Сантехния

© Ростислав Жуков, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Примечание. «Сантехния» – это не опечатка. Ударение тут должно стоять на предпоследнем слоге, как, например, в слове «шизофрения».

2006

Ранее я никогда не занимался слесарными работами, и в Больницу был устроен по протекции, до того пару месяцев просидев без работы. Первоначально я хотел идти плотником, благо это мне ближе, но вакансия в тот момент была только у слесарей. А когда у плотников освободилось место, и меня туда стали настойчиво звать, я уже уходить из слесарей категорически отказался: сутки через трое (а у плотников работа каждый день), а деньги те же.

На первой вахте я познакомился с зам. главврача по хозяйственной части Степанычем, главным механиком Больницы Андреичем, мастером слесарей Александром и слесарем Ламивитным, названным мной так из-за пристрастия данного товарища к ламивиту, спиртовой настойке, которая тогда продавалась в аптеках (и к другим напиткам, впрочем). Ламивитный (далее он иногда сокращённо именуется также Лэм) и вводил меня в курс дела, показывал, где какое отделение, где какие колодцы и так далее.

Помню свою первую заявку: засорился унитаз на Гнойной Хирургии. Мы с Ламивитным взяли трос, пошли туда и принялись пихать трос в унитаз. В туалете душно, воняет невыразимо; Ламивитный выдернул трос, и жижа из унитаза полетела мне в глаза, в нос и в рот.

Однако, несмотря на мелкие неудобства, работа мне нравилась.

5 апреля. Важнейшим открытием дня стало то, что выпустили из дурки дворника Андрея. На меня он глядел с опаской, ничего не говоря. Другими словами, он просто тупо бродил по территории, ни хрена не делая, однако сперва молчал. Ситуация резко изменилась, когда я и Александр начали очистку подвала Терапевтического корпуса от веками хранившегося там хлама, в коем подвале располагалась и дворницкая, которой и заведовал указанный кадр. Хотя мы с Саней и так изрядно утомились, выгребая оттуда всю тысячелетнюю пакость, Андрей утомил ещё больше, в первую очередь, конечно, Саню. Дурень громко протестовал против выноса вон любой шняги, начиная от коробки с поганой одеждой и кончая полусгнившей бочкой. Из-за бочки едва не началась драка между ним и Александром, который, впрочем, хорошо понимал, с кем имеет дело. Бочку эту Андрей таки притащил потом со свалки обратно. Шеф, Андреич, который во время всех этих мероприятий управлял грузовиком, сперва только мрачно на Андрея смотрел. Но и все его императивы не увенчались успехом. «Рано его выпустили», – сказал зам. главного Степаныч.

Ну ладно. Наконец вывоз добра был завершён, и мы, попив чаю, сделали несколько заявок. В частности, почистили раковину во внутривенной процедурной на Гнойной Хирургии, откуда извлеклось штук тридцать наконечников от иголок, что весьма Александра развеселило.

За чаепитием Александр поведал мне историю о том, как Учтивый избил Ламивитного, так, что вся стена была в крови (отмывать которую пришлось, конечно, Александру). Учтивый, Ламивитный и Игорёк весь день жрали спирт, и в четыре часа началась драка. Игорёк в ужасе сбежал в приёмный и вызвал ментов; Учтивый свалил, и прибывшие менты повязали Игорька. Отвечать на вопросы явившихся затем следователей пришлось опять-таки Александру. История вышла знаменательная, а Игорька позже с работы выперли. (А Учтивого, собственно, выперли уже давно – он просто колотил тусняк1, а заодно бедному Ламивитному харю).

Явилась Люда (или Люба), подруга Учтивого (которого недавно выперли и из Детской Больницы). Находилась она у нас весьма долго, пытаясь вызвонить по чужому мобильнику Учтивого, и решила, что тот уединился в их квартире с некой подругой, телефоны отключил, а ключей у Люды не было.

Наконец, свалила и она, и появился пьянейший только что получивший получку Серёга. Он долго выгребал из карманов две-три тысячи рублей, отдал Александру долг на всех 500 рублей, долго зазывал Александра на некий банкет в один из люксов, после чего свалил также. «Если он вечером явится сюда, гони его на…», – сказал мне Александр.

Идя на заявку, мы с Александром обнаружили торчащего возле Хирургии Андрея, который вновь начал доставать Александра своим бредом. Не знаю, как у Александра вообще хватает терпения с ним целый день общаться, тем более что беседа у них каждый раз шла всё о той же лопате. За весь день Андрей к работе так и не приступал. Второй взятый только что на работу дворник эффективность являл такую же. «Завтра спрошу Степаныча, что делать с этими дураками», – сказал Александр. В итоге Андрей занял пост возле Гинекологии, а Александр принял душ, попил чаю и ушёл домой.

Когда я сходил в аптеку за валерьянкой, вернулся и уже разогрел себе ужин (было десять часов вечера), в наружную дверь начал кто-то скрестись. Оказалось – в дупель ужратый Серёга. Пришлось мне дать ему свою резервную шапку, а потом волочь этого кадра (он всё время садился где ни попадя) и сажать в автобус, потому что тут-то он мне был явно не нужен. В 4 часа ночи явился снизу, из бойлерной, Духовный, у которого остановились часы. Встал я в шесть, принял душ, стал пить кофе, а тут и Александр с Ламивитным появились. Смена закончилась.

9 апреля. Бывший утром Степаныч поведал, что Игорька-плотника он выгнал, так как они с нашим Серёгой, оказывается, не просто нажрались в «люксе», но также сломали дверь и выбили окно. Дело в том, что девицы, с которыми они культурно выпивали, видя, что Серёга и Игорёк уснули, заперли их в «люксе» и ушли восвояси. Серёга выбил окно, высунул в него харю и громко орал, чтоб его выпустили. Приходил и Бриллиантовый, рассказал пару историй, в том числе про пидора, после чего ушёл. На обед первого нам не досталось, зато на второе наворотили кастрюлю с верхом, риса с бараньим фаршем. «Теперь канализация встанет, – сказал Андреич, накладывая себе кушанья. – Кроме шуток».

Встал относительно поздно – в 640. Принял душ, стал пить кофе, а тут и Ламивитный появился с флаконом молока и десятком яиц. Пришла тётка с 1 этажа Хирургии: там у титана отломали напрочь кран. «Так это же хорошо», – сказал на это появившийся шеф. Смена кончилась.

13 апреля. Электрический Коммунист Антоныч, с большой охотой и интересом читавший приносимые мной газеты, вдруг с неудовольствием обнаружил в «Новой газете» статью с критикой одного левого политического лидера. «Так, интересно, а кто входит в редколлегию?» – сказал он. «Так тут же половина евреев, – продолжал он затем. – Вот ещё… Бунимович… без комментариев… Вот ещё один… Всё ясно».

Психиатрический дворник Андрюша, как сказал Александр, трудится вполне успешно, хотя и называет нашего шефа Андреича «этот». Сейчас все мысли Андрюши занимает сожжённый кем-то его любимый ящик для мусора. «Какая сволочь могла это сделать…» – повторяет он, безутешно таскаясь по всей территории больницы. При поддержке и под командованием Андреича мы проникли в подвальную Андрюшину каптёрку и конфисковали два наших ледоруба и лопату. Большой проект Андреича: силами всего личного состава сварганить дураку новый ящик. Шеф даже нашёл материал.

17 апреля. В Неврологии, в частности, вычистил 6 раковин. Больные, курившие в гальюне, с безмолвным почтением наблюдали, как я стремительно раскручивал один за другим сифоны раковин, выкидывал из них дерьмо, промывал сифоны и свинчивал их вновь, а сестра-хозяйка с Неврологии спросила: «Слава, вы водку пьёте? Ну, за то, что вы всё сделали». Пить я, впрочем, не стал. На рыбалку2 я ходил тоже. Кстати, этим интеллектуальным занятием занимаюсь только я один в мои смены. Поскольку я рыбачу, то ни Ламивитному, а тем более Бриллиантовому это уже и ни к чему. В моё отсутствие приходил изгнанный Серёга-электрик за своими шмотками, вызвав у Александра волну веселья.

21 апреля. Гвоздём программы был засорившийся слив в ординаторской на Эндохирургии3. Сперва я пробовал прочистить его самолично, потом начали ковыряться вместе с Александром, причём он даже лазал в люк, а я вертел ручку. В итоге пришёл сам Андреич: они с Александром пихали трос через ревизию4, я караулил над открытым люком с граблями, а медсестра спускала воду с унитазов второго этажа. Андреич в итоге заключил, что некто бросил в унитаз рулон туалетной бумаги. Рулон не достали, но система стала функционировать.

Остальные заявки были по мелочи. Обед выдался не особо удачный. На первое была вода с гречкой и картофелем. а на второе – бронебойная каша с ошмётками курицы. «Саша, – сказал, Андреич, – не знаешь, где они на кухне хранят гранаты?». Андреич имел в виду, что гранату засовывают курице в задницу, а после взрывают. Однако супяру я таки съел, купив, впрочем, кусок колбасы; что же до кашки, то остатки утром её полетели с раската на корм приблудным котам.

Вёл беседы с Духовным. «Чего это вы так разорались?» – с удивлением спросил пришедший Андреич. Также был и Учтивый. Что до Андрюши, то весь день он был занят поисками на сей раз ледоруба, который мы когда-то с Андреичем конфисковали. Ясное дело – когда было сухо и надо было подметать территорию, Андрюша искал лопату, а сейчас, когда надо лопатой чистить дорожки, он ищет ледоруб, хотя льда давно нигде нет и в помине. Его напарник, Инфернальный, тоже неясно, чем занимался весь день.

25 апреля. После обеда – вторая серия прочистки другого, но всё того же слива в Эндохирургии. К процессу присоединился и сам Андреич. В люк лазили как я, так и Александр. И хотя рулон бумаги вновь не достали – а то, что в трубе засел именно рулон бумаги, сомнений нет, – толку добились. «На сегодня хватит», – сказал Андреич. Прочие заявки были мелки и необременительны.

Менты привезли в Приёмный Покой очередного бомжа. Он долго сидел на лавке, а потом припёрся к нам и спросил, нет ли у нас верёвки, хотя бы метра два. Оказалось, что бомж желает вздёрнуться. Обратившись с той же просьбой к нашему шофёру, бомж продолжил сидение на лавке. Вечером он таки нашёл где-то кусок телефонного провода и, привязав его к дереву, попытался, сидя, вздёрнуться, но это дело заметили практиканты и вздёрнуться бомжу не дали. После этого бомжа куда-то дели, и больше я его не видел.

29 апреля. Вечером ели щи с Духовным, беседуя о соответствующем Начале и таковом же Наследии. Затем я учтиво выпер Учтивого.

7 мая. Уже вечером меня вдруг позвали привязывать верёвочку в гальюне на 4 Терапии (1 этаж Хирургии). Появившийся утром Ламивитный был бухой. Я сдал ему вахту и направился на дачу.

11 мая. Явился Бриллиантовый с пузырём «Полтины» в заднем кармане. Бриллиантовый был крайне недоволен пройденными им курсами для электриков. Я услужливо подал стопочку, и Бриллиантовый без закуски постепенно упорол полпузыря за очень громкой беседой с Духовным. К этому времени посетители сауны разошлись, и с оставшейся водкой и стопочкой Бриллиантовый отправился вниз к Андреичу. В итоге пьяный, но крайне благодушный и достаточно твёрдо держащийся на ногах Бриллиантовый ушёл домой.

19 мая. Утром появился Учтивый, которого Степаныч подрядил на разноску и разбрасывание земли. Учтивый занял у меня 10 р. и купил в аптеке за 15 пузырёк спиртяры с перцем. Этот пузырёк Учтивый пил до двух часов, с перерывом на обед, до тех пор, пока Андреич оного Учтивого не попёр. Заявок было немного. В частности, мне пришлось снять два сиденья с унитазов, в связи с чем я с оными последними долго обнимался. Учтивый, закончив при помощи Александра земляное дело, ещё долго сидел в кресле, в итоге, заняв у меня ещё 20 р., свалил, но вечером появился вновь, исчезнув окончательно в начале двенадцатого.

Утро было солнечное и прекрасное. После Александра пришёл Ламивитный и с радостью проводил меня до магазина, где я разменял сотню, купил себе пачку сигарет, а Ламивитному занял 40 р. – теперь он мне должен 100.

23 мая. Основная суета развернулась в Гинекологии. То есть там встала вообще вся канализация, и мы с Александром очень долго её пробивали тросом, сняв предварительно унитаз вовсе. Учтивый припёрся уже в десять часов. Ему, видите ли, телефон надо было подзарядить.

27 мая. Посетил Гинекологию и привязал изящную проволочку взамен утраченной цепочки. Идиллия резко кончилась вечером, около 7, когда явились сразу два охранника с Эндохирургии. Ясно дело – всё тот же слив! (С которым мы втроём ковырялись). А тут я один, и вода из слива хлещет, и нет даже сестры, чтобы пол подтирала. Я начал отчаиваться и тщетно пытался звонить Сане, но его не было дома. В итоге я попросил охранника покрутить ручку троса, сам направлял трос, и через пять минут дело было победно сделано! Я душевно поблагодарил охранника и даже тщательно вытер пол, хотя этого от меня и не требовалось. После этого случая я даже слегка временно возгордился.

31 мая. Коль скоро утром мы вынесли из процедурной УЗИ мокрые ковры и развесили их на перилах при въезде в Реанимацию, то сработать они были обязаны. Мокрыми же они были потому, что в Терапии уже два дня колом встаёт канализация. Ибо горячей воды нет, жир застывает, и начинается веселуха. Началась она и сегодня. Залило ординаторскую УЗИ, равно как подтопило и ту же процедурную. Тросы я принёс туда все, что есть. На всех этажах перекрыл воду. Вроде, пробил, вернулся и сходил за обедом.

На обед был рассольник и котлетки с горохом. Горох я не доел: вновь прибежали раздосадованные тётки с УЗИ. Веселуха продолжалась. На моё счастье, пришёл Андреич, и с его помощью канализация таки была пробита.

По просьбе Андреича нарвал полыни, и Андреич разложил её на трубах бойлерной в качестве защиты от блох.

Начало темнеть, Андреич ушёл домой, пришёл Саня, после чего возник кадр с 4-й Терапии. Он, делая уборку в гальюне, уронил тряпку в унитаз, после чего её смыл. Канализация встала. Саня наехал на кадра, так как данный последний вчера вывалил в унитаз ведро каши. Кадр едва ли не плакал, бил челом в пол и тысячу раз клялся, что исправится. Я взял трос, и при помощи кадра вынул тряпку из лежака5. Не было предела благодарности кадра. Когда я уже ушёл, он выбежал следом на улицу, слёзно меня благодаря.

4 июня. Вечером, давно я его не видел, пришёл сам Учтивый.

8 июня. Во второй половине дня Андреич обратил моё внимание на бомжа, который, по словам Андреича, рылся в помойных баках уже 4 часа. Бомж занимался там в итоге часов 5. То, что он находил в баках, он тут же ел. Однако, посмотрев на помойку с другого ракурса, я обнаружил там ещё одного мэна, который сперва стоял на карачках возле нашего любимого люка, что продолжалось очень долго, а потом лёг под дождём на траву. Я пошёл к охранникам. «Ребята, – сказал я, – у нас в Больнице и так на отделениях много народу мрёт, а тут ещё на помойке товарищ подыхает». Мы вдвоём с одним из них притащили полуживого мэна на вахту. Идти он никуда не мог. Мэна, впрочем, признали в приёмном покое. Оказывается, ему оперировали левую руку, после чего он сбежал с Гнойной Хирургии. Мэн чувствовал себя крайне плохо, хотя пьян как будто бы и не был. В приёмном покое он попросил чаю. «Может, кофе?» – учтиво спросил его практикант. «Можно и кофе», – тихо пробормотал мэн. «А может, вискаря?» – продолжал весёлый практикант. Чаю мэну дали. Оставив мэна в приёмном покое, мы с охранником ушли каждый в свою нору.

12 июня. Погода, бывшая в первой половине дня отнюдь не праздничной, разгулялась после обеда, на который мне презентовали гороховый суп и гороховую же кашу, а котлет не хватило. И хотя гороховый суп был невероятно козырным, есть-то его было некому, вот обида! Саня исчез утром, Андреича днём не было, и я накормил супярой разве пришедшего к нам со своим «Дошираком» корейца Кима. Впрочем, не отказался съесть миску супа и приехавший Андреич. Так или иначе, весь суп съесть не удалось, а каша, даром что столь хороша, тоже отправилась на корм птицам, котам и собакам. Утром я сам предложил похмельному Ламивитному ещё один двадцатник.

16 июня. Уже поздно вечером имел удовольствием видеть Учтивого. Что же до Ламивитного, то утром к 8 данный господин не явился. Уже были тут и Саня, и сам Андреич – возможно, Ламивитный просто не очень хочет отдавать мне 120 р.

20 июня. День был бурный. То есть ничего сногсшибательного в смысле работы, но больно у нас много народу тусовалось. Начать с того, что после двухмесячного отпуска появилась Вера Михайловна, которая, будучи тёткой доброй, своей беспрестанной болтовнёй достала всех нас если и не совершенно, то почти что. Более же всего она припекла Бриллиантового, который ажно сбежал за больничный забор и отправился в окрестности шмоньки6, которую когда-то оканчивал, и там на берегу залива предавался, будучи под влиянием стопки, ностальгическим воспоминаниям.

Во второй половине дня с Андреичем собирали на территории шампиньоны и нашли три; потом вновь материализовался Бриллиантовый, а следом за ним и Учтивый, которого первый послал за пузырём. Пузырь они долго и вдумчиво распивали, в то время как Андреич мылся и принимал стопку в своём кабинете. Вечером ко мне пришёл сам Эгершельд; к тому времени Бриллиантовый ушёл домой, а Учтивый отправился к знакомым девкам в приёмный покой. Он явился допивать водку уже в двенадцатом часу. Ламивитный на сей раз пришёл меня менять заблаговременно и повинился, что пробухал 120 рублей, кои был мне должен.

24 июня. Вахта прошла вполне спокойно, если не считать важной халтуры, за которую я впрочем. не получил ни гроша. Утром Ламивитный пришёл ни свет, ни заря и поведал мне, что, оказывается, позавчера тут гремела бурная пьянка, осуществлявшаяся блоком Бриллиантовый – Учтивый – Ламивитный, причём Ламивитный куда-то свалил, и в каптёрке почивали только два первых господина. Откуда об этом узнал шеф – Андреич? Трудно сказать. Наверно, дело не обошлось без Коммуниста. Передав карты в руки Ламивитному, я ушёл.

28 июня. С утра пораньше явилась кодла из пяти персон, которые взялись снимать батареи с терапевтического корпуса и мыть их. Также было всё руководство «СЭМа»7, ну, и наши. Моих заявок было также немало. Тут было и таскание всякой дряни с места на место, и сифончики-хохотунчики, и забившийся слив в Гинекологии, и подключение трёх раковин в Неврологии, и много чего ещё, в том числе сломавшийся бачок в клизменной на Гнойной Хирургии.

Обед, состоявший из щей и каши с котлетами, упомянутый кагал сожрал весь. Мне перепала только миска щей и две ложки каши. Однако я очень им благодарен, что не пришлось поутру добро выбрасывать. Я едва не забыл сказать, что корейцы тоже приходили к нам обедать со своими «Дошираками», однако в связи отсутствием места им пришлось кушать на травке.

Вечером долго связывали поганые батареи тросом, чтобы их не спёрли, кагал уехал, что же касается Андреича, то он у себя внизу, похоже, и ночевал.

2 июля. Андреич пил боярку8, после чего изготавливал рогатку, чтобы стрелять по котам, стрелял по ним, не попал и угощал меня окрошкой.

14 июля. День выдался весьма суетный. Кагал собрался неимоверный. То есть, у нас тусовались все, кто только можно. Пришлый работничек Сергей занимался своим дьявольским компрессором, который ревел на всю Больницу, и промывкой труб, тусовались Кислородный и Бриллиантовый, был, конечно, Учтивый, были пришлые электрики, появился даже Ламивитный, так как сегодня получка. Живущий неподалёку на автостоянке в будке бомж9 Вежливый (не путать с Учтивым) отдал мне 20 колов, которые был должен. Затем он с ошивавшимся тут же неким врачом-бухарем выпил картон белого вина, после чего уже обратился ко мне, желая занять 50 колов. Он не получил ни 50, ни 30, ни 15. Александр дал ему 4 р. Мы сжалились над бомжом, вытащили 15 р. из копилки, но он уже ушёл разобиженный.

Во второй или третий раз явился трясущийся с бодуна Учтивый (не путать с Вежливым), занял у меня двадцатник и свалил.

18 июля. Хотя народу по-прежнему много, но меньше, чем в прошлый раз (не было, в частности, Кислородного, Учтивого, Вежливого) и нет былого идиотизма. Продолжается промывка хирургического корпуса, в связи с чем вечером в ходе рыбалки насилу вытащил переполненную корзину из колодца. Вечером также был Эгершельд, и он познакомился с нашим Коммунистом. Знакомством остались оба довольны.

22 июля. Время проходило в беседах с Коммунистом и чтением газет. Был, впрочем, Вежливый со своим приятелем – естественно, таким же бомжом. Бомжы на сей раз торговали пишущую машинку (вроде как за 20 р.); приятель также со значением извлёк из кармана пузырёк «пантокрина», наполненный чем-то наполовину, и важно сказал: «Не знаешь, что это?».

26 июля. Не было сегодня, как ни странно, особой тусовки, а всё потому, что вчера у компрессора лопнул шланг; есть данные, что Миша также забухал; так или иначе, он не появился, хотя ему многие пытались звонить. Короче, без компрессора как-то лучше. Вечером заходил Эгершельд и рвал полынь.

23 августа. Андреич допоздна пил боярку.

8 сентября. На 4-м этаже Терапии в старом гальюне ставил шаровые краны. Рядом в конце коридора, отгороженный ширмой, лежал довольно странный, сильно избитый кадр. Странен он был не тем, что весь в синяках, а, в частности, тем, что утверждал, будто бы на него уже три часа кто-то зачем-то распыляет извёстку. Говорил он при этом девичьим голосом и имел таковые же манеры. Я уверил кадра, что он ошибается, и он со мной вроде бы согласился. Позже я прочитал в газете, что в городе произошла бурная драка геев, и одного выкинули в окно – наверно, он и был.

26 сентября. Сегодня не вахта, но заморочка настолько капитальная, что быть не может! Профосмотр! Ну, и замучились же мы по тысяче раз бегать туда-сюда, нести такую околесицу, что уши бы завяли даже у отпетого алкана! Впрочем, и сами, собственно, были не лучше: я, вышедший из отпуска похмельный Ламивитный в майке, и Серёга – п-бол настолько отменный, что даже я диву дался! Колотились, в общем, как угорелые, так что неизвестно, как вовсе не околели от такой натуги! Но комиссию все прошли. В полдень я уже свалил.

28 сентября. Ночью грянула страшенная гроза, и гром один раз Ё…Л так, что я думал – П….Ц. В 250 вырубился на… и свет. Его не было 25 минут; а после приезжала аварийная бригада, чтобы запустить дизель-генератор. Меня беспокоили дважды, оба раза – неизвестно зачем.

6 октября. Перед обедом я выполнил пустяковую заявку на камбузе, натащив, однако, туда немеряное количество деталей и инструментов, будто делаю невесть какую тщательную работу, – ничто в итоге мне не понадобилось: выкинул старую прокладку и свинтил сифон без неё. Вечером приходил Эгершельд с сыном, который после и уходить отсюда не хотел.

14 октября. Ламивитный занял у меня 10 рублей и тут же устремился в аптеку.

11 ноября. Вечером меня слегка приутомил Коммунист. Очевидно, в моё отсутствие ему не с кем было общаться. До глубокой ночи этот господин мастерил в своей каптёрке, что возле бойлера, пять удлинителей. В итоге я лёг спать часа в два, а встал в семь. Явившийся тяжёлый Ламивитный принял на грудь из горла принесённой бутылки, отдал мне давний долг 20 р., и моя смена кончилась.

23 ноября. Главным проектом стало сбивание в гальюне перфоратором плитки и вынос её на свалку. Естественно, что и это пришлось делать нам с Александром, потому что остальным всё по барабану. В частности, П-бол был на смене нажравши и уже в 10 утра отправлен домой, да и сегодня утром он был бухой. Костя болеет; Бриллиантовый тоже бухает: сегодня приходил в гости с мерзавчиком. Ламивитный, трезвый и не с бодуна, вернул мне 120 р., после чего занял 100.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.