Душа, отравленная тьмой
Как только Том закончит работу, все эти документы будут пущены в ход – одновременно, чтобы никто не успел, прознав о проверке и грядущих неприятностях, подчистить за собой следы.
– Это не репрессии, а внеплановая инспекция, – недовольно скривился палач. – Мои люди слишком расслабились за то время, что я был скован клятвой Совету. Мне не нужен второй Йерн под боком.
– Разве печать клятвы мешала тебе следить даже за работой собственного ведомства? – удивилась я. Вроде, в тексте говорилось только о вмешательстве в дела лордов.
– Не мешала, – кратко ответил Том.
Внешне он сохранял невозмутимость, но я всё же почувствовала, как дрогнула зарывшаяся в мои волосы рука. Подняв взгляд, я всмотрелась в лицо мужчины – казалось, он хотел сказать что-то ещё, но нет. Криво мне улыбнувшись, Томас вздохнул и продолжил молча перебирать мои волосы, буквально вынуждая расслабиться и забыть обо всех проблемах.
Когда я уже совсем не ждала продолжения и, кажется, начала забывать, о чём мы только что говорили, Том неохотно добавил:
– Я сейчас не делаю ничего такого, чего не мог бы сделать раньше. Мне просто было… всё равно.
Я сжала его руку в немой поддержке. Том никогда не говорил об этом прямо, но я слишком хорошо его знала. Всё-таки ловушка, в которую он попал, а также невозможность сопротивляться обстоятельствам едва его не сломили. Я видела, как сбросив оковы печати, следом Томас будто бы разрывал другие невидимые цепи, в которые заковал себя сам, чтобы не сорваться от безысходности и не завершить противостояние с лордами Совета на своих условиях.
Да, печать клятвы убила бы его за ослушание. Но не сомневаюсь – Том успел бы нанести свой последний и по-настоящему сокрушительный удар.
Освобождение от клятвы Совету словно вернуло Томаса лет на десять назад. Он воспрял духом, вновь с азартом следил за незначительными на первый взгляд событиями, складывая из них в уме картину, зачастую недоступную простому обывателю. Даже то, с каким рвением Том взялся вычищать грязь из родного и любимого Дознания говорило о том, насколько живительно на него подействовала долгожданная свобода.
В его существовании вновь появился смысл.
– Знаешь, что обидно больше всего, грёза? – продолжил Томас. – Сейчас я справлюсь. Вправлю мозги бездельникам, помогу подняться честным и старательным, вышвырну за дверь тех, кто переступал границы слишком нагло… Но я не вечен. Однажды придёт время, и кто-то другой займёт моё место… И разрушит всё то, что я с таким трудом создавал.
Было в этой мысли что-то обречённое.
– Думаешь, ты не найдёшь достойного преемника? – не поверила я.
– Думаю, кого бы я ни нашёл – его не примут, – неохотно признал Том. – Моя неприкосновенность обеспечена страхом лордов передо мной. У моего преемника такого преимущества не окажется. Как только я отойду от дел, начнётся грызня за контроль над моим ведомством, и знаешь, грёза, я не удивлюсь, если кому-нибудь она напомнит Смуту.
Перспектива казалось мрачной, но…
– Ни за что не поверю, что ты ещё не придумал, как этого избежать.
– Кое-какие идеи есть, – уклончиво ответил Томас. – Но для начала нужно закончить чистку в Дознании. А затем… – палач задумчиво посмотрел в потолок, глубоко вздохнул и добавил: – Времена меняются, грёза. В одиночку мне уже не выстоять. Придётся искать союзников.
*
Проснуться её заставила оглушительная тишина.
Поверить в реальность происходящего удалось не сразу. Она звала, прислушивалась, страшась, что это – лишь уловка, проверка. Стоит только расслабиться, как стерва вернётся вновь, выскочит из засады, чтобы в очередной раз высмеять её наивность.
Почему она была так слепа? Как могла доверять этой твари? Зачем помогала ей?!
Раздвинув тяжёлые портьеры, пленница попыталась выглянуть в окно, но увидела лишь своё отражение. Ах, да, масляная лампа на столе… Что за пережиток прошлого? Криво усмехнувшись, женщина погасила свет, но город за стеклом оставался всё так же тёмен.
Роден казался мёртвым, а она впервые за столько лет осталась одна. Странность за странностью… Глубоко вздохнув, она вновь зажгла лампу предусмотрительно оставленными рядом спичками. Огляделась, уже не боясь скорого возвращения своей хозяйки – ясно же, что-то пошло не так, раз той нет рядом. Мерзавка исчезла, оставила её… Надолго ли?
Первое, что захотела сделать неожиданно оказавшаяся сама по себе узница – набрать полную ванну, смыть с себя резкий горьковатый парфюм, который так любила почти сломившая её волю тварь, расчесать и уложить волосы – так, как когда-то любила делать она сама, и как почему-то совершенно не нравилось гадине.
Хотя нет, причина понятна – ей не нравилось всё, что напоминало о том, какой попавшая в её сети женщина была когда-то. Даже имя её бесило, но с этим – довольная и немного хитрая улыбка расцвела на красивом лице – стерва ничего поделать не могла.
– Меня зовут Орсана Торская, – глядя в глаза своему отражению в окне медленно и чётко проговорила женщина. – Я здесь, я жива несмотря на все твои старания, тварь!
Она расхохоталась – безумно, истерично, до брызнувших из глаз слёз. Когда смех стал больше похож на подвывания, в стену постучал недовольный шумом постоялец соседнего номера.
Сделав несколько медленных и глубоких вдохов, Орса слегка успокоилась. Шок от неожиданной свободы постепенно сменялся лихорадочными мыслями: что делать? Если бы она знала, что останется одна, продумала бы план заранее!
– Так, – пробормотала Орсана, суетливо меряя шагами гостиничный номер. – Так. Я одна, я свободна, и я должна этим воспользоваться. Но что я могу?! – взвыла она в потолок, словно надеясь на ответ от мироздания.
Мироздание не откликнулось, зато постоялец из соседнего номера вновь принялся остервенело колотить в стену.
– Одна я мало что могу, – проговорила в полголоса женщина и обняла себя руками. – А кто может?
Пленница неожиданно застыла посреди комнаты и широко улыбнулась.
– Кто предупреждён, тот вооружён, – нараспев произнесла Орса.
Схватив сумку, она перевернула её и безжалостно вывалила содержимое на стол. Обеими руками, как утопающий в соломинку, женщина вцепилась в блестящий золотым напылением медальон. Связник!
Первая попытка вызова провалилась, затем вторая, третья… После пятого раза, когда вместо долгожданной связи оставалась только давившая на сознание тишина, Орсана догадалась проверить заряд. Пустой! С воплем отчаяния женщина швырнула бесполезный артефакт в стену.
Запоздало вспомнились байки, которыми экипаж парохода стращал киснувших в ожидании прибытия в столицу путешественников. Так вот он какой, проклятый туман! Простенькое, доступное любому, в ком есть хоть капля способностей, заклинание подтвердило – магия подчиняться отказывается. Орса задавила волну паники и решительно стиснула кулаки.
Нет, она так просто не сдастся! Это её шанс! Возможно, это единственная возможность вмешаться в тщательно распланированный стервой ход событий! А может, и себе помочь удастся…
Жаль, точный план она так и не сумела выяснить. Пленившая её мерзавка оказалась не только умной, но и осторожной, и на все расспросы лишь ухмылялась, отказываясь открывать сверх того, что Орса могла увидеть собственными глазами.
Распахнув шкаф, Орсана достала из него первое попавшееся платье и удобные туфли без каблука. Куда именно идти, как разыскать тех, у кого был шанс справиться с наглой гадиной, она представляла смутно, но отступать не собиралась. Будет нужно, пройдёт весь город! Только бы успеть, пока стерва не вернулась…
На первый этаж гостевого дома Орса сбежала, не глядя под ноги, и едва не поплатилась за это, споткнувшись о загнутый край ковра. Вслед донеслась ругань уборщика. Так же скоро, не оглядываясь, женщина пролетела мимо попытавшегося что-то сказать ночного консьержа и толкнула тяжёлую створку – вот он, выход! Свобода!
Дверь оказалась заперта. Орсана едва не взвыла от отчаяния. Как? Почему? За что?!
– Туман, госпожа! – будто сквозь вату донёсся голос старичка-консьержа. – Снаружи туман!
– Откройте, пожалуйста, мне надо уйти! – взмолилась Орса, бестолку дёргая массивную ручку. – У меня срочное дело!
– Какие дела могут быть в эту ночь, госпожа? – искренне удивился консьерж. – Мы не открываем двери до утра, это опасно. Никто не выходит на улицу!
– Но мне правда очень надо! – попыталась убедить его женщина.
В голове предупреждением всплывали байки о чудовищах, которые, как назло, Орса старалась не слушать, чтобы не забивать себе голову ерундой. Получается, эти небылицы про её родной город – тоже правда?!
Старичок невозмутимо пожал плечами.
– Даже если я вас выпущу, никто в здравом уме не откроет вам двери в свой дом. Идите спать, госпожа, отложите дела на утро.
Выругавшись – кажется, даже вслух – Орсана бегом вернулась в свой номер и в панике заметалась по узкому пространству комнаты. Неужели такая возможность пропадёт зря? Неужели нет никакого шанса обломать стерве её план?
Как предупредить об опасности тех, кто не заслуживает уготованной им участи? Тех, кто был её опорой и поддержкой, кто даже после разрушившей всё ссоры пытался узнать, в порядке ли она…
Ну конечно! Орса едва вновь не рассмеялась, придумав решение. Покосившись на стену, за которой скрывался недовольный шумом постоялец, она закрыла себе рот рукой и, сдавлено посмеиваясь, вытащила из ящика стола перо и лист бумаги.
Она попросит консьержа отправить утром её письмо!
Придумать бы только, как убедить старую подругу быть осторожнее, и не угодить при этом в лечебницу для душевнобольных…
Глава 8
– Кто у нас сегодня? – поинтересовалась я у Ровены, шагнув сквозь широко распахнутые двери морга.
Ни в одно другое утро минус второй этаж Управления не пользовался такой популярностью, как после тумана. И мы с некроманткой, и Наран с Алистером в этот день, едва явившись в Управление, обязательно первым делом спускались вниз, чтобы посмотреть: какое расследование нас ждёт на этот раз?
– У нас, Дайе, спятивший вампир и сбежавший преступник! – громогласно, так, что по коридору даже лёгкое эхо прокатилось, объявил незаметно подкравшийся со спины Освальдсон. Разбиравшая шкафчик для улик вампирша даже рта раскрыть не успела. – Если газетчики узнают об этих двоих раньше, чем они окажутся в наших камерах, всему отделу не поздоровится, это я вам обещаю! Общий сбор через пять минут, не задерживайтесь! Шоль, к тебе это тоже относится!
– Я – Лерой! – возмущённо взвыла Ровена в спину развернувшемуся на выход полугному.
Освальдсон этот крик души предпочёл проигнорировать.
Через пять минут мы поднялись на второй этаж, где в кабинете начальства уже сидели за столом следователи и палач. Освальдсон недовольно уставился на нас с Роной, явившихся последними, но я невозмутимо показала взглядом на висевшие на стене часы. Когда велели, тогда и пришли! Мы не виноваты, что остальные заранее явились!
– Морриган, докладывай первым, – не дождавшись от нас хотя бы видимости раскаяния, начал совещание Освальдсон.
Алистер раскрыл свою папку и разложил заметки на столе.
– Опрос соседей Килиана Сорроу результатов не дал – после ареста его ни разу не видели. Также нет ответа от служб пассажирских перевозок – на вокзале, в пассажирском порту и на станции почтовых карет Сорроу не появлялся. На всякий случай я ещё опросил старшин в грузовом и рыбных портах, но и там новичков в последние дни не замечали.
– Разве Сорроу не мог сменить внешность и покинуть город неузнанным? – удивилась я.
Это не так-то сложно, учитывая, что во всех ориентировках описывался высокий стройный блондин. Покрасить волосы, надеть немного лишней одежды, ссутулиться, опустить взгляд – и вот уже тот, с кем ты не знаком лично, легко пропустит тебя в толпе, высматривая подходящего под описание человека.
– Мог, – не стал спорить Ал. – И почти наверняка внешность он сменил. Но из-за направления, которое Сорроу выбрал, покидая место побега, я предпочитаю считать, что он до сих пор прячется где-то в Родене.
– Что ему может быть здесь нужно? – задумался Освальдсон.
Морриган пожал плечами.
– Этого я пока не знаю. Возле дома Сорроу круглосуточно дежурит патруль в гражданской одежде. Счёт в банке заморожен. Но ни рядом с домом, ни в банке Сорроу не появлялся, так что, подозреваю, держат его здесь не деньги или памятные ценности.
– Другие варианты изучил? Близкие друзья, знакомые, семья?
– Изучил, но здесь тоже глухо, – с лёгким неудовольствием качнул головой Ал – он не любил, когда следствие заходило в тупик. – Сорроу жили закрыто, званых вечеров не устраивали. По словам соседей, за три года к ним ни разу не приходили ни гости, ни даже наёмные работники – Килиан всё старался делать своими руками. Работодатели Сорроу ничего про знакомых сказать не могут. По их словам, тот не отличался болтливостью, о личной жизни никогда не рассказывал сам и другими не интересовался. В «Золотом Льве» про чету Сорроу тоже ничего особенного не припомнили. Килиан сопровождал жену на каждое выступление. По словам работников «Льва», Линду он любил и оберегал, буквально пылинки сдувал и никак не мог убить своими руками.
Это заявление мы комментировать не стали. Каждый, проработавший в Управлении больше года, хоть раз сталкивался с подобным: благополучная семья, любящий и заботливый муж, глядя на которого, все завидовали жене – какой замечательный человек ей достался! Как же ей повезло!
А за закрытыми дверьми дома, когда не нужно притворяться, маска заботливого мужа слетала, обнажая гнилую суть. Самое страшное, что, если жена вдруг находила в себе силы пожаловаться, ей никто не верил. Ещё и попенять могли – зачем наговариваешь на хорошего человека? Любит, заботится, на руках носит – что тебе ещё надо? Молчи и терпи, ты должна быть счастлива и благодарна!
И они замолкали. Терпели. А потом мы расследовали их смерть, собирая будто под копирку написанные показания про «заботливого, вечно тенью следующего за женой мужа» и «идеальную семью».
– О близких и друзьях самой Линды также ничего не известно. Без сопровождения мужа её ни разу не видели, – продолжил Алистер. – Главной её страстью было пение, о чём-то другом леди Сорроу разговаривала редко. Поклонники у её таланта были: некоторые, как и муж, посещали почти все выступления, но наедине никому из них поговорить с Линдой не удалось. Это подтвердили и работники «Льва», и сами поклонники, с которыми я успел пообщаться. Килиан Сорроу не запрещал жене принимать от других мужчин цветы и комплименты, но всегда стоял за спиной молчаливой тенью.
Освальдсон задумчиво постучал пальцами по столу.
– Вряд ли Сорроу отправится за помощью к поклонникам его жены, – наконец заявил он. – Что насчёт родственников?
– Все Сорроу, кроме Килиана, живут в Таммине и никогда не покидают этот городок, – Ал мгновенно выудил из папки очередной отчёт. – По словам тамминских коллег, на вопросы о Килиане его родня реагирует недовольством. Утверждают, что прервали общение три года назад после его отъезда и возобновлять не собираются. Сорроу-старший, глава семьи, вообще отказался встретиться со следователем, сославшись на дела. В целом складывается впечатление, что Килиана Сорроу родственники покрывать не будут, но наши коллеги на всякий случай пообещали приглядывать за их домом.
– Хорошо, какой у тебя план? – Освальдсон вперил в Алистера хмурый и внимательный взгляд.
– Пока что – следить за домом, вокзалом и портом на случай, если Сорроу всё-таки объявится, и искать его возможных знакомых, – перечислил Морриган. – Без связей, денег и помощи скрываться в Родене дольше нескольких дней просто невозможно, так что у Сорроу наверняка есть сообщник. Скорее всего, именно он помог ему сбежать.
– Силами Дознания в данный момент проверяются маги с врождённой тусклой аурой, – добавил Рэйнс. – В Родене их всего два десятка, так что много времени это не займёт.
– И ещё я выясняю, кто из подпольных мастеров и контрабандистов торгует скрывающими ауру артефактами, – вновь перехватил инициативу Алистер. – Возможно, получится прижать кого-нибудь из них и потребовать сведения о покупателях. Такие дельцы всегда знают не только про себя, но и про конкурентов.
– Отлично, докладывай, как только появятся подвижки, – подытожил Освальдсон. – Герцен, твоя очередь.
– Первая достоверно известная жертва вампира – Кори Робинсон, найденный у «Пьяного Лобстера», – не порадовал нас Наран. Похоже, день в архиве был потрачен зря. – Я нашёл ещё три смерти, которые теоретически могут быть связаны с нашим делом, но однозначно утверждать не могу. К тому же, между этими жертвами нет ничего общего – разные пол, раса, возраст, и, самое главное – место обнаружения. Либо я ошибся, и эти погибшие никак не связаны с вампиром, либо у него нет определённого места охоты.
– Либо любимый район у вампира есть, но с заметанием следов он до сих пор не лажал, – пробормотала себе под нос Ровена. Наран едва заметно кивнул – да, эту версию тоже никто не собирался отметать.
– Вторая жертва – Уриллис из Сосновой общины, чистокровный эльф, – объявил вторую плохую новость оборотень. – Когда и для чего прибыл в Роден, пока не известно: сосновые отказались делиться информацией. Покинуть столицу должен был вчера, но на трёхчасовой поезд – последний перед туманом – не сел. Был найден мёртвым в половине четвёртого в одном из коридоров здания вокзала. И здесь обнаруживается интересная деталь.
Наран на секунду замолк, порылся в беспорядочно разбросанных перед ним записках и отчётах и наконец нашёл карандаш и чистый лист бумаги. На нетронутом полотне появилась длинная прямая линия.
– Буфет прекращает обслуживание посетителей за час до отправления последнего поезда, – оборотень отметил жирную точку слева. – В день перед туманом он закрылся в два часа.
Над точкой появилась цифра два, а затем справа Наран подрисовал на линии ещё одну точку, обозначив её цифрой три – время отправления последнего поезда.
– Пассажиры покинули ведущий к буфету коридор вскоре после его закрытия: кроме возможности перекусить там нет ничего интересного. Работники буфета покидают вокзал через собственный выход и в общем коридоре не появляются, поэтому случайными свидетелями быть не могут. Уборщик тратит на этот коридор и две расположенные в нём уборные не больше получаса, и делает он это сразу после закрытия буфета. – Ещё одна точка появилась между «2» и «3». – Получается, за полчаса до отправления последнего поезда коридор, в котором обычно бывают толпы народа, опустел. То есть у убийцы, учитывая, что на предыдущее преступление он затратил не больше пятнадцати минут, было достаточно времени, чтобы напиться крови, замести следы и покинуть Роден на трёхчасовом поезде.
– Ты полагаешь, вампир настолько хорошо ориентируется на вокзале? – сообразил, к чему ведёт Наран, Освальдсон. – Знает точно, когда и где шансы попасться на глаза свидетелям минимальны?
– Уверен, – оборотень кивнул. – Потому что в противном случае вампиру невероятно, фантастически повезло. Так не бывает.
– Но он ведь бросил тело в коридоре? – засомневался Морриган. – Если уборные в это время должны были пустовать, как и коридор, почему вампир не оставил тело там? Зачем вынес туда, где больше шансов его увидеть?
– Вампир знаком с очищающими заклинаниями, так что, возможно, и в считывании аур что-то понимает? – предположила я. – В коридоре меня ослепило, но в уборной я смогла разглядеть нужную ауру и сделать качественный снимок. Вынос тела в людное место мог быть частью плана по заметанию следов, особенно если времени было в обрез.
– Какой-то странный план, – скептически фыркнула Ро.
– Так ведь почти сработал, – я пожала плечами. – Куда больше меня удивляет, что даже после дозы эльфийской крови наш вампир умудрился сохранить какие-то остатки рассудка и действовать по привычному сценарию.
Я подняла взгляд на внимательно прислушивающихся к моим рассуждениям следователей. Почти привычная картина, если не считать серого пятна устроившегося рядом с Морриганом палача.
– Кровь эльфа подействовала сильнее, чем обычная – об этом нам говорит выгрызенная гортань, – принялась я рассуждать вслух. – В процессе, хм, утоления жажды вампир себя почти не контролировал. Однако после он быстро включил голову, привёл себя в порядок, но перестарался с заклинанием и заодно вычистил уборную. А ещё сообразил, что на месте преступления будут пытаться искать отпечатки аур, и вынес тело в людное место, чтобы усложнить нам эту задачу.
– То есть наш вампир не новичок? – мрачно подытожил Освальдсон. Я кивнула.
– Это и после первой жертвы было ясно, слишком быстро и ловко он сработал с Кори Робинсоном. Но сейчас я склоняюсь к тому, что реальное количество жертв кровопийцы исчисляется десятками. Он опытный и осторожный. Действует приблизительно по одной и той же схеме. Тщательно избавляется от следов и достаточно себя контролирует, раз узнали мы о его существовании совершенно случайно, – перечислила я. – Я согласна с Нараном – устройство коридоров и распорядок дня в здании вокзала вампиру должны быть знакомы. Полагаю, неудача у «Лобстера» пошатнула его внутреннее равновесие, заставив выйти на охоту в хорошо знакомых условиях.
Образ потерявшего уверенность вампира даже мне казался немного утрированным, но другой причины для охоты в месте, где он явно бывал регулярно, я не видела. Разве что адреналин из-за сорванной охоты подстегнул жажду и заставил сорваться, наплевав на риск попасться на глаза кому-то знакомому.
Освальдсон скептически хмыкнул и неожиданно спросил:
– Может, и про ищейку нам расскажешь? Ты случайно не слышала, кто из сосновых явится путаться у нас под ногами?
Я с укором посмотрела на начальство. Я-то слышала, но разве я должна делиться нерабочими сведениями?
Начальство укоряться и переводить тему не захотело. Ещё и сидевший рядом с Освальдсоном палач подозрительно оживился. Пришлось ответить.
– Ирраш, – выдала я незнакомого эльфа.
– Да чтоб тебя! – зло ругнулся полугном и саданул кулаком по столу. – Этот наглый, бессовестный, хитрожопый, женоподобный, остроухий…
Перечисление «достоинств» неведомого Ирраша продолжалось не меньше двух минут. Я даже заслушалась. А ещё почему-то захотелось познакомиться с тем, кто вызвал в раздражительном, но отходчивом полугноме настолько яркие и долгоиграющие эмоции.
– Значит так! – выдохшись, объявил начальник. – Только попробуйте облажаться! Этот долбанный остроухий ищейка не должен найти вампира раньше вас, понятно?!
Мы закивали, изо всех сил изображая рабочий энтузиазм. Конечно, понятно! Понятно, что теперь убийцу нужно поймать не потому, что он опасен, а потому что начальство не потерпит, если его отделу утрёт нос пришлый (и явно уже успевший однажды это сделать) эльф!
*
Стоило нам с Ровеной вернуться в кабинет, как нас нагнал Морриган.
– Катарина, у тебя же нет сейчас срочной работы?
– Ну-у-у…
Я покосилась на двери морга, за которыми чуть дальше, в лаборатории, меня дожидалась корзина мусора с вокзала и снимок отпечатка аур с задворок «Лобстера», с боем вырванный у Шантора. Корзину я успела немного осмотреть вчера, на вокзале, но подробного анализа, не бросил ли вампир туда ещё что-нибудь кроме вырванной гортани, не проводила. И отчёт не написала…
– Срочного – нет, – неохотно признала я. – Но несрочного полно.
– Отлично, тогда поехали со мной, поможешь осмотреться, – словно не услышал моей последней фразы Алистер.
– Хорошо, только саквояж возьму, – смирилась я с неизбежным. – А куда едем?
– В дом мага, убитого сегодня ночью. Там нашли револьвер Дженсена.
– Он что, какой-то особенный? – недоумённо поинтересовалась Ровена. – Служебные же все «на одно лицо».
– Рой личный носил, «счастливый», – неохотно ответил Морриган. – С гравировкой «Люси» и пятью засечками на рукоятке. Второго такого не найти.
– А Люси – это кто? – вновь не сдержала любопытства некромантка.
– Жена, – нахмурился следователь. – Засечки Роя сделал сам по числу бунтовщиков, которых он застрелил, увозя Люси из Родена в первый день Смуты.
Ал бросил на Рону строгий взгляд, заставив вампиршу проглотить очередной вопрос. Впрочем, я точно знала – строгость следователя была напускной. Потом, когда появится свободное время, Морриган обязательно ответит на все вопросы – рассказывать истории он всегда любил. Но сейчас было неподходящее время для праздного любопытства.
– Дело убитого мага переходит в моё ведение, – добавил Ал. – Наша задача, – кивнул он мне, – либо найти следы пребывания Килиана Сорроу в доме Троя, либо выяснить, каким образом и через чьи руки револьвер Дженсена попал к нему. Шантор взбунтовался и отказался продолжать работу на чужом месте преступления, поэтому ты мне и нужна. Рона, тело Шантор уже осмотрел и отправил в Управление, так что ты можешь оставаться здесь.