Женщина в мантии выждала большую паузу, прежде чем я поняла, что должна представиться. У меня появилось рвение к подчинению, чтобы запомнить каждую деталь.
– Хм… моё имя… меня зовут…
Гробовая тишина прерывалась моими бормотаниями. Я начала осознавать, что от шока не могу вспомнить своё имя, чем я занимаюсь, иное малейшее воспоминание.
– Можешь не утруждаться. Со временем ты все вспомнишь, так было у всех новеньких в Измерениях, – речь её прозвучала кратко и фамильярно.
– Эмили. Меня зовут Эмили Лодсон.
Звёзды! Почему меня к ним так тянет, они словно сияют для меня, и я их знаю всю жизнь!
Только какая это жизнь?
– Я учусь на астронома.
– Училась, – грубым тоном переправила меня женщина в накидке, но в один момент сменилась в лице и вновь стала обладательницей добродушной улыбки. – Хороший знак, что память быстро возвращается, многие месяцами не могут вспомнить своё имя. А некоторые просто не доживают до этого момента.
Я не расслышала ноту язвительности, устремив взгляд в пустоту. В свой мир, в котором играл похоронный марш. Я не сдержала улыбку уголков рта.
– Я умерла? – к моему удивлению, задала этот вопрос, совершенно не думая, и без истерики.
– Быстро ты! – явно ошеломлённая тоном вопроса ответила женщина, изогнув бровь. Я так не разобрала намерения этого жеста. – Тебе стоит пойти в свои временные покои, – женщина сделала акцент на продолжительность. – Плита сопроводит тебя. Позже к тебе подойдут Лидеры и все объяснят. У меня слишком много дел, чтобы возиться с очередной Номерной.
Женщина отправилась гордой походкой в противоположную сторону, явно не ожидая ответной реакции на высказывание. Я продолжила смотреть то на отдаляющую фигуру, то на странную платформу из камня.
С невозмутимым лицом, словно под гипнозом, я сделала шаг на каменную плиту, стараясь не смотреть в бездну. Однако жуткий страх высоты и нетерпение заставили взглянуть разок вниз, тут же отшатнувшись.
Нескончаемые потоки тумана обостряли чувство настороженности. У меня не было желания проверять свои навыки полёта в таинственном пространстве. Наступив второй ногой, я ощутила приятное покалывание от качания холодного камня. Оголённые ступни встретились с шершавой поверхностью, но на деле льдом, после чего плита, на которой находилась все это время, двинулась с места и буквально взмыла вверх против всех законов гравитации.
Мне осталось впиваться поражённым до смерти взглядом на необычные объекты, неподвластные восприятию человеческого разума. Приходилось крепко держаться за небольшой выделяющийся кусок ископаемого, боясь безвозвратно раствориться вместе с воздухом. Однако большую часть времени мои глаза пробыли в зажмуренном состоянии. А крик… Этот звук мои уши не забудут никогда.
После резкого толчка и остановки я всё же решилась открыть глаза и увидела перед собой приоткрытые двери с золотыми ручками. Белый мрамор с вкраплениями золота навевал ужас и смятение. С нетерпением, я раскрыла тяжёлые мраморные ставни. Первое, что мне бросилось в глаза – роскошная кровать, покрытая шёлковым светлым одеялом, и, не задумываясь, прыгнула в объятья мягкой кровати.
Мне не было дела до основного интерьера комнаты, пусть и обещала себе заполнить каждую малозначащую деталь сна. В предвкушении ожидаемого блаженства я облизала губы, вновь встретившись с горьким привкусом крови.
А что, если это не сон…
Я иду по мраморному холодному полу в изумительном шоколадном шелковом платье с боковым вырезом до бедра, создавая звонкую рябь стуком своих высоких чёрных каблуков. Каждый медленный шаг отражается звонким звуком. Локоны темно русых волос так и падают с изящного пучка, создавая эффект неряшливости, что мне так доставляет удовольствие. Помада винного цвета и легкий макияж глаз придают мне уверенность. Поднимая голову, я вдыхаю излюбленный аромат весеннего дождя с нотой корицы. Стены здания покрывает такой же холодный мрамор со статуями и белокаменными скульптурами.
В моих мыслях царит умиротворение и легкое разочарование. Будто я ещё не забыла о той ужасной утрате, которая случилась четырнадцать лет назад, да, именно, я все ещё помню и отсчитываю месяцы и дни, иногда часы…, но я не желаю быть эгоисткой, ради которой кто-то должен жертвовать своей жизнью. Это неправильно. Верно? Или все-таки…
– Милая, осторожнее, – вывел из моих привычных мыслей нежный и родной голос.
Я подняла глаза и заметила, что стою на балконе без бортиков, что было очень опасно, ведь от поверхности дороги до объекта, на котором я стою, располагалось около десяти этажей дома.
– Все в порядке, мама, я контролирую ситуацию. Мне давно не пять лет! – подчёркнуто грубо ответила я, но тут же смягчилась.
Это время стало самым болезненным в моей жизни. Думаю, рана никогда не заживёт. Число вышло из моего рта само собой и оставило дикую тоску, которую я умело скрыла, впрочем, как и всегда.
Моя мама, одетая в белоснежное платье в пол, удостоила меня сомнительным взглядом и нервной улыбкой. Ее светлые прямые волосы струились по платью, а ярко голубые глаза блестели от слез тревоги и счастья.
– Волнуешься? – спросила я чисто из вежливости и сразу пожалела.
– Немного. Все обладательницы женского пола боятся выходить замуж.
Да. Это тот самый разговор, который проходит любая семья. Мать говорит о том, что это лучший день в ее жизни, а дочь сомневается. Однако в нашей ситуации всё вышло наоборот.
– Странно. Не впервой же, – резче, чем хотелось бы ответила я.
И то ли от возмущения и обиды, то ли от стеснения и волнения закатила глаза. Да, это именно та ужасная привычка, которая обычно все портит.
– Извини, я не хотела тебя расстроить, – моментом спохватилась я. – Кристофер будет прекрасным мужем и … отчимом.
От столь напряженной обстановки и непонимания самой себя меня кинуло в жар. Месяц назад я была безумно рада от того, что моя мама нашла свою любовь и говорит о помолвке, сейчас же я ощущаю пустоту и боль от утраты отца. Наверное, самое ужасное, что боль существует только во мне.
– Эмили, я понимаю тебя и твои чувства, но очень хочу, чтобы ты была рада за меня, – с дрожью в голосе ответила мне мама.
Не понимаешь.
– Я безумно счастлива за тебя! – сквозь всю обиду я изобразила улыбку, которая получилась довольно убедительной. – Пойдём к Кристоферу, я хочу увидеть его в костюме!
Мама расцвела в усмешке и стёрла слёзы, взяв меня за руку.
От прикосновения меня с силой оттолкнуло, и я открыла глаза в неистовом жаре.
– … излишне самонадеянно… тебе череп не жмёт?!
– … боюсь, чтобы меня шокировать, тебе придётся сказать что-то поумнее.
Два голоса разрушили мой сон окончательно. Впрочем, едва я заметила, как мечусь по кровати в кошмарах, сдавлено крича от боли в груди, которая становилась всё сильнее с каждой проносящейся перед глазами картиной из воспоминаний о собственной смерти, а крик матери, звучащий в голове, зовущий меня, умоляющий не умирать и не оставлять её одну, начал сводить с ума.
Что это вообще?
Такие болезненные воспоминания о собственной смерти, или же усилившаяся после смерти связь с матерью, благодаря которой я физически ощущала всю её скорбь? Может быть, и то и другое одновременно? Так много вопросов, и так мало ответов… Их становилась так много, что мысли уже путались. Я обхватила себя коленями, решив раскрыть глаза.
По-прежнему лежала на шёлковом белье теплого молочного оттенка, теперь передо мной наклонились парень и девушка, выражая взглядами сосредоточенность и нетерпение.
– Проснулась, – с улыбкой на лице утвердительно произнёс парень, одетый в костюм бежевого цвета и белоснежную рубашку.
Его ботинки были такого же цвета, как и костюм, располагавшийся на широких плечах. Я просмотрела его от ног до головы и мой взгляд остановился на бледном лице и шикарных светло-голубых глазах. Он будто распределял ими свет. Было такое ощущение, что его глаза и есть звёзды. Звёзды, на которые свисали короткие локоны цвета тёмного кофейного зерна. Под его очарованием я невольно улыбнулась, робко натянув уголки губ.
– Наконец-то. Радуйся, что тебя разбудила не я, – с физиономией презрения перебила мои мысли девушка с длинными пепельными волосами, которые развивались по всему стройному силуэту тела.
Острые коготки играли с одним из локонов, наматывая на палец. По большей степени она смотрела на него, нежели на две фигуры, которые находились в покоях, помимо её. Эта отстранённость позволила подольше изучить впечатляющую дамочку. Её формы едва закрывал тугой чёрный корсетный топ, который накрывался элегантной чёрной мантией. Излишне ровная осанка и благородный стан врезались в память. Изящные руки, находившиеся на уровне талии, скрестились в какой-то немой язвительности. Не знаю как, но я это поняла. Два чёрных, как угольки, глаза скрывались за слоем грубых ресниц, показывая своё негодование, а алые губы скривились в усмешке, предвещающую ничего хорошего. Я ничего не ответила, анализируя гостей и всеобщий хаос.
Чтобы показаться в ситуации более подготовленной, я начала вспоминать, что мне твердила женщина в старомодной мантии перед тем, как я заснула на этой шёлковой кровати, размышляя, что этот мир – сон и больная фантазия.
– Вы – Лидеры, так ведь?
