Тьяна. Избранница Каарха

Ноги оставили босыми, но на них надели золотые браслеты, которые при каждом шаге тихо звенели, оповещая о приближении счастливой невесты.

По правилам меня должна была наряжать на свадьбу мама. Именно она должна была наложить на глаза зеленые тени, подвести их черным карандашом, сделав еще больше. Она должна была причесать меня и надеть на голову венец, едва слышно напевая ритуальные песни, желая мне счастья, любви, процветания и здоровых деток.

Все могло бы быть по-другому. Рядом не было бы недовольной мадам Силс, которая смотрела на меня, как на кусок грязи, не было бы этой звонкой напряженной тишины, нарушаемой лишь шорохом одежды.

А пройди я третий круг жизни у Великого Древа, проводился бы другой ритуал. Огненный бог отступил бы, отдав меня на милость Зеленому божеству Вечного леса.

К свадьбе меня готовили бы наяды – прекрасные лесные нимфы. Те, что могли жить вечно и оставаться красивыми долгие столетия, пока не встретят того, ради которого захотят отринуть прошлую жизнь и стать смертными, любимыми и счастливыми. Брак для наяды – великое событие, лишь истинная любовь могла заставить нимфу решиться на такой поступок.

Мои волосы украсили бы венком из ароматных хмельных цветов, тело облачили бы в тонкий белоснежный шелк, который почти не скрывал бы обнаженной кожи, коралловых вершинок груди и темного треугольника внизу живота.

Солнце уже зашло бы, и наш путь освещали бы лишь факелы и стайки крохотных светлячков. С избранником мы произнесли бы клятву у Великого Древа, густая крона которого уходит под самое небо. Жрица скрепила бы наш союз кровью и позволила провести первую ночь у корней Древа.

Там, в высокой траве, под звездным небом, скрытые от любопытных глаз, под песни сестер я стала бы женой того, кого любила больше всего на свете, даже больше жизни. Именно там мы дали бы начало новой жизни, зачав следующую наяду, благословленную Лесными духами и богом.

Проклятье и дар всех нимф – способность рожать лишь дочерей, послушниц Зеленого божества.

Но я не наяда, третий круг мне пройти так и не дали, чем обрекли на одиночество и боль.

«Не прощу ее! Никогда не прощу!»

– Пора, – громко произнесла женщина, вырывая из тяжелых воспоминаний.

Меня весьма грубо подтолкнули к выходу и повели в часовню, которая располагалась совсем недалеко.

Кого я точно не ожидала увидеть, так это стоящего у входа в храм наследного принца Ремаля. Встретившись с ним взглядом, я невольно замерла, почувствовав себя обнаженной и беззащитной, и придержала ткань на бедрах, не дав ей распахнуться.

– А вот и невеста, – фальшиво улыбнулся принц. – Здравствуй, дорогая кузина.

Говорят, его матерью была принцесса-ящер, которую двадцать лет назад император захватил во время похода и изнасиловал. Конечно, родство никем не подтверждалось, и любая мысль о подобном жестоко каралась. Официально Ремаль был сыном первой жены императора, которая умерла вскоре после родов, или ей помогли умереть, чтобы она не сболтнула лишнего. Ящеры являлись врагами, и наследник императора просто не мог оказаться одним из них.

Но, глядя в его темные глаза, я видела в их глубине красные всполохи. И это был не божественный огонь Сайрона, призванный дарить тепло и оберегать. Нет, это был безумный блеск навеки запечатанного внутри хищника.

Полукровки не могли оборачиваться. Именно поэтому ящеры отказались от принца, отдав его на милость завоевателю.

Но это тоже слухи. Доказать их правдивость никто не мог.

– Так это тебе выпала честь сопроводить меня к алтарю? – спросила, подходя ближе.

Он вырос и изменился. Из прыщавого сутулого подростка, который обожал дергать меня за волосы, щипать и подставлять подножки, Ремаль вырос в красивого худощавого мужчину с острым лицом, прямым носом и чувственными губами. Его чуть волнистые черные волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб.

Красив и порочен.

А еще очень опасен и коварен.

– Ты же наша родственница. По крайней мере, на ближайшие пару часов – для посла и его свиты. Раз отец будет проводить церемонию, на меня возлагается обязанность сопровождать тебя.

Я огляделась и внезапно поняла, что на площадке перед храмом мы остались совсем одни.

– Этель сказала, что ты утратила красоту и очарование наяд, стала блеклой тенью Микеллы, – всматриваясь в мое лицо и пытаясь пробраться взглядом под золотистую вуаль, произнес он и протянул руку, словно хотел сорвать с меня кисею.

От него удушливо пахло кровью – или это всего лишь игра моего воображения?

– Об этом все говорят.

– Проклята родной матерью. Сильнейший заговор из существующих, обратить его действие вспять не под силу никому. Интересно, зачем она это сделала?

– Не знаю.

«Хотела спасти от вас, от той участи, что ждала меня, когда я стану старше… От того, чего так и не смогли получить от нее».

– Император ведь показал тебе портрет Микеллы?

Я еще крепче стиснула ткань накидки, но не ответила. Ремаль усмехнулся.

– Запретная страсть. Наяда, что предпочла ему, вершителю судеб, незаконнорожденного брата. Отец ведь до сих пор ее любит.

– Мне об этом ничего не известно.

– Все его последние любовницы – зеленоглазые беловолосые девушки. Жрица до сих пор не потеряла надежды на союз, каждый год присылает новую наяду. Они посговорчивее твоей матери.

Наверное. Родить дочь от императора, получить славу, деньги и почет. О чем еще можно мечтать? Разве что о любви.

– А какие надежды он возлагал на тебя, – вкрадчиво произнес принц, подходя ближе и поднимая вуаль.

Я замерла, позволив Ремалю увидеть мое лицо. С мучительным удовольствием наблюдала, как, ведомый проклятьем, он отшатнулся и закрыл глаза.

– Значит, правда. Жаль. Давай руку, скоро закат, нас уже давно ждут.

Уже не боясь, я протянула ему ладонь и пошла следом.

Часовня была небольшая, но очень красивая. Стены, пол и конусообразный потолок из сверкающего белоснежного мрамора. Четыре статуи богов соответствовали четырем частям света и были созданы из мрамора соответствующих цветов – Красный бог огня Сайрон, Зеленый бог жизни Древ, Синий бог воды Каарх и Желтый бог неба Воргун. Не было здесь лишь пятого бога. Того, кого не стоило даже упоминать. Идолы Темного ставились лишь в храмах ящеров, которые почитали его как главного. Ведь именно он дал им возможность оборота, превратив в злобных чудовищ.

Но не статуи привлекли мое внимание.

У сверкающего алтаря стояли император и мой жених. Чуть в сторонке – Этель, которая не сводила с мужчины задумчивого взгляда, и группа островитян.

Я мельком посмотрела на них и сосредоточилась на том, кому было суждено стать моим мужем и увезти прочь отсюда.

Раздался перезвон ножных браслетов, и он обернулся.

Высокий, гораздо выше остальных, широкоплечий, с длинными черными волосами, собранными на затылке. Смуглый, с легкой щетиной на подбородке и пронзительными глазами цвета морской воды. Никогда таких не видела, будто сам океан ожил в его сердце и отразился в радужке. Одет он был тоже не по правилам: черные штаны, жилет, обнажающий сильные накачанные руки.

– Ну, наконец-то, – сухо произнес император, наблюдая за нами, в то время как Сандер не произнес ни слова. – Закат уже совсем скоро. Пора начинать.

– Одну минуту, – вмешался один из свиты, седовласый мужчина невысокого роста с жутким шрамом на лице. – Мы должны убедиться.

– Моего слова вам мало? – зловеще спросил повелитель.

– Существует порядок, – покачал тот головой. – И правила. Девушка, дайте вашу руку.

Ремаль отступил на шаг, а я, наоборот, шагнула вперед, протягивая ладонь старику, но ее внезапно перехватил жених. Притянул к себе, заставил подойти еще ближе, достал другой рукой нож и одним легким движением проколол мой палец.

– Ох! – только и успела выдохнуть, наблюдая за выступившей красной капелькой.

Дальнейшее произвело на меня неизгладимое впечатление. Мужчина вдруг наклонился, быстро слизнул кровь (клянусь, на долю секунды я увидела, как красный огонек вспыхнул в его глазах) и тихо произнес чуть хрипловатым голосом:

– Императорская кровь. Невинна. Брак будет заключен.

Вот, оказывается, как. И врач с унизительным и болезненным осмотром не нужен. Попробовал каплю крови – и сразу все известно. Кто, где и с кем. Точнее, ни с кем и никогда.

Нормальная девушка должна была испугаться, отшатнуться, охнуть или красиво упасть в обморок. Хоть как-то показать свое чрезмерное удивление вперемешку со стыдом. О таких вещах не говорят вслух в присутствии стольких людей. Это, по крайней мере, неприлично.

Но кого волнуют приличия, когда заключается брак дочери предателей и дикаря с независимого Каросса?

Я же просто стояла, смотрела на моего будущего мужа и молчала. Через вуаль Сандер разглядеть меня не мог, а вот я получила отличную возможность изучить этого странного мужчину. Ведь другой возможности просто может не быть.

Красив? Сложно сказать. Не смазлив и совершенен, как Ремаль. Нос слегка искривлен, скорее всего, был сломан, и не раз. Густые брови, четко очерченные губы, упрямый подбородок.

Некрасив, но притягателен, интересен. И еще эти глаза. Невероятные, невозможные. Нечеловеческие.

– Раз все решено, то медлить больше нет смысла, – раздраженно произнес император, привлекая к себе внимание.

Мы подошли поближе к алтарю, жених все еще сжимал мою руку, словно боялся, что я сбегу или просто исчезну, растворюсь в воздухе.

Темные глаза императора пристально наблюдали за нами. Что-то странное промелькнуло в них, будто он хотел отменить брак. Но еще мгновение, и все вернулось на круги своя.

Обряд начался, и все смешалось, завертелось перед глазами. Слишком быстро, чтобы я запомнила. Или, может, сознание специально уберегало меня, не давая сосредоточиться.

Священный огонь, безболезненно опаливший наши соединенные руки. По крайней мере, мне точно было не больно, а мужчина нахмурился и сжал зубы. Островитяне издревле поклонялись Синему богу, тот давал им пищу и спокойную жизнь.

Искры огня, играющие на наших руках, рисующие алым пламенем магические узоры и гаснущие, ярко сверкнули напоследок.

Клятва верности, во время которой как-то странно и ехидно хмыкнула Этель. Я не ждала от мужа верности, понимала, что это бессмысленно. Но зачем же хмыкать так откровенно?

Терпкое вино, которое горчило на губах, и вспыхнувшая следом жажда совсем иного порядка. Огненным пламенем беснующаяся в крови, узлом закручивающаяся внизу живота, сбивающая дыхание и нарушающая биение сердца. Желание.

– Перед лицом всех богов ваш брак считается заключенным, – разведя руки в стороны, провозгласил император.

Поцелуя, который должен был скрепить наш союз, не последовало. Муж даже не захотел убрать вуаль, чтобы заглянуть в лицо новобрачной. Сдается мне, ему просто все равно.

Может, это и к лучшему. Не хотелось бы сейчас при всех увидеть, как его лицо кривится от гнева и разочарования. Нет, так хорошо.

– Клятва исполнена, – провозгласил седой мужчина.

– Как и было обещано, – сухо ответил повелитель, опуская руки.

– Возвращайтесь в свою комнату, – неожиданно грубо велел муж, даже не удосужившись посмотреть в мою сторону.

Романтично-то как.

Каким будет следующий приказ? Ложись, раздвинь ноги и расслабься? Я не настолько наивна, чтобы не знать, что происходит между мужем и женой за закрытыми дверями спальни.

Но жена должна быть послушной и кроткой. Хотя бы первые дни. А тут счет вообще шел на минуты. Так что характер показывать не стоило, тем более при императоре, который пристально смотрел на нас.

– Да, господин, – добавив в голос максимум послушания, произнесла я и склонила голову.

После чего развернулась и медленно двинулась в сторону двери, каждую секунду ожидая, что меня кто-нибудь остановит. Но этого не произошло.

Сумерки уже спускались на столицу, стало прохладнее, звуки стихли. Но плитки так сильно нагрелись за день, что оставались под босыми ногами теплыми.

Я направилась к комнате, морщась от бряканья браслетов. С таким же успехом можно было повесить колокольчик себе на шею.

Хорошо, идти было недалеко.

Почти вбежав в комнату, захлопнула дверь и замерла, не зная, что делать дальше. Не было мамы, встречающей меня у входа, расплетающей косу и дающей благословение и напутствие.

Одна. Лишь тусклый свет от свечей на столе.

Раздеваться и тем более переодеваться нельзя. Платье ритуальное, создано для того, чтобы мужчинам было удобно. Задрал подол, сделал свое дело – и свободен.

Ноги едва не подкосились от ужаса, когда смысл произошедшего стал до меня доходить.

Дрожащими руками я стащила вуаль и венец, бросила на пол, медленно опустилась на ковер, обхватила плечи руками.

Храбриться, мысленно проклинать врагов и шутить над своим новым положением я могла сколько угодно. Какой бы сильной я ни была, эта ночь все равно внушала страх и трепет.

Первая. Брачная.

А неизвестность пугает и тревожит.

Но сидела я так недолго. Как только первый страх прошел и волнение улеглось, подняла с пола венец, встала, поправила платье и застыла, ожидая прихода мужа.

Лучше встретить его так. Лицом к лицу.

Меня хватило лишь на полчаса. Потом ноги затекли и заныли. Пришлось перебираться на кровать. Села, примерно сложила руки на коленях, гипнотизируя взглядом дверь.

Прошло еще полчаса.

Надо же, как загулял мой дорогой супруг.

Когда часы на главной башне пробили полночь, сил ждать и нервничать уже не было. Я даже немного разозлилась и уже сама захотела, чтобы все произошло как можно быстрее. Ожидание убивало, нервировало и давило.

За это время я о многом успела подумать.

О том, что именно Маргузу холили, лелеяли и берегли для этой свадьбы. И когда она погибла полгода назад, осталась лишь я. Этель точно не могла стать женой Сандера и исполнить какой-то там не известный мне договор. О любовниках принцессы слухи доходили даже до нашего захолустья.

Следующим пунктом была кровь.

Интересно, супруг каждый раз будет ее пробовать? Я слышала о страшных монстрах из древних легенд. Тех, кто заживо высасывал всю кровь из своих жертв, оставляя лишь пустую оболочку. Бледные существа с красными глазами. А у него глаза другие.

Нервное напряжение дало о себе знать. Я сама не заметила, как легла на кровать, свернулась комочком и уснула.

Сны были под стать моим жутким мыслям.

Много крови, целый океан. А я посреди него, совсем одна. Кровь бурлила вокруг, заставляя сердце испуганно сжиматься, а меня – вертеться на одном месте, пытаясь понять, что же такое там на дне. Кровь пузырилась все сильнее и сильнее, пока из глубины медленно не поднялся темный мужчина с глазами цвета моря, тянущий ко мне свои руки.

Крик застыл на губах.

Вздрогнув, открыла глаза и села, прижав руку к груди. Капельки пота застыли на лице, я хотела вытереть их, но внезапно поняла, что в спальне не одна.

Развернулась и тут же замерла, встретившись с пылающим взором своего мужа, который со странным интересом рассматривал мое тело, задержавшись на обнаженных бедрах. Одежда во время сна сбилась, открыв их чуть ли не полностью.

– Доброе… – прохрипела я, лихорадочно кутаясь в простыни, глянула в окно и закончила: – Утро.

– Собирайся. Мы уезжаем.

– Прямо сейчас? – переспросила, облизав вмиг пересохшие губы.

– Прямой сейчас.

– А как же…

Наша ночь, которая уже перешла в раннее утро. Наша свадьба. И так далее. Все происходило слишком быстро и по совершенно непонятному мне сценарию.

– Времени нет. Мы должны отправиться в путь до того как станет слишком жарко, – продолжил муж, изучая мое лицо.

Слишком невозмутимо для того, кто попал под действие проклятья. Ни брезгливости, ни отвращения, ни недовольства. Равнодушное и совершенно спокойное лицо, отрешенный взгляд и ничего, что могло бы показать его истинное отношение ко мне.

– Хорошо, господин.

Я села на кровати, продолжая прижимать простынь к груди, громко звякнули в тишине ножные браслеты, которые так и не сняла ночью, беспомощно огляделась, внезапно осознала свое положение.

– Прошу прощения, но с этим могут возникнуть проблемы.

– Проблемы?

Мужчина впервые обнаружил хоть какие-то эмоции. Сейчас это было что-то, похожее на удивление. Оказывается, робкая жена может разговаривать, здраво изъясняться и даже возражать.

– У меня нет одежды. Кроме ритуального платья, – поспешно добавила я и встала во весь рост, неловко поправляя измявшуюся ткань и убирая с лица волосы, выбившиеся из косы.

Проблема заключалась в том, что я понятия не имела, как разговаривать с супругом и как себя вести. Замужем никогда не была и этого загадочного человека с глазами цвета океана видела всего второй раз в жизни. Честно говоря, он сам вел себя крайне странно.

Про два комплекта белья и сорочку, которые лежали в узелке (он до сих пор валялся у ножек кровати), упоминать не стала. Это же не одежда, в этом на люди не выйти. А я теперь жена видного посла с острова Каросса. Еще бы знать, какие обязанности у меня в связи с этим появились.

– Можно, конечно, и так… – неуверенно оглядела себя.

Без белья, огромные разрезы до самой талии, тонкий алый шелк. Видимо, эта мысль супругу не очень понравилась, потому что он нахмурился и коротко бросил:

– Жди здесь.

После чего развернулся и ушел, плотно прикрыв за собой дверь. Не хлопнув, а именно прикрыв.

Щелчок, и я опять села на кровать, с трудом переводя дыхание.

Он застал меня врасплох. Именно этим я могла объяснить свое нервное и взвинченное состояние. А вот его безразличие задевало.

Ощущение того, что я чего-то не знала, не проходило. Мало того, я помнила про какую-то свою участь и древний договор, обязательный к исполнению даже для императора.

Прошла всего пара минут, дверь вновь скрипнула (я тут же вскочила), и на пороге появился Сандер.

– Держи. – Островитянин протянул мне небольшой сверток с одеждой и тут же отступил назад. – Другого у нас нет, поэтому придется потерпеть хотя бы первое время.

– Спасибо. Я быстро.

– Жду на улице.

Первыми я достала штаны, которые пришлось подпоясать шнурком, сорванным со шторы. Затем белоснежную рубашку, рукава которой оказались такими длинными, что пришлось их закатать, впрочем, как и штанины. Рубашка была очень свободной и хорошо скрывала фигуру, именно это мне и требовалось.

Чистая, удобная, пропахшая океаном одежда. Я поднесла рукав к лицу и вдохнула аромат. Никогда не была у океана, но уверена: именно так он пахнет. Причем эмоции стали такими сильными, что мне показалось, еще немного, и я услышу шум волн и крики чаек, рассекающих безоблачное небо.

Оставалась еще одна проблема. Обувь. Мои стоптанные башмаки выкинули еще вчера, а других не дали. Придется идти босиком.

Времени не было, поэтому косу переплетать не стала, заправила волосы за уши.

Спрятав кулон за воротник рубашки, схватила свой узелок и, как была, выбежала на улицу. Не стоило волновать и раздражать своего мужа. По крайней мере, пока.

– Я готова.

Кивнул и вновь осмотрел, задержал взгляд на босых ступнях.

– Обуви тоже нет?

– Так получилось.

– Племянница императора, у которой нет ни одежды, ни обуви.

Согласна, звучало более чем нелепо.

– Быстро собиралась.

– Ясно, – произнес он, но я не могла отделаться от ощущения, что мужчина мне не поверил, только возражать не стал. – Идем, нас ждут у кормушек.

– Каких кормушек? – едва поспевая за ним, спросила я.

Это еще хорошо, что шли мы по чистой и ровной дорожке. За эти десять лет мои ступни так и не стали грубыми и нечувствительными. Любой камешек или колючка, впившиеся в ногу, ощущались жутко болезненно.

– Император был поистине щедр. И решил сделать племяннице королевский подарок – позволил выбрать любого из его грифонов.

– Какая любезность, – пробормотала я, внимательно смотря под ноги.

– Тебе надо выбрать.

Тротуарная плитка сменилась деревянным настилом, щедро усыпанным свежей травой. Зеленые стебельки, розовые головки клевера, белые ромашки, синие васильки и колокольчики. Дурманящий аромат свежескошенного луга. Для королевских грифонов все самое лучшее: чистейшая вода, свежая зелень и отборное зерно.

Шорох крыльев, скрежет когтей по настилу и тихий клекот.

Мы вошли в самое сердце императорских кормушек.

Я подняла голову и осмотрелась.

Первая мысль: «Соврал ведь венценосный!»

Это были не самые лучшие грифоны. Бесспорно, королевские, элитные, но не лучшие. Самыми дорогими и породистыми считались грифоны с белым опереньем. Чем больше белого, тем ценнее они на рынке.

У тех, что стояли передо мной, каждый в своем отдельном стойле, белыми были лишь головы и массивные шеи. Цвет крыльев, тела и лап варьировались от бежевого до коричневого.

– Самые лучшие образчики для вас, госпожа, – раскланялся передо мной толстый управляющий, на которого босые ноги не произвели никакого впечатления, но мужчина скривился, когда глянул мне в лицо.

– Благодарю, – я оглядела грифонов, ни на ком особо не заостряя внимания.

Грифоны как грифоны. Тренированные, сильные и все как один безликие.

Уже собиралась ткнуть в первого попавшегося, когда внезапно вспомнила слова капитана Урли.

Надо дойти до конца кормушек.

– Я могу выбрать любого? – уточнила, стараясь не смотреть на супруга, который темной тенью застыл в дверях.

Очень знакомой тенью. Уверена, что где-то видела этот разворот плеч и темную мощь, которая шла от него волнами. В голове сразу вспыхнула картинка – таинственная тень в бассейне.

Он? Не может быть. Или может?

– Да, госпожа, – вновь привлек к себе внимание управляющий. – Любого, который приглянется.

– Хорошо.

Я отвернулась от мужа и медленно двинулась вдоль кормушек. Шла дальше и дальше. И чем глубже заходила, тем хуже становились образчики.

– Госпожа, там нет ничего хорошего, – засуетился управляющий. – Не стоит туда ходить.

Но я все шла и шла, не понимая, что именно хочу найти. Сердце стучало все сильнее, ладони вспотели, дыхание сбилось, давая понять, что все не зря. Меня словно тянуло туда. А я привыкла доверять своим чувствам.

Запахи тоже становились хуже. Я сморщила нос, но не отступила, даже не оглянулась, чтобы проверить, идут ли за мной. Тяжелое дыхание управляющего, семенившего следом, я слышала, а вот супруг ступал бесшумно.

…Его я увидела сразу. Белое пятно на фоне общей темноты. Безумный взгляд мертвых голубых глаз и острый клюв.

– Нельзя! Нельзя! – тут же закричал мужчина, увидев, как я шагнула вперед. – Дикий грифон! Нельзя!

Но я его не слышала, сосредоточившись на измученной и израненной птице с изуродованными крыльями:

– Аргус…

Грифон моего отца.