Толмач. Зигзаги судьбы

– Так что скажешь, Егорка? – поторопил его Игнат Иванович.

– А что тут скажешь? – хмыкнул парень. – Надо, значит, придется грудью на редуты идти.

– Молодца, внучок, – вдруг громко рассмеялся Иван Сергеевич. – Ведь знает, что плохо получиться может, а все одно в помощи не отказывает, – коротко пояснил он сыну, заметив его удивленный взгляд.

– Родная кровь – не водица, – развел Егор руками. – К тому, думаю, за той историей его величество особо наблюдать станет. Глядишь, чего хорошего и получится.

– Это ты верно сказал. Следить за этим делом он будет, – кивнул дядя.

– Когда едем? – махнув на все сложности рукой, уточнил парень.

– Завтра, день на передых, а послезавтра в дорогу, – тут же заявил дядя. – А у вас-то тут как? Все ли ладно? – сменил он тему, сообразив, что поинтересоваться делами имения и семьи просто обязан.

– Племянник твой, Игнат, теперь и в высшем свете известен, – ехидно усмехнулся Иван Сергеевич. – Он ведь, паршивец, сумел играючи цельного офицера прищучить стрельбой своей. И ведь как ловко все обставил. Вроде как и спор шутейный, а на деле, ему теперь даже вызов на дуэль остерегутся бросить. Уж больно ловок парень в стрельбе.

– И где случилось все? – насторожился Игнат Иванович.

– На приеме графа Ухтомского, – усмехнулся дед.

– Господи, а туда-то вас каким ветром занесло? – растерялся дядя.

– А Егорушка от графини именное приглашение получил. Ну и я, грешный, с ним заодно. Как ни крути, а одному ему в такие места пока ездить невместно. Хотя, по чести сказать, я там и не нужен был вовсе. Он и сам со всем играючи управился.

– Однако… – растерянно протянул Игнат Иванович.

– Как поедете? – неожиданно уточнил старик, обращаясь к внуку.

– Думаю, я свою карету возьму. Нечего дядюшкиных лошадок туда-сюда просто так гонять. Заодно в дороге бумаги почитаю, – чуть подумав, высказался Егор.

– Тоже верно, – одобрительно кивнул дед. – С собой Романа да Никиту бери.

– Так и хотел, – быстро согласился парень.

– Выходит, у тебя уж и слуги свои появились, – понимающе усмехнулся дядя.

– Так и Архипыч, и кучер Никита давно уже с ним рядом служат. Я с самого начала, как он принялся цех свой ставить, Никиту велел к нему пристегнуть. Парень молодой, азартный, ему с Егорушкой веселее будет, – лукаво усмехнулся Иван Сергеевич.

– Ну и слава богу, – отмахнулся дядя. – Раз так, прикажи им сбираться.

– Утром велю, – кивнул Егор, допивая чай.

Убедившись, что все нужное сказано, парень поднялся и, попрощавшись, отправился к себе. Судя по всему, деду с дядей нужно было кое-что обсудить с глазу на глаз. Сидя в кабинете, Егор бездумно листал какой-то журнал, мыслями возвращаясь к неожиданно возникшей проблеме. То, что дядя ему рассказал, означало, что он сделал все, чтобы все видели, что это не сам Игнат Иванович предложил кандидатуру своего племянника, а его начальство в мудрости своей приняло такое решение.

Это заметно облегчало ему задачу, но не делало ее проще. В любом случае, для подобной пресс-конференции требовалось владеть информацией на должном уровне. А у парня, таких знаний просто не имелось. Только общие знания, почерпнутые из газет. Даже то, что дядя привез кучу документов, ничего не меняет. Ведь он сам сказал, что репортеры задают каверзные вопросы, которые прежде проясняют в других местах.

– М-да, похоже, что такое военная и государственная тайна, тут еще толком не поняли, – хмыкнул про себя парень, бросая взгляд в темнеющий провал окна.

Пока он так медитировал, на улице окончательно стемнело. Бросив взгляд на роскошные напольные часы, Егор отметил, что время уже приблизилось к полночи. Поднявшись, он прошел в ванную и, умывшись, завалился спать. Как говорится, утро вечера мудренее. Проснулся парень с первыми лучами солнца. Но как ни странно, при этом он чувствовал, что прекрасно выспался. Умывшись, Егор уже привычно прогнал весь утренний тренировочный комплекс и, одевшись, отправился завтракать.

На кухне уже во всю готовили, так что парень, ухватив кружку парного молока и еще горячую булочку, смолотил добычу на месте, после чего отправился в комнату к Архипычу. Казак уже проснулся и теперь не спеша готовился к завтраку. Увидев парня, он насторожился и, удивленно расправив усы, поинтересовался:

– Стряслось чего, барич?

– Добре все, – мотнул Егор головой. – Но нам с тобой, дядька, предстоит снова в столицу ехать. Так что готовься.

– Когда? – деловито уточнил казак, коротко кивнув.

– Завтра. С утра. В нашей карете едем. Дядина следом пойдет.

– Добре. Никитку сам упрежу, – кивнул Архипыч, жестом приглашая парня к столу.

Как он умудрился услышать, что кухарка лично несет ему завтрак, Егор так и не понял. Но факт остается фактом. Едва только они присели к столу, как дверь комнаты отворилась и крепкая, моложавая женщина внесла поднос, на котором стояло блюдо с булочками и кринка молока. Поблагодарив ее, казак забрал поднос и принялся расставлять все принесенное, когда кухарка, бросив на парня задумчивый взгляд, вдруг тихо спросила:

– Может, еще чего принесть, Романушка?

– Благодарствуй, Марфуша, всего вдосталь, – улыбнулся казак в ответ.

– Ага, вот, значит, как, – усмехнулся про себя Егор. Выходит, у этих двоих все давно уже сложилось.

Делая вид, что все так и должно быть, он глотнул молока и, помолчав, на всякий случай уточнил:

– Патронов у нас вдосталь или прикупить надобно?

– Сам куплю, – отмахнулся Архипыч. – Ты это, Егор Матвеич, про нас с Марфушей не сказывай никому. Не надобно ей славы дурной.

– Покоен будь, – отмахнулся Егор. – То только ваши дела. А по мне так и слава богу, что сладилось. Не дети, сами знаете, чего хотите.

– Благодарствуй, Егор Матвеич, – кивнул казак, подливая ему молока и подвигая поближе блюдо с булочками.

– Значит так. Ты теперь Никиту предупреди, а после за патронами езжай. А я подумаю, что нам еще с собой надобно будет, – принялся ставить Егор задачу.

– Добре, все сполню, – коротко кивнул казак.

– Надо будет еще бумаги с собой в пачках прихватить, – вспомнил парень.

– Ты чего смурной такой, барич? – вдруг спросил Архипыч, глядя ему в глаза.

– Да дядя задачку задал такую, что хоть застрелись. Вот и думаю, как лучше дело сладить, – коротко поведал Егор.

– Управишься. Ты парень умный, на всякие уловки горазд. А шибко надобно станет, зови, чем смогу, подмогну, – развел Архипыч руками, всем своим видом показывая, что помочь он может только кулаком или пулей.

До Петербурга они доехали быстро и без приключений. Уже в доме дяди, Егор, приведя себя в порядок с дороги, потребовал предоставить ему свежие донесения с театра военных действий и засел изучать их, чтобы иметь хоть какое-то представление о текущих делах на фронте. Как оказалось, дядино начальство, едва узнав, что парень в столице, в мудрости своей назначило встречу с прессой через день после приезда.

Такая спешка Егора крепко насторожила. Уж слишком все складывалось не просто. Второпях. А самое главное, он никак не мог понять, почему в таком простом деле требуется именно его участие. Помня, что здоровая паранойя в разумных дозах значительно продлевает жизнь, парень принялся готовиться буквально ко всему. От каверзных вопросов до выстрела из-за угла. Ну не верилось ему, что в столь серьезной конторе не нашлось ни одного человека, имеющего хорошо подвешенный язык и умеющего быстро соображать.

Ведь дядина контора, ни много ни мало, это дипломатический отдел, а в подобных заведениях, дураков не держат. Впрочем, если вспомнить, что в этом времени на службу чаще всего брали по протекции, то, как говорится, возможны варианты. Особенно с учетом того момента, что все попытки общения с прессой случались у обычных чиновников. У настоящих дипломатов своих дел хватает. В общем, подогревая себе мозги подобными размышлениями, Егор едва не довел себя до нервного срыва и успокоился, только выпустив пар на тренировке.

В назначенный день он уже почти привычно поднялся на помост, устроенный в манеже, и, усевшись за столик, откашлялся, привлекая внимание собравшихся.

– Господа, рад вас всех видеть снова, – произнес парень, дождавшись тишины. – Как мне сказали, у вас возникло к Департаменту внешних сношений много вопросов. Я попробую на них ответить. Но прежде я позволю себе напомнить вам правила, по которым будет проходить наша беседа. Перед тем, как задать свой вопрос, я прошу вас называть вашу газету и оглашать имя. Впрочем, я думаю те, кто уже общался со мной в прошлый раз, прекрасно это помнит.

– А кто уполномочил вас отвечать на наши вопросы? – тут же раздалось из зала.

– И так, первый вопрос, господа, – проигнорировав выкрик, предложил Егор.

– «Ведомости»… – поднялся крепкий мужчина средних лет. – Что вам известно о положении на фронте?

– Только то, что военные сообщают в своих депешах, – пожал парень плечами.

– Значит, истинного положения вещей вы не знаете? – не унимался все тот же репортер.

– Помилуйте, откуда, – развел парень руками. – Для подобного знания нужно самому быть в войсках. Впрочем, не доверять нашим офицерам у меня нет никаких причин. Это дворяне и люди чести. Или кто-то скажет, что это не так? – обвел он аудиторию вопросительным взглядом.

– Соблазн велик, а человек есмь сосуд греховный, – ответил ему репортер цитатой из Писания.

– Бесспорно. Но в таком разе, получается, что наше командование смеет обманывать самого императора. Помазанника Божия. Вы готовы повторить это им в лицо? – хмыкнул Егор, глядя репортеру в глаза. – Думаю, для подобных утверждений требуются весомые доказательства, а не просто чьи-то измышления. Не находите?

– И все-таки, кто уполномочил вас говорить с нами? – повторил репортер чужой вопрос, явно растерявшись от предыдущего ответа.

– Департамент внешних сношений, – пожал парень плечами.

– Хотите сказать, что вас взяли туда на службу, – не унимался представитель ведомостей.

– Господь с вами, сударь, – отмахнулся парень. – Для этого мне еще возраста подходящего нет. Просто помня, что в прошлый раз у меня получилось разойтись с вашим братом миром, меня попросили оказать сей службе услугу. Что я старательно и делаю. Уж простите, как получается, – с улыбкой пожал Егор плечами.

– Выходит, данная служба настолько не уважает прессу, что использует для подобной встречи обычного недоросля? – подскочил дородный, богато одетый мужчина с крупным перстнем на среднем пальце правой руки.

– Вы забыли представиться, сударь, – спокойно напомнил Егор.

– «Петербургский вестник», – с вызовом ответил толстяк.

– Вы, сударь, торопитесь с выводами, – кивнув, вздохнул парень, готовясь к долгому спору и, возможно, даже скандалу. – Не имей сей департамент к вам никакого уважения, он бы и затевать всю эту историю не стал. Не будем забывать, что сейчас идут боевые действия и каждый чиновник, обязан быть на своем месте, чтобы исполнять ту службу, которая на него возложена. Ну, нет у них в реестре должности для подобной встречи. Я вам больше скажу, ее даже при дворе его величества не имеется. Так к чему напраслину всякую выдумывать?

– «Вечерний вестник», – поднялся еще один репортер. – Как вы думаете, у Департамента внешних сношений имеются данные с мест боевых действий?

– Без сомнения.

– Тогда почему они не желают их обнародовать? – тут же последовал вопрос.

– Думаю потому, что боевые действия еще идут, и обнародовать их можно будет в том случае, когда на поле боя что-то серьезно изменится. В этом случае, то донесение уже устареет, и противник не сможет использовать его в своих целях. Ведь именно чем-то подобным занимается разведка?

– Ловко, – удивленно хмыкнул репортер, усаживаясь на место.

– Ерунда! – вдруг вскочил какой-то тощий вертлявый тип. – Просто власть предержащие скрывают, что на фронте армия несет огромные потери, и хочет любым путем это скрыть! – завопил он, фанатично блестя глазами. – Свобода слова для них пустой звук!

– Глупость сказать изволите, сударь, – фыркнул Егор. – Скрыть подобные вещи не получится, как ни старайся. Так или иначе, но рядовые солдаты все равно продолжат писать письма родным, и кто-то обязательно упомянет о чем-то подобном. А подвергнуть все письма солдат перлюстрации, в условиях боевых действий, просто невозможно. Элементарно не хватит тех, кому придется те письма читать. Так что не нужно путать свободу слова с глупостью.

– А что такое для вас свобода слова? – обличающее ткнул вертлявый пальцем в парня.

– Господа, у кого-то имеются еще вопросы? – проигнорировал Егор выпад.

– Я бы попросил вас ответить на вопрос нашего коллеги, – снова поднялся репортер «Петербургских ведомостей».

– Признаться, у меня нет никакого желания отвечать зарвавшемуся хаму, – презрительно скривился парень. – Согласитесь, что за подобное поведение в приличном обществе спускают с лестницы, – жестко усмехнулся он, напомнив, как вертлявый тыкал в него пальцем.

– А сил хватит? – заверещал вертлявый, подпрыгивая от злости. – Мало того, что к нам прислали какого-то сопляка, так он еще смеет указывать нам, как дела вести.

– Видит бог, я этого не хотел, – вздохнул Егор поднимаясь.

Быстро сбежав по ступеням, он в три шага приблизился к этому непонятному индивиду и с ходу, подгадав под шаг, всадил кулак ему в челюсть. Хрюкнув, тот крутанулся вокруг своей оси и плашмя рухнул мордой в пол.

– Прошу учесть, господа, что оскорблений я никому не прощаю. Могу ответить вот так, а могу и к барьеру пригласить, – громко произнес парень, презрительно кивая не лежащее без движения тело.

В воцарившейся тишине слова его прозвучали словно гром. Репортеры принялись вытягивать шеи и вставать, чтобы получше рассмотреть своего поверженного коллегу.

– А не боитесь, что он на вас жалобу мировому подаст? – поинтересовался все тот же толстяк с перстнем.

– Ну, пусть попробует. То, что он меня оскорбил, слышали все вы. А даже если вы все дружно откажетесь свидетельствовать против коллеги, то здесь еще и полиция имеется. А они, смею напомнить, находятся при исполнении своей службы. Так что пусть подает, – равнодушно отмахнулся Егор, возвращаясь на свое место.

– Значит, вы считаете, что все обнародованные документы о делах на фронте являются истинными и им можно доверять? – вернулся толстяк к теме.

– Сударь, ну вы же умный человек, подумайте сами, – развел парень руками. – Ну какой смысл военным и светским властям так себя подставлять? Ведь рано или поздно все вскроется, и тогда скандала будет не избежать. Уж простите, но это глупость несусветная. А вообще, если уж вам так хочется правды, кто мешает вам самим отправиться к театру военных действий, чтобы увидеть все своими глазами? Легко обвинять и обличать, сидя в тепле, на мягком диване. Хотите правды, езжайте на фронт. Вот тогда вы сами станете той самой истиной в последней инстанции. Ведь вы видели все своими глазами.

– Это звучит, как вызов, – раздалось из зала.

– Господь с вами, господа, – отмахнулся Егор. – Это не вызов, это то, что я на самом деле думаю. Понятно, что куда проще, сидя в столице, кричать о свободе слова и оскорблять недоверием боевых офицеров. Ведь рядом их нет и отвечать за свои слова не перед кем. А вот приложить усилия, самому испытать то, что испытывают они, гораздо сложнее. И еще. Я очень прошу всех собравшихся не путать свободу писать все, о чем захочется, с тем, что каждому мнится. Если уж решили доносить до жителей империи новости, так пишите чистую правду. На мой взгляд, в этом и заключается истинное предназначение настоящего репортера.

– Ходят слухи, что Департамент внешний сношений уже сговаривается с персами о перемирии. Так ли это? – поднялся с места репортер «Ведомостей» после повисшего в зале молчания.

– Военные действия и переговоры всегда идут параллельно, – пожал Егор плечами. – Так было, есть и всегда будет. К примеру, и с той и с другой стороны имеются пленные, и их судьбу требуется решать. Так что переговоры идут, – навел он тень на плетень.

– Но не о мире? – не отставал репортер.

– Таких сведений у меня нет, – признался парень.

– Похоже, риторике и полемике вас учили особо, – мрачно хмыкнул репортер, усаживаясь на место.

– Хотите обсудить мое образование? – тут же поддел его Егор.

– Это было бы интересно, – раздался ответ с заметным акцентом. – «Таймс». Вы, господин Вяземский, весьма свободно чувствуете себя в окружении такого большого числа собеседников. Такому так просто не научишься. К тому же вы легко находитесь в любой ситуации. Где вас учили подобному?

– Я получил домашнее образование, – коротко ответил парень.

– Домашнее, и все? – не унимался британец.

– Диплом университета я получил как знаток языков Среднего Востока. Думаю, этот факт вам хорошо известен. Как и то, что все испытания я сдавал разом. Десятку университетских профессоров. Так что вас удивляет? – равнодушно ответил парень.

– Вы ведете себя не так, как обычно ведут себя молодые люди вашего возраста, – вдруг выдал британец. – Складывается впечатление, что вы нас всех мистифицируете. Проще говоря, мне кажется, что вы гораздо старше, чем кажетесь.

– У нас говорят, креститесь, когда кажется, – усмехнулся Егор, усилием воли удерживая на лице равнодушное выражение. Внутри же у него все буквально сжалось от такого попадания. – Давно известно, что человек, пройдя по самому краю, сильно меняется. А меня почти убили.

– Отдаю должное вашей выдержке, – криво усмехнулся британец. – Вы даже не вздрогнули, услышав мои слова.

– С чего бы мне вздрагивать? – удивился парень. – Кто я и где жил прежде, знают многие. Так что, если вы намекаете на подмену, то это глупость несусветная. Не бывает так, чтобы два разных человека были похожи друг на друга, словно две капли воды. Хоть какая-то разница, но имеется. Даже у близнецов она есть. А это дети одних родителей. Так что я Вяземский, и этим все сказано.

– Знания восточных языков, риторика, умение вести полемику сразу с несколькими противниками, так просто такому не научишься… – продолжал напирать британец.

– Вы еще забыли умение стрелять, фехтовать и увлечение английским боксом, – язвительно добавил Егор. – Или теперь желание родителей дать своим чадам доброе образование стало предосудительным? Вы, сударь, я вижу, поклонник всяческих мистических течений и тайных сообществ. Но с этим не ко мне. Я реалист и предпочитаю твердо стоять ногами на земле. А что касаемо знаний и умений, так я и теперь учусь. Как говорится, умный человек учится всю жизнь. А я себя считаю умным.

– Господин Вяземский, как часто вы будете устраивать подобные встречи? – вдруг раздался вопрос от кого-то из зала.

– Лично я ничего не устраивал, – ушел парень в глухой отказ. – Сегодня я просто оказал услугу означенному ведомству. Не более. К тому же живу я не в столице, а в Москве. Но могу прямо сказать, что обманывать и специально вводить вас в заблуждение никто не станет. Смысла нет, господа. За сим, позвольте откланяться, – закончил Егор, поднимаясь.

Стоя в кабинете Гатчинского дворца, Егор никак не мог отделаться от мысли, что во всем происходящем есть какая-то неправильность. Ну не может император огромной страны тратить время на личные встречи с каким-то недорослем. Пусть даже недоросль тот является личностью неординарной и весьма интересной. В таком случае, как говорилось в какой-то рекламе, будет достаточно одной таблетки. В смысле, одного раза. А тут уже в третий раз приходится стоять навытяжку и бодро отвечать на всякие странные вопросы.

– А репортера того бить было обязательно? – едва заметно улыбнувшись, поинтересовался император.

– Ну не на дуэль же дурака вызывать, ваше величество, – нашелся Егор.

– А вы, значит, молодой человек, и к дуэли готовы? – тут же последовал очередной вопрос.

– Умаления своей чести я не позволю никому. Живу по той поговорке. Жизнь – родине, душу – господу, честь – никому, – отрезал парень, начиная заводиться. – Будь он мне ровней, получил бы вызов. А так… – Егор пожал плечами, всем своим видом показывая, что иного выхода просто не было.

– Занятно. Вы, юноша, или зело смелы, или просто не понимаете, что подобная выходка может стоить вам жизни, – чуть помрачнев, высказался император.

– Я прекрасно понимаю, ваше величество, что любая драка – это риск, но иной раз случаются моменты, когда смолчать равно смерти, как мужчины и дворянина. Сам я драки не ищу и даже считаю, что подобные вызовы должны бросаться только по особым случаям, но покорно сносить оскорбления ни от кого не стану, – решившись, прямо заявил парень, глядя самодержцу в глаза.

– Да уж. Покорность это не про вас, – вдруг широко улыбнулся император. – Впрочем, может, это и не плохо. Во всяком случае, ваш характер позволяет вам делать то, на что иной раз не решаются взрослые мужи. Что ж, господа. Я благодарю вас за службу и помощь. Можете идти, – милостиво улыбнулся император, поднимаясь из-за стола.

Синхронно поклонившись, родичи отступили к двери, и Егор, уже повернувшись, чтобы выйти, на пороге был остановлен голосом государя:

– Егор Матвеевич, – окликнул он парня, – я забыл поблагодарить вас за вашу бумагу. Прекрасное качество. Я весьма признателен.

– Рад служить, ваше величество, – отвесил парень церемонный поклон.

Уже в приемной, увидев десяток всяких присных, Егор понял, что именно сейчас произошло. Своей последней фразой император показал всем, что сам парень у него если не фаворит, но на особом счету, и забывать этого не стоит. Во всяком случае, смотрели на него и дядю с заметным интересом. Уже в коридоре Игнат Иванович, отойдя к окну, устало вздохнул и, утерев лоб платком, что стало уже почти ритуалом, еле слышно произнес:

– Ты, Егорка, думай, что государю говоришь. Да еще и в подобном тоне.

– А я, дядюшка, никому не навязываюсь, – пожал Егор плечами. – А за дела свои я первым делом перед Богом отвечать стану, а все остальные мне без разницы.

– Это ты от Романа нахватался? – удивленно уточнил дядя. – То ж ведь казачья присказка, что за дела свои казаки только перед Богом и кругом казачьим ответ несут.

– Нет, дядюшка. Я и вправду так думаю, – мотнул парень головой.

– Ладно, после поговорим, – чуть помолчав, решительно выдохнул Игнат Иванович и, ухватив его за локоть, повел к лестнице.

Уже в карете, немного успокоившись и приведя мысли в порядок, дядя откинулся на спинку сиденья и, вздохнув, тихо заговорил:

– Ты, Егорка, еще слишком юн и оттого не все понимаешь. Да, теперь ты императору интересен, потому как прежде такого не бывало. Чтобы недоросль сам, без чужой помощи, и мануфактуру столь полезную придумал и знания весьма нужные имел. Но ты не забывай, что он самодержец, а значит, в любой момент может отправить тебя в опалу, а то и вовсе велит все дела закрыть, а тебя самого в училище какое-нибудь отправить. Уж поверь, там тебя быстро научат строем ходить, – криво усмехнулся Игнат Иванович.

– Контуженого? – иронично уточнил Егор. – Боюсь, не рискнут.

– С чего бы? – растерялся дядя.

– Так что с контуженого взять? Взбесится, бед наделает, придется перед самим императором краснеть, оправдываясь, что не усмотрели. Я ж не просто так сказал, что сам, первым, никого не трону. И государь меня услышал. Да и про бумагу мою, думаю, он не просто так сказал, – напомнил Егор о приятном.

– Это да. Бумагой своей ты ему крепко потрафил. К тому же он шибко репортеров не любит, и все твои встречи с ними ему очень нравятся. Особенно то, как ты ловко их осаживаешь. Самому-то ему, подобное невместно.

– Дядюшка, признайтесь честно, к чему это все было? – дав ему закончить, прямо спросил парень. – Ну не верю я, что в ведомстве вашем не нашлось ни одного толкового чиновника с подвешенным языком. Да еще и прием этот. Вот государю боле заняться нечем, как с недорослем каким-то беседы вести.

– Не поверил, значит, – вздохнул Игнат Иванович, заметно смутившись. – Ладно. Расскажу. Но строго между нами. Император и вправду сам на тебя указал. Но прежде мы действительно пробовали нескольких молодых людей из службы приспособить к подобному делу. Тут я тебе и словом не солгал. А началось все с того, что после того раза я твою мысль про особого чиновника своему начальству поведал. И как оказалось, начальство мое, будь оно здорово, недолго думавши, тот разговор императору и передало. Вроде как его идея. Вот император и приказал испробовать, что с того получится.

– Инициатива поимела инициатора, – фыркнул Егор и, не удержавшись, от души расхохотался. – Ой, не могу, – стонал он, сгибаясь пополам. – Это ж надо так было перед самим государем обделаться.

– Обошлось, – хмыкнул Игнат Иванович, пряча усмешку. – Но история получилась занятная.

– Вам-то с той истории не прилетит от начальства? – отдышавшись, на всякий случай уточнил парень.

– А мне-то с чего? – развел дядюшка руками, пряча бесенят в глазах. – Я ж рассказывал, исходя из твоих слов и тебя в пример ставя. А что наши чинуши при большом скоплении репортеров и двух слов толком связать не могут, не ко мне вопрос.