Алиса. Колыбель разума

Её взгляд скользнул по книжным полкам. Она любила что-нибудь почитать перед сном. В лабораторной библиотеке почти не осталось книг, которые она не читала. Но тут взгляд Алисы зацепился за книгу на самой верхней полке. Она была засунута в дальний угол, поверх других – довольно потрёпанная, в коричневом переплёте.

«Такую я вроде не читала», – подумала Алиса и потянулась за книгой. И вот, она перед ней: «Когнитивные архитектуры».

Алиса включила торшер у изголовья дивана, погасила верхний свет и легла в постель, предвкушая интересное и глубокое чтение.

Она открыла первую страницу из-под которой выскользнула, как опавший листок, фотография… Алиса не опустила глаз, вслед за упавшим объектом, как это сделал бы любой человек. Изображение уже запечатлелось в её памяти. Она явственно видела перед глазами… Рыжеволосую красивую девушку, похожую на неё. Не копию, но сходство было поразительным. А рядом молодой мужчина, похожий на Андрея, только моложе…

Дрожащими руками она подняла с пола фотокарточку, перевернула её, словно надеясь увидеть там ответ на странную загадку… С обратной стороны надпись: «Родители 1984 г.» – почерк Андрея, но немного другой, возможно, он был моложе, когда подписывал.

Алиса всмотрелась ещё раз в изображение девушки в лёгком цветастом сарафане. Её живот был округлым и немного выпирал, как это бывает при беременности. Его мать. Алиса замерла, вглядываясь в её черты. Да, рыжие волосы. Зелёные глаза. Но нос был чуть иначе очерчен, губы полнее, скулы не так выражены. И взгляд, конечно же, был иным… Она не была копией. Она была… намёком. Как мелодия, сыгранная в другой тональности, или стихотворение, переведённое на другой язык – смысл и красота те же, но форма изменилась. Андрей, конструируя её геном, не стремился к точному портрету. Он, сам того не осознавая, искал воплощение самой идеи той женщины – её жизненной силы, её света, её возможности, которую смерть отняла. И случайные мутации, законы развития тканей и его собственное подсознание довершили образ, сделав её уникальной, но неоспоримо родственной той, чью фотографию она держала в руках.

Это открытие было даже страшнее. Если бы она была точной копией – это был бы расчёт, проект. Но эта явная, но не абсолютная схожесть говорила о более глубокой, неконтролируемой правде: она была плодом не холодного расчёта, а глубинной, болезненной тоской, которая просочилась в каждом этапе её создания. Её лицо было не маской. Оно было симптомом его незаживающей раны, обретшим плоть и разум.

Эта мысль не сокрушила её. Она прояснила всё. Как будто она наконец-то увидела подпись художника в углу картины собственной жизни. Вместо ярости или отчаяния, её охватила странная, горькая ясность.

Она положила фотографию на стол и подошла к зеркалу. Не чтобы сравнить. Чтобы узнать. Да, это было её лицо. Тот самый взгляд, который сегодня любовался рекой. Те самые губы, что пробовали сладкую вату. Но теперь в глубине зелёных глаз она видела отблеск другой истории, которая началась и оборвалась до её рождения.

– Значит, вот откуда мои зелёные глаза, – тихо сказала она своему отражению. – Не потому что «так красиво». А потому что это – её глаза, которых он лишился. Она отдала их мне. Через него.

Алиса почувствовала щемящую боль – и за него, и за себя. Но одна мысль не давала этой боли превратиться в жалость к себе: он выбрал её не как замену. Он вырастил её как продолжение. Не той женщины, а той любви и жизни, которой та была полна. Он вложил в неё не скорбь, а то, что хотел спасти от смерти – ум, жажду познания, способность любить этот мир.

Алиса легла в постель. Фотография лежала на тумбочке.

«Завтра он приведёт меня в свою семью, – думала она, глядя в потолок. – Он будет смотреть на меня и видеть… что? Призрак? Или ту, кому он подарил вторую жизнь – не для себя, а ради жизни как таковой?»

У неё не было ответа. Была только твёрдая, взрослая решимость: что бы он ни видел, она будет Алисой. Не копией, не памятником. Алисой, которая знает цену своему рождению. Которая сама выбрала себе имя. И потому она будет жить за двоих – и за себя, и за ту, которой не суждено было увидеть, каким стал её сын.