Внутренний мир. Западня

– Но на ваши вопросы у меня есть ответы, – он жестом попросил Алемского успокоиться, и юноша ощутил вдруг теплую волну, идущую из руки эльфа. Злость, как по волшебству, улеглась.

– Итак, да, я могу по энергетическому следу найти примерное местоположение человека или сделать сканировку, как вы это называете. И, несмотря на то что у меня довольно узкий круг подозреваемых в деле Костина, после исчезновения Рудольфа, я все же искал его. Ответом мне служила зловещая тишина, и тогда я скоропалительно сделал вывод, что его уже нет в живых. Спустя годы, по просьбе вашей бабушки я повторил процедуру. На этот раз мне удалось уловить его сердцебиение, но местоположение все так же надежно было от меня скрыто. И, боюсь, мой опыт в этом деле показал, что есть лишь одна причина, по которой мы не можем обнаружить энергетический след человека.

– Какая же? – Герман в нетерпении сжал губы.

– Когда человек сам накладывает на себя защиту, не желая, чтобы его нашли.

Нет! Это было решительно не то, что Герман хотел услышать. Увидев это по выражению его лица, Гордон добавил, что информация о видениях, приходящих ему во сне, в корне меняет ситуацию.

– Разобраться будет несложно, – заверил он, – если ты позволишь, я проникну в твое сознание и вытащу все эти видения. По их характеру можно будет понять природу их происхождения. Однако если окажется, что Рудольф здесь ни при чем, и сны – плод твоего воображения, мне придется настоять на твоем обращении к психиатру.

Герман нахмурился было, собираясь резко возразить, но прикрыл рот, увидев ехидную ухмылку на губах Гордона.

Они договорились встретиться через неделю, в течение которой Герман должен был выполнять специальную медитацию и подробно записывать все свои сны. Когда юноша уже собирался проститься, он, наконец, решился задать давно мучивший его вопрос:

– Бабушка говорит, что Костин схватил отца и держит его у себя. Вы так не считаете?

– У меня была такая мысль, но со временем я отказался от этой теории. Понимаешь… – Гордон пристально посмотрел на юношу, словно взвешивая, стоит ли говорить ему так много, – до того, как Костин купил мне билет на десятилетний круиз по Сибири, он дважды пытался меня убить. Об этом не писали в газетах и умолчали даже в деле о расследовании. Костин – опасный и решительный человек, который ни перед чем не остановится и сметет на своем пути любую преграду. Признаться… я не понимаю, зачем ему держать Рудольфа у себя в плену восемнадцать лет.

Мужчина покачал головой, и Герман понял, на что тот намекает.

– Он бы убил его. Но раз мы теперь знаем, что отец жив, Костин здесь ни при чем.

– Я не знаю всего, что произошло тогда на самом деле, – признался эльф, – и до того момента, как ты оказался в моей приемной и попросил помощи, признаться, у меня не было причин копаться в прошлом. Я и так потратил впустую достаточно много лет своей жизни.

Юноша понимающе кивнул, на языке у него вертелась еще масса вопросов и догадок, но по тону, каким говорил с ним Гордон, он понял, что пора уходить.

– Пригласите людей, что ожидают в приемной, – попросил мужчина и, налив себе стакан воды, осушил его до дна.

***

Алемский своим рассказом словно разворошил в душе мужчины раны давно минувших лет. Юноша не столь был похож на Рудольфа внешне, как в точности копировал повадки и мимику своего отца. Гордон любил Рудольфа. Этот добрый и открытый парень был так не похож на всех тех представителей эльфийского общества, с кем Эдварду приходилось общаться в юности. Порой он ловил себя на мысли, что скучает по потерянному другу, его честности, искренности, даже заносчивости. Поэтому визит молодого Алемского взволновал Гордона. Мало того, его ждала встреча с давней знакомой – Еленой Стоминой, еще одной живой свидетельницей событий тех давних лет. Было ли то совпадение или нет, но словно все игровые фигуры возвращались на прежнее поле. И Эдварда такой поворот совсем не устраивал. К счастью, Елена Стомина и не думала вспоминать события 87-го года.

Если бы Гордон не знал, кто к нему придет, то он и не узнал бы в Елене Кивер ту простоватую девушку из Внешнего мира, работающую в две смены. Перед ним была ухоженная блондинка с безупречной прической и маникюром. Все в ее фигуре говорило о достатке, хорошей жизни и властной натуре хозяйки. Муж ее – видный упитанный мужчина с короткой аккуратной бородкой – также выглядел самодовольно. Девушка же, что вошла в кабинет следом за ними, казалась чужой, словно сотканной из других, более тонких материй. Анна Кивер отличалась от своих родителей, как шелк отличается от шерсти. Как их ни обрабатывай, и ни окрашивай в одни цвета, они всегда останутся шерстью и шелком.

Обменявшись формальными любезностями и представив мужа и дочь, Елена Кивер протянула эльфу папку с бумагами:

– Как я и говорила по телефону, Анин учитель провел ей биологическую диагностику.

– Энергетическую диагностику биополя, мам, – подала голос Анна.

Она все еще стояла в дверях, пребывая в трепетном волнении, пока Гордон не пригласил всех Киверов сесть. Эдвард знал, что производит на людей сильное впечатление, особенно в первый раз, и привык к этому. Он долго изучал данные диагностики, то и дело поднимая взгляд на девушку. Та сидела на стуле в метре от него, терзая свои ногти. Анна Кивер была очень красивой, хрупкой, со стальным стержнем внутри, унаследованным, должно быть, от своей матери. Она кого-то напоминала Гордону, но он все не мог уловить связь.

– Для студентки колледжа очень хорошие показатели, – изрек он, складывая бумаги в файл. – Елена, у вашей дочери прекрасные задатки, хорошо развита энергосистема, чистые меридианы, что редко для представителей Внешнего мира, и, главное, удивительно развитые верхние энергетические центры.

– Даже так… – Елену Кивер, казалось, эта информация озадачила. Должно быть, она надеялась, что способности ее дочери окажутся заурядными, поэтому Гордон спросил, чего их семья хочет от него.

– Анна вплотную занялась космоэнергетикой с тех пор, как стала жить в Ардхоне, – пояснила Елена, – но мы не уверены, что этого достаточно, чтобы, скажем… – она переглянулась с мужем, скептически поджав губы, – учиться у вас в институте. Поэтому, если особого дара нет, скажите сразу.

Гордон перевел взгляд на девушку, которая дышать боялась, ожидая его вердикта.

– Особого дара нет, – медленно произнес он, следя за ее реакцией, за тем, как та побледнела, а затем залилась румянцем, стыдливо опустив глаза.

– Но есть большой внутренний потенциал, – Гордон указал пальцем на документы. – Если вашей дочери на самом деле интересна космоэнергетика, и она не испугается погружаться в самые глубины подсознания, то из нее мог бы выйти приличный мастер.

Анна была так удивлена подобным прогнозом, что впервые подняла на эльфа глаза. Это были умные глаза, с теплым мягким взглядом и некой искрой, которая говорила о пока что скрытых силах. В следующий же миг девушка с надеждой посмотрела на отца и умоляюще на мать, и это не скрылось от внимания Гордона.

– Космоэнергетика – это непростая наука, окунувшись в нее раз, обратной дороги не будет, – серьезно произнес он. – Люди со слабой психикой ломаются здесь, поэтому у нас очень жесткий отбор и много требований к студентам. Космоэнергеты практически аскеты. Если вы решитесь поступать в институт и если сумеете пройти все отборы, то знайте, что учеба здесь потребует огромных физических, духовных и умственных затрат.

Киверы согласно кивали, а Анна выглядела напуганной. Гордон уже тогда понял, что у нее не хватит духу. Что ж, стало быть, так лучше для нее. Он нисколько не врал, институт этот был не для всех. К слову, ему вполне хватало и одной напуганной ученицы.

С начала учебного года на учебу была принята старшая дочь Рафаэля Рабвеля – Ариэль. У девушки был обнаружен алмарский дар, что перешел ей от бабушки. И теперь это кроткое и запуганное создание мучило учителя своей незрелостью и сомнениями. Гордон же обязан был учить ее, как единственный действующий алмариан в стране, особенно учитывая тот факт, что ее бабушка Аннабель Рабвель, когда-то учила его самого.

Стоит отметить, что после возвращения Эдварда из десятилетней ссылки Рафаэль приложил все усилия, чтобы вернуть его дружбу. Он не раз ходатайствовал за него перед Эльфийским Собором, пока не добился возвращения другу дворянского титула и законных земель, принадлежавших Гордонам испокон веков. Несмотря на старую обиду и нежелание слышать имя Рафаэля Рабвеля, а уж тем более видеть его в счастливом браке с Адель Сталвин, Эдвард сам не заметил, как их былое общение возобновилось. Годы лишений и одиночества сделали его более покладистым и смиренным, научили ценить и прощать. И вот он уже был желанным гостем в большом доме Рабвелей, а трое детей Рафаэля и Адель звали его не иначе как «дядя Эд».

– В колледже мне сказали, что у вас есть курсы для абитуриентов, – Анна оторвала его от воспоминаний.

– Это дорого, – честно признался Гордон.

– Деньги не проблема для нас, – она с вызовом посмотрела на мать.

Должно быть, та часто бросала эту фразу, и теперь девушка вернула ее. Манипуляция сработала. Елена сразу засуетилась и согласилась, что если будет нужно, то заплатить для них не составит труда.

Гордон мысленно усмехнулся – предсказуемость человеческих поступков забавляла его. Он всегда старался избегать манипуляций, ибо знал, что может однажды серьезно увлечься и запутаться в нитях, сплетенных собственной рукой. Однако юная Кивер неумело и хаотично дергала за них в погоне за желаемым.

Невольно Гордон считал девочку: предана матерью, покинута отцом. Он часто заморгал, чтобы отогнать незапланированную диагностику. Это была издержка его профессии. Совсем не нужно подвергать такому анализу каждого встречного, но Эдвард делал это уже на автомате.

Эльф открыл один из ящиков своего стола, достал буклет и протянул его Дмитрию Киверу, который в течение всего разговора сидел молча, словно все еще боролся со своим впечатлением от встречи с живым эльфом.

– Вот, здесь есть вся информация о дополнительных занятиях, – сообщил Гордон, – первые два урока уже прошли, однако я возьму вас, если решитесь.

***

Ноябрь

Костин медленно прохаживался меж стульев. Его пленники еще были без сознания – все верно, действие препарата, которое он им вколол, не прошло. Ученый держал в руках кипу листков, на которые его помощник Михаил успел записать всю доступную в интернете информацию о пятерых молодых людях. Костин не одобрял то, что всемирная сеть проникла и в Ардхон, словно оголив каждого его жителя, но в данный момент интернет-активность молодежи сослужила ему хорошую службу.

С удивлением Костин понял, что, так или иначе, знает семьи своих пленников.

С Германом Алемским все было понятно изначально. Не ищи он своего отца, не оказался бы на презентации «Но́во». Глупый, заносчивый сосунок! Антон Тимофеевич даже не стал читать о нем каракули Михаила. Все и так было ясно.

Более или менее он был осведомлен и о Рабвелях. С Рафаэлем он был знаком лично, и тот всегда оказывал поддержку его фармакологическому бизнесу. Озабоченный интеграцией видов, этот эльф спал и видел, как бы сделать вампиров и оборотней не опаснее шпица. Препараты Костина были как раз тем, что нужно. Да, несомненно, когда-то много лет назад Рафаэль был причастен к скандалу с «КОД-17», но при следствии имя Рабвеля так и не всплыло, и глупый эльф даже не понял, кто на самом деле засадил его дорогого друга Гордона за решетку.

Неожиданно любопытными оказались данные о единственном родственнике Севастьяна Крошина – парня в бандане. Его дядя Даниил Бриджер тоже был ученым и владел небольшой химической лабораторией. Возможно, они даже были лично знакомы, Костин точно слышал это имя, но уставший мозг отказывался выдавать образ мужчины. Может, у них были совместные проекты, и Костин кинул Бриджера на деньги? Стоило изучить этого ученого подробнее и понять, как Севастьян Крошин оказался на презентации «Ново».

Костин перевернул страницу и стал читать дальше: «Кивер Анна Дмитриевна, родилась в Саранске, родители все еще проживают здесь», – писал его помощник. В Саранске, подумать только. Имена Дмитрия и Елены Кивер ни о чем ему не говорили – обычные люди из Внешнего мира, оба бизнесмены, не имеющие, казалось бы, с Ардхоном ничего общего. Далее Михаил писал о колледже, где училась девушка, и перечислял имена лиц, с кем та вела общение. Ни Рабвелей, ни Алемского, ни Крошина в их числе не было. Что же ей было нужно?

Антон Тимофеевич глубоко задумался, глядя на девушку, привязанную к стулу. В его голове даже зародилась шальная мысль: накачать галлюциногенами и отпустить! Но, нет, слишком рискованно. Каким-то образом она все же оказалась на его презентации! Слышала все обвинения! Костин подошел ближе. Поверхностный интерес к ее красоте уже давно улетучился, оставив место куда более захватывающему любопытству относительно ее роли во всей этой истории. Что-то не давало Костину покоя, что-то в этой девушке настораживало его. То и дело он пробегал глазами записи Михаила, но не находил в них ответы на свои вопросы.

В конце концов, решив, что от переутомления у него начинается паранойя, Антон Тимофеевич убрал листки в карман пиджака и достал коробочку с крошечными датчиками. Следовало поместить их в ухо всем пятерым. Когда они, наконец, очнутся все начнется. И тогда уж он докопается до истины, даже если ему придется прибегнуть к пыткам!

Глава 6. Но̒лэ

Октябрь

Стоял прекрасный октябрьский день, солнце играло с листвой деревьев, когда Анна Кивер уже второй раз шла по аллее к главному входу «Института космоэнергетики и тонких тел».

Ей навстречу то и дело попадались студенты. Каждый из них был особенный, со своим уникальным даром: ясновидящие, телепаты, медиумы, целители и даже боевые маги. Аня лишь читала о них, имея самые общие представления, они казались ей по-настоящему «другими», волшебными и загадочными.

Слева от замка, в котором располагался институт, текла река Ша́кура. Она ворчала в предвкушении зимы, словно боялась не успеть сделать все свои дела до того, как льды скуют ее. Где-то в середине из воды торчали две каменные опоры, на которых, должно быть, когда-то держался мост. Ане хотелось остановиться возле дерева или беседки и полюбоваться видом на пестрый лес, раскинувшийся за рекой, и клочки тумана, застрявшие в нем. Но времени не было. Поэтому девушка поспешила в замок.

Заниматься у самого Эдварда Гордона было честью. Но Аню слегка потряхивало от волнения – почему-то казалось, что ее жизнь скоро разительно изменится. Несмотря на два года проведенные в Валдарии, Аня осталась той же девочкой из Саранска, так глупо провалившей экзамен по алгебре. Ей все еще хотелось быть лучшей, добиваться побед и вызывать восхищение. Правда, теперь она научилась быть скромней и чаще спрашивать о чужих делах, чем рассказывать о своих. Да и друзей выбирала тщательней. Занятия по космоэнергетике открыли в ней способность чувствовать людей, их энергии, ловить невидимые потоки этого мира. И хотя Аня пока только училась, она была поглощена новыми знаниями и жаждала развить в себе иные силы.

Правда, родители не особо разделяли ее энтузиазм в этой области, им были бы больше по душе приземленные увлечения дочери. Елена качала головой и тяжело вздыхала, когда Аня рассказывала о космоэнергетике. Отец, напротив, с воодушевлением слушал и после признавался, что совершенно ничего не понял и не лучше ли ей будет заняться танцами. Но именно Дмитрий Кивер в конечном счете уговорил жену записать Аню на курсы в «Институт космоэнергетики и тонких тел». Он безумно любил единственную дочь и был готов поддержать ее в любых начинаниях.

Аня была благодарна отцу. Побывав здесь на прошлой неделе, Дмитрий признался, что даже он почувствовал некую особенную энергетику этого места, и поинтересовался, не бывает ли подобных курсов для таких, как он. Конечно, Дмитрий шутил, и Аня тогда от души рассмеялась, представляя папу на занятии по космоэнергетике, но мама с такой строгостью, даже злостью посмотрела на мужа, что Ане стало жаль отца.

К счастью, перед ней все двери пока были открыты, и курсы у Гордона давали шанс выйти на новый для себя уровень. Аня была полностью поглощена мыслями об этом и смелыми надеждами на успех, когда входила в здание института. Любезный охранник помог найти нужную комнату, и вот Анна оказалась в аудитории для практических занятий, где уже было около десяти парней и девушек.

Это была просторная комната с тремя большими окнами, откуда открывался вид на парк. Так и хотелось выглянуть наружу и полюбоваться нежно-желтой листвой молодого клена, что рос там, но Анна замялась в дверях. Медленно сняла пальто и повесила на вешалку, чувствуя на себе десятки любопытных глаз:

– Ты новенькая?

– Как тебя зовут?

– Ты эльф или человек? (Почему всегда этот вопрос?)

– Тоже будешь заниматься с нами?

Анна кивала и смущенно улыбалась. Это в колледже она была уверенной и словоохотливой, здесь же казалось, что люди видят ее насквозь, хотя вокруг были такие же ребята как она, лишь готовящиеся открыть в себе иные способности. Ане захотелось избавить себя от необходимости продолжать знакомство. Почему-то не хотелось растрачивать энергию на общение, стоило сберечь ее для своего первого занятия у знаменитого алмариана. Может, даже произвести впечатление на него и на всех. Втайне Аня мечтала об этом.

Она знала о предвзятом отношении своих учителей в колледже к уроженцам Внешнего мира. Ей приходилось доказывать, что она не хуже других, бороться с глупыми насмешками и предрассудками. Родители боялись, что это сломит ее, будет мешать учиться. Но Аня, к своему удивлению, обнаружила, что косые взгляды и строгость учителей только подстегивают ее больше трудиться. Она оказалась вовсе не «тепличной девочкой». Точнее, может, она ей и была, но эта девочка росла и работала над собой, преодолевая каждый день чужие стереотипы и доказывая на своем примере, что смеется тот, кто смеется последним.

Увлеченная этими мыслями, Анна подошла к окну и уставилась на подрагивающие листья молодого клена. Только сейчас увидела возле окна парня, который тоже его разглядывал. Он стоял ко всем спиной и не участвовал в общей беседе. Вместо пиджака – сюртук до колен, длинные светлые волосы. Эльф.

Было что-то одновременно притягательное и отталкивающее в представителях этого вида. Слишком красивые правильные лица, безупречные манеры. Все это казалось Ане ненастоящим. Она чувствовала себя уязвимой рядом с ними, необразованной, грубой и почему-то толстой. Это было ужасно глупо, но ей было всего семнадцать. В этом возрасте невозможно вот так взять и избавиться от желания нравиться.

Молодой эльф не двинулся и не обратил на ее появление внимания. Но Аня почувствовала идущую от него энергию, словно воздух вокруг юноши был окутан легким свечением. Нечто такое только в большей степени было и вокруг Эдварда Гордона. Наверное, в этом институте все такие – неземные и волшебные.

За спиной зашевелились и зашушукались, и в аудиторию вошел учитель. Гордон выглядел хмурым и сосредоточенным, он кивнул эльфу, стоящему возле окна, и велел тому задернуть тяжелые портьеры. Присутствие новенькой он не заметил или сделал вид, и Аня от досады закусила губу. Чтобы как-то отвлечь себя, она стала помогать задергивать шторы.

– Я сам, – произнес эльф и с благодарностью улыбнулся.

Аня вздрогнула. Она ожидала услышать холодные, надменные или даже высокомерные нотки в голосе эльфа, но тот выглядел скорее смущенным.

– Да мне несложно, – шепнула она, хотя портьеры были очень тяжелые.

Она вспомнила, что у эльфов очень странные традиции, и девушек в их обществе так сильно оберегают, словно они больные и немощные. Ане это не нравилось.

Эльф не стал спорить. А когда у Ани на последнем окне зацепилось кольцо, он лишь вежливо улыбнулся и рывком закрыл портьеру.

– Пошли, начинает, – прошептал он и кивнул на Гордона.

Все ученики уже образовали вокруг учителя кольцо. Аудитория погрузилась во мрак, и на смену волшебному солнечному сиянию пришло нечто таинственное, интимное.

Аня поняла, что тяжело дышит в предвкушении своего первого урока. Словно она вот-вот откроет магическую завесу. Казалось, что очертание комнаты, ученики и высокий эльф, стоящий чуть впереди, расплываются, и четко виден лишь Гордон. Его холодное безэмоциональное лицо с тенью усталости, перебирающие воздух пальцы правой руки, словно пытающиеся что-то нащупать.

Дождавшись звенящей тишины, Гордон начал урок. Он поприветствовал учеников и велел всем взять подушки, которые лежали на открытых стеллажах по периметру комнаты. Среди всего прочего там оказались книги, зеркала с кривыми лупами, необработанные камни самых разных пород и величин и еще множество мелочей для духовных практик. Чего здесь точно не было, так это свечей и ароматических ламп, которые у людей Внешнего мира прочно ассоциируются со словом «медитация».

– Феа́рт, мы, эльфы, так называем погружение в бесконтрольное состояние, – начал свой урок Гордон, – полная тишина «ума». Это некое подобие сна, но при этом сознание не покидает нас. Со своими мастерами в колледжах вы уже должны были опробовать эту технику, поэтому не стану зацикливаться на теории. Сядьте на пол подальше друг от друга и на всякий случай положите за спину подушки. Начнем мы с разогрева легких.

Гордон стал показывать, как правильно вдыхать и выдыхать, чтобы кислород наполнял каждую клеточку тела. Закрыв глаза, ученики с усердием повторяли за ним, ощущая, как начинает кружиться голова, заставляя тело непроизвольно покачиваться из стороны в сторону. Вскоре на смену головокружению пришло легкое покалывание в кончиках пальцев, и молодые люди стабилизовали дыхание.

– Позвольте потокам проходить сквозь ваше тело, вниз и вверх, – подсказывал Гордон.

Анна с усердием дышала, стараясь сохранить заданный ритм. Они уже делали подобные практики в колледже, но здесь сама атмосфера была иной. Через пару глубоких вдохов девушка ощутила столб света, входящий в нее через макушку головы, все поплыло перед глазами, и, к своему удивлению, в следующую секунду она обнаружила себя лежащей на полу.

Падала не она одна, для занятий Гордона это оказалось нормой. Зато через полтора часа Аня воскликнула от неожиданности, когда, поднявшись на ноги после очередного падения, увидела вокруг всех членов их группы мерцающую дымчатую ауру.