Вечные 1 – Хранитель
Но вместо этого я промолчал. Не смог. Потому что трезвой частью ума понимал, что такой дерзкий ответ непременно поставит точку на всем обучении, который может стать моим билетом в жизнь. Поэтому просто убрал телефон в карман. Преподаватель грозно смотрел в мою сторону пару секунд, после чего повернулся к доске и продолжил чертить график, попутно рассказывая новый материал.
А что более абсурдно в этой ситуации: Леша продолжал спать.
Достать телефон никак не получалось – преподаватель то и дело посматривал в мою сторону, но, спустя минут десять, он наконец забыл про меня, увлекшись доказательством огромной формулы. Подождав еще несколько минут для верности, я смог незаметно вытащить заветный смартфон. Пригнувшись, разблокировал экран и развернул мессенджер. Открыв неотправленное сообщение, снова потянулся пальцем к кнопке «отправить», как вдруг громкий звук низко пролетевшего истребителя мощно ударил по стеклам аудитории. Инстинктивно посмотрел в сторону окна и…
Аудиторию потряс громкий взрыв.
Уши заложило сразу, затем в мою сторону полетела волна осколков, разносимая огненным шаром с того места, где раньше находилось окно. За мгновение до того, как меня нашпиговало смертоносными частицами, я нырнул под парту. Это спасло от осколков, но ударная волна швырнула меня вместе с мебелью в сторону. В глазах потемнело, а и сознание затянуло тишиной…
Тягучей, вязкой тишиной, нарушаемой лишь моим собственным дыханием. Глухой, приглушённый звук, словно пробивающийся через толстую стену, гипнотизировал, заставляя сосредоточиться только на нём. Откуда-то из глубин памяти всплыло слово: пульсоксиметр. Что это? Прибор для измерения… чего-то. Я точно не помнил, но почему-то был уверен, что это он.
С трудом открыл глаза, но тут же зажмурился, как будто неоновая лампа взорвалась прямо перед лицом. Белый свет бил в глаза, беспощадный и слишком яркий, чтобы быть естественным. Казалось, он исходил отовсюду и заполнял всё пространство. Я прикрыл лицо рукой, пытаясь отгородиться от этой невыносимой яркости, и медленно огляделся, когда зрение немного привыкло.
Больничная палата. Знакомое ощущение, но в то же время всё казалось неправильным. Выкрашенные бежевой краской стены выглядели такими ровными, что казались частью какой-то модели. Грубый линолеум на полу, пятнистый и потрескавшийся, источал какое-то отвратительное ощущение холода. Кровать, на которой я лежал, была единственной в комнате. Угол был занят низким металлическим шкафчиком с тусклым стеклом, за которым едва виднелись какие-то непонятные предметы. Всё остальное пространство зияло пустотой. Не хватало звука, движения, чего-то живого.
Как я здесь оказался?
Мысли метались хаотично. Последнее, что я помнил, – вспышка. Громкий удар, обжигающий ветер, волна, которая накрыла меня с головой. Это был взрыв. Я вспомнил мелькнувший силуэт самолёта. Это был теракт? Катастрофа? Или военные испытания, вышедшие из-под контроля?
Я потряс головой, словно надеясь, что это поможет собрать всё в единую картину. Ощущение реальности всё ещё казалось зыбким, как будто я находился на грани сна и бодрствования. Инстинктивно протянул руку к лицу. Кожа была гладкой, без шрамов, без повязок. Ни капельницы, ни бинтов – ничего. Оглядел своё тело. На мне была больничная одежда, чистая и, что самое странное, абсолютно целая.
Это невозможно. После взрыва я точно должен был быть ранен. По всем законам природы и физики. А здесь? Ни следа боли, ни намёка на повреждения.
Сняв с себя тонкое одеяло, я осторожно опустил ноги на пол. Холод пробежал по ступням, но я почувствовал не только его. Что-то в этом ощущении было неестественным. Казалось, пол будто слегка вибрировал, едва ощутимо, словно скрывая под собой странную энергию.
– Эй! – выкрикнул я, напрягая голос. – Есть тут кто-нибудь?
Ответа не последовало. Лишь звенящая тишина. В ушах начало гулко отдавать моё собственное дыхание.
– Эй! Я очнулся! – снова позвал я, но услышал только звук своего голоса, утонувшего в пустоте.
Я поднялся. Тело двигалось с неожиданной лёгкостью, будто я только что вышел из продолжительного отдыха. Но внутри эта лёгкость не приносила покоя. Это было… не так, как должно быть.
Шагнув к двери, я внимательно прислушался. Никаких голосов, ни малейшего шороха. В больнице всегда шумно: шаги, переговоры, тележки, иногда крики. Но здесь была пустота. Я потянулся к ручке двери. Металл был прохладным и чуть шершавым, как будто её никто не касался годами. Я открыл дверь, ожидая увидеть больничный коридор, лампы дневного света, хоть что-то привычное.
Но за дверью не было больницы.
Чёрное, бесконечное пространство уходило в вечность. Гладкий, блестящий пол отражал меня, но это отражение было странным. Линии моего лица казались слегка размытыми, будто я смотрел в воду. Горизонт переливался холодным светом, как смесь северного сияния и заката, но всё это выглядело слишком искусственным, чтобы быть частью реального мира.
– Чёрт… – прошептал я, чувствуя, как страх пробегает по всему телу.
Я обернулся. За моей спиной больше не было палаты. Её словно никогда и не существовало. Я оказался один в этой пугающей тишине.
– Это просто сон, – пробормотал я, закрывая лицо руками. – Это всё последствия комы.
Я открыл глаза, надеясь, что окружающее исчезнет. Но оно не исчезло. Мой взгляд снова упал на отражение в полу. Но вместо себя, молодого парня двадцати лет я увидел какого-то стремного мужика с легкой сединой, глубокими морщинами и глазами, уставшими от всего того дерьма, которые они поводила. А самое жуткое, что я узнал этого мужика. Это был я. Это был Сэм. И в тот момент воспоминания нахлынули, как лавина. База. Псы. Зловещая тишина перед ударом. Мой прыжок. Взрыв.
– Рада снова тебя видеть, – раздался голос, который заставил меня замереть.
Я резко развернулся, готовый защищаться. Но передо мной стояла она. Наташа.
Её лицо осталось таким, каким я запомнил его в последний раз. Идеально уложенные волосы, чёрное платье с воланами. Но что-то было не так.
– Ты… Как? – слова застряли в горле. – Ты погибла… Годы назад!
Она улыбнулась, но её улыбка была жуткой и фальшивой. И тут она посмотрела прямо на меня, и я понял, что меня смущало. Глаза… Радужки почти полностью поглотили зрачки, светясь неестественным жёлтым светом. Зрачки превратились в узкие вертикальные щели.
– Ты прав, – её голос прозвучал холодно, будто эхо внутри пещеры. – Я погибла. Но ты ведь сам знаешь, Сёмка, смерть – это ещё не конец.
Мне стало сложно дышать. Мои ноги словно приросли к полу. Всё внутри кричало, требуя бежать, но я не мог пошевелиться. Это было началом чего-то, о чём я боялся даже подумать.
– Кто ты?
– Я сама не знаю, кто я теперь.
– Как это возможно?
– Это тоже сложно объяснить…
– Ну уж постарайся, как можешь. – я демонстративно осмотрелся по сторонам. – Мы, похоже, никуда не спешим.
– Объясняю… – она осеклась, – объясню всё позже, когда придёт нужный момент. Сейчас мне трудно… общаться с тобой в этом месте, пока ты ещё не готов. Но я рада, что ты, наконец, получил возможность попасть сюда.
Я совсем не понимал, что она пытается мне сказать. И к чему эти загадки и недосказанности.
– Я понимаю твоё замешательство, – она как будто прочитала мои мысли. – Просто… я больше не человек. И больше не та Наташа, которую ты, возможно, запомнил.
– Тогда почему я вижу именно её?
– Потому что я частично основана на её сущности, до того, как она стала единым целым с этим местом.
– И что это за место?
Наташа медленно посмотрела сначала на меня, а потом на цветные нити:
– Пространство Энион… Конечная точка существования любого живого организма любой из существующих вселенных.
– Типа этого… как его… Нимба?
– Нет. – она повернулась и подошла ко мне довольно близко, будто бы хотела обнять или поцеловать. – Ты описываешь религиозные представления человечества, основанные на отдаленном понимании истинных процессов. Это место, где все существа каждой вселенной в конечном итоге становятся единым целым. Можно сказать, что это главный узел всего мироздания. Это живая структура. Узел, который поддерживает баланс между реальностями.
Это звучало довольно сложно. Я никогда не верил в изотерическую чепуху про загробную жизнь и прочие штуки, связанные с «переисполнением в познании». Ну, точнее, когда-то, ещё в юношестве, я увлекался философией, психологией, читал разные книжки и считал себя глубоко просвещённым. И у меня даже осталось некоторое представление о терминологии и теориях из этой сферы. Но с тех пор прошло очень много времени, я получил много жизненного опыта и последние лет пятнадцать смотрю на жизнь совсем с другого ракурса.
– Баланс, – повторил я, пытаясь справиться с этим ощущением. – И ты теперь его страж?
– Не совсем, – Наташа чуть улыбнулась, но улыбка эта была ледяной. – Здесь никто не охраняет баланс в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Энион сам защищает себя, но для этого ему нужны инструменты.
– Инструменты? – я прищурился. – Это ты о себе?
– Нет, – Наташа покачала головой. – Моя роль заканчивается, как только будет найден тот, кто сможет взять эту ответственность на себя, – она отвела взгляд, будто ей было трудно продолжать. – Моё время ограничено.
– Сможет взять эту ответственность на себя? – я нахмурился. – Веришь или нет, я сейчас ничего не понял.
– У Эниона есть своя логика. Когда пространство требует, оно создаёт тех, кто сможет поддерживать его существование.
– И кто они?
Наташа задумалась, её взгляд устремился куда-то вдаль, в пустоту, окружавшую нас. Её голос стал почти шёпотом:
– Вечные.
Ответ звучал так, будто бы содержал в себе всю необходимую информацию.
– Вечные… – повторил я пусто, потому что это слово не говорило мне ни о чём.
– Представь себе сущностей, которые знают пределы реальностей, но не зависят от них. Тех, кто сможет решать, что сохранить, а что уничтожить. Они не люди, но когда-то были ими.
– Глубоко, апокрифично! – усмехнулся я. – Но звучит, как очередная мифическая херня. Вообще весь наш с тобой диалог звучит как мифическая херня. Какое-то суперпространство со своей логикой, Вечные, которые являются его инструментами, и ты… вообще непонятно что за существо, которое зачем-то приняло образ моей давно погибшей девушки.
Она чуть повернулась ко мне, её глаза снова встретились с моими, и я почувствовал, как холод пробежал по позвоночнику.
– Это не херня, Сёмка. Но я понимаю твоё замешательство. Именно поэтому я не готова рассказать тебе всё прямо сейчас. Иначе ты просто ничего не поймёшь. Важно понять главное: процесс твоего погружения наконец-то начался. Остальное ты осознаешь чуть позже.
Я тяжело вздохнул, пытаясь собраться с мыслями:
– Ладно… окей, погоди. Все-таки про Вечных звучит интересно. Их создаёт Энион?
– Почти. Их создаёт сама природа этого места. Каждый из них появляется тогда, когда приходит время. Первый… – она остановилась, и я заметил, как её взгляд смягчился. – Первый станет тем, кто откроет дорогу остальным.
– И кто же этот счастливчик?
Наташа не ответила. Её губы дрогнули, словно она собиралась сказать что-то важное, но вместо этого она просто шагнула ближе.
– Я уже сказала тебе: всему своё время. Сёмка, ты сам всё поймёшь, когда осознание произойдёт, когда ты увидишь свою точку отсчёта и откроешь свои силы. Я дала тебе ту информацию, которой тебе пока достаточно. Потому что… – Наташа вернулась на исходную и сделала жест в сторону цветных линий. – Потому что оно ждёт тебя.
– Энион?
Она кивнула, но её лицо оставалось спокойным, почти отрешённым.
– То есть, – я задумался, – я типа избранный и всё такое?
– Нет. Тебя никто не выбирал… и ты не единственный. Всё идёт своим чередом, и ты попал сюда именно тогда, когда следовало.
– А если бы я не попал? – я задумался. – Энион бы развалился?
– Ты слишком переоцениваешь свою роль, – Наташа усмехнулась, но её голос всё равно звучал жёстко. – Энион не зависит от одной личности. Он бы продолжил своё существование, но, возможно, другим путём. Однако ты здесь, и это имеет большое значение.
Слова Наташи резонировали где-то внутри, заставляя пробежаться мурашкам по коже.
– Нужно ещё несколько циклов, чтобы твоя адаптация завершилась, – продолжила она, её голос снова стал тёплым, почти мягким. – А сейчас… – Она посмотрела мне прямо в глаза, и её радужки снова начали светиться. – Тебе пора очнуться.
– Чего?
– Я сказала… – она сделала паузу и шагнула ко мне. – Тебе пора… – подошла почти вплотную, – очнуться!
Наташа неожиданно резко толкнула меня, и я упал. Но вместо удара о странную стеклянную поверхность, я провалился сквозь неё в бесконечный мрак. Меня снова накрыла тишина.
Глава 6 – Пробуждение
Вселенная 0000-А
Первое, что я услышал, прежде чем успел открыть глаза, – это женский голос:
– Он… кажется, приходит в себя!
Голос был мне не знаком, звучал очень обеспокоенно, но при этом казался таким заботливым и тёплым, что на душе даже стало как-то легко. После этого послышался какой-то шум: хлопающая дверь и чьи-то шаги.
– Наконец-то! Я уже думал, что всё, – ответил мужской голос.
Наконец, я смог открыть глаза. Сквозь туман в голове осознать окружение сразу не получилось. Пока понял, что лежу на старой пружинной кровати в одних армейских штанах с датчиками на руке и груди. Палата. Больничная палата реанимации. Опять!
Попытался встать, но почувствовал сильное сопротивление.
– Спокойно, спокойно… – произнес тепло женский голос. – Полежите пока.
– Позвольте я поговорю, – ответил мужской.
Голова раскалывалась, а тело ощущалось, будто по нему несколько раз проехались катком. Лишь спустя пару минут сознание восстановилось, и мозг смог анализировать происходящее.
Прямо надо мной склонился Николай. Позади него стояла молодая девушка в одежде медсестры.
– Он вообще с нами? – спросил Николай в сторону.
– Да, показатели в норме, – послышался ответ, – не торопите его.
Повернул голову и увидел пожилого врача у выхода.
– Сэм, ты понимаешь, что происходит? – Николай пощелкал пальцами прямо у моих глаз.
– Хватит трясти рукой у моего лица, – ответить получилось на удивление легко.
– Ух, ну слава военной мощи! Я уж думал, что ты так и не восстановишься.
– Да вроде… терпимо. Где мы?
– Мы на «Баррикадах». База Альянса. Мединский сектор. Мы чудом успели тебя подобрать, когда ты свалился нам под колёса.
Я прокрутил в голове последние события: дрезина, установка, нападение псов, падение. Падение…
– Чёрт… – протянул я. – Как установка? В порядке? Я вроде прямо на неё свалился. Хлопок был.
– Вот человек! – усмехнулся Николай. – Чудом в себя пришёл и сразу о заказе беспокоится. Вот это я понимаю, сталкер! – он повернулся в сторону врача, и тот улыбнулся и одобрительно кивнул. – Ладно, Сэм, об установке пока не беспокойся. Главное, что вы со Стервятником спаслись.
Лёха! Воспоминания нахлынули быстро и заставили меня волноваться еще больше.
– Леха! Где Лёха?! – я даже попытался вскочить, но меня снова вернул на место Николай.
– Спокойно. Он в соседней палате. Спит. Его хорошо потрепали псы, но он в порядке.
Чёрт возьми, Лёха жив! Мне сразу стало намного легче и веселее. Там, в бегах, я уже думал, что больше никогда его не увижу.
Николай повернулся к врачу:
– Его уже можно отвязать от всей этой штуки?
– Да-да! – доктор подскочил ко мне и быстро отцепил от меня все датчики и капельницу. – Но резко вставать, бегать и прыгать я бы пока не рекомендовал. Кстати, – он нагнулся ко мне. – Вы чувствуете что-то необычное? Неожиданный прилив сил, галлюцинации, волнения?
– Эм-м… – я даже растерялся. – Кроме чувства неловкости от странных вопросов – ничего.
– Хорошо, – док переглянулся с Николаем и кивнул ему. – Очень хорошо. – Затем достал из кармана халата пузырёк с таблетками и вручил их мне. – Можете встать, но если вдруг почувствуете что-то, что отличается от обычного состояния, сразу выпейте это. После этого рекомендую явиться на осмотр.
Я молча взял пузырёк с таблетками и посмотрел на Николая вопросительно. Он ответил на мой немой вопрос:
– У меня для тебя есть хорошие новости и плохие. С каких начнём?
– Давай с хорошей.
– Удивительно, но ракета смягчила твоё падение. И ты совершенно не пострадал. Только чуть отключился. А плохая новость в том, что она детонировала от удара, и ты подвергся её облучению.
– Ого… Боевая ракета взорвалась под моей жопой, и даже ожогов не оставила?
– Вот тут ещё одна хорошая новость – к счастью, её состояние оставляло желать лучшего. Поэтому тебя лишь обдало её содержимым без увечий.
Я поднялся, опустил ноги на пол и посмотрел на Медведева:
– И что это за содержимое?
Николай тяжело вздохнул и сжал зубы, видимо понимая, что сейчас придется раскрыть какой-то важный секрет содружества:
Николай тяжело вздохнул и сжал зубы, видимо понимая, что сейчас придётся раскрыть какой-то важный секрет содружества:
– В общем… Расскажу, как есть… – он посмотрел на медсестру, и та быстро поняла намёк и вышла. – Эта боеголовка является секретным американским оружием, разработанным ещё во времена холодной войны, но введённым в эксплуатацию лишь во время Катастрофы. Точнее, последнее столкновение должно было стать полигоном для её испытаний. Внутри вещество космического происхождения.
– Нихрена себе, – вырвалось у меня. – Прямо уже звёздные войны какие-то! Откуда это вещество у них?
– Из пятидесятых, когда они в гонке вооружений начали исследовать каждую дырку в песке, лишь бы найти что-то, что может навредить советам, – быстро протараторил Николай и тут же отмахнулся. – Но это не так важно, Сэм. Важно то, что этот химикат является эм-м… правильно это называется? – он пощёлкал пальцами.
– Пси-вирусом паразитного типа, – пояснил док. – Попадая в организм человека, он начинает активную трансформацию сознания носителя, до полного его уничтожения.
Это меня озадачило:
– Что, всё настолько плохо?
– Сложно сказать… – в голосе слышалась тревога. – Но вы не умрёте, нет. Боеголовка с этим химикатом не создавалась для того, чтобы убить, а для того, чтобы создавать. Мутагенное биологическое оружие. Иными словами, мутанта, – он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Изменения происходят не сразу и сначала даже в какой-то степени позитивные. У вас повысится выносливость, вы будете менее восприимчивы к радиации…
Я немного рассмеялся. Доктор посмотрел на меня с удивлением.
– Простите, док! Просто… Вы сейчас назвали качества, которыми я обладаю два десятка лет.
– Правда? – он оживился.
– Ну да. Я могу довольно долго бегать, а ещё меня и правда будто бы не берёт никакая радиация.
– Хм… – доктор достал блокнот с ручкой из переднего кармашка и что-то туда записал. – Следующими симптомами являются повышенная сосредоточенность, понижение уровня эмоций и человеческой привязанности. Чувствовали ли вы ранее что-то такое?
Я как-то даже замешкался.
– Значит знакомо? – уточнил врач.
– Слушайте, док… Я двадцать лет шаоахаюсь по поверхности и сталкиваюсь ежедневно с невероятным количеством дерьма. А ещё я регулярно вижу смерть вокруг себя. Так что… Я не знаю, норма это или нет, но мне кажется, вы и сами приобрели сосредоточенность и эмоциональную стабильность.
– Хорошо-хорошо, – он снова чиркнул что-то в блокноте. – Последняя стадия до неотвратимых изменений – галлюцинации, помутнение рассудка и полная потеря социальной привязанности.
Можно ли считать появление Наташи галлюцинациями? Наверное, нет, я же был просто в отрубе.
– Нет, такого вроде нет, но давайте сразу к последней стадии, что там?
– Нам достоверно пока не известно. Но когда химикат полностью возьмёт контроль над вашим организмом, вы перейдёте в стадию супер-мутанта. Примерно такого, каким сейчас мы считаем Эпицентр. Возможны физические трансформации, которые предсказать точно, увы, не могу.
– Ладно тебе, Андрей Дмитриевич…– Николай оживился, понимая, что док и так сказал слишком много, повернулся и повёл его к выходу. – Достаточно парня пугать. Мы ещё не знаем наверняка, какая доза облучения необходима для таких изменений. А пока оставь нас один на один.
– Хорошо-хорошо, – ответил доктор и перед тем, как выйти, добавил. – Но не забывайте пить таблетки, если вдруг заметите какие-то явные изменения. Они замедлят процесс.
– Всё, док, давай, – Николай почти вышвырнул его за дверь и вернулся ко мне. – Ох Сахаров…. Сэм, не слушай его, ты же знаешь, у этих врачей даже чирь на жопе может быть смертельным. Скажи лучше мне, ты чувствуешь себя так же, как до падения?
– Абсолютно.
– Ну вот и славно! Значит паниковать пока рано. И, кстати, у нас на базе уже есть человек, который так же подвергся облучению этой штуки. И ничего, ходит живой и здоровый.
– Ого! – это даже немного обнадеживало. – Правда?
– Да. Это наш агент. Он эту штуку и нашёл впервые. Когда пытался снять с упавшего истребителя, тоже немного попало на него этой дряни. Вот уже несколько лет работает с нами и регулярно наблюдается.
– И что, есть изменения, о которых говорил док?
– Есть, но незначительные. Но в общем-то ты с ним ещё познакомишься, чуть позже. Когда мы будем планировать операцию дальше.
– То есть дело не провалено?
– Скажем так… придётся внести некоторые коррективы и использовать план Б. Но об этом мы поговорим завтра. Тебе, да и твоему товарищу, нужно немного прийти в себя. А нам кое-что подготовить… Кстати, если ты в норме, можешь не сидеть тут бестолку. Мы подготовили для тебя комнату в жилом секторе, так что ты можешь отправиться туда в любой момент.
– С великим удовольствием! – радостно сообщил я. Валяться в этой палате у меня не было никакого желания.
– Тогда вон там в шкафчике у выхода есть одежда. Твоё снаряжение немного пострадало, да и по базе в полном обмундировании ходить смысла нет.
Я кивнул, поднялся, подошёл к указанному месту, нашёл там кожаные ботинки и футболку.
– Как Лёха выбрался? – спросил я, натягивая боты. – Последний раз я видел его на крыше, окружённого псами. Казалось, что у него нет шансов.
– Мы тоже так думали. Но этот твой товарищ оказался очень живучим и выносливым сукиным сыном! Я даже поменял своё мнение по его поводу. Когда подобрали тебя, кое-как отбившись от псов и вырвавшись из их окружения, ты не поверишь, он нагнал нас на грузовике! В этом пекле он не только смог отбиться в одиночку, но и ему хватило времени, чтобы найти и завести одну из наших машин!
– Невероятно! Кажется, я тоже его недооценивал!
Нет, Леха, конечно, был неплохой стрелок, но с тех пор, как он перестал уходить от станции дальше, чем на пару метров и начал постоянно зависать в баре с книгой, он явно должен был растерять все свои боевые навыки. Да и черт возьми, я видел своими глазами как не него накинулось несколько псов! Что уж сказать, он вырвал у этих тварей настоящий золотой билет.
Я оделся и первым покинул душную палату, в которой, кстати, совершенно не было окон. Как-то не придал этому значения сразу и заметил только у самого выхода. Вот почему эта палата вызывала такой дискомфорт.
– Выход налево по коридору, – показал рукой Николай, присоединившись ко мне в коридоре. – А Алексей сейчас в этой палате, – он открыл соседнюю дверь, и я увидел своего друга, с перебинтованными руками и ногами, крепко спящим. – Пришлось наложить ему пару швов, поэтому сейчас он под наркозом. Но до базы он добрался в сознании. Так что скоро придет в себя. Счастливый человек! Ладно, думаю, нет смысла его будить, – он прикрыл дверь и пошел к выходу.
Я не стал спорить и был искренне рад, что все обошлось. Немного потупив, быстрым шагом нагнал Николая и спросил:
– А как вы сами отбились? Тогда, когда вас только окружили мутанты. Я слышал взрыв.
– Ах да, я забыл рассказать об этой штуке! – Николай даже слегка хлопнул себя по лбу. – Использовали электромагнитную гранату.
– Электромагнитную гранату? Ни разу о таких не слышал.
– Что логично. Прототип, разработанный научным отделом уже на «Баррикадах». Работают как глушилки для любых типов волн. В небольшом радиусе вокруг места взрыва псы теряются в пространстве и на короткий момент становятся не опасными.
– Я смотрю, не так уж мало вы знаете про этого Эпицентра.
– За полгода в режиме блокады и не такие научные открытия сделаешь. Но я лично знаком лишь поверхностно со всеми этими терминами. Завтра встретимся с руководителем научного центра, она все вам расскажет подробнее.
Мы миновали длиннющий коридор и вышли в некое подобие холла, так же, как и палата, без единого окна. В центре помещения стояло несколько диванчиков, за одним из которых с поникшим видом сидела Колючка, прижав руки к лицу. И только подойдя ближе, я заметил, что она держит там кружку с каким-то горячим напитком, и почувствовал аромат… самого настоящего вареного кофе!