– Я имею в виду, что здесь теряется ценность всего. Зачем здесь деньги, когда можно и так брать все, что захочешь? Зачем надевать красивую одежду, ведь никто не увидит ее, а главное, чтобы удобно было? Зачем быть умнее, ведь никого и так нет и ты самый умный? Зачем прихорашиваться и быть красивой, ведь здесь некому это показывать?
– А как же я? – скромно улыбнувшись, обмолвился я.
Скользнув по шелковой простыне, я приблизился к Лизе вплотную, затем шаловливым движением руки сдернул с ее плеча лямку ночнушки и сказал:
– Можешь мне показывать свою красоту.
Но Лиза будто бы даже не заметила моего игривого жеста. Каким-то нелепым и неосознанным движением она подтянула к себе одеяло и тем самым невольно накинула лямку своего ночного одеяния назад на плечо. Затем, тяжело вздохнув и посмотрев на меня, она грустно улыбнулась и, едва сдерживая слезы, произнесла:
– Да, ты единственное мое общество в этой пустоте.
– Не переживай, малыш, я наполню твою пустоту радостью. Со мной не соскучишься! – восторженно проговорил я и крепко обнял ее.
– Даже и не знаю, что бы я здесь делала без тебя, – прошептала она.
– Ну, возможно, ты бы в истерике бегала по городу и искала кого-нибудь. Или же просто все время спала дома, – предположил я, при этом чуть отодвинувшись от нее, чтобы дать свежему воздуху просочиться между нашими лицами. – А вообще, здесь можно безнаказанно заниматься всем, чем угодно.
– Да, может и так, но только в чем смысл такого существования? Здесь даже не к чему стремиться и нечего добиваться.
– В жизни! – радостно ответил я.
– Да, вот только жизнь будет какая-то никчемная. Я имею в виду, что здесь нет никаких ценностей, равно тому, как нет и общества.
– А я вот рад твоему обществу.
– Я тоже рада твоему обществу, только я говорю о том, что без людей теряются все ценности жизни, потому что их некому оценивать и придавать значимость. Они просто становятся никчемными и никому ненужными. Это примерно как и добро без зла теряет свое свойство добра, потому что его не с чем сравнить, а значит, оно и перестает быть добром, – размышляла вслух Лиза и, будто пытаясь защититься от нахлынувшего отчаяния, накрылась до шеи одеялом.
– Так, по-твоему, ценность нашей жизни определена нашим положением и оценкой в обществе? – спросил я, хотя на самом деле уже знал ответ.
– Ну, получается, что так.
В этом разговоре мне сразу вспомнился дорогущий автомобиль, который мы на время позаимствовали и который на пустынных улицах показался мне обычным куском металла на колесах. Всплыли в памяти даже часы из одинокого торгового центра, ставшие обычной безделушкой на моей руке. Все эти вещи были такими же никчемными и обесцененными в этом безлюдном мире, как и все то, о чем говорила Лиза.
– Может, ты и права, но про себя могу сказать, что я вижу свою нужность и существование в наслаждении жизнью рядом с тобой.
– Я тоже счастлива, что у меня есть ты, но просто как-то грустно.
В тот момент в словах, голосе и настроении Лизы я будто услышал какой-то нестерпимый крик о помощи. Лежа на мягкой постели, я чувствовал и видел ее тяжелое дыхание, наворачивающиеся на глаза слезы и глубокое, как океан, отчаяние в душе. Я снова придвинулся к ней ближе и, захватив крепкими объятиями ее нежное тело, укрытое одеялом, сказал:
– Думаю, что самое главное – не нужно печалиться и грустить. Ведь в мире существует множество историй, книг и фильмов о том, как неунывающий человек один остается на необитаемом острове. Да, поначалу он тоже грустит от одиночества и пытается выжить в суровых условиях, но потом ко всему привыкает и даже начинает там веселиться. А нас здесь двое, и к тому же мы живем в хороших условиях: в магазинах есть еда и вода, на автозаправках можно сливать топливо, да и от холода мы не умрем. Так что, малыш, у нас нет причин для печали.
– Ты имеешь в виду, что мы должны отдыхать и веселиться? – немного приободрившись, промолвила Лиза.
– Ну конечно же. Мы теперь как разноцветные листья деревьев, о которых ты говорила вчера. Я почему-то запомнил твою фразу и, видимо, неспроста, – ухмыльнулся я. – Теперь и мы можем только жить и радоваться на протяжении всего периода, что нам дала жизнь.
– Точно! – улыбнулась Лиза. – Возможно, ты и прав.
– Конечно, прав. Да и к тому же разве это не детская мечта – делать в городе абсолютно все, что захочется и вообще наслаждаться безнаказанностью?
– Я почему-то об этом даже и не подумала.
– Ну а если ты со мной уже согласна, так, может, начнем этим наслаждаться прямо здесь и сейчас? – игриво обронил я, зарываясь под одеяло к Лизе.
– Я не против, – засмеявшись, промурлыкала она.
Слившись друг с другом воедино, мы погрузились в сладостное наслаждение и даже не заметили, как быстро провалились в приятный непробудный сон.
Тот первый день, проведенный в одиноком городе, я запомнил на всю жизнь. Безлюдность и пустота нашего мегаполиса открыли передо мной совершенно новые ощущения. Небольшое волнение от неизвестности и пугающей призрачной пустоты города вихрем и дрожью проносилось по моему телу, перемешиваясь с приятными чувствами вседозволенности и безнаказанности от любых действий. Теперь любой запретный плод мне был представлен на блюдце.
Конечно же, Лиза была права в своих рассуждениях по поводу отсутствия ценностей общества и безнадежности нашего будущего, просто я никак не хотел в это верить. У меня была какая-то внутренняя уверенность, что завтрашний день сам поставит все на свои места и вернет нашу жизнь. Тогда я еще не знал, что мир, в который мы попали, очень коварен и загадочен. Только впоследствии я понял, что путь домой имеет здесь неоправданно высокую цену, которая не каждому по силам.
Глава 4
IV День
Вдруг, как от удара током, я резко открыл глаза. Утренние солнечные лучи, словно золотистые столбы прожекторов, уже вовсю пронизывали нашу спальню. На часах было ровно 9 утра. За окном начинался обычный теплый осенний день. Еще толком не проснувшись, я начал судорожно вспоминать все, что случилось за последние дни, словно в моей голове кто-то включил видеофильм с образами предшествующих событий и насильно начал его прокручивать в мыслях. Такое, наверное, часто бывает, когда резко пробуждаешься и еще некоторое время не можешь понять, где на самом деле явь, а где вымысел.
Сонно потянувшись, я глубоко вздохнул и тут же увидел перед собой лежащую на одеяле мертвую муху. Не знаю почему, но это пустяковое явление не на шутку насторожило меня. «Этот день будет особенным», – подумал я. Какое-то странное чувство новизны тут же невольно поразило меня. Я ощутил его во всем: в запахах небывалой утренней свежести, в необычных звуках и шорохах, которые казались слегка приглушенными, и даже во внезапном стуке по оконному стеклу качающейся на ветру ветки. Эта деревянная рука, покрытая зелеными листьями, начала трезвонить по окну, словно по двери, и будто бы требовала открыть его.
И хотя этот мир и так казался другим и непонятным, у меня все же откуда-то появилась уверенность, что сегодняшний день должен принести что-то еще более таинственное и новое. То, что смогло бы нас магическим способом вернуть в нормальный мир так же, как и забрало оттуда.
«Может, это все приснилось мне? – подумал я, потерев лицо ото сна. – А где Лиза?» – судорожно озадачился я, положив руку на холодную часть постели, где обычно она спала. В тот момент мне почему-то начало казаться, что Лиза и вовсе ночью не была рядом со мной, потому что обычно она всегда лежала около меня до тех пор, пока я не проснусь. «Неужели и Лиза исчезла? Нет, только не это. Я же без нее не выживу?» – мысли об исчезновении Лизы не на шутку меня взволновали и растормошили с такой силой, что я больше ни о чем не мог думать.
Я быстро встал с кровати, натянул на себя рубашку и штаны и побрел искать ее по всему дому. С каждой пустой комнатой во мне все больше нарастало напряжение. Я понял, что начало твориться что-то неладное. И только когда я услышал какой-то шорох на кухне, во мне будто что-то отлегло. Медлить я уже не мог и тут же понесся навстречу непонятному шуму.
Наша комната для приготовления пищи представляла собой сравнительно большое и светлое помещение с огромным окном на одной из стен. Когда мы делали свой первый ремонт на кухне, то специально установили мойку напротив этого большого окна, чтобы можно было не просто уныло мыть посуду, но и одновременно любоваться ухоженными на заднем дворике зелеными газонами и раскидистыми деревьями.
Посреди этой светлой комнаты находился большой обеденный стол с вазой по центру, в которой красовались живые цветы. Вокруг стола стояло несколько стульев. Ну а все остальное пространство кухни занимали столешницы, газовая плита, холодильник и прочее.
Когда я приблизился к дверному проему нашей столовой, все мои тревоги мигом развеялись. Я увидел Лизу. Она спокойно стояла спиной ко мне, опираясь руками о мойку около окна, и что-то там высматривала. Я был настолько рад ее видеть, что даже не придал значения тому, что она сегодня не дождалась меня в постели, хотя раньше это делала всегда.
– Привет! – поздоровался я, неторопливо и уже спокойно заходя на кухню.
– Привет, – совершенно безразлично ответила она, лишь мельком глянув на меня.
Я не сразу обратил внимание на ее чересчур подавленное состояние и, подойдя к ней, нежно обнял сзади и произнес:
– А почему мой малыш сегодня такой грустный?
Лиза тяжело вздохнула, взяла в руки чашку и, не сказав ни слова, начала ее мыть над раковиной. Только в этот момент мне на секунду закралась мысль, что с ней происходило… не знаю даже, как это сказать… наверное, что-то не совсем обыденное. Но я тоже не придал этому большого значения, сославшись на то, что у кого-то, возможно, просто день не задался.
Рядом на столешнице стояла ваза с фруктами. Взяв из нее яблоко, я отошел чуть в сторону и, медленно покручивая сочный фрукт в руках, начал вспоминать вчерашний день, перебирая в памяти все произошедшие события.
– Интересно, почему все было именно так? – буркнул я себе под нос и с хрустом надкусил свое яблоко, продолжая осмысливать случившееся. Причем я так неудачно хватанул ртом этот фрукт, что кроме мякоти яблока между зубов оказался и мой язык. Он тут же онемел от полученной травмы, и во рту сразу появился солено-металлический привкус.
«Как же больно!» – чуть скривившись, подумал я, посмотрев на откусанное яблоко, на белой мякоти которого виднелись следы крови моего языка.
– Ты знаешь, мне кажется, что все, что произошло, было не просто так, – повернувшись к Лизе, проговорил я, слегка коверкая слова онемевшим языком. – Я имею в виду, что это…
