Она налила хмельной ярко-оранжевый напиток в прозрачный бокал, затем поймала на губах Мерк усмешку.
– Апельсиновое, чтоб его.
– Ты продолжаешь пытаться управлять будущим, и вот результат.
– Я не меняю нити с тех пор, как Нлон запретил, это лишь попытка обмануть видения.
Мерк знала, что за всей этой мягкостью сестры скрывается много-много упрямства. А еще любопытства. И стремления познавать нечто новое. Двигаться вперед. Мири, как тщеславный вор, для которой запрет, словно сложный замок – вызов. Маленькую рыжую сестру никогда не останавливали запреты. Ее остановило кое-что другое.
Когда асторэ поняли, что Мири видит нити, первооснову волшебства, и может ее менять, а это, в свою очередь, меняет магию, ибо один конец нитей здесь, а другой теряется на той стороне, они призвали тех, кто стал следить за своеволием людей.
Миерон называл их сулла, а Моратан куда более точно – убийцами гвинов.
И теперь Мири только смотрела, но не меняла.
Почти… не меняла.
Касалась их столь незначительно, чтобы не привлекать к себе чужого внимания.
– Какие еще новости, кроме борьбы с тьмой?
– Мальт решил построить город. На юге, в плодородной долине. Теперь они спорят с Милтом о названии.
– И какие варианты?
Мали скорчила рожицу:
– Смешные. Странные. Пафосные. Ты же знаешь наших братьев. Уверяю тебя, что ни одно название, из предложенных, не подойдет. Город, если он когда-нибудь появится, назовут Аркус.
– А им об этом известно? – вопреки желанию сохранить серьезность, Мерк не могла не улыбаться.
– К чему? Пусть забавляются, споря друг с другом до хрипоты. Что ты пытаешься здесь сделать?
– Что бы ни пыталась, ничего не выходит, – она уклонилась от прямого ответа.
– Хм… Тебе отказано в способности пользоваться даром, но он никуда от этого не денется из твоей крови. Та сторона закрыта для всех, а вот ее дыхание… Металл ржавеет и плавится, стоит тебе начать работать с ним. Очень интересно. Сталь не подходит. А золото?
– Я не пробовала. Пока, – она отведала кусочек пирога, одобрительно кивнула. – Твоя выпечка как всегда чудесна.
– Это мелочь. Основной подарок вот.
Мири не удержалась от театрального жеста, но серьезность сохранить не сумела, подмигнув сестре с видом заговорщицы, замыслившей невероятную шалость. Поперек ее двух ладоней, сформировавшись из воздуха, упал тяжеленный брус. Руки предательски подались под его весом, но все же гостья смогла удержать странный дар и положила на стол перед Мерк.
Почти ярд в длину, почти круглое сечение, почти прямой, почти гладкий.
Слишком много «почти».
Она подалась вперед, рассматривая потемневший металл с выражением глубокого сомнения. Увидела трещинки, выемки, ложбинки и ямочки. Небольшой изгиб, сплющенность у дальнего края.
Прислонила ладонь, закрыла глаза, и Мири увидела, как под веками быстро-быстро двигаются глазные яблоки. Наконец та вздохнула, откинулась назад, взяла вино, сделала большой глоток, ощущая на языке вкус апельсиновой цедры и меда. Больше не было улыбок, веселья. Жесткий взгляд. Почти гневный.
– Похоже на серебро, – голос Мерк тоже теперь звучал… не так. От легкости не осталось и следа.
– Всего лишь похоже, – Мири продолжала безмятежно улыбаться.
– От него смердит смертью.
– Тебе виднее.
– Этот металл прежде был частью живого.
– Да.
– Кость, превращенная в серебро. Ребро, если быть точной.
– И снова «да».
– Нам запрещено заходить в хранилище асторэ. Сомневаюсь, что ты об этом забыла.
– О, я обладаю прекрасной памятью, хоть и путаюсь порой, теряя из-за нитей представление между нынешним и будущим. Но я не ходила в этот могильник. Старшая дерзнула.
Эти слова удивили Мерк настолько, что она подалась вперед.
– Мали?!
– Представь себе. Самая разумная из нас решила бросить перчатку, не желая оставаться послушной игрушкой. Ее можно понять.
– Все настолько плохо?
– С тех пор, как ты предалась одиночеству, ее недуг ускорился. Она слепнет с каждым днем, и никто из нас не может помочь. Так суждено, говорит Текл. Все они говорят. Мали решила увидеть как можно больше, пока у нее есть такая возможность. Так вот, – Мири коснулась пальцами серебра. – Это она принесла.
– Когда Нлон узнает, он будет огорчен.
Та отмахнулась:
– Не узнает. Тысячи лет туда никто не ходил, и он не станет проверять каждую полку. Мы взяли совсем немного.
– «Мы»? «Немного»?
– Мальт. Я. Мали. Моратан. Они жутко тяжелые, знаешь ли. А Мали просила помочь. У нее были какие-то идеи на счет этих штук, но, как я понимаю, не вышло. Зрение они ей не вернули, и я подумала, что отнесу-ка в кузницу парочку. Раз Старшей уже без надобности. Ты хотя бы превратишь этот пережиток прошлого во что-то красивое. И я принесу еще, если захочешь.
– Они выступили против асторэ, своих создателей. И оказались очень сильны. Их сложно было одолеть, потому что гвины могли быстро перемещаться в пространстве. Как д’эр вин’емы, получившие потом такой же талант. И чтобы поймать гвинов, асторэ превратили их кости в металл. Лишили легкости. А сулла добили. Вы нашли скелет гвина в хранилище, и в этой штуке слишком много той стороны. Его следовало бы уничтожить.
– Следовало, – согласилась Мири. – Даже у меня от близости с ним кровь кипит, представляю, что чувствуешь ты. Но это невозможно. Во всяком случае пока асторэ не найдут решения. Сила гвинов растеклась по миру, отравив наше с тобой племя. В них до сих пор та сторона.
– И это опасно.
– Опасно, – Мири снова не стала отрицать очевидное. – Как тот же меч. Или даже кузнечный молот. Вопрос лишь в том, как и в каких целях его применить. Гвины принесли много зла, и после них не осталось ничего хорошего. Ты же можешь создать из их наследия нечто прекрасное. Если оно тебе не понравится, мы просто отнесем обратно в хранилище.
