С завоёванным дружиной успехом – местного значения, для людей Дзенга ничего не кончилось. Наоборот, осада начиналась в условиях изначально проигрышных для команды неудачников. Жестяной склад, полный рухляди прошлой мирной действительности, имел два входа. Первый, тот, что они закрыли, а ещё тот, который вёл из фасовочных цехов фабрики на склад. Через него тележки с коробками лекарств по рельсам узкоколейки везли на загрузку прямо на пандус. А окна? Про них тоже нельзя забывать. Четыре узких для человека (но не настолько узких для гуттаперчевых комариков) бойницы под самой крышей склада. Крыша, конечно, ещё и крыша. Помогали видеть в густеющих сумерках тактические фонари, имеющиеся в распоряжении каждого, в дополнение к которым бойцы достали из рюкзаков портативные диодные фонарики на ремешках, прикрепив их себе на лоб.
Прежде чем приступить к обороне, люди навалили хлама перед воротами и дверями, соорудив баррикады, препятствующие продвижению комариков в случае прорыва. Очень помогло бревно, непонятно откуда там взявшееся: дружинники прислонили один конец к створкам ворот, а второй зафиксировали на радиаторе старой, ржавой громадины грузовика со спущенными шинами. Получилась неприступная замкнутая система оборона. Эх, как бы не тонкие стены склады, людям могло и повезти увидеть следующий хмурый рассвет.
Дзенга расставил четверых бойцов в наиболее опасных местах так, чтобы они, взобравшись на эстакаду, опоясывающую железными узорами арматуры второго уровня склада, могли контролировать окна. Одного оставил у ворот, а сам, заперев вход со стороны завала, подперев двери ящиками, пустыми газовыми баллонами, остался рядом, правильно выбрав позицию наблюдающего за всеми своими людьми сразу командира.
Атаки не пришлось ждать долго. Стены склада дрогнули, во многих местах одновременно застучали барабанами стены, снаружи на них бросались толпы выблядков, рождённых от тёмной матери Армагеддона. Крыша ангара гудела от шагов; по железным листам кровли бегали, их скребли когтями, отдирали, рвали. Должно быть, на крышу склада высадился десант крылатых бестий. Те дружинники, которые стояли на эстакаде первыми, вступили в противоборство со злом. В горизонтально вытянутые прямоугольники окошек отдушин впихнулись кисти несуразных гладких голов цвета переспевшего винограда – сорта Кардинал, с трепещущими в предчувствии свежей горячей кровушки хоботами. По ним, по этим красноглазым хоботастым шарам бойцы дали залп. Текла ли в комариках кровь в общепринятом смысле слова – неизвестно, но каждое точное попадание в комариную башку выбивало из неё тягучую смолистую субстанцию коричневого цвета. Как только коричневое вязкое нечто плюхалось на окружающие предметы – оно начинало жить собственной жизнью, расползаясь скулящими слизнями по тёмным углам. На месте наказанных за наглость комариков, убирающихся восвояси, возникали новые. Бойцы едва успевали менять обоймы.
На ворота тоже напирали, создавая такое усилие, что, если бы не дополнительная подпорка из бревна, ворота, прогнувшиеся в центре, давно бы с петель сорвали, а так они скрипели, трещали, прогибались, но пока держались.
В разошедшиеся трещины швов просовывались бледные пупырчатые руки. Стрелок Костя, стоявший на страже, ловко отсекал конечности комариков по суставам, не давая им расширить проломы до полноценных проходов. Со стороны цеха, из-за закрытых дверей до Дзенга доносилась какая-то невнятная возня, не предвещающая ничего хорошего, но ситуацию на данном участке фронта можно было назвать спокойной – затишьем перед бурей.
Силы тьмы раскачивали склад, как лодку. Непонятно смогла бы нечисть закончить начатое так, как ей бы хотелось, но к ним подоспела подмога. Полночь приблизилась к дружине на расстояние смертельного поцелуя. На завод, сотрясая поступью все постройки в округе, обрушая ветхие конструкции, заставляя разбиваться стёкла от вибрации, впёрся демон Топтун. Навалившись на правую сторону склада, демон сорвал листы обивки, скомкав их словно обертку фольги шоколадной конфеты. Впустив внутрь склада клубы пара своего зловонного дыхания, Топтун сверкнул зелёным драгоценным карбункулом глаз и отошел от пролома, дав дорогу собравшимся вокруг склада оголодавшим ублюдкам. Сам демон, выполнив возложенную на него миссию, на склад не полез: как будто потеряв всякий интерес к происходящему, он зашагал обратно в город. Нет, его не могли испугать выстрелы, несколькими очередями прошившими его шкуру, демон подчинялся приказам Автора – того, кто выпустил его на волю; того, кто, давно обезумев, сидел взаперти между мирами, калеча окружающих его слуг, повелевая остальными, посылая солдат в разные времена, в отличные друг от друга миры. Топтун, толкаемый чёрной дланью навязанных ему инстинктов, пошёл шататься вокруг склада, скрежеща зубищами.
В рваную дыру, пробитую Топтуном, лавой повалили комарики, между которыми мелькали зелёные лица оживших мертвецов, одними из последних появляющихся на любой званой вечеринке людоедского чревоугодия. Трупы, вернувшиеся с того света, восставшие из могил, по определению – не очень сообразительные, медлительные в плане выбора правильного направления охоты, в схватках же с людьми не знали, что такое отступление, усталость, – дрались до конца, – своего или человеческого. Причём при виде двуногой добычи, мелькающей впереди, дразнящей запахами своих свежих мозгов, с них слетала внешняя маскировка дремотной неповоротливости, они становились беспощадными, чертовски быстрыми (хоть и плохо координированными) преследователями.
Сверху в пролом поползли многорукие безглазые фурии со сложенными на лопатках кожистыми крыльями летучих мышей. Дружина, собравшись в строй коробочки, в центре которой укрыли раненного юнгу, яростно отстреливаясь, отошла в дальний конец, туда, где пряталась сторожка кладовщиков – гипсокартонный кубик с одним единственным окном, забранным решёткой.
Обвалились перекрытия крыши, взломали запоры дверей цеха, впустив на склад новые порции нелюдей. Оглушающе забрехали дробовики: патроны у парней заканчивались, раз они, изменив проверенным и самым эффективным в условиях боя с упырями штурмовым винтовкам, взялись за помповые ружья – убойное на коротких дистанциях, но, увы, неточное оружие.
Тех тварей, которые появились со стороны фабрики, вёл рогатый демон с красной, засохшей панцирем перезрелого граната кожей. Лик, переходящий в рыло, пасть, где пила вылезающих из коричневых дёсен зазубренных костей играла роль зубов, волчьи ноги, шестисутавные руки, будто бамбуковые стволы. Воплощение злости, нетерпения, боли. Демон без имени. Никто из дружины раньше с таким не сталкивался.
Отступление не перешло в сумбур панического бегства благодаря близкому расположению каморки. Комок людских тел мягким ядром залетел в дверь, Дзенга, махнув топором (личным оружием каждого воина из их банды) по хоботу самого прыткого упыря, успел закрыть ее, подперев кулером. Не так мала каморка оказалась внутри, как чудилось дружине снаружи. Домик только обили листами гипсокартона, закрыв убогую грубость строительных, довольно толстых, железобетонных блоков. Из такого ДОТА их не скоро выкурят.
Самое слабое место каморки – железную дверь, укрепили тем, что попалось под руки – палками, столом, кирпичами и прочим строительным мусором, присутствующим там в непонятном избытке. Выгибаясь от натуги, дверь держалась. Крепко сработали каморку, ничего не скажешь. Невольно возникал вопрос – зачем? Но такими пустяками дружинники, избегшие стать пищей демонов, голову себе не забивали. Довольно просторное помещение для офиса кладовщиков, вот только впечатление о комфорте свободного пространства портило неимоверное количество разного хлама. Сюда много чего стащили, как казалось – со всех концов фабрики.
Пока нелёгкая не принесла к ним в гости Топтуна, люди могли немного расслабиться. Красный демон не мог разрушить бетонную преграду. Всё на что его хватало – это реветь авиационной турбиной, пробегая мимо зарешеченного окошка. Перед окном надолго никто не задерживался, кроме зомби – этим тухлекам был по хрену мороз: пока их не расчленяли пули, они бросались на решётки, обламывая об них зубы и ногти. Булькающие стоны из истлевших глоток – перекошенные в пляске смерти лица то приближались, то, отогнанные выстрелами, удалялись.
Юнга, потерявший дар речи, а вместе с ним и нормальную краску щёк, лежал у стены, остальные дружинники тяжело дышали, жадно хватая спертый воздух по-рыбьи округлившимися ртами. Дзенга не спешил отдыхать вместе со всеми, он, прежде всего, осмотрел укрывший их теремок. Ничего примечательного – доски, кучки битого стекла лабораторной посуды, реторты, стояки, папки бумаги, мониторы, системные блоки, снова доски, тумба ксерокса мастодонта, а в левом углу, за шкафом открытого несгораемого шкафа – несколько дюжин картонных коробок с маркировкой из разноцветных завитков вихря, от которого по всей длине коробки тянулись кислотно-алые очень яркие буквы, складывающиеся в название того, что томилось внутри картонной тюрьмы – "Стрим". Любопытство – прекрасная черта человека, сколько миллионов от него пострадало, став калеками, уродами, а порой и трупами. Правда, всё-таки иногда любопытство помогало человечеству выжить, пожертвовав отдельными не в меру деятельными особями.
Внутри картонной упаковки, как в матрёшке, Дзенга нашёл коробочки поменьше с прозрачными капсулами, внутри наполненными красной, казавшейся свежей, словно кровь младенца, жидкостью. Аннотация тоже нашлась. «Стрим» оказался стимулятором, разработанным для людей, страдающих астеническими состояниями, а также для тех, кто испытывал по долгу службы-работы нетипичные для простых работяг перегрузки. Нормально. Им сам Бог, должно быть, помогает. Взбодриться сейчас не помешает. Половина на ногах от усталости не стоит, вторая в адреналиновом пожарище страха догорает, пережигая последние предохранители нервной системы.
К командиру подтянулся Лёня, ветеран, надёжный, бывалый, умный. Он, не смотря на свои двадцать пять лет, много чего повидал на своём веку, о чём красноречиво говорил его лысый под ноль череп (волосы выпали от какой-то химической дряни, которой в первые дни слияния миров нелюдей пытались отпугивать) и изрезанное вдоль и поперёк экскаватороподобное хлебало (это – в когтях плотоядной ведьмы побывал).
– Что нашёл, камрад? – Лёня всех камрадами называл, ему, вообще, иностранные, в частности – немецкие словечки, обозначающие причастность к тайнам прошлого красного периода земли, нравились.
– Да вот, не иначе сам Бог нам подкинул.
– А? – Лёня, нахмурив отсутствующие брови, взял протянутую ему коробочку «Стрима».
Ознакомившись с аннотацией, повертев упаковку пальцами, ища набитые цифры обозначения периода срока годности, вернул Дзенга, сказав:
– Что, всё ещё веришь в доброго боженьку?
И сказал это Лёня с такой непроизвольной искренней иронией, что сумел поколебать уверенность командира в нужности для дружины этих капсул с отсутствующей на них нормальной маркировкой. А потом Денис подумал: "Ну не успели их заклеймить… и что? Началось слияние и всем стало плевать. Препарат, видно, последняя разработка завода. Судя по красочной упаковке на неё руководство фабрики сделало главную маркетинговую ставку: жаль, не успело воспользоваться плодами спроса на стимуляторы, вспыхнувшего как раз за несколько месяцев до проклятого дня Слияния, и обогатиться. Тоже ещё те кровопийцы".
Когда к каморке припёрся Топтун, понукаемый и ведомый, капсулы начали оказывать своё до невозможности странное действие. У бойцов не просто пропала сонливость, исчезла усталость, и они не то, чтобы взбодрились, они сошли с ума от прилива сил, взорвавшись бомбой непрерывного действия. Вначале слабый неказистый родничок энергии, словно извиняясь за причинённое беспокойство, забивший в сердцевине извилин их мозгов, переродился в громадный нефтяной фонтан, а затем и в цунами, скрутившее дружину возбуждением компьютерного шутера, воплощённого в жизнь маньяком стрелком.
Закружилась ночь, заплясали огни, завибрировал мотор от притока бурлящей гормонами крови. Зрение приобрело свойства прибора ночного виденья, товарищи рядом, в новом амплуа замерцали голубой аурой: так им всем, во всяком случае, чудилось. Фонарики дружинникам перестали быть нужны: достав топоры, вооружившись дробовиками, винтовками наперевес, бешено скалясь, они приготовились к прыжку в прожорливую тьму. От переизбытка непонятно чего наполняющего дружинников от пяток до макушки они ударились в рёв. Они так орали, что перекрыли шум доносящийся снаружи. Не разрушь бетонный домик Топтун, бойцы, наглотавшиеся Стрима, сами бы разнесли его по камешку к чёртовой бабушке, едрёной фене, свиньям собачьим. Люди вышли из-под контроля собственной психики. Не то что их командир также, как и они, обезумевший от желания разрушения, они сами оказались не способны контролировать собственные поступки. Впрочем, их желания не отягощали хитросплетения тактических уловок, они рвались вперёд, в бой, клокотали яростью, бушевали на пролом. Обоссаным штанам можно сказать прощай.
В тучах пыли, обломках бетонных блоков, осколках цементной крошки дружинники врезались в массу захлёбывающихся от лютой злобы пришельцев из подземного мира. Юнга, забыв про повреждённую ногу, шёл вместе со всеми, и, быть может, был одним из самых страстных охотников до чужих скальпов. Залп, другой, рубка. В искажённые рожи входит молнией сталь. Брызги зелёной слизи, крови, предсмертные хрипы, сатанинский хохот. Залп – нескольким ожившим трупам больше не ожить, лишившись голов они стали бродячими без цели брёвнами. Топор Дзенга сокрушил продравшуюся к нему сзади фурию, её белая холодная кровь выплеснулась струёй, на долю секунды ослепив, но не помешала, а возбудила ещё сильнее. Проморгавшись, он зачастил с ударами, награждая зомби, фурий, комариков. ХоботаА, жилы, лепёхи подрагивающих в болезненных конвульсиях внутренностей неясного назначения летели, вываливались, скользили под подошвами. Дружина не просто прорубалась к выходу со склада, она кружила по нему, вырезая под корень нечистых врагов своих. Сами, оставаясь невредимыми, люди, став искусными непобедимыми мясниками, кромсали страх ночной ломтями, расчленяли на части.
Юнга так увлёкся, что, оторвавшись от основной группы, в одиночку рубился в окружении дюжины мразей и не заметил, как на него спикировал пробравшийся на второй уровень демон без имени. Демон, подмяв под себя Мишаню, раздавил его кости. Рано демон Свинорыл торжествовал, умирая, храбрый мальчик пропорол ему брюхо десантным ножом. Умер юнга, запутавшись, задохнувшись в дымящихся смрадом внутренностях демона. Но и выпотрошенному Свинорылу не повезло. Дзенга с другими дружинниками отомстил, расстреляв растерявшего всю прыть раненного Свинорыла. Палили по нему до тех пор, пока от него не осталось сплошное решето, в котором дыр больше, чем промежутков.
Неповоротливый Топтун не поспевал за людьми: там, куда он опускал своё копыто, где вот только сейчас вертелся, стреляя по нему человечек, никого не оказывалось. Свирепея от неудач, демон стал давить всех подряд: чужих он настичь не мог, значит, под раздачу попадали свои. До некоторых пор он играл на руку людям, а когда ряды его родственничков изрядно поредели Дзенга вплотную занялся его перевоспитанием – с попыток отсечь Топтуну голову. По причине толстой, короткой, можно сказать отсутствующей, в обычном смысле этого слова, шеи, Денису фортель не удался. Командир банды, наглотавшейся Стрима, добился другого – он перерезал Топтуну горло. Из рванной рваны обильно полилась кровь. Целый водопад похожей на гной, грязно-жёлтой, густой, накатывающей вязкой лавой, валящейся, капающей вниз комками тяжёлой, взбаламученной хаотическими передвижениями теряющего силы Топтуна пены. Отказываясь подыхать, гиппопотам вращался, садился, вставал, натыкался на стены, хрипел, а люди бегали за ним, поливая огнём, подрубливая сухожилья под коленками и над пятками. Свалив демона, подобно старому дубу, дружинники поспешили покончить с ним и выиграть первую открытую битву в войне со злом.
Легко пролетев благородным хищником из рода кошачьих над облезлым пузом Топтуна, Дзенга встал на его груди, направив в переносицу дробовик. Хватило трёх выстрелов…
Они вспыхивали ядерными звёздами, чтобы на шестой день ослепляющего врагов свечения погаснуть, навсегда уйти в тьму. Еле теплящиеся со Дня Слияния светлячки очагов сопротивления человеческого разума наступающей тьме, не подпитываемые искусственным допингом, жили намного дольше, но их – сражающихся с коварным злом натуралов, не становилось больше. Постепенно они гасли. Днём люди, объединившиеся в общины, отдыхали, кроме тех дружин, которые пророк посылал на поиски пропитания и медикаментов, а ночью всем миром приходилось воевать с ползучей, упорной в желании извести всех под корень нечистью. Выматывающий график. Постоянное напряжение, недоедание, хронический недосып, а как результат – повальная дистрофия, отягощённая неврозами. А тут появился "свет в окошке", отдушина на гибнущей подводной лодке цивилизации – стимулятор «Стрим». Обнаружили его год назад на заброшенном фармзаводе. Сначала там нашли капсулы чудесного стимулятора, а потом он загадочным образом объявился повсюду. На первых порах он помогал воинам не просто держать оборону, а делая из них машины уничтожения рабов господина подземного мира, позволял рвать мразоту на части голыми руками. Потом «Стрим» показал истинное обличие, оказавшись оборотнем перевёртышем. Восторги по поводу «Стрима» сменились страхом, что никак не помешало распространению наркотика среди племени людей. Началось падение остатков рода людского, до сей поры выживающего за счёт того, что они сумели объединиться в воинственные группы общин-банд.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги