Люди Эдема
Но разве можно открыться ей, попросить помощи, просто сочувствия? Да и что может посоветовать она, прочитавшая гору книг но в житейских вопросах всецело полагавшаяся на него, Фонареева?
Раздевшись, он лег, отвернувшись к стене и закрыл глаза. Но желанное забытье не приходило. Прораб поднялся и потихоньку вышел на лоджию. Здесь лн закурил, свесившись из окна. Луна, ночные шорохи, свежий ветерок…
И тут он ясно понял, что внутренне уже смирился с мыслью, которая до разговора с Чоботом казалось невозможной. Он виновен в гибели человека. Это факт. Но маховик только начинает раскручиваться. Гектарщика к жизни не вернешь. Но ему, ему – то через какие испытания еще предстоит пройти, явись он с повинной! Допросы, камера, молва, потеря престижа и честного имени, осуждения, тяжелая физическая работа где – нибудь на лесоповале, общение с матерыми преступниками, отбросами общества…
А на другой чаше – шесть тысяч рублей, какие – то жалкие шесть тысяч и избавление от ада. Да, но где взять денег? Арсений, Жора, Агатов, Чобот в бешеном хороводе закружили перед глазами.
Постой – ка! А не проще ли бежать? Схорониться где-нибудь – в Сибири, на Севере? Кто станет искать?
Он готов был немедля броситься на вокзал, в аэропорт, только… Как бежать? Сколько денег у него в кармане? Остатки аванса и доля, полученная от Курбана. Маловато… И потом – документы. Куда бы он ни скрылся, рано или поздно его найдут. Конечно, найдут, алиментщиков и тех находят. Есть, конечно, ловкачи, которые могут обрастать новыми бумагами, но у него – то нет подобных талантов. Не выйдет …
И здесь в бешеном хороводе мелькнуло новое лицо – пан директор Третьяков. Будто зажегся свет во мраке, указывая выход из лабиринта. Цемент! Десятки тонн цемента, которые он должен получить для участка. Цемент, на который всегда есть покупатели. Добудет он эти проклятые деньги и рассчитается. А там – как –нибудь выкрутится.
Опасаясь спугнуть эту смутную надежду, и в то же время несколько успокоившись, он выбросил окурок и отправился спать. Жена в соседней комнате продолжала читать сентиментальные новелла Цвейга, приставать к ней смысла не было, явно у нее болит голова…
Вдруг он увидел себя в мчащейся машине. У ветрового стекла проступили черты загадочно – спокойного лица Курбана…
– Дай шесть тысяч, – потребовал Курбан.– А то скажу, что цемент продал. И еще – что деньги у меня забирал. Дай шесть тысяч! Дай шесть тысяч! Или твой дом – тюрьма!
– Пошел, дурак! – крикнул Фонареев и резко взял в сторону.
Однако тут же у стекла вновь возникло лицо, но не Курбан, а другой «мертвой души», человека, который расписывался в ведомости на предыдущем объекте.
–Дай шесть тысяч , начальник, – нагло и угрожающе усмехнулся он. – Не то скажу, что деньги брал, опозорю.
Фонареев швырял машину из стороны в сторону, а перед ним появлялись все новые лица – «мертвые души», подписями которыми он пользовался, шофера, отвозившего левый товар, хозяйчики, его покупающие.
Да сколько же грешных людей, изумился Фонареев. Имена многих он забыл, вроде бы забыл и лица, но по некоторым приметам с трепетом убеждался – да, было, было …
Ему всегда казалось, что он берет по маленькой, редко, все шито-крыто, но сейчас он обомлел: как много тех, кто знает о его червоточинке, кто может вертеть его судьбой так же, как вертит ею Арсений. Лица множились, образовалась толпа, ревевшая жадно и голодно:
– Деньги! Деньги давай!
Вот толпа замкнула круг, неистовствуя и беснуясь, а он крутился внутри на крохотном пятачке, чувствуя, что стоит остановиться – и накинутся, растерзают.
И тут машина рухнула в черную, гигантскую пропасть…
Фонареев сидел на кровати, не в силах унять нервную дрожь. Сколько же этих людей и слава богу, что он могут собраться вместе только во сне! Он бросился к окну за глотком свежего воздуха.
Значит, нет выхода? Значит, все равно идти под суд, только по другой статье? Ведь не спишешь безнаказанно такую гору цемента. Обязательно кто – то настучит, заложит, продаст…
Память, будто насмехаясь, нашептала фамилии других знакомых прорабов, которых судили за растраты и хищения. И сроки им вкатили – куда там шоферам, совершившим наезд!
Да, за наезд с него, может и не спросят слишком строго. Нелепость. Случай. И уж, наверняка, сотрудники будут жалеть его, сочувствовать. Ведь бывало подобное с известными людьми – артистами, музыкантами, футболистами. Даже в кино оказывали, в газетах писали. Несчастный случай… Больно, тяжело, но люди терпели наказание и вновь возвращались к своей работе.
А если он продаст цемент… Его тоже будут судить. Но никто не пожалеет и не посочувствует ему. Скажут, что он – жулик и вор, что он обкрадывает государство, набивал мошну – вечный позор на его голову! Прораб Чобот брякнет: «Ворюг надо травить, как крыс, я всегда говорил!» Притом, пока идет следствие, глядишь, выясниться и про Курбану, и про других.
Постой-ка, сказал себе Фонареев. Что-то ослепительное прояснилось в нем.
Как же это так получилось, что он, прораб Фонареев, человек неглупый, прогрессивных взглядов, полноправный гражданин, дипломированный инженер, стоит сейчас и рассуждает, по какой статье идти ему под суд? Как случилось, что многие последние годы он жил мелкими, ничтожными заботишками, низменным расчетом выгадать на бутылку? Отчего он превратился из перспективного инженера в нерасторопного и вороватого снабженца? Почему в его жизни нет человека, которому можно было открыть душу? А ведь были когда –то друзья, и прекрасные мечты, и желание работать не щадя сил, и эти самые силы, и способности. Все было. А спроси-ка сейчас его, специалиста, окончившего один из самых престижных технических вузов страны: что такое интеграл? Ответит он толком?
Какая – то важная, непрестанная работа шла сейчас в его сознании. Он будто пробудился от долгой спячки, будто просмотрел видеозапись собственного бессмысленного существования и ужаснулся – как же он жил? Да разве стоит жалеть о такой жизни? И за эту унылую тягомотину он собирается бороться?
Ну раз так… Раз он чувствует, что бродят еще в душе соки и требуют выхода, отчего бы не попробовать? Он переиначит свою жизнь. Он не станет более ловчить и хитрить. Завтра же он явится с повинной и – «Делай, что должно, и будь что будет». Он сумеет начать жизнь с чистого листа, жизнь достойного человека…
Так хорошо, так светло и чисто сделалось на сердце, что Фонареев тихо заплакал. И ему казалось, что вместе со слезами выходит вся скверна из его ожившей души.
Утром, взбудораженный бессонной ночью, подарившей ему прозрение, он вышел из дома с твердым намерением исполнить задуманное. Только спокойно, сказал он себе. Достойное решение нужно выполнить достойными средствами. Сначала нужно завершить кое-какие дела, чтобы потом никто не поминал его недобрым словом.
Во-первых, надо доставить на участок цемент, организовать бригадам фронт работ, чтобы ребята хорошо заработали. Во-вторых, надо заставить Курбана написать заявление об увольнение. Да и Арсению с дружками , этим дешевым шантажистам, стоило бы ответить по- мужски.
С этими мыслями шел он, поглядывая по сторонам. Тенистая аллея, газетный киоск, мальчик с мороженым, женщина с коляской – кто знает, когда он увидит все это снова. Он на пороге новой жизни, полной ограничений и лишений, но надо пройти и через это…
Он добрался до конторы, сделав по пути тысячу открытий, впервые оценив и прелесть деревянного домика в глубине извилистой улочки, и островок зеленой травы над арыком, и спокойную голубизну неба, и напряженный, непраздный ритм города… Сколько прекрасных вещей на свете, отчего же он в упор не замечал и раньше!
В глубине двора он увидел Третьякова.
– Я готов, -сказал ему Фонареев тихо, но с таким значением, что тот пристально и даже удивленно посмотрел на прораба.
Затем патрон распорядился:
– Иди на склад, КАМАЗ уже под погрузкой. Остальное отправим в течение недели. – Третьяков давал еще какие-то указания, а Фонареев с блаженной улыбкой кивал. Конечно же, он организует работу на высшем уровне. Пусть ребята вспоминают его добрым словом. Он еще вернется к ним. Вернется, очистившись от фальши, что стало его второй натурой.
Через полтора часа емко груженный КАМАЗ с прицепом выехал из ворот и вскоре оказался на шоссе. Промелькнули пятиэтажки микрорайона, жмущиеся к ним деревца. Потянулась жаркая, бесцветная степь с ее солончаками и колючками, вглубь которого вела черная лента дешевого асфальта с проплешинами.
Поначалу Фонареев , погруженный в свои мысли, не обращал ни малейшего внимания на водителя, лишь машинально отметив, что тот, видимо из новых.
Высунувшись в открытое окно, Фонареев курил, размышляя, каким же образом все устроится и сколько времени понадобится, чтобы закончить все приготовления.
… такое богатство везем, как бы не потерять мешок – другой по дороге, – донесся откуда-то издалека голос шофера.
–Чего?– хмуро отозвался Фонареев, досадуя, что ему помешали.
Да вот, говорю, такой дефицит везем, что, к примеру, свистни – охотник сами сбегутся, -неприятно хохотнул водитель.
Повернувшись, Фонареев посмотрел на своего спутника внимательнее. Это был мужчина его лет, черный, худой, весь будто из пружин, со смуглым, заросшим щетиной лицом, жгучими усами и не менее жгучими глазами. Фонареев безошибочно определил, что он из породы хватких, из тех, от кого он тогда инстинктивно старался держаться подальше.
– Как тебя зовут? – продолжал хмуриться, спросил Фонареев.
– Тимуром кличут, – доверительно сообщил тот.
– Дорогу знаешь, Марат?
– Как свой карман!
– Вот и езжай, – Фонареев вновь закурил, не желаю окунуться в суете.
Тяжелый грузовик бежал плавно, несмотря на дефекты дороги, лишь на самых глубоких выбоинах его гулко подбрасывало. После одной из таких встрясок Фонареев почувствовал смутную тревогу. Вся решительность, которую он обрел нынешней ночью, желание начать новую жизнь медленно, но необратимо улетучилось. Усилием воли он пытался овладеть ситуацией, но крепи рвались.
« А почему бы и нет? – подкралась соблазнительная мыслишка. – Почему бы не откупится, а уж после начать с чистого листа?»
Разве обязательно терпеть годы лишений, страдать? Главное – он осознал необходимость перемен. А с цементом как- нибудь выкрутится. Составит аки, что в результате, скажем, неожиданного ливня часть цемента намокла и пропала. Пусть его накажут за ротозейство, пусть вычтут из зарплаты – это тоже искупление…
Фонареев искоса взглянул на Марата, убеждая себя, что ненавидит его за то, что двумя фразами он разрушил его возвышенные планы. И почему ему не попался другой водитель, какой-нибудь честный малый, глядишь, он, Фонареев, и сумел бы устоять!
А Марат будто и не сомневался в ином исходе.
– Вообще-то, начальник, знаю я здесь одного…. Возьмет в любом количестве и за ценой не постоит.
« Но почему он так уверенно обратился ко мне? Именно ко мне? Что если его осадить? Резко и определенно…»
И тут Фонареев подумал, что осуждение, которого он так опасался, возможно уже состоялось. Скорее всего , среди рабочих, давно существует мнение, что он, прораб Фонареев – жуликоватый тип, казнокрад и взяточник, думающий лишь о своем кармане, и чего бы он нынче не вытворял, никто не поверит в его якобы перерождение. От его недавней решимости не осталось и следа.
Впереди показалась развилка.
– Сворачиваем? – утвердительно спросил Марат.
Фонареев промолчал.
Неожиданно, как мираж, впереди вырос большой поселок, надежно защищенный от зноя и ветра дружно поднявшимися деревьями.
Попетляв по широким улицам, Марат остановил машину и, хитро подмигнув, спрыгнул на землю, уверенно толкнул массивную калитку. Вскоре он вернулся с плотным бритоголовым человеком в полосатых пижамных штанах и каушах на босу ногу. Цепким взглядом окинул машину, бритоголовый кивнул Фонарееву.
– Забираю всю партию.
Фонареев вяло махнул рукой. Его охватила полная апатия.
Тут же словно из-под земли появились пять дюжих молодцов, которые принялись бойко таскать бумажные мешки в дом. Человек в пижамных штанах понаблюдал за работой, затем пригласил Фонареева в дом.
Все последующее Фонареев воспринимал как во сне.
Хозяин совал ему деньги, приговаривая:
– Хорошая цена, настоящая цена. Еще привезешь – возьму.
Если бы он дал Фонарееву рубль, то бы не стал торговаться. Его тошнило в доме и, отказавшись от чая, он вышел на улицу. Разгрузка была в самом разгаре.
Фонареев, чувствуя себя лишним, побрел по улице. На ближайшем перекрестке его окликнули.
Повернув голову, он увидел два милицейских « уазика». Чуть впереди стоял рыжий старший лейтенант, иронично усмехавшийся.
Фонареев покорно направился к нему и, следуя жесту, сел в машину.
Рядом толпилось с полдюжины милиционеров.
–Ждали одну пташку, а попалась другая, – сказал один из них.
– У нашего барыги целая сеть поставщиков – ответил старлей, – Слетаются…
Тупое оцепенение не покидало Фонареева. А милиционеры переговаривались, не обращая ни малейшего внимания на задержанного.
– Неужели убийство? – спросил кто-то, возвращаясь, видимо, к прерванному разговору.
– Нет, ребята, – возразил старший лейтенант. – Бедолага попросту упился до смерти, экспертиза установила точно. Сам-то он, видать, из бомжей. Ну а собутыльники, ясное дело, перепугались, как бы в свидетели не угодить, вот и закопали его в насыпь. Словом, подкинули ирригатором подарочек…
Все с удивлением повернулись на отчаянный вопль, вырвавшийся из груди задержанного.
Мойру Лахесис не обманешь!
Дело труба…
« Проклятая труба…» – тоскливо думал Виктор Малышев, недавний выпускник вуза, а ныне строительный мастер, стоя на берегу широкого канала с крутыми откосами.
Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулся однообразный пустынный массив, к освоению которого приступили несколько лет назад. При этом, как писали газеты, было допущено отступление от комплексного метода. В степь пришла вода, здесь заложили совхозы, но затем что-то застопорилось. Почти вся вода терялась впустую, новоселы уезжали обратно, совхозы хирели. Степь по-прежнему лежала такой же унылой и безродной, как до освоения. И это в год принятия Продовольственной Программы.
И все же плацдарм существовал. И недавно люди начали с него новое наступление.
Бригада монтажников, где Виктор был мастером ( мастером по должности, но, увы, пока не по квалификации), вела линию связи в самый центр массива. Как раз за каналом надлежало построить распределительный узел, откуда столбам предстояло веером разбежаться к начавшим медленно оживать хозяйствам.
Вчера установили последний столб перед каналом затем перегнали технику на новую стройплощадку через мост, что был в трех километрах вверх на течению. Хотели было прицепить к трактору и жилой вагончик, да передумали. Как – никак лагерь был обжит, устроены навесы, кухонька, умывальник, все такое прочее. Зачем же налаживать все это заново? Тем более, что перейти на ту сторону не проблема: будто по заказу рядом с трассой через канал была переброшена труба –не слишком широкая, но и не тонкая.
Монтажники не раз наблюдали, как жители двух соседних совхозов легко и непринужденно переходили канал по трубе, а позднее и сами благополучно освоили этот своеобразный мост, совершая вылазки в совхозные магазины.
Виктору тоже приходилось бывать в совхозах, но всякий раз подворачивалась машина, так что по трубе он еще не ходил.
Сегодня утром бригада в полном составе двинулась на ту сторону , чтобы, как говорится, заложить первый камень.
Виктор, спохватившись, что не захватил нужные чертежи, вернулся в вагончик и потому к трубе подошел последним.
Труба была покрыта толстым, заметно расплющенным поверху слоем смолы который образовал дорожку как раз по ширине ступни.
Ступив на трубу, Виктор сделал два – три шага и …замер. Труба чувствительно раскачивалась. Канал показался ему вдруг необычно широким, расстояние до воды – головокружительным. Он понял, что не сделает больше ни шагу.
– Мастер! Давай чертеж! – крикнул с того берега бригадир Загидулин.
Рабочие, занимающиеся до того калибровкой арматуры, как по команде подняли головы и посмотрела на Виктора.
Наверняка никому из них не пришло в голову, что Виктор испугался. Просто задумался человек и стоит. Они ждали. А он, представив ухмылки и насмешки, когда истина откроется, ощутив еще более большую скованность. Страх перед трубой и стыд перед скорым разоблачением полностью парализовало волю. Еще секунда и …
– Мастер, куда стойки сгружать?
Он стремительно обернулся. На самосвале привезли конструкции для будущего узла, и шофер по привычке подъехал к лагерю.
– Я покажу.
Кое-как переступая, он добрался до спасительного берега и бросился к машине.
Потом он наблюдал за рабочими – не догадались ли о его страхе? Кажется, нет…
Но он знал, что это передышка – временная. Через несколько часов надо будет переходить трубу – возвращаться к вагончикам на обед.
Он разметил котлован, буровая установка высверлила круглые ямы в глинистой почве, монтажники принялись устанавливать железобетонные стойки, полностью сосредоточившись на работе. Воспользовавшись этим, Виктор подошел к трубе.
Надо же, чтобы она оказалась именно здесь!
А впрочем, разве дело в трубе? Его страх перед трубой – лишь еще одно доказательство того, что он, Виктор Малышев – слабовольный и ничтожный человек, не способный сладить даже с пустяковой трудностью, не говоря уже о том, чтобы серьезно противостоять негодяю, этому воплощению зла, каким был в глазах Виктора прораб Сауткин. Не будь трубы, нашелся бы другой повод почувствовать еще раз собственную никчемность.
Возможно, начало трудовой биографии Виктора Малышева сложилась бы иначе, если бы не его непосредственный начальник-прораб Сауткин – остроскулый, резкий человек с жестким глазами и сардоническим изгибом тонких губ.
Отношения определились в первый же день.
Узнав, что Виктор, назначенный мастером на его участок, не имеет ни малейшего практического опыта, Сауткин насмешливо произнес ( Виктор при этом смущенно улыбался, как бы давая понять, что и ему неловко за свою неопытность):
– Ты. Парень, слабак, и толку от тебя не будет. Ни сейчас, ни потом. По глазам вижу. Можешь мне поверить. Я повидал в жизни уйму народа и уж кое-как научился разбираться в людях. Запомни главное: мне глубоко плевать, что ты там воображаешь о себе. Здесь ты будешь делать то, что я тебе прикажу. – И, выждав паузу, пренебрежительно поинтересовался: – Как зовут- то? Виктором, говоришь? – Отступив на шаг, еще раз оценивающе смерил новичка колючим глазами. Усмехнулся: – Ну, какой же ты, Виктор? Витюшка ты!
Затем повернулся и ушел, оставив ошеломленного Виктора, так и не нашедшего достойного ответа. Позже Виктор узнал, что Сауткин таким странным способом пробует новичков «на зуб», и худо приходится тем, кто не сумел дать должного отпора. Также он узнал, что у Сауткина в управлении кличка «Полковник Уэрта», главного врага благородного героя Алена Делона из фильма «Зорро». Внешне, и морально, Сауткин был копией полковника.
За последующие полгода Сауткин превратил жизнь Виктора в кошмар, каждую встречу в – в пытку. Виктор пробовал огрызаться, но чудовищная самоуверенность прораба казалось несокрушимой. Все попытки Виктора хоть как-то отстоять свое достоинство кончалось поражением. С каждым днем он все определеннее чувствовал себя беззащитным кроликом, которого с неведомой целью гипнотизировал удав- Сауткин.
Виктор был настолько подавлен, что даже бригадир Загидулин, человек молчаливый и скрытный, сказал ему однажды, наедине:
– Надо бы тебе, мастер, позубастее немного. Хороший ты парень, да мягковатый. Сожрет тебя наш полковник, и не подавится…
Виктор пробовал позубастее, но снова был морально разбит.
И все же он не сдавался. Принялся закалять волю и тело. Заставлял себя делать, чего не хочется. По утрам и вечером выжимал за вагончиком кусок рельса, обливался холодной водой, подтягивался, бегал, но все было бесполезно. Он даже представить себе не мог, что в один прекрасный день схватится с Сауткиным на равных, посмеет в открытую перечить тому.
Он внутренне закипал при виде Сауткина, но… улыбался прорабу и, сломя голову, спешить выполнить его очередное указание. Он едва не вытягивался в струнку, заслышав поблизости « Витюшка!», хоть от такого общения ему хотелось лезть на стенку. Он возненавидел собственное имя…
Работа Виктору нравилась, с бригадой он постепенно нашел общий язык, но о перспективе думал с тоской. Три года, до 1986 года, с Сауткиным выдержать невозможно. Невозможно.
… Несколько дней назад Сауткин приехал на трассу на машине с прицепом и велел погрузить десять столбов из числа тех, что лежат рядом с вагончиком. Затем отозвал Виктора в сторону.
– Вот что, Витюшка! Составь завтра акт на списание. Укажи, что лесоматериалы израсходованы в качестве дров для приготовления пищи. Понял?
Виктор кивнул, не находя в распоряжении прораба ничего предосудительного. И в самом деле, когда с базы не завозили вовремя газовые баллоны, похлебку варили на костре, сжигая мелкие обрезки бревен и ящики из-под арматуры.
Но ему пришлось крепко призадуматься, когда тем же вечером к нему подошел к нему бригадир Загидулин и как бы невзначай проговорил:
– Слышал случайно ваш разговор с полковником Уэртой. Ты, мастер, не вздумай ему писать этот акт. Лес-то он продаст налево. Попадется рано или поздно, а виноватыми окажутся другие. И ты в том числе. И ничего не докажешь. Еще посадят – не пиши.
– Вы знаете, что он ворует – и молчите? – изумился Виктор.
– Э, мастер – вздохнул Загидулин. – Он – хитрюга, все равно выйдет сухим из воды. А потом житья не даст…
– И вы решили предоставить эту возможность. А потом житья не даст…
Загидулин нахмурился:
– В общем, я тебя предупредил. Смотри…
Ночью Виктор долго не мог уснуть. Вспомнилось, что кое-кто говорил, будто эту трассу уже начинали однажды строить, но не хватило столбов. А может, дело не в том, что не хватило?
Может, были столбы, но Сауткин украл и продал? И вышел сухим из воды… А совхозы остались без телефона. Может, среди освоителей этой целины были и другие Сауткины? И потому не хватило материалов на дом культуры, кинотеатры, баню, не хватило цемента, чтобы забетонировать русло каналов, и потому вода не добралась до дальних полей…Его ненависть к Сауткину достигла предела, он понимал, что обязан противостоять прорабу- ведь надо же когда-то дать ему бой! – но по-прежнему не находил сил ля этого и во всем винил одного себя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Всего 10 форматов