Дети Доброты

Глава 1. Серый

Серый застыл, не добежав до Джека нескольких шагов. Увидел, как тот брезгливо оттолкнул от себя тело, одетое в защитный комбинезон.

Тело упало на бок. Из груди торчал нож. Вокруг рукояти быстро разрасталось кровавое пятно.

– Чего всполошился? – Джек, выпрямившись, спокойно смотрел на Серого. – Иди в лагерь, я тут сам приберусь.

– Это… – Серый сглотнул. Оглядел примятую траву, отброшенный в сторону плащ, в который обычно кутался Шаман. Снова уставился на труп. – Кто это? Что случилось?

– Подруга Шаманская, – объяснил Джек.

– Ангелина?! – ахнул Серый.

– Угу. Пришла за ним, нарвалась на меня. Обмишулилась маленько. Бывает.

– Ты… её убил?

– Я?! – возмутился Джек. – Да надо больно. Сама, дура, на нож напоролась.

Серый почувствовал, что краснеет. Неуверенно предположил:

– Нужно, наверное, отца разбудить?

– Нахрена? Чтобы ещё и он не выспался? Шагай отсюда, говорю. Велено тебе лагерь охранять – вот и охраняй. Я тоже скоро приду. – Джек присел над трупом.

Перевернул тело Ангелины сначала на живот, потом на спину, осматривая. Пробормотал:

– А комбез-то хороший. Дырку залечить, и нормально будет.

Распустил завязки капюшона и расстегнул на комбинезоне молнию.

Голова Ангелины запрокинулась на бок. Серый вздрогнул – показалось, что мёртвые глаза уставились прямо на него.

– Иди, – покосившись на Серого, с нажимом повторил Джек.

– Я тебе помогу, – стараясь не смотреть на Ангелину, пробормотал Серый, – её же похоронить надо.

– Ещё чего, – буркнул Джек. – Много чести.

Его руки ловко освобождали мёртвую женщину от комбинезона. Несколько движений – и Ангелина осталась в полотняной сорочке, похожей на ту, в которую Ариадна одевала Эри после ледяного купания, и в таких же полотняных шароварах.

Смотреть на оголившиеся бёдра женщины и на то, как пропитанная кровью тонкая ткань сорочки облепила её грудь, как разметались по сухой траве длинные волосы, было почему-то до ужаса неловко, Серый с трудом удержался от того, чтобы отвернуться.

А Джек вертел Ангелину в руках, словно куклу. На то, как она выглядит, ему было явно наплевать. Всё, что беспокоило – сохранность комбинезона. Его он снял, встряхнул и отложил в сторону.

Встал и ухватил Ангелину за руки. Повторил Серому:

– Вали в лагерь, кому сказал!

– А… с ней что? – Серый смотрел на Ангелину.

– В лес сволоку да брошу, чего с ней ещё-то? Шакальё, небось, и здесь водится. Быстро приберут.

– Так нельзя, – вырвалось у Серого.

Джек покачал головой:

– Нельзя сейчас – силы тратить на то, чтобы эту мразь закапывать. – Повторил с нажимом: – Иди, пацан. Это не твоя война. У нас тут свои счёты.

Прозвучало так жёстко, что ослушаться Серый не посмел. Ушёл в лагерь.

Джек появился через полчаса. Подмышкой он нёс свёрнутый шаманский плащ, снятый с Ангелины комбинезон и свою майку. С комбинезона и майки капала вода – замыл кровь в ручье, понял Серый. Он заметил, что и волосы у Джека мокрые.

– Умылся заодно, – пояснил Джек. Разложил комбинезон и майку на траве позади палатки, которую делил с отцом и Шаманом. Откинул полог, принялся разуваться. Позвал: – Серый!

Серый поднял вопросительный взгляд.

– Язык за зубами держи, – приказал Джек.

И нырнул в палатку, Серый даже ответить не успел.

Через минуту до него донёсся спокойный, размеренный храп – Джек уснул. А скоро Серый услышал визгливый лай – шакалы здесь действительно водились. Судя по тональности лая, они делили добычу. Чтобы не думать о том, что сейчас происходит в лесу, Серый попытался мысленно восстановить события – что же произошло.

Он дежурил. Не спал и даже не дремал, это точно. Смотрел на затухающие угли костра и представлял, как они наконец-то вернутся домой. Как обрадуются мать, Лара, Сталкер – да все в посёлке! Их ведь, небось, похоронили уже. А Джек, пока Серый мечтал, ухитрился выбраться из палатки, проскользнуть мимо него, и, прихватив с собой шаманский плащ, вернуться на могилу Олеси.

То, что Серый ухода Джека не заметил – штука, конечно, обидная, но объяснимая. От того, что Джека ранили, лучшим в Цепи разведчиком он быть не перестал. Но вот, для чего Джек пошёл на могилу? И зачем взял с собой плащ? Серый-то встрепенулся, только услышав вопль Ангелины, и то поначалу решил, что показалось. До могилы далеко, с полкилометра, он даже не сразу сообразил, откуда кричат, в какую сторону бежать. Подбегая, издали разглядел две схватившиеся не на жизнь, а на смерть фигуры – тёмную Джека и серебристую Ангелины. Комбинезон Серый издали не опознал, удивился ещё – что за человек, почему так странно одет? В Цепи комбезы сейчас только старики надевали, и то редко. А когда Серый прибежал, всё уже было кончено. Ангелина лежала на земле с ножом в груди.

Нда. Вопросов много, ответов – ни единого. И вряд ли они, кстати, появятся. Серый отлично знал, что молчать о том, о чём не хочет говорить, Джек умеет не хуже Сталкера. От того, что один угрюмо мычит, а второй болтает без умолку, результат не меняется. Джек либо отделается шутками-прибаутками, либо так заморочит голову, что забудешь, о чём спрашивал.

Серый долго колебался, рассказывать ли о случившемся Мраку, но в итоге, когда тот вылез из палатки на смену, припомнил Джеково «держи язык за зубами» и говорить ничего не стал. А поднявшись вечером, заметил, что комбинезона за палаткой уже нет.

***

– Ты сказал отцу? – Серый едва дождался своей очереди вести Джека.

Шёл тот сегодня увереннее, чем вчера, однако невооружённым взглядом было видно, что до выздоровления ещё далеко.

Джек округлил глаза:

– Что сказал?

– Не прикидывайся! Ты понял.

Вопреки опасениям Серого, выкручиваться дальше Джек не стал.

– Нет, – не глядя на Серого, отрезал он.

– Почему?

– А зачем?

– Н-ну… – Серый замялся. – Отец же – командир. Он про всё должен знать.

– Командир должен знать об опасности, – холодно сказал Джек. – А опасность шакалы по кустам растащили. И на хрена вот я буду бункерному мозги крутить? А то у него других забот мало.

– Мне кажется, всё равно надо сказать, – уже не так уверенно пробормотал Серый.

– Перекрестись, если кажется, – посоветовал Джек. – Умеешь, или научить?

– Да ну тебя. – Серый вздохнул.

Впереди колонны шли Кирилл и Шаман. За ними Серый вёл раненного Джека, замыкали колонну Мрак и Эри. Время от времени до Серого доносились обрывки разговора – отец пытался беседовать с Шаманом. Тот отвечал нехотя, односложно.

– Я не знаю, как доказать тебе, что мы не враги, – донеслись до Серого усталые слова отца. – Мы не претендуем на ваши земли. У нас достаточно сил и рабочих рук для того, чтобы самим восстановить хозяйство – в тех местах, где никто не живёт. И надеюсь, что рано или поздно ты это поймёшь.

– Вы несёте зло, – угрюмо отозвался Шаман.

– Какое зло? Кому мы его причинили? Назови хоть одного человека! А твои люди убивали моих. Ты запугал людей байками о том, что мы будем воровать детей, и один из них зарезал Лёху. Ты испортил переправу над пропастью, и там погиб Эрик. Олеся… – отец не договорил.

– Ты убьёшь меня? – спросил Шаман.

Отец горько усмехнулся:

– А тебя только это интересует?

– Ты должен меня отпустить. Без меня в посёлках начнутся раздор и хаос.

– Ничего, у тебя талантливая сообщница. Переживут как-нибудь.

При этих словах отца у Серого ёкнуло сердце. Он покосился на Джека. Тот, будто и не слышал – продолжал шагать с прежним безмятежным видом.

Ну, может… Может, и хорошо, что отец ничего не знает, – попробовал успокоить себя Серый. Если бы знал, разговаривать с Шаманом ему бы сейчас пришлось по-другому.

Но кошки на душе всё-таки скребли. Серый дал себе слово, что найдёт способ заставить Джека рассказать отцу правду.

После привала Серого рядом с Джеком сменил Мрак. Теперь Серый шёл замыкающим, а перед ним шагала Эри.

После того, как обрела отца, девчонку будто подменили. И держалась увереннее, и шагала бодрее, и на каждом привале лезла помогать. А останавливаться приходилось часто – Кирилл, хоть и не раненный, уставал не меньше Джека, слишком уж был истощён.

Эри на привалах крутилась рядом. На усталость на жаловалась, бегала и за водой, и за растопкой для костра, и даже за тем, как отец меняет Джеку повязку, следила без содроганий.

Серый догнал девчонку, тихонько окликнул.

Эри оглянулась:

– Чего?

– Спросить хотел. Ты Шамана слышишь? Ну, что там у него на уме?

– Ты же мне запретил слушать, – фыркнула Эри.

– А ты прям прогнулась, ага, – кивнул Серый. – Так слышишь, или нет?

Эри поморщилась. Неохотно проговорила:

– Там… неприятно.

– В смысле?

– Шаман чего-то боится. И тоскует.

– Со страху, что ли? – не понял Серый. – Тоскует-то?

– Нет. Он без этой своей жуткой тётки тоскует. Если бы не боялся, что хуже будет, давно сбежал бы. И вообще… Чушь, конечно, но мне сегодня показалось – Шаман думает, что Ангелина умерла.

Серый вздрогнул.

– Ты чего? – удивилась Эри.

– Ничего. Зябко. – Серый повёл плечами и застегнул куртку.

– Ты не заболел? – встревожилась Эри. – Даже мне не холодно!

– Нормально. Видать, с недосыпу кроет… Пройдёт.

Эри заговорила дальше, но Серый уже не слушал. Он вдруг понял, почему Джек не стал ничего рассказывать отцу.

Если Шаман узнает, что Ангелины больше нет – а он узнает, отец притворяться не умеет, – дальше с ними не пойдёт. Серый вдруг ясно, будто кино показали, увидел эту сцену: как Шаман садится на землю и воет, проклиная чужаков.

Что-то он, судя по словам Эри, чувствует, но уверенности у Шамана пока нет. А вот если эта уверенность появится… да ещё выяснится, что Ангелину убил Джек… тогда они однозначно останутся без проводника. Казалось, бы чёрт с этим, дорогу найдут. Но какой будет эта дорога, даже думать не хочется.

Отец потерял троих из пяти человек, входивших в отряд. Серого с Мраком пытались отравить. Эри едва не утонула подо льдом. А Шаман – это, как ни крути, гарантия спокойного возвращения домой. Значит, Джек поступил правильно, что умолчал об убийстве Ангелины?.. Серый почувствовал, что голова у него пухнет. До сих пор казалось – найдёт отца, и тут же всё станет простым и ясным, как было раньше! А вот хрен там плавал. Теперь всё только хуже запуталось. И молчать – вроде неправильно, и сказать нельзя.

Так, то набираясь решимости подойти к Джеку и заставить признаться, то в последний момент передумывая, Серый мучился трое суток. А на четвёртые сутки их догнали.

***

Усталый отряд добрался до одного из покинутых жителями посёлка у дороги. Потихоньку обустраивались в доме, который ещё издали присмотрели для днёвки, когда с улицы вдруг засвистел Мрак – он остался снаружи, дежурить.

«Опасность!»

Отец и Джек синхронно схватились за оружие. Серый успел раньше них, выскочил из дома:

– Что?

– Гости, – сказал Мрак. Он всматривался в темноту.

Темнота уже расступалась, ещё час – и рассвет. Шли бы одни, могли бы и дальше шагать, но Эри и Шамана приходилось беречь от солнца.

Серый тоже присмотрелся. И увидел, что на дороге клубится пыль.

– Конные?

– Ага. Трое.

– Что там? – на крыльцо выскочили отец с Джеком. Из-за плеча Джека выглядывала Эри.

– Гости, – повторил Мрак.

– Может, мимо? – предположил Серый. – Мало ли, куда скачут.

– Хотелось бы, конечно, верить, – пробормотал отец. – Но, как показала практика, оптимистичные сценарии в здешних местах не работают… Так. Джек, свяжи Шамана – бережёного бог бережёт. Эри, слушай его! Если почувствуешь, что пытается на кого-то воздействовать, блокируй. Серый, Мрак – бегом на ту сторону дороги. Найдите, где спрятаться. Действовать по обстановке, без команды не высовываться!

– Есть. – Серый и Мрак перебежали дорогу, притаились в заросшем палисаднике.

Всадники скоро приблизились. У первых домов посёлка замедлились, перешли на шаг. Ехали, осматриваясь по сторонам.

– Ищут, – шепнул Серый Мраку.

Тот кивнул.

– Нас?

Мрак пожал плечами. И тут же один из всадников осторожно окликнул:

– Шаман! Ты здесь?

Голос показался Серому знакомым. А в следующую секунду он узнал обладателя голоса. Того, кто бросается на тебя с намерением убить голыми руками, захочешь – не забудешь.

Георгий. Тот мужик, который возглавлял отряд Шамана, когда их пытались перехватить на дороге. И двух других всадников Серый узнал – старые знакомые, Ариадна и Виссарион.

Серый переглянулся с Мраком. По глазам друга понял, что не ошибся. А Георгий снова, уже громче, окликнул:

– Шаман!

Оклик прозвучал странно. Зло и в то же время жалобно – как будто Георгий заблудился в лесу. Так давно, что уже отчаялся звать на помощь.

– Шаман!!!

– Он здесь. – Отец вышел на крыльцо. Серый заметил, что руку держит на кобуре. – Чего ты кричишь? Зачем вы нас догнали?

Георгий осадил и развернул коня. Потребовал:

– Верните нам Шамана!

– Нет. Не вернём. Всё?

– Ты негодяй! – выпалил Георгий. – Я убью тебя!

– Кобылой затопчешь? – с ухмылкой предположил Джек, он вышел вслед за отцом. – Ну давай, попробуй.

Они стояли под навесом крыльца. Лошадь, на которой сидел Георгий, под низкий навес не забралась бы при всём желании. Георгий, должно быть, тоже это понял. Он спешился. Повторил:

– Верните Шамана!

– Ты глухой, или в детстве башкой об пол роняли? – заинтересовался Джек. – Русским языком тебе сказали: не вернём, самим нужен. Он у нас заместо завхоза. Кашу варит, носки стирает…

Георгий, набычившись, пошёл на него.

– Георгий, стой! – с коня спрыгнул Виссарион, схватил мужчину за рукав. И быстро, глядя на Кирилла, заговорил: – У нас пропала мать Ангелина. Люди сходят с ума. Мы не знаем, что делать.

– Куда вашим людям дальше-то сходить, – проворчал Джек, – и без того кукуха набекрень…

– Погоди, – поморщился отец. Обращаясь к Виссариону, потребовал: – Поясни. Что происходит? Что значит «сходят с ума»?

– Мать Доброты отвернулась от нас! – с истеричной ноткой выкрикнула Ариадна. – Это вы её прогневили!

– Во нормально, – хмыкнул Джек. – Прогневили, значит, мы, а отвернулась от вас?

Ариадна соскочила с седла – кажется, собираясь выцарапать Джеку глаза. Георгий подобрался и сжал кулаки.

– А ну, успокойтесь! – прикрикнул отец. – Если хотите, чтобы мы выслушали – замрите на месте, оба! А ты, пацан, слезь с коня. Подойди сюда. – Он безошибочно определил среди троих единственного, кто не задыхался от ненависти.

Виссарион спешился и подошёл.

– Итак, – приказал Кирилл. – Ещё раз. Только внятно, без истерики – что происходит?

– Мать Ангелина пропала, – повторил Виссарион.

– Когда?

– Четыре ночи назад. Едва успела прийти в себя, ещё в лечебнице была – и пропала. Мать Серафима говорит, что отошла ненадолго, лекарство приготовить, вернулась – а матери Ангелины нет. Сначала они с матерью Марией решили, что мать Ангелина ушла в горы молиться, такое и раньше бывало. Но прошла ночь, потом другая, а мать Ангелина не возвращалась.

– И до сих пор её нет? – уточнил отец.

Виссарион помотал головой.

– Так. Ну, допустим. А с людьми-то что?

– От нас отвернулась… – снова начала Ариадна.

– Тихо! – оборвал отец. – Рот откроешь, когда разрешу. – И, Виссариону: – Продолжай.

– Люди… – запнулся парень. – Они стали… злые.

Отец нахмурился:

– То есть?

– Ну… Они спорят. Ругаются. Раньше всегда Шаман и мать Ангелина говорили, кому какую работу делать. А когда попробовал распорядиться Георгий, то одна женщина не захотела идти на прополку на дальний участок и сказала, что пусть идёт другая. А другая сказала, что не пойдёт, раз Георгий велел той. И женщины начали кричать друг на друга, очень громко, и ногами топать. А потом двое мужчин не смогли поделить улов после рыбалки, и один, отбирая рыбу, ударил другого. И тот его в ответ ударил! И опять!

– Это называется «драка», – хмуро подсказал отец.

Виссарион понуро кивнул:

– Георгий и другие мужчины насилу их остановили. А ещё один мужчина сказал, что не пойдёт заготавливать дрова для дома Шамана – раз у нас больше нет ни Шамана, ни матери Ангелины. Сказал, что матери Марии с матерью Серафимой и тех дров, что есть, за глаза хватит. А когда Георгий попробовал его заставить, бросил топор и ушёл.

– Люди перестали петь молитвы, – горько сказал Георгий. – Вчера утром на площадь пришло чуть больше половины народа. А днём… случилось страшное. Один человек напал на женщину. Разорвал на ней одежду. А потом… – он запнулся.

– Ясно, – всё больше хмурясь, сказал Кирилл. – Дальше?

– Ну… Этот человек напугался того, что натворил, и сбежал из посёлка. Он пока не вернулся. Но мы боимся, что это только начало! У людей помутился разум. Чем дальше, тем всё более страшные вещи они творят. Мать Серафима и мать Мария наказали догнать вас. Верните нам Шамана!

Глава 2. Серый

Отец молчал. Да Серый и сам офигел – слишком уж не вязался облик кротких, благонравных жителей шаманского посёлка с тем, что рассказывали Виссарион и Георгий.

А вот Джек не удивился. С нехорошей усмешкой покивал:

– Ну да, так оно и бывает. Если лупить-лупить, а потом с цепи спустить.

– О чём ты? – не понял отец.

– Видал когда-нибудь, как цепные псы с привязи срываются? – вопросом на вопрос отозвался Джек. – Нет?.. А мне вот по детству доводилось, еле ноги унёс. Шаман с его бабой народ в посёлке – считай, как собак, на цепи держали. Чуть что – сапогом в зубы, а то Мать Доброты прогневается. И, когда надо, она в натуре гневалась – вот люди и сидели тише, чем мышь под веником. Пикнуть не то, чтобы боялись – знать не знали, что вообще можно. С одной стороны. А с другой – вроде и не нужно. На кого рыпаться-то, когда все вокруг – добрые до усрачки? Уступают, помогают, слова поперёк не скажут. И с чего, спрашивается, при такой жизни волну гнать? А теперь нету той цепи. Вот они с резьбы и послетали.

Отец нахмурился:

– Ты хочешь сказать, что постулаты Матери Доброты в посёлке соблюдались по принуждению? Обычной пропаганды было недостаточно, и Шаман с Ангелиной прибегали к собственным методам внушения?

– Я хочу сказать, что не бывает таких людей, чтоб круглые сутки, с ночи до утра, жизни радовались, – проворчал Джек. – Какой бы человек хороший ни был – вот, хоть тебя, блаженного, взять, – а бывают моменты, что бесишься. А этим хоть ссы в глаза – всё божья роса! Утрутся и спасибо скажут. Почему и говорю, хрень это. Наведённое оно, ихнее добро.

Отец молчал, барабанил пальцами по кобуре. И решил:

– Приведи-ка сюда Шамана. Стоять! – рявкнул бросившемуся было к крыльцу Георгию.

Тот, ворча, остановился. Джек неодобрительно покачал головой, но спорить не стал. Скрылся в доме.

Через минуту вывел на крыльцо Шамана – со связанными за спиной руками.

– Что вы с ним сделали?! – ахнула Ариадна.

– Примерно то же, что он делал с вами на протяжении тридцати лет, – бросил отец. – Шаман! Не говори, что ничего не слышал. Мы верно догадались, что доброта твоих людей – результат воздействия на их мозг?

– Мира и добра тебе, Георгий, – будто не слыша отца, проговорил Шаман. – Мира и добра, дети.

Георгий, Ариадна и Виссарион нестройно отозвались.

– Нет слов, чтобы передать, как мне жаль вас и всех, кто остался в посёлке, – продолжил Шаман, – как я тревожусь за мать Ангелину. Без неё и меня вы растерялись, как теряются малые ребятишки, оставшись одни.

– Растерялись, значит, – хмыкнул Джек. – Морды друг другу бить и баб насиловать – это они от растерянности. А как ты вернёшься, сразу найдутся. Так?

Шаман проигнорировал и Джека.

– Я сумею вернуть в посёлок мир и благополучие, – всё тем же мягким, обволакивающим голосом продолжил он. – Вам ведь уже сейчас стало спокойнее. Правда?

– Да!

– Правда!

– Верни нам свою мудрость, Шаман!

Серому показалось, что догнавшая их троица не опускается на колени лишь потому, что стесняется присутствия чужаков.

– Джек? – спросил Кирилл. Наверное, подумал так же.

Джек мотнул головой – кажется, с недоумением:

– Нет. Ничего не слышу.

– Ты напрасно подозреваешь меня в том, чего я не делаю, – скорбно сказал Шаман Кириллу. – Люди привыкли ко мне, любят меня. Им становится спокойнее от одного лишь моего присутствия. Но ты отнял у них даже эту малость! Люди напуганы, растеряны, из-за паники творят безумства. И ты ещё говоришь, что не причинял нам зла?!

Лицо Кирилла хранило каменное выражение, но Серый понял, что он колеблется. И есть от чего. Если в посёлке, враз лишившемся обоих управляющих, уже сейчас такое творится, так оно чем дальше, тем хуже будет. Того гляди, вовсе друг друга перебьют. А отец, получается, крайний – Шамана-то он увёл. И что теперь делать, спрашивается?

– Собаки без хозяев тоже воют, – бросил Джек.

Отец вопросительно посмотрел на него.

– Да жил в Ногинске дядька один, – объяснил Джек, – а у того – псина. Брехливая, бестолковая, но преданная – страсть. Так вот, когда тот дядька помер, она жрать перестала, и даже воду пить. Круглые сутки лежала да выла, а потом подохла. Не смогла без хозяина.

– Собака – животное, – сказал отец. – Животными движут инстинкты. А перед нами люди.

– Да какие они люди? Ты глянь на них – кабы могли, уже бы пятки своему уродцу лизали.

– Как ты смеешь?! – взвился Георгий.

– Оставь его, Георгий, – мягко проговорил Шаман. – В душе у этого человека – тьма. Ему неведома Доброта. Не дано понять, сколь велика моя любовь к вам и ваше уважение ко мне.

– Ну-ну, – сказал Джек. Уселся на перила, выдернул зубами из портсигара сигарету.

– Пусть они тебя отпустят, – угрюмо пробухтел Георгий.

Шаман понурил голову:

– Увы. Я стар и немощен. Они умеют сражаться, а мы с вами никогда не держали в руках оружия. Победить их нам не удастся. Всё, на что можем уповать – милосердие их командира. – Шаман повернулся к отцу. Проникновенно заговорил: – Я плохо знаю тебя, но чувствую, что в душе ты не злой человек. Тебе приходится принимать жестокие решения вопреки велению сердца. Ты ведь не хочешь меня удерживать! Тебе жаль людей, которые, оставшись без пригляда, сходят с ума. Тебе стыдно за то, что ты натворил… Прошу – послушай голос своей души, а не разума. Поступи не как надменный воин, но как добрый человек и мудрый правитель.

Серый поймал себя на том, что уже и сам готов поддержать Шамана. Ну, для чего он им сдался, в конце-то концов – несчастный кривоногий карлик? Сюда без него дошли, а уж обратно и подавно дойдут. А тем, в посёлке, небось, и в самом деле лихо – того гляди разбредутся по всему югу, будто стадо без пастуха. Они-то ни в чём не виноваты!

– А ты молодец, – глядя на Шамана, задумчиво обронил Кирилл. – Даже я твоими сказками заслушался, хотя по вашей с Ангелиной воле собственными руками Олеську заколол. А уж для неокрепшего мозга твои песни – должно быть, вовсе ракетный удар.

«О чём это он? – обалдело подумал Серый. – Какой ещё удар, что он несёт?»

А отец продолжил – уже другим, «командирским», тоном:

– Ладно. В целом, картина ясна. Твои люди остались без разума – что ж, мы вернём им разум. Это действительно будет справедливо.

Георгий встрепенулся. Шаман колыхнул капюшоном. Серый увидел, как в глазах у Ариадны и Виссариона вспыхнула надежда.

– Серый, Мрак, – скомандовал отец. – Выходите.

Серый с Мраком переглянулись и, перемахнув остатки заборчика, отгораживающего палисадник, синхронно выпрыгнули на дорогу. Серый с удовольствием полюбовался на то, как догнавшая их троица шарахнулась от неожиданности.

– В общем, так, – сказал отец. – Оставлять посёлок безнадзорным – действительно не дело. Но о возращении туда Шамана речи быть не может. Люди, его молитвами, уже обезумели, а дальше будет только хуже… Поэтому в посёлок вернётся Джек.

– Что-о?! – ахнул Георгий.

Ариадна взвизгнула:

– Нет!

А Джек, кажется, не удивился. Спокойно кивнул:

– Могу, чё. – Подмигнул Георгию: – И то сказать – чем я не Шаман? Колпак надвину, песни выучу – эх, заживём! Помирать не надо будет.

Георгий остолбенел молчал. А отец закончил:

– С Джеком пойдут Серый и Эри. А вы отдадите нам лошадей – это поможет мне, Шаману и Мраку быстрее добраться до дома. Через четыре, максимум – пять месяцев, сюда придёт наш передовой отряд. Надеюсь, за это время мозги у людей встанут на место. Обещаю, что Шамана мы не убьём. И это будет гарантией того, что вы не тронете Джека и ребят. Они помогут вам навести порядок, а после нашего возвращения уйдут. Обещаю.

Ответом было гробовое молчание – слов не нашлось ни у кого.