1977

Встав в центре участка, осмотрелся. Все вокруг казалось до боли знакомым, но в то же время абсолютно чужим. Вот баня – будто близнец моей, только слишком новая, свеженькая, без следов времени. Даже стояла точно там же. Но сарай… Его у меня не было. На его месте у меня дача. А вместо того дома у меня малина растет.

Мой взгляд скользнул к ели. В памяти всплыла картина: да, у меня тоже была ель, только гораздо больше, раскидистее, метров пятнадцать в высоту. А эта крохотная, всего метра полтора, будто еще ребенок, которого принесли в этот мир.

Взглянул на соседский участок. Да, там все выглядело точно так же, как у моего соседа. Только вот как-то чересчур ново, как будто дом и заборы построены пару лет назад.

– Что за черт, – прошептал я, ощутив холодок, пробегающий вдоль спины.

Я достал из кармана телефон – сети не было. Сделал несколько снимков: баня, дом, сарай, участок. Ель тоже не забыл сфотографировать. Когда вернусь обратно, внимательно рассмотрю все кадры, может, найду какую-то зацепку.

Вернувшись к дому, я осторожно отворил калитку и вышел на улицу. Передо мной простирался ровный слой снега – ни следа, ни единого намека не движение машин. Странно. В моем мире здесь уже давно бы кто-то проехал, оставив колеи. Я двинулся по улице, решив провести небольшую разведку. Долго задерживаться не хотел – холод сковывал тело, пробираясь под ветровку все сильнее. Сделав фотографию улицы, сунул телефон обратно в карман и, обняв плечи руками, двинулся вперед.

«Дойду до первого перекрестка и сразу назад», – решил я про себя, понимая, что замерзаю. Возвращение к порталу казалось самым разумным вариантом в этой ситуации, но любопытство грызло меня изнутри.

Улица казалась до боли знакомой. Почти те же дома, только все выглядели чересчур свежо. Вот, например, дом, точь-в-точь как у Петрова, моего соседа. На оконных рамах – новая синяя краска, стены побелены недавно. На крыше, как и у Петрова, указатель ветра в виде Бабы-яги на метле. Помню, Петров как-то рассказывал, что эта фигурка с советских времен, и каждый раз смеялся, называя ее тещей. Я остановился, пристально смотря на Бабу-ягу. Здесь она была выкрашена в яркий синий цвет, а у Петрова давно покрылась ржавчиной, была поеденная времен и дождями.

Решив не задерживаться, я двинулся дальше и тут заметил еще одну странность, которая повторялась на каждом участке, как дежавю. Заборы. Они здесь все деревянные, простые и новые, аккуратные, почти игрушечные. У нас на улице почти все уже давно сменили ограждения на профнастил – надежнее, практичнее.

«Что это за чертовщина?» – подумал я, шаг за шагом пробираясь вперед по этой странной улице, пытаясь найти хоть что-то, что объяснит происходящее.

Я остановился на перекрестке и огляделся. Откуда-то тянуло дымком, словно кто-то растапливал печь или баню. На соседской улице стояла серая «копейка», то есть «Жигули», но выглядевшая слишком прилично, будто ее только что выкатили из гаража какого-то педантичного коллекционера. Она сразу привлекла мое внимание. Номерной знак бросался в глаза: «Ш4619КК». Номера казались странными, словно пришли из другого времени.

Подойдя ближе, я заглянул в салон. Все внутри было в идеальном состоянии – почти как новое. Руль, сиденья, даже приборная панель выглядела так, будто машина только что сошла с конвейера завода. Я хмыкнул, пытаясь осмыслить увиденное. Взглянул на дом, стоявший рядом. К калитке по снегу тянулись следы. Мелькнула мысль позвать хозяина и пристать к нему с вопросами, но что-то во мне моментально отмело эту идею. Не знаю почему, но мне казалось, что это приведет к чему-то нехорошему, к тому, чего мне лучше не знать.

Оглядевшись по сторонам, я достал телефон и сделал снимок «копейки». Потом, поежившись от холода, заметил, что пальцы ног уже начали замерзать, и решил больше не задерживаться. Пора возвращаться к порталу.

«Что за странные дела творятся…» – пронеслось в голове, пока я быстрым шагом направлялся обратно.

Закрыв калитку за собой, я замер на месте и оглядел участок. В этот момент меня осенила догадка, настолько внезапная и дикая, что я тут же отмахнулся от нее, посчитав абсурдной. Однако мысль вернулась, не давая покоя. Я хмыкнул, словно в ответ самому себе. Тут мой взгляд упал на ржавый гвоздь, лежащий на подоконнике. И мне в голову пришла совсем нелепая идея. Хотя, подумав, я решил, что в нынешней ситуации это не так уж и глупо, просто своего рода эксперимент.

Взяв гвоздь, я пошел в сарай за лопатой. Вернувшись к ели, я огляделся, проверяя, не смотрит ли кто. Чувствовал себя так, словно готовлюсь к какому-то тайному ритуалу. Абсурд! Я собирался вбить ржавый гвоздь в ствол ели. В здравом ли я уме? Сомневаюсь. Но вся эта ситуация давно вышла за пределы здравого смысла.

Стук лопаты о гвоздь разносился по участку. Каждый удар эхом отдавался в моих ушах. Когда гвоздь был вбит до самой шляпки, я быстренько вернул лопату на место в сарай. Теперь осталось одно – вернуться через портал. Я поднялся наверх. Одна только мысль о том, чтобы снова шагнуть в него, оказаться в этом черном, вязком нечто, заставила меня вздрогнуть. Но выбора не было. Набрав полные легкие воздуха, я пересилил свой страх и шагнул в портал, готовясь к тому, что снова окажусь в странном месте…

Опять темнота. Снова это вязкое, как болотная тина, ощущение – и на этот раз сильнее. Я застрял. Тело буквально прилипло к этому черному студню. Наклонившись вперед, я напрягся так, что заложило уши, мышцы заболели, но я пробивался через это тягучее препятствие, как будто от этого зависела моя жизнь. А ведь так и было. В какой-то момент портал сдался, как животное, выпустившее свою добычу, и выплюнул меня на пол чердака.

Я рухнул с глухим стуком, почувствовав, как грубо стесал подбородок. Хорошо хоть рот был закрыт, иначе бы язык себе откусил. Поднявшись на локоть, я оглянулся на портал, ожидая увидеть там… Кого? Или что? Ничего. Портал остался таким же пустым и загадочным. Но ощущение, будто что-то или кто-то наблюдает, не покидало меня.

Я вытер кровь с подбородка и бросил взгляд на Юру. Он все еще спал как младенец, даже не подозревая, в каком месте я только что побывал. Я оперся спиной на стропила и достал сигарету. Чиркнул спичкой о коробок, и табачный дым заполнил воздух чердака. Я сидел так минут пять, погруженный в странную смесь облегчения и пустоты, как после затяжного секса, когда сознание медленно возвращается в реальность.

Докурив, я затушил сигарету о пол, сжал в кулаке окурок и, наконец поднявшись, медленно направился к выходу. Бросил взгляд на Юру и застыл на месте. В голове мелькнула мысль: а не разбудить ли его и не спустить вниз? Но тут же осекся. Какая, к черту, разница? Когда он проснется, вряд ли поймет, как оказался на чердаке. И, если честно, не думаю, что будет помнить про портал. Да и вообще, зачем его будить? Пусть спит.

Спустившись вниз, я повесил ветровку на крючок и вернулся к столу, но садиться не стал. Взгляд мой сразу же метнулся к ели, возвышающейся над участком, как старый молчаливый стражник. Гвоздь. Я должен найти этот треклятый гвоздь.

Пару минут я ломал голову, как лучше это сделать, а потом направился к даче. Спустя несколько минут я сидел на древнем диване и раскручивал колонку старого магнитофона. Он был здесь, чтобы мы могли слушать музыку на посиделках, но, честно говоря, толку от него было мало. Из двух колонок жива была одна, и именно ту, что сдохла, я теперь разбирал, методично выкручивая шурупы.

Наконец вытащил магнит – довольно тяжелый, размером с кухонную тарелку, как я и рассчитывал. Затем подошел к окну, сдвинул занавеску и глянул, не пришли ли друзья. Нет, их не было. Последнее, что мне хотелось – объяснять, зачем мне понадобился магнит.

Вернувшись к столу, я взял кухонный нож и, сунув его за пояс, начал карабкаться вверх по стволу. По моим расчетам, гвоздь должен находиться на высоте восьми метров или около того. Подъем по веткам был не сложен – раз-два, и я уже на нужной высоте. Я начал возить магнитом вдоль ствола, там, где, по идее, должен был находиться гвоздь.

Честно говоря, ситуация была абсурдной. Ни в каком кошмаре я не мог увидеть, что буду заниматься этим. Если бы кто-то увидел меня сейчас (например, сосед или друзья), он решил бы, что я свихнулся окончательно. В особенности Юлька. Она наверняка сказала бы что-то вроде: «Ну все, вот и приехали, у Сереги белочка».

Я усмехнулся и продолжал искать магнитом гвоздь. Но безрезультатно. Потом я залез немного выше, и вдруг магнит дернулся к стволу. Есть! Скинув его вниз, я вытащил нож и начал сдирать кору. Лезвие медленно, но уверенно вгрызалось в древесину, оставляя глубокую рану на теле дерева. Через несколько минут я почувствовал, как нож наткнулся на что-то твердое.

Металл. Неужели? Когда я наконец разглядел шляпку гвоздя, холод пронзил меня, будто ледяная жидкость заполнила мои внутренности. Вот он. Это он. Гвоздь! Я уставился на него и не мог поверить своим глазам. Туго сглотнув, я вернул нож за спину. От перевозбуждения руки дрожали так сильно, что едва не выронил его. Я стал спускаться.

Вернув нож на стол, я сел на табурет и налил себе водки. Осушил стаканчик, горло мгновенно обожгло. Несколько минут я сидел, не думая ни о чем. В голове была пустота. Мне нужно было прийти в себя.

Теперь я был уверен: я побывал в прошлом. Но какой там был год? Как определить? Я поднял взгляд на ель. Может, по ее высоте? Сейчас она, наверное, метров двенадцать, плюс-минус метра два. Но сколько ей лет? Насколько быстро растет ель?

Я вытащил из кармана телефон и полез в Интернет. Нашел сайт фирмы, которая специализировалась на посадке декоративных растений. Пробежал глазами информацию.

– За десять лет – пять метров, за двадцать – восемь, за сорок – пятнадцать, – пробормотал я, читая с экрана.

Отложив телефон на стол, я решил прикинуть возраст моей ели. Вышло, что ей около сорока лет. То есть, если отнять сорок лет от нынешнего года, я был где-то в 1984-м.

– Охренеть, – прошептал я.

В этот момент до меня донеслись голоса с улицы, а затем взорвался женский смех. Следом послышался смех Жеки. Его смех я ни с каким другим не спутаю. Ржет как конь.

Вся компания собралась за столом.

– А где Юрок? – спросил Женя, протягивая руку к бутылке водки.

– Спать ушел в дом, – сказал я, стараясь выглядеть спокойным.

– Почему не пришел? – вгрызлась в меня глазами Юлька.

– Я люблю уединение… – сухо ответил я.

– Ага, любит он, – фыркнула она.

Женя поинтересовался, кому что налить, и когда мы выпили, все продолжили живо обсуждать историю, как мы ездили в прошлом году в Архыз. Видимо, ее начали вспоминать еще на речке. Тогда мы заблудились в горах. Юлька сломала лодыжку, и мне приходилось таскать ее по горам на своих плечах. Ага, смешно им.

Я их даже не слушал, а думал о портале. Значит, на той стороне – СССР, год 1984, плюс-минус несколько лет. Мне открываются уникальные возможности. Там я могу стать, кем захочу, смогу увидеть своих родителей молодыми.

Я был не в силах полностью осознать эти возможности. Сознание отказывалось в это верить. Я стал планировать, что сделаю на той стороне первым делом. Столько было планов, что они сменяли друг друга, сложно было выбрать что-то одно. Мои мысли были похожи на перевернутый муравейник.

– Сереж, ну хорош уже грузиться! – наконец-то обратила на меня внимание Юлька. – Ты на поминки пришел, что ли? Развлеки меня, мне скучно!

Я был настолько погружен в мысли о СССР, что со стороны это выглядело так, как будто я был не в настроении. Веселиться мне сейчас хотелось в последнюю очередь. Я был похож на мальчишку, которому на день рождения подарили заветную машинку, хотелось с ней поиграть прямо сейчас, а меня звали за праздничный стол. Мне требовалось уединение.

– Норм все. В баню пойдем? – обратился я ко всем.

Компания единогласно поддержала предложение, и я пошел за дровами, а затем начал растапливать банную печь. Мысли, что ждет меня в СССР, продолжали крутиться в голове, как заевшая пластинка граммофона. Затем мне удалось переключиться на планирование второго похода на ту сторону. Думал я над этим, уже сидя в парилке, в полном одиночестве и совершенно голый. Первый в баню пошел я, чтобы проверить парок.

Для путешествия на ту сторону нужна была подходящая одежда. Это не то, что можно было бы легко найти в Армавире, особенно в хорошем состоянии. Классика всегда срабатывает, верно? Я выбрал пиджак, брюки и рубашку. Везде уместно, даже в СССР. Но одно дело – выглядеть правильно, другое – не замерзнуть. Пальто. Черное, драповое – то что нужно. В СССР такие, кажется, носили. Может, никто и не заметит подвоха. И все-таки что-то еще нужно… Деньги. Да, нумизмат – отличная идея, но это потом. Сначала – просто прогулка в СССР.

Сегодня мы ночуем на даче, а завтра все разъедутся по домам. Я заберу костюм из дома и вернусь. Но как объяснить Юле?

Из предбанника донесся скрип двери. Кто-то постучал в дверь парилки.

– Сереж, можно войти? – Голос Жанны. Только ее тут не хватало.

– Заходи, если не стесняешься увидеть меня голым, – бросил я, даже не шевелясь.

Она захихикала, но не двигалась. Стояла за дверью, словно что-то обдумывая.

– Хочешь, я тебя веником отшлепаю? – предложила она наконец. – Только на живот ложись. А потом я зайду.

Идея звучала так себе. Особенно если учесть, что Юлька где-то неподалеку.

– Не хочу, – сказал я коротко.

– Многое теряешь… Я мастерица по веникам, – загадочно добавила Жанна.

Она еще постояла там, за дверью, как будто ожидала чего-то. Я молчал. Затем снова раздался тот же скрип. Ушла.

Надо было на Жанне жениться. Девка – огонь. Рыжеволосая бестия и все у нее на месте: и попа, и грудь, и мозги. В общем, как в советском фильме говорили? «Спортсменка, комсомолка и просто красавица». Но поздно пить боржоми. С Юлькой в браке уже два года. В последний год все как-то у нас пошло не по той траектории. Хотя, если честно, то через месяц после свадьбы. Когда живешь под одной крышей с человеком, узнаешь его новые грани… И в моем случае открывшееся мне было не так уж и приятно.

Сам виноват. Клюнул на ее красоту, шикарную фигуру, накачанные губы, доступность. Но как жена, я имею в виду быт, она совершенно никакая. Стирать, убирать, готовить борщи – не для нее. Все, что она хочет от семейной жизни, это чтобы я работал день и ночь, зарабатывал много денег, а она сидела бы дома, тратила их на тряпки, салоны красоты, иногда подрабатывая наращиванием ногтей. В промежутке между встречами с многочисленными подругами, естественно.

В какой-то момент мне даже стало страшно, что она подрабатывает эскортом, а не к подругам ездит. Такие мысли я гнал прочь. Опускаться до слежки за женой не стал. Все тайное рано или поздно становится явным. Поживем, увидим. Ладно, лирика это все.

Что там с СССР? Завтра, непременно завтра там буду. И уже подготовленный. Пить сегодня больше не стану. Во время завтрашнего путешествия я должен быть бодр и свеж. Я закрыл глаза и стал потеть дальше, выпаривать из крови остатки алкоголя. Говорят, вредно это, но я недолго и осторожно.

На следующий день мы закончили свой отдых на даче, пришлось развозить всех по домам на своей «девятке». Вернувшись в квартиру, я дождался, когда Юля уйдет к подружке, предупредил ее, что поеду к другу в гараж, чтобы помочь ему с ремонтом машины. Затем отыскал в шкафу пиджак. Какое-то время у меня отняла глажка брюк и рубашки. Потом еще пришлось возиться с пальто, очищая его от налипших волосинок и пыли.

Спустился в машину я уже при полном параде: в костюме и белой рубашке, начищенных туфлях и с перекинутым через руку пальто. И шапку не забыл – обычную черную шапку. В СССР таких, конечно же, еще нет, и она меня слишком засвечивает, но ничего, на один раз сходить туда сойдет.

Туфли пришлось надеть летние, тут уж другого выбора не было. Ничего, в СССР себе чего-нибудь присмотрю. Не забыл взять пакет со сменной одеждой, чтобы после возвращения переодеться, а свой костюм и рубашку оставить на даче. Во-первых, так удобней, не придется ждать, когда жена уйдет, а во-вторых, у Юли будет много вопросов, если я вернусь домой в костюме.

Уже через час я поднялся на чердак и шагнул в портал.