Зевъ

Глава 1. Вечерняя погоня

– А шо я и говорил, – заголосил старый хохол Велемир Александрюк, – демон нечестивый во плоти! Сущий дьявол из преисподней!

– Угомонись нэпман! – рявкнул на него кто-то из уголовного розыска.

– Уберите этого старого хрыча с глаз долой, болваны! – приказал Краснов. – И чтоб расписку о неразглашении взяли. Живо!

– Есть, товарищ, подполковник! – Двое сотрудников губро подхватили Велемира под руки и поволокли вверх по склону, к дожидавшемуся экипажу.

– Да шо же вы, товарищи!? – надрывался старик. – Я же по его следу вас вывел! Хлопцев-сынов своих собрал и было не настиг гадину! С выползнями своими отобрали денюжку и как дадут стрекача! Но знамо мне их направление! Народу много через цех мой проходит, поголоски цікаві відають! Вся округа про подземку эту знает!

– Утихомирься, дед! – прикрикнул Аркадий. – Наверху тебя твои хлопцы дожидаются!

Но нэпман не унимался:

– А денюжку-то хто возместит? Товарищи?! Хлопцев своих, извольте, демону не выдам! Целый отряд ГПУ укопошил!

– Ещё одно слово, Велемир, и наверх не поднимешься – с обрыва сорвёшься и башкою оземь, контра недобитая! – процедил Михаил, напарник Аркадия, в голосе которого гремела сталь.

Александрюк мгновенно замолк – слишком уж правдиво прозвучало предупреждение. Подъём завершили в тишине, нарушаемой лишь его прерывистым дыханием.

Вечерело. Подземелье отдавало могильным холодом. Из зияющей дыры вынесли пятое тело.

– Продолжить поиск! – распорядился подполковник Краснов. Желваки на скулах старшего боевого офицера ходили ходуном от едва сдерживаемого гнева. В лучах заходящего солнца седина в его волосах казалась неестественно белой.

Четверо прибывших добровольцев вновь бесследно растворились в непроглядной тьме.

– Господи, боже… – невольно вырвалось у начальника губро Решетникова, – они же как мумии!

Обезвоженные тела являли собой кошмарное зрелище: распоротые брюшины, внутренности, превратившиеся в бесформенную, окаменевшую массу, кожа, ставшая твердой, как кора дерева, и неестественно темного, коричневого цвета. Широко распахнутые, застывшие в ужасе глаза и беззвучно раскрытые рты довершали картину.

Краснов молчал. Несмотря на вечернюю прохладу, пот крупными каплями стекал по его лицу.

– Мог ли человек сотворить такое? – Лицо Решетникова исказила гримаса неподдельного страха.

Седые усы подполковника нервно зашевелились:

– Это мы обязательно выясним, Станислав. Обязательно.

– Вы тоже чувствуете это? – прошептал Решетников. – Страх – липкий, как деготь.

Краснов выжидающе смотрел на вход в подземелье:

– Для всего найдется объяснение. Вы бы не упоминали здесь бога. Его отменили, товарищ.

– И то правда, – согласился Решетников, поёживаясь в сгущающейся темноте. – Хоть глаз выколи, ни зги не видать.

– Группа с собой служебный фонарь унесла, – довел Краснов. – Без него соваться – безумие.

– Да уж, – подтвердил начальник губро. – Ни блика, ни лучика. Видать на этот раз далеко забрались.

– Ничего, – успокоил Краснов. – Ребята опытные.

– Как и те, что первыми вошли, – невольно вырвалось у Решетникова, и новая волна ледяного ужаса окатила его спину.

– Аркадий! Михаил! – позвал седовласый чекист. – Чего застряли-то?

Парни, перепрыгивая кочки, резво преодолели склон на зов старшего офицера. Через минуту они стояли перед ним, тяжело дыша.

– Нэпманские прихвостни заваруху пытались учинить, – выпалил запыхавшийся Аркадий. – Но как увидали наши обрезы, так сразу и присмирели.

Мишка усмехнулся:

– Чуть коки этим нэпманам не отстрелили.

Усмешка тут же слетела с его лица, когда взгляд упал на жуткое место складирования мумифицированных тел их товарищей – зрелище настолько невероятное, что отказывалось укладываться в голове.

– Сергей Иванович, – обратился к Краснову встревоженный начальник губро, – ребята не возвращаются, скоро час будет.

– Значит что-то случилось, – мрачно заключил Аркадий.

– А я вот спущусь в эту дыру и проверю, – вызвался Михаил, выхватывая наган из кобуры. Он рванулся к чернеющему зеву подземелья, не раздумывая ни секунды, и уже готов был нырнуть в его утробу, как властный, словно удар хлыста, голос пригвоздил его к месту:

– Стоять!!!

Лицо Краснова Сергея Ивановича – старшего боевого офицера ГПУ, перекосила гримаса ярости:

– Ты что, парень, возомнил о себе? Самовольничать вздумал? Решил, что круче вареных яиц?

Михаил замер, растерянно хлопая глазами. Сергей Иванович гремел, словно гром небесный:

– С десяток товарищей твоих боевых здесь в мумии обратились! Другой десяток – и вовсе канули в Лету!

– Я это…Товарищ подполковник, я как лучше хотел, – пробормотал Михаил, чувствуя себя школьником перед строгим учителем.

– Понимаю, молодежь нынче горячая, да только дело здесь темное!

– Михаил, – обратился к нему напарник, – здесь противогазы, возможно, нужны. Вдруг, это подземный газ. Товарищ подполковник, как считаете?

– Двадцать боевых товарищей из ГПУ: десять трупов, десять пропавших безвести! Да тут не то, что без противогазов, без света соваться – верная смерть!

Эмоции били ключом, заглушая собственный страх Краснова: он боялся признаться себе, что тоже дрожит перед этой бездной.

– Вот что, – провозгласил он, приняв волевое решение, – темнеет и наших сил явно недостаточно. Поднимаемся наверх. Рисковать нельзя. Я подготовлю донесение в главк и запрос о выделении дополнительных сил и средств. Поднимаем тела!

– Товарищ, подполковник, – вскипел Михаил, – там же братья наши! Негоже их без помощи оставлять!

– Отставить! – рявкнул подполковник. – Знаю я, да только предчувствие у меня поганое.

– Предчувствия от лукавого, – огрызнулся Михаил, – а его, как и бога отменили.

И с этими словами он ринулся в темную пасть провала.

– А ну, стоять!!! – заорал Краснов, но парень уже исчез в темноте, словно его и не было.

– На погибель верную ушел, – констатировал Решетников.

– Я пытался, – произнес Краснов, опуская плечи – сами все видели. – Поднимаемся!

Михаил долго пробирался в темноте, подгоняемый ураганом эмоций: эка невидаль товарищей боевых в беде бросать, не таким он видел новый мир, – да и для чего такому миру трусливые командиры?

Подземный ход оказался просторным, позволяя идти в полный рост. Он прижимался к шершавой стене слева, опираясь на просмоленные бревна, густо поросшие отвратительным сырым мхом. Впрочем, сейчас это было меньшей из его забот. Главная проблема – абсолютная и выжигающая глаза тьма. В правой руке Михаил уверенно держал наган. Но уверенность таяла с каждым шагом, даже несмотря на обрез за спиной. Он мог поклясться, что слышит чей-то шепот рядом. В такие моменты все его мышцы напрягались, и он быстро перемещался, стараясь обследовать пространство перед собой, так, как его учили в учебном центре ГПУ. Но тщетно: руки рассекали лишь густой, душный мрак. Он обливался потом, но продолжал идти.

Земля под ногами предательски ныряла то вниз, то вверх – древний ход извивался, словно змея. Михаил знал, что эти туннели были вырыты еще при основании Вечнокаменской крепости. Ими пользовались как монахи, так и население, спасаясь от пожаров, либо готовясь к вынужденной капитуляции. Краснов говорил, что схемы этих лабиринтов хранятся в главке под семью печатями. Зачем такая секретность, когда они так нужны здесь и сейчас? Старый подполковник, видно, не счел нужным сразу доложить наверх: выход на след банды легендарного разбойника Альшина – событие нерядовое! Столько ребят полегло… Михаила гнала вперед лишь слабая, но все еще живая надежда: а вдруг кто-то еще жив?

Внезапно, в ноздри вонзился тошнотворный запах мертвечины, заставив Михаила остановиться. Голова закружилась. Где-то впереди, в самой глубине тьмы, раздался скрежет когтей. Он не знал, откуда это понял, но был уверен – это когти. От былого запаса сил не осталось и следа. Колени предательски задрожали от надвигающегося ужаса. Шепот стал отчетливее, почти осязаемым. Михаил прижался спиной к стене, и в тот же миг его обдало порывом ледяного воздуха – кто-то пронесся в дюйме от лица. Наган выстрелил, и в ответ раздался жуткий рев – неживой, противоестественный. Существо, судя по затихающему стону, не собиралось нападать, оно удалялось, поскуливая, словно раненый зверь. Парень коснулся живота: ткань полевой формы была липкой от крови. «Что за…» – пронеслось в голове Михаила, но ответ пришел мгновенно, когда рука нащупала зияющую рану и вываливающиеся наружу кишки. Собрав волю в кулак, он затолкал внутренности обратно, затянул куртку потуже и, опираясь на бревенчатую стену, продолжил свой мучительный путь. Впереди забрезжил свет, слабый и далекий, но от этого еще более желанный. Превозмогая боль, Михаил ускорил шаг. «Еще немного, за поворотом…» – твердил он, словно молитву. И вдруг рука его провалилась в стену по локоть, во что-то мокрое и вязкое. Скудный свет не позволял разглядеть, что там. Михаил не увидел вмурованное в стену омерзительное лицо, в чью пасть угодила его конечность. Не успел он и попытаться вырвать руку, как в нее вонзились острые зубы, разрывая плоть, дробя кости. Вопль, полный отчаяния и боли, разорвал тишину подземелья. Где-то в темноте другие лица осклабились в предвкушении. Заполучив частицу человеческой плоти, они поняли, что пир неизбежен. Во мраке разлилось зловещее предчувствие. Михаил больше никуда не спешил. Свет впереди погас. «А был ли он вообще?» – промелькнула мысль, и он приготовился встретить свою участь в этой непроглядной тьме.

За поворотом, в мерцающем свете огня, из мрака явилась фигура: человек среднего роста, облаченный в жалкие лохмотья. Лицо его скрывала густая, спутанная борода, но глаза, несмотря на грязь и усталость, выдавали молодость – не более тридцати пяти лет. Глубокий капюшон прятал голову. Прихрамывая, незнакомец приблизился к керосиновому фонарю, поднял его и, словно мотылек, устремился вглубь паутины древних подземелий, туда, где тьма сплеталась с вечностью.

Глава 2. Во мраке кабака

Тела были доставлены в отдел судебной медицины в тот же вечер, после чего Краснов связался с главком и доложил о происшествии. Утром в Вечнокаменск прибыла бригада из Государственного политического управления при НКВД РСФСР в составе пятнадцати человек. Но никто из них не рискнул спуститься в утробу подземелья, чтобы попытаться вызволить оставшихся там товарищей. Все выходы из вечнокаменских катакомб, как природные, так и рукотворные, спешно замуровали. Некоторые – заминировали и сровняли с землей взрывами. Дело мгновенно обросло грифом "Совершенно секретно". Руководителя местного отдела ГПУ Краснова и начальника губро Решетникова сняли с должностей за допущенную халатность.

– Что ж, я устал, – тихо проронил Краснов, глядя на померкшего лицом Решетникова. – С большевиками с основания партии… А оно вон как обернулось. Помогли, называется. На пенсию спровадили. И вас, Станислав Витальевич, туда же.

– Да я-то человек маленький, винтик в системе, а тут сразу под раздачу… Как же так?

– Только не вините меня, Станислав Витальевич! Я зовом сердца руководствовался, которое Родине принадлежит!

– Сергей Иванович, так разумом надо было, разумом! И доложить сразу наверх! – взорвался Решетников. – Банда Альшина – на особом контроле! Вы распорядились полномочиями самовольно! Да вы нас под трибунал чуть не подвели! Не могу поверить!

– Я посчитал, что действовать нужно незамедлительно. Сколько раз из-за промедления Альшин ускользал, помните?

– Дьявол, он всегда неуловим, – устало констатировал Решетников. – Это верно.

– К тому же, упустили бы момент – тоже под трибунал, за бездействие.

– Палка о двух концах, – согласился бывший начальник губро.

– Именно.

– Позвольте, а кого вместо меня назначили?

– Ведомо это, – произнес Сергей Иванович. – Молодца из столицы – Димитрия Николаева.

– Вот оно как, – с горечью выдохнул Решетников. – Списали, словно балласт, как рухлядь… Знаете, что обиднее всего? Молниеносность решения руководства! Будто и не было этих тридцати лет службы.

– Станислав Витальевич, делу партии из них вы посвятили девять, – сухо напомнил Синильников. – Двадцать один год – на службе у царя.

– Девять лет! – с надрывом воскликнул Решетников. – Целая жизнь, извольте. Отдана…

– Согласен. – Краснов утвердительно кивнул. – Да и в большевики вас приняли, не сомневаясь ни секунды.

– Ровно также и исключили. – Лицо Решетникова исказила ядовитая усмешка.

– Все ваши расследования… – Краснов запнулся, – некоторые еще при царе-батюшке… Они ведь потрясающие!!! – попытался приободрить он собеседника.

– Высшим руководством дана… соответствующая оценка, – глухо отозвался Станислав Витальевич.

– Это тоже верно, – согласился подполковник. – Мои заслуги и то меркнут перед вашими, сударь.

– Говорить можно до бесконечности, а вот дела – как кот наплакал, товарищ подполковник, – не выдержал Решетников.

– Вы что-то предложить хотите? – в упор спросил Краснов.

– Неужели, товарищ подполковник, вы готовы доживать свой век на завалинке?

– А вы не промах, Станислав Витальевич, выкладывайте, что задумали!

– Гадину изловить я задумал, – прорычал Решетников. – Костьми лягу, но изловлю эту суку.

– Дело благородное, Станислав Витальевич, – осторожно похвалил Краснов. – Но по зубам ли вам?

– Нам, – отрезал Решетников, – нам, Сергей Иванович!

– Значит, не только предложение, но и идея имеется? – уточнил подполковник.

– Именно, – подтвердил Решетников, с глухим стуком разливая в стаканы царскую водку.

Краснов с интересом наблюдал за Решетниковым, пока тот разливал водку. В глазах отставленного начальника губро горел огонь, а в голосе чувствовалась решимость, которую подполковник давно не встречал в людях своего круга. "Интересно, что же он задумал?"– подумал Краснов, принимая стакан.

– Итак, Станислав Витальевич, я весь во внимании, – произнес подполковник, сделав небольшой глоток. Водка приятно обожгла горло, приводя мысли в порядок.

– Димитрий Николаев, говорите? Молодец из столицы? – переспросил Решетников, словно пробуя на вкус новое имя. – Значит, у него будут глаза, полные энтузиазма, и голова, забитая теориями. А у нас – опыт, Сергей Иванович, и знание этой грязной подноготной.

– И что вы предлагаете? – нетерпеливо спросил Краснов.

– Работать вместе, – твердо ответил Решетников, – Мы с вами, Сергей Иванович, покажем этому столичному молодцу, что такое настоящая охота. Мы выследим эту гадину и предоставим ее правосудию, или, если понадобится, сами вернем должок. Вместе.

Тусклый свет свечей выхватывал из мрака кабака шакальи лица посетителей. Спертый воздух заведения был насквозь пропитан спиртовыми парами. За стойкой, поблескивая стеклами пенсне, возвышался хозяин – низкий, лысый человечек в засаленном фраке, исколотом молью. Он злобно, исподтишка протирал бокалы, но взгляд опытного Решетникова не упустил хищного прищура, крысиной ухмылки, обнажавшей прогнившие зубы. Тип изучал их, – в этом не было сомнений.

Глаза Краснова предостерегающе сверкнули в полумраке. Без слов, они поняли друг друга – нужно быть начеку.

Неподалеку, на грубых деревянных табуретах, шумела компания. Решетников заметил, как хозяин, прежде чем отвернуться, едва заметно подмигнул одному из них. И тут же их гогот стал громче, яростнее. Со стола полетели пустые бутылки, разлетаясь брызгами стекла.

– Эй, папаша! – просипел, брызжа слюной, мужчина в кепке, обращаясь к седовласому подполковнику.

– Оглох, что-ли? – не унимался он. – К тебе, уважаемый человек, обращается, старикан!

– Не понял он тебя, Балда, – прогнусавил один из его товарищей. – Давай-ка изымем у них выпивку!

– У меня предложение получше, – осклабился Балда. – Я этому козлине старому сейчас пенделя дам!

– Слухи здесьрасползаются, словно крысы по помойке, товарищи, – прошипел хозяин кабака, цедя каждое слово сквозь зубы, – товарищи… бывшие мусора.

В глазах подполковника плескалось невозмутимое спокойствие, контрастирующее с бурлящим в кабаке хаосом. Он окинул взглядом пьяную компанию, отмечая кривые ухмылки и налитые кровью глаза. Краснов оставался сидеть, чуть склонившись вперед, готовый в любой момент сорваться с места.

Балда, словно пьяный медведь, вывалился на него. Кепка съехала набок, являя миру потное лицо с багровым носом. Подонок замахнулся жилистой ручищей, намереваясь обрушить удар на голову подполковника, но не тут-то было. Сергей Иванович, молниеносный, как кобра, перехватил руку, а затем нанес сокрушительный удар пяткой по ступне нападавшего. В ту же секунду Балда, описав в воздухе замысловатую дугу, с грохотом впечатался головой в стену. Посуда на стойке зазвенела и посыпалась осколками.

– Ты что, совсем охренел, цирковой урод? – взревел собутыльник Балды и кинулся вперед, сверкая в полумраке лезвием заточки. Но замер, увидев, как на него нацелился черный ствол наградного пистолета.

Зато взбудоражилась остальная пьяная свора.

– Это вы зря, ребятишки! – предупредил Краснов. – Еще одно движение, и я ему мошонку отстрелю на память!

Тип, сглотнув, убрал заточку и жестом остановил нарастающее негодование в толпе.

– Так уже лучше, залупастые мои, – улыбнулся Краснов.

Прогремел выстрел. Кореш Балды, взревев, ухватился за простреленное колено.

– Оружие восьмизарядное, – предупредил Сергей Иванович, – пуль на всех хватит. – Так что, господа, прошу присесть.

– Вот и чудненько, – продолжил подполковник, – присаживаемся, присаживаемся…

Решетников, не теряя времени, подлетел к очкастому интеллигенту и со всей ненавистью впечатал ему кулак в самое дорогое. Мерзкий ублюдок согнулся пополам, издав хриплый стон, и рухнул на пол, как подкошенный.

– Запомни, гнида, бывших мусоров не бывает, – произнес Станислав Витальевич.

Хозяин кабака, словно побитая собака, молил взглядом отставного начальника губро о пощаде, но в ответ получил лишь оглушительный удар кулаком по вылинявшей лысине, отправивший его прямиком в объятия Морфея.

– Живо подхватили этого доходягу и проваливайте! Вы нам даром не нужны, а вот Балду оставьте, – рявкнул Решетников.

– Двое выносят раненого, а через минуту вся остальная шваль выходит по одному. И без глупостей, – проинструктировал Краснов, не отрывая взгляда от двери.

Возражать никто не посмел.

Краснов застыл тенью у стойки, контролируя вход, а Решетников, как коршун, навис над распростертым на полу Балдой. Тот был без сознания, и в чувство его пришлось приводить грубо: пара звонких оплеух и ледяной душ из графина.

– Какого хера? – взревел очнувшийся бандит, хватаясь за голову.

– Узнаёшь, падаль? – спросил Решетников, буравя его взглядом. – Ты чего, крыса, о себе возомнил? Да я тебя, сопляка, с пелёнок помню.

– А я… ничего, дядя Стас… Ох, и приложил же меня ваш дружок… Ух… Зверь!

– Слушай сюда, выродок, – Решетников вцепился ему в подбородок. – Если не захочешь сотрудничать, дядя Серёжа повторит. И поверь, для тебя это станет последним разом. Усек?

Балда кивнул.

– Мне нужен стукач среди окружения Альшина, понял? И у тебя нет выбора.

Балда заморгал:

– Дядя Стас… так это ж верная погибель!

– Погибель ждет тебя прямо сейчас, Балда, – произнес Краснов, поднимая с грязного пола заточку. Холодный блеск стали резанул по глазам.

Подполковник ухватил хулигана за воротник, рывком припечатал его спиной к шершавой стене и приставил острие заточки к самому глазному яблоку.

– Ааа! – завопил бандюга. – Дядя Стас, уберите его!!! Я согласен!

– Вот это другой разговор, – проворчал Краснов, отпуская перепуганную жертву.

– Знаешь, сколько наших осведомителей осталось в живых? – прозвучал ледяной голос Решетникова, не требующий ответа. – Ни одного.

– Поэтому ты не будешь в кругу его общения, а станешь тенью: наблюдать, подслушивать, собирать грязные сплетни и нести их мне. Посмеешь предать или сдать нас – терять нам нечего. Мы больше не слуги закона, клянусь товарищем Лениным, я вырву тебе все ногти до единого, а потом отрежу каждый палец. Веришь?

Балда молчал, оцепенев от ужаса.

– А ну, вставай! – рявкнул Краснов.

– Лицом к стене! – последовала следующая команда.

Решетников, без лишних слов, ударил хулигана под дых, заставив того согнуться и прижаться к стене.

– Ноги шире! Руки на стену! Раздвинуть! Тыльные стороны ладоней наружу! – Жулик, всхлипывая, исполнил требование.

Сергей Иванович неспешно подошел к стойке и извлек из щербатой деревянной подставки пару кухонных ножей.

– Я повторю вопрос, – прошипел Краснов, приближаясь. – Веришь ли ты, что я твою поганую шкуру спущу, мразь?

В ответ – лишь сдавленное молчание, прерванное глухим стуком: один из ножей, словно змея, вонзился в стену, пригвоздив ладонь Балды намертво.

– Дааааа!!! Верю!!! Господи!!! Верю!!!

– Бога в нашей стране упразднили, товарищ, – холодно поправил его чекист, и второй нож с хрустом вошел в плоть, припечатав вторую ладонь к грязному дереву.

Балда орал так, что казалось, стены кабака вот-вот рухнут. Решетников, не обращая внимания на вопли, достал из кармана пачку «Беломора» и неторопливо закурил, наслаждаясь табачным дымом. Краснов же, напротив, не сводил взгляда с корчащегося от боли бандита, готовый в любой момент пресечь попытку сопротивления.

– Считай, это крещение кровью, Балда, – произнес Решетников, затягиваясь. – Запомни этот день, как день своего второго рождения. Теперь ты – наш человек. И горе тебе, если вздумаешь обмануть.

Он затушил окурок о щеку пригвожденного к стене хулигана. Тот взвыл еще громче, но даже не попытался вырваться. Страх сковал его тело, парализовал волю. Балда понимал, что попал в жернова, из которых живым не выбраться.

– Освободи его, Сергей Иванович, – попросил Решетников, сплевывая на пол. Краснов, не говоря ни слова, выдернул ножи из стены. Балда, освобожденный от мучительной пытки, сполз по стене, хватаясь за изувеченные руки. Кровь струилась между пальцами, заливая грязный пол.

– Завтра жду тебя у старой башни в полночь, – произнес Решетников, глядя на него сверху вниз. – И помни: молчание – золото, а болтовня – свинец. Иди. И чтобы я тебя больше здесь не видел.

Глава 3. Месть в мешке

Велемир Александрюк был раздавлен. Убытки, словно черная бездна, поглотили его ювелирный цех, оставив на краю разорения. Тлеющий золотой запас, отложенный на самый черный день, давал лишь призрачную надежду на возрождение былого в

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.