Семь сестер. Семейная сага от Люсинды Райли. Комплект из 4 книг (части 1–4)

– Я заглянул ему через плечо, – не скрывая волнения, похвастался перед девушками Арно, приятель Маргариды и начинающий художник. – Рукопись озаглавлена так: «Поминки по Финнегану». Говорят, он работает над этим романом уже более шести лет.

Хотя Изабелла понимала, что должна быть счастлива уже только потому, что может видеть всех этих знаменитостей, соприкасаться с ними, дышать с ними одним воздухом, они вместе с Маргаридой во время своих пеших прогулок на Монпарнас не переставали строить несбыточные планы о том, как бы попасть сюда вечером. Ведь именно с наступлением темноты на Левом берегу Сены и начинается настоящая жизнь.

– Конечно, такое просто невозможно, в принципе. Но мечтать мне никто не запретит, – как-то раз уныло заметила Изабелла.

– Остается лишь благодарить Всевышнего за то, что он даровал нам чуточку свободы хотя бы днем, – вздохнула в ответ Маргарида.

Изабелла глянула на свои часики. Машина Маргариды должна приехать за ней с минуты на минуту. На Изабелле было темно-синее габардиновое платье в форме матроски, в котором она появлялась на занятиях все последнее время, поскольку это был самый простой и непритязательный наряд в ее гардеробе. Она быстро причесала волосы, слегка прошлась помадой по губам и, прокричав всем домашним «до свидания», скрылась за дверьми.

– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Маргарида, когда Изабелла уселась в машине рядом с нею.

– Да, все просто чудесно. Спасибо. А что?

– Боюсь, мне придется тебя огорчить, Изабелла. Плохие новости. Профессор Ландовски подтвердил свое приглашение поработать у него в мастерской в Булонь-Бийанкуре. Так что я временно перестаю посещать лекции в Школе изящных искусств.

– Мои поздравления. Представляю, как ты сейчас взволнованна. – Изабелла постаралась изобразить на лице радужную улыбку.

– Да, конечно. Я очень рада, – призналась Маргарида. – Но одновременно понимаю, что сильно подвела тебя. Не уверена, что сеньора да Силва Коста позволит тебе посещать занятия в одиночку.

– Конечно, не позволит! Это же ясно как божий день.

Непроизвольно на глаза Изабеллы навернулись слезы.

– Не будем пока отчаиваться, ладно? – Маргарида участливо погладила подругу по руке. – Обещаю, мы обязательно что-нибудь придумаем.

По счастливому совпадению, первой лекцией в сегодняшнем расписании стояла лекция профессора Ландовски. Он не часто появлялся перед студентами, но каждая его лекция становилась настоящим событием. Изабелла просто замирала от восторга, слушая его. Он излагал теоретический материал просто и доступно, а все технические сложности профессии, возникающие на пути к достижению совершенства, разжевывал студентам словно маленьким детям. Однако сегодня Изабелла почти не слушала профессора.

Ее беспокоило и другое. Прошло уже больше месяца с тех пор, как она впервые посетила кафе «Клозери де Лила», и все это время она ни разу более не встречала там Лорена Бройли. Изредка Изабелла, как будто бы вскользь, интересовалась о нем у Маргариды, и подруга отвечала, что он сейчас страшно занят в мастерской Ландовски. Помогает профессору ваять первый вариант скульптуры Христа.

– Скорее всего, месье Бройли днюет и ночует в его мастерской. Ведь сеньор да Силва Коста хочет как можно скорее получить в свое распоряжение хоть какой-то исходный материал для того, чтобы приступить к математическим расчетам всей композиции в целом.

После лекции Ландовски поманил к себе Маргариду.

– Итак, мадемуазель, вы готовы уже со следующей недели приступить к работе в моей мастерской?

– Да, профессор. Для меня это огромная честь.

– Сегодня вы снова пришли на лекцию вместе со своей подругой и соотечественницей. У этой девушки необыкновенно красивые руки, – заметил Ландовски, кивком головы поприветствовав Изабеллу. – Между прочим, Бройли все еще надеется вылепить ваш бюст. Сам говорил мне о своем желании. К концу этой недели, когда первый вариант моего Христа отправится к вашему опекуну, пожалуй, вы можете приехать ко мне в мастерскую вместе с мадемуазель де Лопес Алмейда. И тогда Бройли наконец получит шанс осуществить свою мечту. Как смотрите? Сделайте ему такой небольшой подарок за те три каторжные недели, которые он провел в моей мастерской, можно сказать, сутками напролет работая над статуей Христа. И для здоровья ему будет полезно переключиться наконец на созерцание женских форм. Не все же ему глазеть на нашего Спасителя.

– О, Изабелла будет просто счастлива, – поспешила ответить Маргарида, не дав подруге даже раскрыть рот.

Ландовски еще раз кивнул головой, прощаясь с ними обеими, после чего покинул аудиторию.

– Ну вот видишь, Изабелла? – воскликнула Маргарида, когда, выйдя из Школы, они, по своему обыкновению, зашагали в сторону Монпарнаса. – По-моему, даже сам Христос на твоей стороне!

– Пожалуй, – согласилась Изабелла. В ее сердце вновь затеплилась надежда. – Кажется, Спаситель действительно решил помочь мне.

– Изабелла, хочу с тобой посоветоваться, – неожиданно обратилась к ней Мария Элиза вечером того же дня, когда обе уже готовились ко сну. – Мне важно знать твое мнение.

– Конечно, – мгновенно отреагировала Изабелла, усаживаясь на своей кровати и приготовившись превратиться в примерную слушательницу. В последние несколько недель она проводила с подругой гораздо меньше времени, чем раньше. Ее даже начали мучить угрызения совести. – Что случилось?

– Я решила пойти учиться на медсестру.

– Как здорово! Какая ты молодец! – расплылась в доброжелательной улыбке Изабелла.

– Ты так считаешь? А я вот боюсь, что мама не разрешит. Ведь в нашей семье никто из женщин никогда не работал. Но я уже давно обдумываю этот шаг, вот только у меня пока не хватает храбрости поговорить с мамой. – Мария Элиза больно прикусила нижнюю губу. – Как думаешь, что она скажет?

– Надеюсь, она скажет, что гордится тем, что у нее выросла такая замечательная дочь, которая хочет приносить пользу людям. И уже совсем не сомневаюсь, что твой отец будет счастлив, очень счастлив, и одобрительно отнесется к твоему решению.

– Дай-то бог, чтобы ты оказалась права, – взволнованно откликнулась Мария Элиза. – Я вот еще что подумала. Пока я нахожусь в Париже и бесцельно растрачиваю время на всякую ерунду, может, мне попытаться устроиться волонтером в какую-нибудь больницу? Тут есть одна больница, всего лишь в пяти минутах ходьбы от нашего отеля.

Изабелла взяла обе руки Марии Элизы в свои и крепко сжала их.

– Какой ты все же замечательный человек, Мария Элиза! Всегда в первую очередь думаешь о других. Мне кажется, что у тебя есть все данные для того, чтобы стать хорошей медсестрой. Мир стремительно меняется, в том числе и для нас, женщин. Не вижу причин для того, чтобы отказываться менять свою жизнь в лучшую сторону.

– Вот именно! Тем более что пока я не думаю о замужестве. Так почему бы не попробовать себя в новом качестве? Конечно, в твоей жизни, Изабелла, все иначе. Через полтора месяца ты отправишься домой, выйдешь замуж за Густаво, станешь хозяйкой его дома, матерью его детей. Тут все понятно. А вот лично мне хочется чего-то другого в жизни. Спасибо тебе за моральную поддержку. Завтра же обязательно поговорю с мамой.

Обе улеглись на кровати, Мария Элиза отключила ночник на своей прикроватной тумбочке, но Изабелла еще долго лежала без сна.

Итак, в ее распоряжении полтора месяца. Всего лишь шесть недель. А потом ей придется покинуть Париж. Ведь впереди ее ждет жизнь, которую только что так точно обрисовала ей подруга.

Изабелла изо всех сил пыталась зацепиться за что-то позитивное в собственном будущем, но так ничего и не смогла придумать.

Маргарида пообещала связаться с Изабеллой после того, как проведет в мастерской профессора Ландовски хотя бы несколько дней. И тогда она обязательно сообщит подруге, когда, по мнению профессора, Изабелла тоже может присоединиться к ней. Но пока от Маргариды не поступало никаких известий.

И снова Изабелла была вынуждена торчать целыми днями в полном одиночестве у себя в номере, так как теперь уже Мария Элиза каждое утро ровно в девять убегала в больницу по соседству, она начала трудиться волонтером. Ее мать с явной неохотой дала согласие на то, чтобы дочь поработала медсестрой. Сама же Мария Джорджина каждое утро занималась домашними делами или усаживалась писать письма родственникам и подругам.

– В следующем месяце у моей мамы день рождения, – как-то раз за завтраком обратилась к ней Изабелла. – Хочу купить ей что-нибудь на память о Париже и успеть отправить подарок по почте. Вы не будете возражать, сеньора Мария Джорджина, если я прогуляюсь немного по близлежащим магазинам? – робко спросила она.

– Конечно, Изабелла, я буду возражать. Уверена, твои родители никогда бы не одобрили нас с тобой, узнай они, что их дочь разгуливает по Парижу одна, без сопровождения старших. А у меня сегодня полно своих дел.

Эйтор, прислушавшись к их разговору, тоже подал голос:

– Раз так, почему бы Изабелле не отправиться прямо сейчас вместе со мной? Будет сопровождать меня, а я пройдусь пешком по Елисейским Полям до своей конторы. Думаю, там полно всевозможных магазинов и галерей, где можно будет выбрать подходящий подарок. А уж назад, дорогая, она вполне в состоянии вернуться и самостоятельно, без какого бы то ни было сопровождения.

– Как скажешь! – коротко ответила жена и издала раздраженный вздох из-за того, что последнее слово на сей раз осталось не за ней.

– Наконец-то в Париже установилась погода, которую даже у себя в Бразилии мы бы назвали теплой, – заметил сеньор да Силва Коста, когда минут двадцать спустя они вдвоем вышли из отеля и двинулись в направлении Елисейских Полей. – Ну, как вам в Париже? Все еще нравится? – поинтересовался он у своей спутницы.

– О да! Я люблю Париж! – прочувствованно ответила ему Изабелла.

– Насколько я наслышан, вы даже занялись изучением особых мест, скажем так, наиболее любимых парижской богемой. Я прав?

Изабелла бросила виноватый взгляд на сеньора да Силва Косту.

– Я только…

– Я вчера виделся с вашей подругой Маргаридой в мастерской Ландовски и невольно подслушал, о чем она мило болтала с молодым помощником профессора. Рассказывала ему о том, что вы часто вдвоем с ней обедаете в кафе «Клозери де Лила».

У Изабеллы моментально душа ушла в пятки. Сеньор да Силва Коста увидел ее испуганное выражение лица и ласково погладил по руке.

– Не бойтесь. Ваш секрет умрет вместе со мною. К тому же я считаю, что Маргарида разумная и очень рассудительная молодая женщина. Она хорошо ориентируется в Париже и знает, чего можно ждать от этого города. Кстати, она попросила меня сообщить вам, что завтра ровно в десять утра она заедет за вами по пути в мастерскую, и вы отправитесь туда вместе. Как вы, наверное, в курсе, месье Бройли все еще горит желанием изваять ваш скульптурный портрет. Во всяком случае, сеансы в мастерской Ландовски уберегут вас от других соблазнов. Да и мы всегда будем точно знать, где именно вы обретаетесь.

Эйтор слегка нахмурил лоб, но Изабелла сразу же поняла, что сеньор да Силва Коста просто подшучивает над ней.

– Спасибо, что сообщили мне эту новость, – сдержанно ответила она, не желая выказывать охватившую ее радость от такого долгожданного известия. И тут же быстро сменила тему разговора: – Вы довольны тем, как продвигается работа профессора Ландовски над статуей Христа?

– Пока да. Во всяком случае, сейчас я абсолютно уверен в том, что сделал правильный выбор. Художественная концепция Ландовски очень близка моим собственным представлениям о том, каким должен быть памятник. Впрочем, впереди еще очень долгий и тернистый путь. Не скоро мы выйдем на финишную прямую, когда я наконец смогу сказать: «Да, вот это и есть окончательный вариант статуи». В данный момент я занимаюсь тем, что пытаюсь решить все сопутствующие технические проблемы, которых тоже очень много. И самая первая и главная из них: из какого материала мы будем делать внешнюю и внутреннюю облицовку статуи. Я уже перебрал огромное множество самых разных вариантов. Что-то не подходит по чисто практическим соображениям, что-то не укладывается в эстетические требования, предъявляемые к будущему монументу. А сейчас предлагаю вам заглянуть вот в этот пассаж. Наверняка вы подберете здесь что-то стоящее для подарка матери. Я сам купил недавно в одном из бутиков, расположенных в галерее, красивый шелковый шарф для Марии Джорджины.

Они вошли под своды элегантной галереи, и сеньор да Силва Коста жестом указал на бутик, в котором совершил покупку.

– Я подожду вас снаружи, договорились?

Изабелла вошла в магазин. Она остановила свой выбор на шарфе нежного персикового цвета, прикупив к нему еще и комплект носовых платков в тон шарфу. Тот самый цвет, который как нельзя лучше подойдет к лицу мамы. Расплатившись за покупки, Изабелла заторопилась на выход и обнаружила Эйтора возле небольшого фонтанчика в центре галереи. Облокотившись на поручни, сеньор да Силва Коста что-то внимательно разглядывал внизу.

Изабелла подошла и тихонько встала рядом. Почувствовав ее присутствие, архитектор показал на мозаичный пол: днище фонтана было выложено разноцветными керамическими плитками.

– Как вам это? – спросил он у нее.

– Простите, сеньор да Силва Коста, но я вас не совсем понимаю.

– Как вы считаете, мы можем обложить изнутри фигуру Христа вот такой же мозаикой? Тогда на внешней поверхности статуи не будут образовываться трещины. Ведь каждый кусочек мозаики будет иметь свой размер, и ни один из них не повторит друг друга. Надо только хорошенько подумать над тем, какой материал подойдет для этой цели лучше всего… Что-то пористое, прочное и одновременно практичное… Да, что-то такое… Например, мыльный камень, залежи которого недавно обнаружили в Минас Гераис. Почему бы и нет? Камень светлый, легко поддается обработке. Я должен немедленно привести сюда сеньора Леви и показать ему этот фонтан. Завтра он уезжает в Рио. Решать все надо очень быстро.

Изабелла взглянула на взволнованное лицо сеньора да Силва Коста, которого, судя по всему, только что посетило самое настоящее озарение. Он тотчас же заторопился на улицу.

– Изабелла, не возражаете, если домой вы вернетесь одна?

– Конечно не возражаю, – ответила Изабелла, понимая, что ему уже не до нее.

Сеньор да Силва Коста коротко кивнул ей на прощание и быстрым шагом удалился прочь.

– Добро пожаловать, мадемуазель Изабелла! – Стоило Изабелле переступить вместе с Маргаридой порог мастерской профессора Ландовски, как Лорен тут же подошел к ней и по-дружески расцеловал в обе щеки. – Давайте вначале выпьем по чашечке кофе. Все трое, включая мадемуазель Маргариду. – Молодой человек кивком головы указал на Маргариду, которая быстро прошла мимо них и тут же принялась натягивать на себя рабочий халат. – Между прочим, мадемуазель Маргарида, профессор сказал, что над левым локтем вашей скульптуры еще следует поработать, но в целом очень удачная попытка.

– Спасибо! – коротко поблагодарила его Маргарида. – В устах профессора это звучит как самый настоящий комплимент.

– Что ж, Изабелла, – снова переключил свое внимание Лорен. – Идемте со мной, покажите мне, как у вас в Бразилии заваривают кофе. Полагаю, вы предпочитаете крепкий и без молока. – Он взял Изабеллу за руку и почти потащил в крохотную кухоньку. Снял с полки бумажный пакет, открыл его и понюхал содержимое. – Кофе бразильский, смолот сегодня утром. Купил в одном магазинчике на Монпарнасе, который мне хорошо знаком. И все специально для того, чтобы вы расслабились как следует. Думаю, кофе обязательно напомнит вам о доме, не так ли?

Изабелла с наслаждением вдохнула в себя дивный аромат свежемолотого кофе и тут же перенеслась мыслями к себе домой, за пять тысяч миль от Парижа.

– Так все же, продемонстрируйте мне весь процесс. Как вы это там у себя делаете? – Лорен протянул Изабелле чайную ложку и встал у нее за спиной, чтобы наблюдать весь процесс приготовления.

Изабелла подождала, пока закипит вода, которую Лорен поставил на небольшую конфорку. Ей не хотелось признаваться в том, что еще ни разу в своей жизни она не сварила себе чашечки кофе. В их доме такую работу всегда выполняли слуги.

– Чашки у вас есть? – поинтересовалась она у него.

– А как же! – Лорен метнулся к кухонному буфету и извлек оттуда две эмалированные кружки. – Конечно, не китайский фарфор, – добавил он извиняющимся тоном. – Но, думаю, на вкусе самого напитка это не скажется.

– Пожалуй, – согласилась с ним Изабелла, раскладывая молотый кофе по кружкам.

– Вообще-то мадемуазель Изабелла, – заметил Лорен, слегка улыбнувшись, – для заварки кофе мы используем вот это. – Он снял с полки небольшую серебряную турку.

Изабелла покрылась краской от допущенной ошибки и принялась молча наблюдать за тем, как он ссыпает кофе из кружек в турку, а потом заливает смесь горячей водой.

– Ну вот! Пусть себе заваривается. А мы потом усядемся и немного поболтаем.

Через пару минут они снова вернулись в студию. Маргарида, сидя на скамье, с головой ушла в работу над скульптурой. Подхватив по дороге свой альбом для эскизов, Лорен подвел Изабеллу к грубо сколоченному столу на козлах с деревянными скамьями вокруг. Тот самый стол, за которым они обедали месяц с небольшим тому назад. И тут же задернул штору за собой.

– Присаживайтесь! Вот сюда, пожалуйста. – Он показал Изабелле на скамью прямо напротив себя. – Итак, – сказал он, беря в руку кружку с кофе, – расскажите мне о своей жизни в Бразилии.

Изабелла удивленно посмотрела на него.

– Но почему именно в Бразилии?

– Потому, мадемуазель, что вы сейчас сидите передо мной, словно деревянный чурбан, такая, знаете ли, изношенная балка, которая уже больше сотни лет подпирает крышу старого дома. У вас напряжен каждый мускул, каждая клеточка тела, а я хочу, чтобы вы расслабились, чтобы разгладились черты вашего лица, чтобы губы снова стали мягкими, а в глазах вспыхнул свет. Понимаете меня?

– Я… думаю, да.

– Голос звучит не очень уверенно. Что ж, постараюсь объяснить еще раз. Многие ведь думают, что скульптура – это только внешний образ модели, так сказать, ее внешняя оболочка. В какой-то мере, эти люди правы. Во всяком случае, в том, что касается техники исполнения. Но любой большой мастер тотчас же скажет вам, что искусство ваяния, умение добиться чисто физического сходства с моделью, в первую очередь, зависит от того, насколько глубоко скульптур сумел заглянуть в душу своей модели, насколько он понял истинную суть этого человека.

Изабелла робко глянула на Лорена.

– Понятно.

– И вот вам простой пример, – увлеченно продолжил он свои рассуждения. – Если я леплю бюст молодой девушки и по ее глазам вижу, какое у нее доброе сердце, как оно обливается кровью, как болит за всех, кому тяжело, то, вполне возможно, я изображу ее с каким-нибудь животным. К примеру, помещу ей в руки голубя. А если модель производит на меня впечатление скупой и алчной женщины, то тогда я надену ей на запястье тяжеленный белоснежный браслет или массивный перстень на палец. Что ж, – Лорен открыл свой альбом для эскизов. Его карандаш завис в воздухе. – Начинайте рассказывать мне, а я в это время буду делать наброски. Расскажите мне, где вы выросли.

– Большую часть детства я провела на ферме в горах, – ответила Изабелла, и мгновенно перед ее глазами предстала любимая фазенда. Легкая улыбка скользнула по ее губам. – У нас там были свои лошади. По утрам я каталась верхом, забираясь высоко в горы, или купалась в озере.

– Прямо сплошная идиллия, – хмыкнул Лорен, и его карандаш быстро заскользил по бумаге.

– Так оно и было, – согласилась Изабелла. – А потом мы переехали в Рио. Наш дом расположен у подножия горы Корковадо. В один прекрасный день на ее вершине установят статую Христа. Вид, конечно, красивый, и дом наш намного больше и роскошнее, чем фазенда. Разве что гора подавляет все вокруг своим величием. И от этого в доме мало света. Иногда у меня вообще возникает такое чувство, – Изабелла замолчала, пытаясь подобрать нужное слово, – будто я начинаю задыхаться и мне не хватает воздуха.

– А здесь, в Париже, как вы себя чувствуете? Париж ведь тоже большой город. Задыхаетесь, как и в Рио?

– О нет! – качнула головой Изабелла. Лицо ее мгновенно просияло. – Я очень люблю Париж, особенно живописные улочки Монпарнаса.

– Хм! Что же тогда получается? Выходит, на вас влияет не столько место жительства, сколько состояние собственного ума. Ведь и в Париже, уверяю вас, можно тоже легко задохнуться от клаустрофобии. А вам, по вашим словам, здесь очень нравится.

– Конечно, вы правы, – согласилась она с Лореном. – Все дело в той жизни, какой я живу в Рио. А сам город тут совсем ни при чем.

Лорен продолжал набрасывать эскиз, постоянно следя за выражением лица Изабеллы.

– А что не так с этой вашей жизнью в Рио?

– Ничего… То есть я хочу сказать… – Она неопределенно пожала плечами, стараясь пояснее выразить свою мысль словами. – Мне вообще необыкновенно повезло. Я веду самую привилегированную жизнь. В следующем году выйду замуж. Стану жить в красивом доме. В моем распоряжении будет все, о чем только может мечтать любая женщина.

– Так почему же у вас сейчас такие грустные глаза, когда вы рассуждаете о собственном блестящем будущем? Как я понимаю, впрочем, вы сами намекнули на это при нашей первой встрече, ваш брак – это, скорее всего, такая сделка, в которой участвует не столько сердце, сколько голова. Я прав?

– Месье Бройли, вам многого не понять, – после короткой паузы ответила Изабелла. – У нас в Рио все по-другому. Это отец захотел, чтобы я сделала хорошую партию. Мой жених родовит. Его семья – одна из самых знатных во всей Бразилии. К тому же, – она сокрушенно вздохнула, – у меня нет никаких талантов, как, скажем, у вас, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Я всецело завишу от своего отца. А вскоре буду зависеть от мужа. Он будет обеспечивать меня всем, что мне нужно.

– Понимаю, мадемуазель. И глубоко сочувствую вашей доле. К сожалению, – Лорен тоже вздохнул, – единственный человек, который может изменить вашу судьбу, это вы сами.

Он отложил карандаш в сторону и несколько минут молча изучал свои наброски, а Изабелла в это время сидела, боясь пошевелиться. Разговор явно вывел ее из душевного равновесия.

Наконец Лорен снова поднял на нее глаза.

– Глядя на свои наброски, заверяю вас, что вы смогли бы совсем неплохо зарабатывать себе на жизнь в качестве модели для наших художников на Монпарнасе. У вас ведь не только прекрасное лицо. Наверняка под этим платьем скрывается и не менее восхитительное тело, настоящее воплощение красоты и женственности.

Лорен окинул ее оценивающим взглядом, и от этого взгляда ей стало жарко и кровь ударила в лицо.

– Ну, почему вы так смущаетесь? – укоризненно заметил Лорен. – Здесь, в Париже, мы славим и чтим красоту женского тела. В конце концов, все мы приходим в этот мир голыми. И только общество потом навязывает нам, как и во что одеваться. Впрочем, зима в Париже тоже немаловажный фактор. – Лорен издал короткий смешок и глянул на часы. – Не волнуйтесь. – Он снова окинул ее пристальным взглядом. – Я буду лепить вас в том наряде, в каком вы пришли сегодня. Это платье вам удивительно идет.

Изабелла молча кивнула головой, испытывая в душе невероятное облегчение.

– Но пока вы мне тут изливали душу, часы пробили полдень. Пора обедать. Пойду, принесу хлеб, сыр и немного вина, в качестве награды вам.

Лорен забрал со стола кружки и снова двинулся в направлении кухни. Задержался на минуту возле Маргариды и спросил, не присоединится ли она к совместной трапезе.

– Спасибо, с удовольствием, – ответила Маргарида и, поднявшись со своего рабочего места, направилась в ванную, чтобы помыть руки.

Изабелла осталась в мастерской одна. Она глянула в окно на клумбы с цветущей лавандой. Все внутри у нее дрожало и трепетало. Непонятно как, но Лорен без каких-либо видимых усилий заставил ее поделиться с ним всеми своими сокровенными переживаниями о собственном будущем.

– С тобой все в порядке, Изабелла? – спросила у нее подошедшая Маргарида, усаживаясь рядом, и с озабоченным видом положила ей руку на плечо. – До меня долетали кое-какие обрывки ваших разговоров. Надеюсь, месье Бройли не переусердствовал в своем желании сделать максимально достоверный портрет? Более того, как мне кажется, – Маргарида слегка понизила голос, – им движут отнюдь не только профессиональные интересы.

– Что ты имеешь в виду?

Но Маргарида не успела ответить. В студии появился Лорен с подносом.

Во время трапезы Изабелла сидела молча, слушала непринужденную болтовню Маргариды и Лорена, обсуждающих своих общих знакомых или вспоминающих самые последние скандальные выходки разношерстной богемной публики.

– Говорят, Кокто оборудовал себе тайную комнату в одном из домов на Рю де Шатодан, – промолвил Лорен, отхлебнув из своего стакана. – Собирает там дружков-приятелей и потчует их коктейлями собственного приготовления. Он и имена этим напиткам придумывает в свою честь. Слышал, бьют эти коктейли наповал. Впрочем, говорят, что в последнее время Кокто увлекся спиритическими сеансами.