Армия Джонсов

Глава 7 – “Мы и система Джонсов”

Повышение не всегда звучит как фанфары и марш. Иногда это утро, когда тебя будят шёпотом:

– Малантриус, поднимайся. К тебе Джонс.

Кирилл приподнялся на локтях. Голова гудела от недосыпа, форма ещё не успела высохнуть после вчерашнего. Иван уже стоял в дверях – подтянутый, с фирменной улыбкой, как будто всё происходящее – просто ролевая сцена.

В штабе пахло бумагой и кофе. Кол Джонс сидел за столом, глядя в бумаги.

– Малантриус, – произнёс он, не поднимая глаз, – марш-бросок ты провёл грамотно. Без потерь, без истерик.

– Так точно.

– Знаешь, что это значит?

Кирилл попытался угадать, но Джонс не дал шанса:

– Значит, ты теперь не просто курсант. Теперь ты – младший офицер Академии. Учись командовать не только ногами, но и головами.

Он протянул жетонку. Металл блеснул, но вес ощущался не в граммах – а в ответственности.

Кирилл молча приложил её к груди. Иван хлопнул его по спине:

– Поздравляю, младший офицер. Теперь у тебя право на кофе без очереди и обязанность не ржать при построении.

– Тогда я откажусь от кофе, – буркнул Кирилл, но улыбка выдала радость.

Теперь дни стали другими. Больше бумаг, меньше сна, но – больше уважения. Даже младшие курсанты вскакивали при его появлении. Амори заметила это сразу:

– Тяжело, да?

– Немного.

– Привыкай. Командовать – значит постоянно сомневаться, но не показывать этого.

Эверти тоже отметила. На очередных учениях она наблюдала за ним с трибуны, не вмешиваясь. Когда один курсант растерялся, Кирилл вмешался спокойно, без крика. Эверти сказала одно слово:

– Хорошо.

Одно слово. Но в стенах Академии это звучало громче фанфар.

<<<Иллюстрация 7: Интерьер Академии (общая атмосфера подразделения)>>>

Дни сливались в цикл: построение, учения, отчёты, дежурства. Но оставалась та энергия, что когда-то звенела в голосе Джонса. Их «отдел» стал маленькой армией внутри Академии – всё по уставу, но с душой.

– Малантриус, – голос Ивана эхом отразился от стен полигона. – Что за бардак у тебя в третьем взводе?

– Они спорят, кто командир на время марш-броска.

– Так назначь.

– Назначал. Они начали спорить, почему не он.

– Тогда назначь обоих. Пусть бегут навстречу друг другу. Кто выживет – тот и командир.

Кирилл рассмеялся.

– Так ты уже как Кол Джонс говоришь.

– Ну а кто нас учил, брат? – Иван хлопнул его по плечу. – Джонс бы одобрил.

<<<Иллюстрация 8: Сцена с Эверти (короткая эмоциональная вставка)>>>

Иногда, вечером, когда все расходились, Кирилл садился под купол старого ангара и писал:

«День 58. Амори почти не видно. Наверное, теперь она где-то выше – где воздух другой. Мы с Иваном держим Академию. Он стал старше по званию, но мы всё ещё одинаково ржём, когда кто-то падает на плацу. Кол Джонс гордился бы. Или просто сказал бы: “Работай, Малантриус.” Смешно – чем выше поднимаешься, тем меньше слов нужно, чтобы всё понять.»

Интерлюдия II – “Система Джонсов (оперативная оптимизация построения)”

«Система – это когда все делают вид, что всё под контролем.Армия Джонсов – когда этот контроль просто боится пикнуть.»

Fort Zancudo жил по расписанию:

06:00 – подъём,

06:15 – перекличка,

06:30 – Кирилл и Иван снова что-то придумали.

Эверти называла это “оперативной непредсказуемостью”.

Амори – “катастрофой с графиком”.

А сам генерал Кол Джонс просто вздыхал и говорил:

– Это у них система. Джонсовская.

Система Джонсов была проста:

Если приказ глупый – исправь его.

Если приказ умный – подожди, пока он станет глупым.

Если всё идеально – значит, ты ещё не проснулся.

– Иван, – сказал как-то Кирилл, стоя у доски Академии, – нам надо навести порядок.

– Опять? – поднял бровь Иван. – Мы уже три раза наводили.

– Да, но этот раз – стратегически.

Он нарисовал на доске схему, где стрелки шли в разные стороны, а в центре стояло слово: “СИСТЕМА”.

– Вот тут дисциплина, вот тут кадеты, вот тут кофе. Всё взаимосвязано.

– Киря, – вздохнул Иван, – ты только что нарисовал карту психбольницы.

– Это Академия, разницы немного.

Через полчаса после “планёрки” они уже стояли на плацу, проводя эксперимент под названием

“оперативная оптимизация построения” – другими словами, переставляли всех курсантов местами, чтобы “повысить моральный дух через дезориентацию”.

– Подполковник, – крикнула Амори из окна штаба, – что вы там делаете?!

– Оптимизируем! – ответил Кирилл.

– Вы оптимизировали колонну в спираль!

– Это символ развития, мэм!

В тот вечер Эверти записала в отчёт:

“Джонсы вновь проверяют границы устава. Устав плачет, но держится. Я – тоже.”

Глава 8 – Уход Амори Аэсон

Fort Zancudo дышал тишиной, подозрительно непривычной для базы, где даже воздух обычно матерился.

Кирилл стоял на плацу, смотрел, как солнце садится за ангар, и шевелил плечом – ремень натирал.

– Чувствую, – сказал он, – сегодня или премия, или увольнение.

– Третьего не дано? – спросил Иван, подкидывая в руке пустую банку из-под энергетика.

– Третье – это “премия в виде увольнения”.

Рядом на скамье сидела Амори Аэсон. Генерал, куратор, тот человек, который мог одной фразой остановить хаос и одним взглядом – заставить генератора работать без топлива.

Сегодня она молчала.

И это было хуже любой тирады.

– Командир, вы как? – осторожно спросил Иван.

– Думаю, – ответила Амори.

– О чём?

– О том, что тишина – тоже отчёт. Просто без подписи.

Кирилл с Ваней переглянулись. Обычно она шутила первой.

А сегодня – кофе стынет, блокнот закрыт, взгляд где-то за горизонтом.

– Я правильно понимаю, – сказал Кирилл, – либо вы задумали что-то масштабное, либо всё к чертям?

– И то, и другое, – улыбнулась Амори устало. – Только в другой последовательности.

Ветер с плаца донёс чей-то смех. Где-то кто-то снова взорвал генератор – традиция, без которой база бы заскучала.

Но даже смех звучал тихо.

– Знаете, – сказала Амори, – иногда командиру нужно просто… уйти, чтобы не стать памятником при жизни.

– Или чтобы не попасть в отчёт, – буркнул Кирилл.

– Кирилл, – посмотрела она на него, – ты сам скоро станешь отчётом. Толстым, со вставками, где “обстоятельства не позволили молчать”.

Короткая пауза.

Потом Иван сказал:

– А если серьёзно – вы же не…

– Серьёзно, Ваня, – ответила Амори, поднимаясь. – Иногда база растёт быстрее, чем её куратор. А я не люблю отставать.

Она поправила китель, надела фуражку, и её силуэт на закате стал почти символом – строгим, усталым и всё ещё красивым.

– Слушай, Киря, – тихо сказала она, проходя мимо, – если однажды у тебя появится подчинённый, не заставляй его быть тобой. Пусть будет собой. Даже если это раздражает.

– Да поздно, – усмехнулся Кирилл. – У меня уже есть Ваня.

Амори улыбнулась.

– Тогда всё под контролем. Пока вы двое смеётесь – Академия жива.

Она ушла в сторону штаба, а на плацу снова остались два Джонса и тишина, которая вдруг стала слишком громкой.

Штаб был погружён в полумрак. Только настольная лампа отбрасывала тёплое пятно света на бумаги и чашку недопитого кофе.

Эверти стояла у окна, прислонившись к подоконнику. На улице горел плац, а внизу проходили вечерние учения – ровные, точные, по всем пунктам инструкции.

Слишком ровные.

– Знаешь, – сказала Амори, не поднимая головы от отчётов, – я начинаю скучать по временам, когда тут было хаосом больше, чем людей.

– Тогда ты скучаешь по себе, – ответила Эверти спокойно.

– Возможно.

Пауза. Капли дождя начали тихо стучать по стеклу.

Эверти медленно повернулась, опираясь на край стола.

– Ты всё решила, да?

Амори подняла взгляд.

– А ты как думаешь?

– Думаю, да. Просто жду, когда ты это произнесёшь.

– Чтобы записать в отчёт?

– Чтобы понять, что я не единственная, кто умеет отпускать.

Амори тихо рассмеялась.

– Чёрт, Эверти… у тебя даже прощание звучит как операция по дезактивации бомбы.

– Потому что иногда – именно это и есть прощание, – ответила Эверти. – В армии каждый “уход” может рвануть, если не разминировать эмоции заранее.

Обе замолчали.

Кофе остыл. За окном ветер шевелил флаг Академии.

– Когда ты уходишь? – наконец спросила Эверти.

– Завтра. Официально – “перевод в резерв”. Неофициально – просто ухожу, – сказала Амори. – Пусть теперь ты попробуешь держать их всех в узде.

– Я не куратор Академии, – возразила Эверти. – У меня свои психи в Military Police.

– У тебя – те же лица, только с другими жетонами, – усмехнулась Амори. – И не вздумай отрицать, что тебе нравится этот хаос.

Эверти чуть приподняла уголок губ.

– Мне нравится, когда хаос умеет отдавать честь.

Обе замолчали.

Эверти сжала пальцы на кружке, Амори закрыла блокнот.

– Я всё думала, кто из нас первая сдастся, – сказала Амори. – Я или ты.

– Я не сдалась, – тихо ответила Эверти. – Я просто научилась жить с тем, что нельзя контролировать всех. Даже Кирю.

– Вот это уже победа, – улыбнулась Амори. – Я за три года так и не смогла.

Пауза.

– И всё же, – продолжила Эверти, – без тебя это место не будет прежним.

– А оно и не должно быть прежним, – ответила Амори. – Академия – как люди: если не меняется, значит, мертва.

Эверти молчала. Только проводила взглядом, как Амори встаёт, берёт фуражку и подходит к двери.

Перед тем, как выйти, та остановилась.

– Эверти, – тихо сказала она, впервые за долгое время без звания. – Смотри за ними, ладно? За Кирей и Ваней.

– Всегда.

– И, если кто-то из них решит взорвать плац – хотя бы сними это на видео.

Эверти рассмеялась.

– Договорились.

Амори кивнула и ушла.

Эверти осталась одна в тишине, глядя на отражение в стекле.

– Ну что, – прошептала она себе, – теперь держать строй – моя очередь.

Плац сиял идеально – редкий случай, когда никто не опоздал и даже Иван пришёл вовремя.

Курсанты выстроились по линеечке, офицеры стояли ровно, флаг – без единой складки.

Казалось, всё идёт по уставу.

Почти.

Амори Аэсон стояла перед строем.

Белая перчатка, лёгкий ветер, и тот самый взгляд – усталый, но всё ещё прямой, тот, что держал Академию три года подряд.

Рядом – Эверти Шанель.

Та молчала, но все чувствовали, что между ними идёт разговор без слов.

Две линии – уходящая и остающаяся.

Коул Джонс лично пришёл на церемонию.

Редкость – даже для генерала.

Он произнёс речь чётко, как обычно, но без привычной громкости:

– Сегодня Армия Джонсов теряет офицера, который три года держал этот плац на своих плечах.

И, если честно, я не уверен, что кто-то другой сможет держать так же.

Он взглянул на Амори.

– Но, чёрт возьми, ты заслужила отдохнуть. Даже от нас.

Кто-то в строю тихо фыркнул.

По подозрению – Иван.

Кирилл стоял рядом, с тем самым лицом, на котором написано: “Если сейчас скажу хоть слово – меня расстреляют”.

Эверти шагнула вперёд.

– От имени Академии… – начала она и осеклась.

Она ненавидела пафос, но традиция требовала. – …благодарю вас за службу, генерал Аэсон.

Ваш пример останется…

Она сделала паузу, посмотрела на Кирилла и Ваню.

– …в памяти всех, кто ещё способен помнить, что дисциплина – это не бумага, а люди.

Амори слегка улыбнулась.

– Спасибо, Эверти. И… постарайся, чтобы они не сожгли плац.

– Без гарантий, – ответила Эверти.

Официальная часть закончилась.

Курсанты разошлись.

На плацу остались только свои: Коул, Эверти, Амори, Кирилл и Иван.

– Ну что, – сказал Иван, – теперь вы, генерал, вольная птица?

– Скорее – усталая, – усмехнулась Амори. – Но всё ещё с когтями.

Кирилл подошёл ближе, держа подмышкой коробку.

– Мы тут… решили.

Амори приподняла бровь.

– Это что, сюрприз?

– Почти, – сказал Кирилл и поставил коробку на землю.

Изнутри достал табличку, на которой чёрными буквами было написано:

“Кабинет Амори Аэсон. Не трогать, работает память.”

Амори рассмеялась.

– Вы идиоты.

– Мы твои идиоты, – ответил Иван. – По уставу.

Коул кивнул им всем, бросил коротко:

– Вот поэтому я вас и не увольняю.

И ушёл, оставив троих на пустом плацу.

Амори надела фуражку, оглядела плац в последний раз и сказала:

– Берегите Академию.

– Береги себя, – ответила Эверти.

Они обнялись – быстро, не по уставу.

И никто не сделал вид, что этого не видел.

Когда Амори ушла в сторону ангара, Кирилл тихо сказал:

– Конец эпохи.

– Да, – кивнула Эверти. – И начало очередного бардака.

Она посмотрела на них обоих – на своих “героев хаоса” – и тихо добавила:

– Теперь вы – мои головные боли. Официально.

Кирилл усмехнулся.

– Не переживай, мэм. Мы будем аккуратно страдать.

– Я вас запомню такими. До первого рапорта.

Они рассмеялись.

И в тот вечер, впервые за долгое время, плац звучал не строевым шагом – а живым, человеческим смехом.

📓 Из дневника Эверти Шанель: “Иногда командование – это просто умение держаться на ногах, когда рядом рушатся столпы. Сегодня рухнула часть старой Академии. Но, если мы всё ещё умеем смеяться – значит, живы.”

Глава 9 – Новый порядок или первая ошибка Лены

“Иногда система не рушится – она просто меняет стулья.”

Утро после прощания с Амори выглядело подозрительно спокойно.

Птицы пели, плац сиял чистотой, даже Кирилл не опоздал на построение.

Мирное затишье, которое не предвещало ровным счётом ничего хорошего.

На трибуну вышла Лена.

Новая куратор Академии Армии Джонсов.

Выглядела свежо, уверенно и – что тревожнее всего – вдохновлённо.

– Господа офицеры, курсанты, – начала она с пафосом, – сегодня начинается новая эра Академии!

Из строя раздалось едва слышное:

– Киря, держи меня… я брошу гранату.

– Спокойно, Ваня, – ответил Кирилл, – подожди хотя бы, пока она дойдёт до “внедрения инноваций”.

– Мы будем работать по новому уставу! – продолжала Лена, сверкая глазами. —

Каждое действие – по регламенту. Каждый отчёт – с копией и подписью.

А дисциплина – превыше всего!

– Всё, – шепнул Иван, – хана.

– Говорил же, нельзя доверять людям с табличками “новая эра”.

Эверти стояла сбоку, наблюдая.

Она не вмешивалась. Только тихо помешивала кофе и наблюдала за реакцией.

– Ну что, – пробормотала она, – вот и пошло.

После построения Лена вызвала Кирилла и Ивана в штаб.

– Господа, вы будете примером для остальных.

– В каком смысле “примером”? – насторожился Кирилл.

– С сегодняшнего дня вы отвечаете за ведение журналов внутреннего контроля.

– …то есть пишем бумажки? – уточнил Иван.

– С чувством, с толком, с расстановкой!

– Отлично. Можно я напишу “чувство отчаяния”? – невинно уточнил Кирилл.

Лена не поняла сарказма.

– Главное – дисциплина и отчётность. Я намерена навести порядок.

Когда они вышли из штаба, Кирилл устало сказал:

– Мне кажется, мы только что подписали себе бюрократический приговор.

– Угу. – Иван достал сигарету. – Но знаешь, что самое страшное?

– Что?

– Что у неё это может получиться.

Эверти подошла к ним сзади, держа папку.

– Ну что, офицеры, довольны новым порядком?

– Как мыши в лаборатории, мэм.

– Отлично, – ответила она с сухой улыбкой. – Тогда не скучайте.

Она ушла, оставив их стоять посреди плаца – двух человек, которые понимали: начинается не реформа, а новая глава хаоса под видом порядка.

Поздно вечером Кирилл записал в дневнике:

📓 Дневник Кирилла Малантриуса “Амори ушла. Вместе с ней – последняя капля здравого смысла. На её место пришла Лена – с таблицами, графиками и речами про дисциплину. А мы с Ваней… снова стоим посреди бардака. Только теперь он узаконен.”

Штаб Академии напоминал полигон после бури: бумаги, ящики, сигаретный дым, и в центре – Амори, спокойно складывающая вещи в сумку.

На её месте за столом уже стоял герб с надписью:

“По распоряжению Генерального штаба – назначить нового куратора.”

Кирилл и Иван стояли у двери.

Молчали. Не потому, что нечего сказать – просто не хотелось произносить очевидное.

– Так вот всё, да? – тихо спросил Иван.

Амори кивнула:

– В армии всё “так вот всё”, Иван. Сегодня ты командир, завтра – фотограф на увольнении.

Она улыбнулась, но глаза усталые.

– Важно, чтобы Академия жила. Даже если не под теми, кого мы выбираем.

Дверь открылась. Вошла Эверти – строгая, в идеально выглаженной форме, с папкой под мышкой.

За ней – Лена.

В белой рубашке, с прической “я готова к реформам” и лицом человека, который ещё не знает, куда попал.

– Господа, – начала Эверти, – по приказу Генерала Коула Джонса и решению Совета, новым куратором Академии назначается Лена Хэдли.

Тишина.

И только лёгкий стук ручки по столу, когда Кирилл нервно постучал.

– Простите, – сказал Иван, – а почему не я?

Эверти посмотрела прямо:

– Потому что наверху решили, что Академии нужен “новый взгляд”.

– То есть человек, который не знает, как здесь всё работает?

– Именно, – сухо ответила Эверти. – Иногда хаос лечат ещё большим хаосом.

Амори закрыла ящик, обошла Лену и тихо сказала:

– Советую не командовать, пока не поймёте, кем командуете.

Лена кивнула с уверенностью человека, который не слушает советы.

– Вы, подполковник Малантриус, и вы, капитан Джонс, – добавила Эверти, – временно остаетесь в Академии для поддержки нового руководства.

– Поддержки? – переспросил Кирилл. – Это как – держать, пока не упадёт?

Эверти чуть приподняла бровь.

– Примерно так. Только аккуратнее, чтобы не заметили.

Амори задержалась у двери.

Повернулась к ним троим – к Кириллу, Ивану и Эверти.

– Берегите Академию, – сказала она. – Она того стоит. Даже если иногда кажется, что нет.

Когда дверь за ней закрылась, Лена заняла место за столом.

Положила на поверхность папку “План Реформ”.

– Итак, – произнесла она с воодушевлением, – начнём с чистого листа!

– Лучше с чистой совести, – пробормотал Кирилл.

– Или хотя бы с кофе, – добавил Иван.

Эверти сделала шаг к двери, тихо усмехнувшись:

– Ваше утро только начинается, господа.

И ушла.

📓 Дневник Кирилла Малантриуса. “Ваню должны были поставить куратором. Всё шло к этому – до того, как вмешались “сверху”. Лена пришла с улыбкой, речами и планами на жизнь. Мы с Иваном смотрели на всё это и молча понимали: бывает, что армейский цирк не закрывают – просто меняют клоунов.”

Кабинет генерала Коула Джонса пах бумагой, кофе и усталостью.

Эверти стояла у окна, держа в руках тот самый жетон, с которым прошла половину жизни.

– Ты правда уходишь? – тихо спросил Коул, не поднимая глаз от папки.

– Я не ухожу, сэр. Я освобождаю место.

– Для кого?

– Для тех, кто думает, что справится лучше.

Коул вздохнул, снял очки и посмотрел прямо:

– Эверти, это не обсуждается. Министерство решило: куратора Академии временно заменит новый офицер.

– Временно? – в её голосе прозвучала усталая усмешка.

– По документам – да. По факту… ты же знаешь, как бывает.

– Кого ставят?

– Лену.

Эверти молча усмехнулась.

– Девчонку, которую Кирилл принял лично? Та, что чуть не потерялась на первом построении?

– Она из нового набора. И у неё связи.

Эверти сделала глоток кофе.

– Связи не держат строй, генерал. Люди – держат.

Коул помолчал.

– Знаю. Но сейчас решают не мы.

Она положила жетон на стол.

– Тогда я больше не командир Академии.

– Ты всё ещё мой генерал-майор. Я хочу, чтобы ты возглавила Military Police.

– Милитари Полис?

– Да. Мы оба знаем, что дисциплина без тебя – легенда.

Она тихо кивнула.

– Значит, теперь я слежу за порядком снаружи. А не изнутри.

– Эверти, – Коул усмехнулся, – если кто-то и сможет держать Джонсов в узде, то только ты.

– Я не держу их. Я просто иду рядом.

Она взяла жетон обратно, бросила короткий взгляд на герб Академии и добавила:

– Лена думает, что сможет управлять этим хаосом.

– А ты?

– А я просто посмотрю, как она будет это делать.

Эверти поправила китель, шагнула к двери.

– Разрешите идти, генерал?

– Иди. Но если что – возвращайся с оркестром.

Она лишь усмехнулась и, уже в дверях, добавила:

– С оркестром или с пламенем – как получится.

Глава 10 – «Когда куратор теряет равновесие»

«Можно быть железной, пока не услышишь, как ржавеет сердце.»

Fort Zancudo спал на редкость спокойно. Ни криков, ни рапортов, ни разбитых кружек.

Эверти стояла у окна штаба, смотрела на пустой плац и впервые за долгое время ловила себя на мысли:

«А если всё действительно работает и без меня?»

Но стоило подумать – в кабинет ворвался курьер.

– Мэм, тревога! Склад №2, перегруз по каналам связи!

– Разберитесь, – тихо ответила она, не поднимая головы.

Голос – стальной, но пальцы дрожали.

В рации короткий шорох:

– Генерал, это Академия. Кирилл Малантриус просит разрешения действовать самостоятельно.

– Самостоятельно? – повторила Эверти. – Без координатора?

– Так точно.

Она не ответила.

Лишь выдохнула.

В её памяти – Кирилл, стоящий под прожекторами, мокрый от дождя, но сдержанный, будто в нём живёт упрямство всей базы.

Мысли Эверти:

«Они выросли. Без меня. А я всё ещё держу поводья, которых уже нет.»