Мэйлинт. Часть 1

Глава 1

«Здесь родились, здесь и помрём», – не раз говорила бабка в ответ на детскую мечту Мэйлинт стать магом и увидеть мир. Год за годом эти слова служили отрезвлением, если вдруг Мэй начинала затягивать очередная фантазия о несбыточном. Из-за них же всё, что ее окружало, казалось серым, присыпанным смирением и безысходностью.

Мечты – это блажь. А жизнь – она прямо сейчас: идет, утекает сквозь пальцы. Бери ее, жадно пей или давись ненавистной. Другой уже не будет. До самого конца возиться Мэйлинт с огородом, пасти скот и падать от усталости после заката. Сначала в своей семье, а потом в семье неизвестного еще будущего мужа. Таков ее мир с рождения и до смерти.

Мэйлинт закончила пропалывать очередной ряд редьки, отряхнула одежду от земляной пыли и пошла в дом за водой. Спина после долгой работы не разгибаясь просила пощады, а удушливая жара, липким потом выступающая на коже, лишала остатков сил. Упасть бы замертво на кровать, но до ночи еще далеко.

Утолив жажду, Мэй присела на лавку. Приятная тишина и прохлада дома на несколько прекрасных мгновений окружили ее, но в большой семье сложно остаться наедине с собой.

– Мэйлинт, – послышался голос бабки со стороны входной двери. Наверное заметила, что кто-то появился дома и пришла проконтролировать, чтобы не отлынивали от работы. – Ты всё прополола?

Она прошаркала, тяжело опираясь на палку, и грузно опустилась рядом на лавку.

– Нет, – прикрыв глаза, ответила Мэй.

– Так чего расселась? – недовольно упрекнула бабка. – Мать тебя после обеда ждет ягоды собирать, а ты еще свою работу не доделала!

– Приду на ягоды, когда надо.

– А редька? Поди уже сорняки с ботвой поравнялись!

– От больной меня мало толку, – вздохнув, отозвалась Мэйлинт. Она предполагала, что проиграет эту битву, но всё равно надеялась, что от нее отстанут. – Я всего-то пытаюсь сохранить силы на работу после обеда.

– Это потому, что ночами не спишь. Я слышу, как ты топаешь по ночам, – не унималась бабка. – Брось эти свои мысли. Небось опять думаешь сбежать, раз подросла и осмелела. Папка с братом быстро тебя найдут. На этот раз не увильнёшь от порки. Взрослая уж, никто не сжалится. Да и кто возьмет в ученики такую бестолковщину и лентяйку. Правильно тогда тебе отказали.

Мэйлинт стиснула зубы, чтобы не ответить грубостью. Вредная бабка в последнее время всё больше и больше цепляла её. Не то провоцировала, не то проверяла. Да еще и отцу на уши приседала больше обычного с навязчивыми наказами приструнить младшую. Мэй сильно задевало это особенно потому, что с начала весны она весь день проводила на огороде и домой приходила только поспать. Даже слова лишнего никогда не говорила, но всё равно получала порцию осуждения.

Бабка продолжала причитать о бестолковой внучке до тех пор, пока Мэй не встала.

– Куда пошла?

– По ягоды, – сквозь зубы бросила Мэйлинт.

В поисках уединения она ушла на улицу и устроилась на лавке за домом. Вдалеке за надоевшими полями виднелась густая темно-зеленая полоса леса и едва различимая к нему тропа. До тех пор, пока семья не соберется на обед, у Мэй было немного времени для себя.

С момента неудачного побега прошло шесть лет. Мэйлинт было всего одиннадцать, но уже тогда она отчетливо ощущала острое желание вырваться на свободу, изменить свою жизнь. Сейчас эмоции притупились, но воспоминания об отчаянии и жестоком отказе магичек, к которым Мэйлинт слёзно просилась в ученицы, до сих пор отзывались болью. Тогда ее вернули домой отец с братом, но наказывать не стали – пожалели несмышленую впечатлительную девочку.

Маленькой Мэй оказалось непросто отпустить мечты и смириться с уготованной судьбой. А жестокие слова бабушки еще долгое время не давали ей засыпать по ночам.

В какой-то момент показалось, что лучше не станет. Когда пришло известие о том, что Эрвин – старший брат и единственный из их семьи, кому удалось вырваться из деревни – погиб на обучении у мага, боль закралась в каждый угол дома. Родители пошли на поводу у желаний старшего сына, любимого первенца, хотя отец изначально был категорически против обучения. Эрвин был очень убедительным, даже маленькая Мэй восхищалась его горящими глазами, когда речь заходила о магии. И во что это вылилось? С братом ушло еще несколько юношей из деревни и никто из них не вернулся. А семьи погибших вместо весомого дохода и славы потеряли кормильцев.

Сколько поучений Мэйлинт довелось выслушать. Сколько было рассказано ужасов и злых слов про магов, лишь бы она навсегда отказалась от желания пойти по стопам любимого брата. И на какое-то время это действительно помогло. Выплакав, казалось бы, все слезы, Мэй надолго позабыла о том, что такое мечты. Зачем предаваться пустым грезам, если всё, что ее ждет – это старый дом, полный народа, работа в поле и скот. Теперь уже точно. Только повзрослев, Мэйлинт начала убеждать себя в том, что теряя свободу, она обретает стабильность. Но как сложно это было принять сердцу.

«Здесь родились, здесь и помрём.»

С обратной стороны двора послышался топот. Одна пара ног забежала в дом, а через мгновение выбежали уже две. Где-то совсем рядом заговорщицки зашептали.

– Говорят, в наших краях маг появился, – с нетерпением в голосе поделилась новостью Эльза с Табеей.

Сестры были старше Мэйлинт всего на пару лет, но, даже несмотря на небольшую разницу в возрасте, найти общий язык с младшей им не удалось. Впрочем, Мэй это не слишком беспокоило. Она вполне могла обойтись без общества не только сестер, но и остальных родственников. Когда ушел Эрвин, одиночество ей стало ближе, чем любой человек из семьи.

Единственное, что роднило Эльзу и Мэйлинт – интерес к магам. Но если Мэй мечтала о приключениях и свободе, которые предполагало их ремесло, то Эльзой двигало совсем другое желание: она хотела выйти замуж и родить от мага. Но не от простого странствующего наемника, а от того, кто имеет высокий статус и служит в личной гвардии какого-нибудь аристократа или при дворе городского управляющего. Эльза свято верила, что именно такое сочетание принесет ей сладкую жизнь и безбедную старость. Мэйлинт же считала, что Эльзе подойдет любой богатый и красивый мужчина. Почему обязательно маг, она не понимала и разбираться в этом не желала.

– Как он забрел к нам в глушь? Тут и брешей поблизости нет, – в голосе Табеи сквозило напряжение. – И про демонов никто не рассказывал. Неужели появились?

– Понятия не имею, но точно знаю, что это шанс! Он наверняка в город направляется. Поехали завтра тоже?

Табее понадобилось всего несколько мгновений, чтобы дать свое согласие.

– Только давай сегодня сделаем побольше, чтобы отец легче нас отпустил.

– Ладно.

Мэй, всё это время сидевшая тихой мышью, услышала как шаги приближаются. Заметив ее, сестры загадочно переглянулись и ушли прочь, не обмолвившись ни словом. Так Мэй и просидела остаток свободного времени до обеда.

За столом собрались все, кроме Эльзы и Табеи. Отец сидел во главе стола, по правую руку от него – старший и теперь уже единственный брат  – Берт, по левую – мама. Места подальше обычно занимали бабка, Мэйлинт и отсутствующие сейчас сестры. Чаще всего обед проходил очень быстро: в хорошую погоду не стоило рассиживаться, чтобы успеть по хозяйству до темна как можно больше. Сейчас же никто из семьи почему-то не спешил расходиться.

– Это тебе от Дитмара, – сказал отец и передал через Берта деревянный сундучок, который лежал рядом с ним с самого начала обеда.

Мэйлинт знала Дитмара совсем немного. Они пару раз виделись, когда тот приходил помогать отцу. Ну и в деревне пересекались – ведь почти соседи.

Высокий черноволосый Дитмар всегда привлекал к себе женское внимание. Поговаривают, что даже покойная жена не была ему помехой тешить свое самолюбие и без угрызений совести пользоваться тем, что ему предлагали женщины. Его можно было бы назвать даже красивым, да красота складывается не только из внешности. От деревенских Мэй не раз слышала шепотки, что в доме Дитмара все ходят по струнке, а любой проступок карается хлыстом. Рядом с ним домашние вмиг робели. По слухам именно из-за тяжелого характера и жестокого обращения почила его жена, которая так и не дала долгожданного потомства.

– Лично мне? – уточнила Мэй и открыла сундучок, в котором оказались вяленые в меду фрукты.

Такие сладости стоили как питание всей их семьи на целую неделю. Дитмар мог позволить себе разумно дорогие вещи. Большой участок земли и большое поголовье скота делали его одним из самых состоятельных людей в деревне. Но это всё равно не объясняло слишком дорогой подарок. Если только…

В пересохшем горле неприятно заскребло. Мэйлинт с трудом сглотнула и подняла на отца вопросительный взгляд.

– Съезди завтра в город и выбери себе что-нибудь приличное из одежды, – будничным тоном проговорил отец. – Семья Дитмара ждет нас на обед в воскресенье.

Взгляд Мэйлинт, наполненный мольбой, тут же метнулся к матери, но та не смотрела на нее. Что происходит? Почему самую младшую дочь сватают вперед старших?

– С тобой поедет Берт, – сообщил отец, словно пытаясь предупредить любые попытки возможного несогласия дочери. Взгляд его был суровым.

– Хорошо, – покорно отозвалась Мэй и закрыла сундучок. Дорогие сладости совершенно не хотелось пробовать. За них она вполне может заплатить свободой. – Но почему именно я? Почему не Эльза или Табея?

Дитмар был почти в два раза старше Мэйлинт. Разумнее было бы выдать за него кого-то из старших сестер.

– Ты еще девка молодая, податливая, с тобой ему будет проще, – вставила бабка.

– Мать! – повысил голос отец и сердито нахмурил брови. Однако, когда вновь обратился к Мэйлинт, лицо его не было уже таким жёстким: – Понравилась ты ему. Вот и всё. Он хороший человек, Мэйлинт. Слова с делом у него никогда не расходятся. А для главы рода это важно.

Мэй кивнула.

«Понятно. Значит, хочет воспитать под себя».

Соседи и знакомые знают ее как спокойную и вежливую девушку. В деревне все на виду, ничего нарочно не скроешь. А еще Мэйлинт не была уродиной и выглядела чуть старше своего возраста из-за того, что ростом пошла в отца, в отличие от низких по матери сестер. Такое сочетание часто привлекало мужчин, желающих привести в дом послушную хозяйку.

Мэйлинт настолько ушла в тяжелые мысли, что не заметила, как за окном потемнело. Огромная темно-синяя туча ползла на них со стороны леса, а в окно уже стучались первые капли дождя.

– Пойду загоню коз, – спокойно сказала Мэйлинт, поднимаясь из-за стола. – Гроза идет.

Отец одобрительно кивнул и тоже встал. Ему нужно было укрыть заготовленные сегодня дрова.

Мэй с трудом сдержала шаг, но стоило ей оказаться за порогом – припустила изо всех сил. Она, как и полагается примерной дочери, загнала коз, а потом убежала куда глаза глядят. Ей жизненно необходимо было вырваться на волю из ловушки семейных обязательств и вдохнуть полной грудью где-нибудь вдали от дома.

Спокойной жизни теперь не видать.

***

Мэйлинт бежала, пока не закончились силы. К тому времени, как она изнеможенно доползла до ближайшего дерева в поисках укрытия, вовсю лил дождь. Косые струи зло хлестали по земле, подгоняемые порывистым ветром. Забирались под густые кроны, заливали каждый сухой клочок земли.

Дождь шумел, заглушая горестные всхлипы Мэйлинт. Она обещала себе больше не оплакивать судьбу и не жалеть себя, но жизнь на вкус оказалась горче, чем она представляла. Ливень стал для Мэй защитной стеной, шепотом успокоения. Только вдоволь нарыдавшись, она прислонилась к стволу и задремала, утомленная утренней работой и переживаниями.

Разбудил Мэйлинт жалобный крик животного. Дождь к тому времени уже успокоился, лишь приветливо сверкала мокрая трава в проблесках солнца. Продрогшая, но решительно настроенная, Мэй отправилась на поиски попавшего в беду зверя и вскоре увидела у кромки леса застрявшего в болоте лосёнка. На расстоянии взгляда не было видно ни одного его сородича.

– Не плачь, маленький, сейчас я тебе помогу, – ласково пообещала Мэйлинт и осмотрелась, прикидывая, что можно сделать.

Рядом росло несколько молодых деревьев. К ним она и направилась, чтобы отломать подходящую ветку и оценить с помощью нее глубину трясины. Когда стало понятно, что с головой не уйдет, Мэй осторожно ступила в болото и провалилась по колено. Замерла на пару мгновений и поняла, что больше не уходит на дно, а значит расчет был верным.

Мэйлинт погладила по мордочке испуганного лосёнка и начала тянуть его на себя, чтобы освободить передние ноги.

– Тебя бросили, мой хороший? Да нет же, не может такого быть!.. Семья никогда не бросает. Ты, должно быть, потерялся, да? – приговаривала она, пока изо всех сил пыталась освободить животное. – Скакал себе весело… И не заметил как отбился от семьи. Но ты не переживай!.. Это не страшно… Они обязательно придут за тобой. Во что бы то ни стало. А я…  Я просто помогу тебе немножко… Потому что даже таким взрослым и самостоятельным, как ты… иногда нужна помощь, чтобы выбраться из болота… И не важно, сам ты в него попал или тебя толкнули… Ты обязательно выберешься.

Мэй сделала передышку и вытерла о рубашку грязные руки. Она понимала, что усилий недостаточно. Притихший лосёнок уже не кричал и не сопротивлялся. Возможно, смирился со своей гибелью, но Мэйлинт не могла оставить его одного. Она верила, что может помочь и поэтому не сдавалась.

– Давай, маленький, – пыхтела Мэйлинт, снова и снова подтягивая лосёнка к берегу. – Давай вместе постараемся. Вместе мы сможем. Не сдавайся!..

С каждым новым подходом Мэй шептала: «Не сдавайся». Говорила она это себе или лосёнку – уже не разобрать. Чем ближе животное подбиралось к берегу, тем больше вязла Мэйлинт. В конце концов она остановилась, истратив слишком много сил, и только тогда заметила струящиеся по щекам слезы.

Мэй молчала. Но маленькая девочка внутри нее разрывалась от страданий, раненая предательством семьи: «Я не хочу замуж! Не хочу, чтобы меня воспитывали под нужды какого-то мужика! Не хочу, чтобы за меня решали, как жить! Почему даже близкие люди не могут встать на мою сторону?.. Я же не выродок какой-то…»

Перед глазами мелькали страшные сцены ночей с нелюбимым мужчиной; вечеров в окружении людей, для которых ты не больше, чем рабочая сила; бесконечных дней, наполненных изнуряющими хлопотами по хозяйству. Мэйлинт ожидала беспросветный угнетающий круговорот, когда где-то в этом мире существовала чарующая магия и места, красоту которых никто никогда не сможет передать словами.

Мэй судорожно пыталась вдохнуть – безуспешно. А когда все-таки смогла – закричала, выпуская накопившуюся обиду.

Слез больше не было, но в душе колыхалась тоска.

Лосёнок вдруг подал голос. И в этот раз его зов не остался без ответа. Рядом послышался низкий глухой рев, а вскоре на берегу появилась взрослая лосиха.

– Видишь, я же говорила, что тебя не бросили, – устало улыбнулась Мэйлинт. В ее сердце будто вспыхнул и тут же потух уголек надежды.

«А меня бросили, даже находясь рядом», – горько подумала Мэй и потянулась за палкой, чтобы помочь себе подобраться к берегу, но вдруг замерла.

В стороне чуть позади лосихи стоял высокий мужчина с удивительными белыми волосами. Несмело пробивающиеся сквозь тучи солнечные лучи выхватывали на фоне светлеющего неба силуэт незнакомца, создавая ему поистине впечатляющий ореол.

Мэйлинт даже усомнилась: человек ли перед ней? Она и дальше бы молча глазела на него, но незнакомец сделал пасс рукой, и болото буквально выплюнуло лосёнка и ее саму. Лосиха тут же потянулась к освобожденному детенышу и они вместе ушли в лес. А Мэй так и осталась на коленях перед спасителем.

Это был маг. Маг спас ее и лосёнка.

От очень красивого, но в то же время не лишенного мужественности лица было сложно оторвать взгляд. Принимая в себя волшебство, маги действительно частично утрачивали привычную человечность. Некоторые из них больше походили на героев сказок. Добрых или злых – никогда заранее не узнаешь. Слишком гладкая кожа, слишком пронзительный взгляд. Даже движения их были иными. Замирая, они становились похожи на прекрасных статуй, охотясь – на хищников.

– Возьмите меня в ученики, – вместо благодарности выпалила Мэйлинт. Шанс нашел ее даже в деревенской глуши – нельзя его упускать.

В этот раз она снова была перед магом на коленях, но уже не плакала.

Лицо мужчины осталось таким же спокойным, как и было до просьбы. Лишь поразительно яркие голубые глаза едва заметно прищурились. Он не возмутился, не пошутил и не обругал. Просто констатировал факт:

– Я не беру учеников.

Голос обжигающе холодный, словно едва пробившийся из-под льда ручей.

На этот раз Мэйлинт не умоляла. Лишь молчаливым взглядом проводила удаляющегося незнакомца. Ей отказали снова, но она улыбалась. Улыбалась всей душой потому, что теперь абсолютно точно знала – не все маги похожи на тех высокомерных магичек, которые высмеяли и отвергли ее шесть лет назад.

Мэйлинт приложила руку к скрытому под рубашкой кулону из бирюзы. Когда-то давно ей подарил его Эрвин. И то, что Мэй сейчас спас мужчина с глазами, так похожими по цвету на бирюзу, было добрым знаком.

Возрождение веры ощущалось легкостью в груди, силой в ногах, твердо стоящих на земле, и желанием защитить себя. Если никто не сможет постоять за Мэйлинт, она сама это сделает. Даже не будучи магом.