффект выполнил свою задачу и стало легче глотать.

Я вспомнила, что за сегодня ни разу не брала в руки свой телефон. Порывшись все в той же дорожной сумке, нашла его и зарядное устройство. Снова проявление заботы База. Мобильник, конечно же, не реагировал на мои манипуляции с ним, и я поставила его на зарядку, завтра он мне наверняка понадобится. Прежде чем выключить свет и улечься в постель, я прислушалась: из-за закрытой двери спальни не раздавалось ни единого звука.

Тогда я закуталась в одеяло и погрузилась в знакомый запах База. В животе снова сладко заныло. Но вместе с этим пришел покой и безопасность. И облегчение. Сон звал меня в свои объятия, обещая заветное забвенье хотя бы до утра. Последнее, что я увидела перед тем, как отдаться ему: вспыхнувший экран телефона, с которого на меня смотрели родители и цифры 7.20 p.m.

Глава 5. Баз

Я налил себе еще один стакан виски, поднес его к носу и вдохнул ореховый аромат. Сделал медленный глоток. Горло обожгла терпкая сладость, а на языке остались вкусовые ноты мандарина.

Подошел к окну и устремил взгляд на светящийся огнями город. Я совершил большую глупость, приведя Амалию в свою обитель. Мне не будет покоя, пока она рядом. Пока спит в моей постели.

Тихий писк телефона, валяющегося на диване, который сегодня станет моим ночным пристанищем, привлек мое внимание. На экране высветилось имя отца.

– Бальтазар, что происходит? Где Амалия?

– Мы у меня.

– Что случилось? – тихо спросил отец после паузы.

– Я решил показать ее нормальному врачу, а не твоему шарлатану, – добавил грозности в свой голос, предупреждая всякий спор по моему решению.

– Как она? – в голосе страх и беспокойство.

– Все в порядке. Ангина. Доктор настаивал на госпитализации, но девчонка устроила настоящую истерику. Так что, – я выдохнул, садясь на диван и откидываясь на его спинку. Потер шею, стремясь расслабить напряженные мышцы. – Пару дней побудет здесь, а потом я отвезу ее на виллу.

– Хорошо. Ты все сделал правильно. Будет лучше, если ты будешь рядом.

Серьезно? Ни одного упрека за то, что ослушался его приказа?

– Ты, конечно, извини, но что происходит? Ты вроде как похвалил меня?

Отец молчал и мне это не нравилось. Даже волосы на руках встали дыбом.

– Есть разговор. Но он не телефонный. Давай, завтра в офисе все обсудим.

– Хорошо.

– Ты присмотри за девочкой. Что-то я волнуюсь, – голос отца слегка подрагивал. Такого раньше никогда не было.

Он горевал. Я знал историю их отношений с Джоном Скай. Они всю жизнь были вместе. Плечом к плечу. Наперекор трудностям, невзгодам.

В детстве мой отец спас жизнь Джона. А Джон подарил босоногому уличному воришке ту жизнь, которой он жил по сей день. Им тогда было лет по десять. Такой дружбы, как у них я не видел ни у кого на свете. Эти двое, как сиамские близнецы. Как единый организм. Всюду вместе. Ни ссор, ни выяснения отношений.

Бизнес, доставшийся Джону от родителей, они приумножили тоже вместе. Построили целую империю. Скай был человеком умным, спокойным, рассудительным и неторопливым. Творческим. Он фонтанировал новыми идеями. Блэксайд же обладал необходимыми для бизнеса хваткой, жесткостью, финансовой смекалкой, прозорливостью. Все, к чему они прикасались, превращалось в золото.

Они были идеальным тандемом. И не только в бизнесе. На личное это тоже распространялось. Наши семьи были крепки и дружны. Мы были кланом. Поэтому отец потерял гораздо больше, чем можно было себе представить. Он потерял половину себя, половину своей жизни. И я переживал за него.

– Пап, ты вообще, как сам-то? – спросил осторожно, боясь вызвать бурю негодования.

– Я… – его голос оборвался. Я слышал, как он часто дышал, стараясь сдержать настоящие эмоции. – Я буду в порядке.

– Мне жаль, отец. Мне очень жаль, – дал волю немного утопить себя в горе и сожалении. Я уважал Джона и любил Шелли, не меньше, чем своих родителей.

– Спасибо, сын, – отец откашлялся, придавая своему голосу больше твердости. – Завтра жду тебя в офисе.

Он отключился от разговора первый, не дав мне ответить. Я ухмыльнулся.

Блэксайд всегда оставляет последнее слово за собой!

Да, наша семья потеряла больше, чем друзей. Мы все потеряли огромный заряд положительной энергии. Не знаю, как мама будет теперь справляться без поддержки Шелли.

Я отложил телефон в сторону, поднялся и направился в свою спальню. Открыл дверь, но войти не решился. Так и остался в проеме, упираясь в дверную коробку плечом. Устремил свой взгляд на спящую Амалию. Все-таки не удержался и подошел ближе, и еще ближе. Присел на корточки рядом с кроватью и начал разглядывать девушку, закутавшуюся в одеяло до самого подбородка.

Ее сон был глубок, но очевидно беспокоен. Она морщила лоб и аккуратный носик, кусала губы, которые и так все были в маленьких кровоточащих трещинках.

Надо зайти завтра в аптеку и купить какую-нибудь мазь.

Дыхание Амалии было тяжелым, воздух вырывался из легких с тихим сипением. Я поднес руку к ее щеке и ощутил на коже ее горячее дыхание. Наклонился и осторожно дотронулся губами лба девушки, он снова был горячий. Не такой, как вначале, но все же температура снова поднялась. Что ж, сон – лучшее лекарство. Пусть спит.

Да, и мне бы не мешало, но пока я не мог отпустить все эмоции, пережитые за день. Сегодня нам всем досталось. Я не торопился уходить. Не смотря на то, что Ама порядком потрепала мне сегодня нервы, рядом с ней мне спокойно.

Так было всегда. Даже когда она была совсем малышкой. От нее всегда исходила невероятная нежность. Ее улыбка была самой милой на свете. В отличие от Оливии. Лив с самого детства была ураганом, штормом, в то время как Ама была тихой гаванью, штилем. Рядом с ней мои мысли в голове выстраивались в правильную логическую цепочку, а бушующие негативные переживания исчезали, стоило ей только посмотреть на меня своими небесными глазами.

Некоторые воспоминания о ней я до сих пор хранил в своем, казалось бы, безжалостном сердце, позволяя себе иногда окунуться в них и снова пережить забытые чувства.

Мне почти тринадцать. Отец настоял, чтобы я занимался шахматами, когда мне хотелось гонять с друзьями на велике или скейте. Да что угодно, лишь бы не эта скукотища. Но отец считал, что шахматы очень полезная штука, развивающая логику, память, математический интеллект.

Я сидел в гостиной за шахматной доской и пытался продумать свой следующий ход так, чтобы как можно быстрее окончить партию. Кроме меня здесь еще находилась Ама.

Она расположилась на полу в двух шагах от меня и плела очередной замысловатый браслет. Я подглядывал за ней краем глаза и видел, как это занятие увлекало ее. Она действительно занималась тем, чем хотела сама. Над ней никто не стоял, не приказывал, не выбирал для нее хобби.

Чем больше я думал об этом, тем сильнее нервничал и в какой-то момент не выдержал и одним резким движением руки смел со стола шахматную доску. Фигуры разлетелись по всей комнате. Черный конь угодил прямиком в сундучок Амалии, в котором находились разложенные по цветам бусины, и устроил в нем беспорядок.

Ама даже не вздрогнула. Она будто ожидала моей вспышки гнева, которая стала накрывать меня все чаще. Девочка осмотрела рассыпанные бусины, взяла в руки фигуру коня и подняла на меня взгляд. Мне тут же стало стыдно, хоть в ее глазах и не было осуждения. Она поднялась на ноги и начала спокойно собирать шахматные фигуры.

– Брось, я сам, – подскочил на ноги и я. Ама лишь улыбнулась в ответ, но не остановилась. Мы вместе собрали мою игру и ее бусины.

Амалия села рядом со мной, помогая расставить фигуры так, как они стояли. Я удивился тому, что она запомнила. Не думал, что она вообще обращала на меня внимание.

– Просто скажи ему об этом, – тихо сказала девочка.

– Чего? – нахмурился я, не понимая, о чем она говорила.

– Скажи своему папе, что тебе не нравятся шахматы.

Я засмеялся.

– Еще чего! Не собираюсь ныть, как девчонка и жаловаться, – гордо заявил я, ощущая при этом горечь во рту.

– Ну, и зря, – фыркнула Амалия.

Она встала с дивана, на котором мы сидели, подошла к своим сундучкам и стала копаться в одном из них. Я следил за ее движениями и думал о том, что эта восьмилетняя девочка была права. Мне не следовало бояться сказать отцу правду.

Казимир Блэксайд не был жестоким отцом. Я понимал, что он хочет как лучше. Хочет воспитать меня настоящим мужчиной, каким он был сам. Но я хотел заниматься тем, что мне нравится. Например, бейсболом. Вот только, по мнению отца, это бесполезное занятие, а мне, как будущему наследнику необходимо что-то более подходящее. Мне не хотелось подводить отца, и я даже спорить не стал, просто смирился, чувствуя внутри постоянно растущее раздражение, негодование и злость.

– Баз, – позвала Ама, и я отвлекся от своих самоуничижающих мыслей. Девочка стояла передо мной. Ее щеки были красные, а глаза смотрели в пол. В руке она что-то сжимала.

– Я хотела подарить это тебе на день рождения, но подумала, что лучше сейчас, – тихо сказала она и протянула руку.

На ее маленькой ладошке лежал плетеный браслет черного цвета. Я взял его и покрутил. На ощупь он казался кожаным. Плетение простое, косичкой, но в два ряда, а посередине болталась небольшая металлическая подвеска в виде лапы какого-то зверя. Кончики браслета были как-то странно закручены и свисали.

– Что это? – спросил я, показывая на подвеску.

– Это медвежья лапа. Я прочитала, что она приносит удачу, охраняет и дарит веру в себя. Она серебряная, мне мама помогла выбрать, – смущенно улыбнулась Ама.

– Ух, ты! – я разволновался.

«Дарит веру в себя». Она, что думает, что я слабый и неуверенный? Нахмурился.

– Если тебе не нравится, можешь не надевать, – испуганно проговорила девочка.

– Мне нравится. Очень красивый. Спасибо, – прошептал я в ответ.

Ама сразу встрепенулась.

– Хочешь примерить? Вот так, – она сделала какое-то движение, и браслет стал шире. – Эти хвостики я специально так сплела, чтобы тебе было удобно регулировать размер. Вот так надеваешь, а потом тянешь их и вот…

Браслет мягко обхватил мое запястье. А у меня перехватило дыхание. Он на самом деле выглядел круто, и мне вдруг показалось, я даже почувствовал в себе какую-то волшебную уверенность, что теперь у меня все будет хорошо. Как будто раньше мне не хватало именно этой детали.

Я вспомнил, как в тот же самый день я поговорил с отцом. Я произнес целую речь, приводя множество доводов о пользе бейсбола. О том, как он развивает стратегические и тактические навыки, а еще силу, выносливость, меткость и умение работать в команде. Я пообещал, что буду продолжать заниматься шахматами взамен на мой собственный выбор, до которого уже дорос. Вспомнил, как отец сдержанно улыбнулся лишь краем губ и разрешил мне вступить в школьную команду по бейсболу. Это были мои первые переговоры. И моя первая победа. Позже побеждать стало легко. Я научился этому.

Я поднялся и подошел к комоду. Как можно тише выдвинул верхний ящик, где хранились мои часы, запонки и немногочисленные аксессуары. В самом дальнем углу нащупал бархатный мешочек и вытащил его. Сжал в кулаке и еще раз взглянув на спящую Амалию, покинул комнату, плотно закрывая за собой дверь.

Вернувшись в гостиную, взял со стола стакан с недопитым виски и выключил свет, оставляя только светодиодную ленту в рабочей зоне кухни. Тишина и пустота заполнили меня до краев. Я сел на диван и устало откинулся на его спинку, держа в одной руке стакан, а в другой заветный мешочек из детства. Сделал глоток обжигающе – карамельного напитка и достал из мешочка детский подарок Амалии Скай, девочки, что уже в восьмилетнем возрасте так чутко понимала меня. Грудь больно сдавило, когда я привычным движением надел браслет. Он по-прежнему был мне по размеру, ведь та милая девочка позаботилась об этом. Погладив пальцем лапу, я закрыл глаза.