Вы не авторизовались

Войти

Зарегистрироваться

Главная
📚 Людмила Руйе
▶ Душа поэта
▶ Читать онлайн

1 2 Следующая

Душа поэта

Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить

Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Душа поэта

Людмила Руйе

Душа поэта

Людмила Руйе

Детство и юность автора прошли в рабочем посёлке Кубринск, что строился на ее глазах возле торфяных болот, расположенных между Переславлем-Залесским и Троице-Сергиевой лаврой. Таинственность болот, окруженных дремучими лесами, породила страсть к сказам и преданиям. А зачарованность великолепием золочёных куполов лавры переросла в искреннюю веру в существование высшего духовного разума, оценивающего все наши поступки. После чего всем сердцем приняла девиз легендарного земляка Александра Невского, родившегося в Переславле:

Не в силе бог, а в правде.

Это изречение и служит автору жизненным ориентиром, так как не даёт забывать о том, что каждый хочет, чтобы люди были с ним честны. Поэт уверяет в стихах, что благородство не потеряло свою цену и что доброта в конечном итоге торжествует, так как располагает к себе сердца независимо от рас, религий и места жительства. И в одноимённом стихотворении Руйе заявляет:

Франция, Россия, Аргентина –Чувства одинаковы у всех.

Долгое время Руйе проживала в Москве. Восторг перед грандиозными твореньями и пленяющим обаянием обитателей мегаполиса вылился в цикл ностальгических дифирамбов столице.

Философское отношение к происходящим событиям появилось благодаря двойному мировоззрению, обретённому во Франции, где сейчас она проживает. Только на расстоянии стало возможным увидеть ход истории беспристрастным взглядом.

А вот смелости идей в своих произведениях автор обязан создателю танка Т-34 Михаилу Кошкину, из рода которого происходит.

Публиковалась в альманахах: «Родники», «Юность», «Спутник», «Российский колокол». В 1996 году вышел роман «Всё не так», в 2015 издана книга стихов «Луч звезды».

Награждена медалями в конкурсах имени В. Хлебникова, А. Пушкина, М. Лермонтова. В настоящее время борется за номинацию Лондонской премии.

Член Ассоциации в поддержку русской культуры в Париже «Глагол» и кандидат в члены ИСП.

Москва – Олимп России

Москва – Олимп России,Санкт-Петербург – Парнас,Здесь в вечность вклад вносилиМудрейшие из нас.Солнце поднимаетсяСо стороны Мытищ,Сюжеты навеваютсяРоманов, сказок, притч.Березы, словно нимфы,Танцуют меж домовИ навевают рифмыДля будущих стихов.

Переславль-Залесский

Славный город Переславль-Залесский,Золотые рыбки на гербе,Александр у нас родился Невский,Победивший в битве на Неве.Тут сходила на воду «Фортуна»,Что построил сам Великий Петр,И с благословения НептунаПоявился первый русский флот.Кошкин Михаил отсюда родом.Его быстрый танк легендой стал,До Берлина он дойдя с народом,Заслужил героя пьедестал.Преданьем старины пропитаныЛесом окружённые места,Синь-камня еще не испытаныСилы чудесные до конца.Сошла тут, в царстве Берендееве,На Снегурочку и МизгиряЛюбовь на озере Плещееве,Здесь того ж теперь ищу и я.

Астрахань

Встреча поэтов кажется знаковойВ городе, где загорелся талантПримадонн Милашкиной, Максаковой,И будет Астрахань тому гарант,Что отыщутся здесь гении снова,Способные на весь мир заявить,Как две звезды сопрано из Большого,То, что искусство вечно будет жить.Вот энергия искромётная –Надежды Бабкиной тому пример,Атмосфера счастья беззаботнаяВокруг царит без границ и без мер.Я у Заворотнюк АнастасииВесёлый нрав хотела б перенять,Чтобы радость стихи приносилиИ гармонию могли создавать.А ещё бы у Дмитрия ДюжеваПеревоплощения взяла дар,Чтобы из наброска неуклюжегоРождался стих, что разум поражал.Чтобы рутина рифмам не мешала,Пускай благословит меня кумир,Председатель всего земного шараИ новатор Хлебников Велимир.Соединяю я время с пространством,Выходит, как и он, космополит,Душа моя не за равенство с братством –За правду слова всё время болит.О чём бы в будущем я ни мечтала,Но буду Астрахань благодаритьЗа то, что стартовой площадкой сталаИ помогла мечту осуществить.

Париж

По телевизору неинтересноСтало на жизнь со стороны смотреть.Хотим Париж увидеть, как известно,Потом не страшно даже умереть.И вот проверить это я решилась,И только предо мной предстал Париж,Во времени как будто растворилась,Здесь в эпицентре всех времён стоишь.Не уставая, бродишь тут часами.Округлы площади, как солнца круг,Отходят улицы от них лучами,Свернёшь и прошлый век увидишь вдруг.Чувств благородство лишь имеет ценуВ сумбурном столкновении времён.И по ночам выходят здесь на сценуЛегенд герои, в коих мир влюблён.

В соборе Парижской БогоматериВидятся всюду герои Дюма,Здесь Средневековья обитателиПереживают драму Горбуна,С ужасающим лицом рождённого,Способного лишь жалость вызывать,И к тому ж в красавицу влюблённого,За чью улыбку жизнь готов отдать.Рядом с горгульями и химерамиМелькает неказистый силуэт,Рвётся сердце его между верами,Не находя на дилемму ответ.Верность хранить долг велит отцу Фролло,Он спас его в детстве и приютил.Но вспоминается девушка снова,Что напоила, когда был без сил.Он у любви и у долга во власти,Каждый из них покорил добротой,Только священник от пагубной страстиКак будто бы стал теперь сам не свой.Отвергла Эсмеральда отца Фролло,За это он её на смерть обрёк,Влюблённый звонарь поступка такогоСпасителю даже простить не смог.И когда понял священника козни,То со стены в отчаянье столкнул.С тех самых пор стоит на колокольнеИз дальних веков отдалённый гул.От звона вздрогнув вдруг «Эммануэля»,Готов идти к духовному отцу,В необходимость исповеди веря,Желаешь душу ты открыть Творцу.О собственных грехах приходят мыслиПеред вратами «Страшного суда»,Невольно думаешь о жизни смысле,И после смерти попадёшь куда?

Историю простого человекаТак описать талант французам дан,Что место, где тот жил, начнёт, как Мекка,Людей притягивать из разных стран.Под силу всё шагреневой здесь коже,Лишь сделку с дьяволом ты заключи.Но тут поймёшь, что жизнь менять негоже,На от ларца с сокровищем ключи.Исполнить чтоб заветное желанье,Готовы душу чёрту заложить,Забыв, что ожидает наказанье,За выбор дерзкий демонам служить.Сокращаясь от желанья любого,Даже если это воды глоток,Шагреневая кожа станет скороВеличиной с осиновый листок.Тогда об одном мечтать станешь только:Чтоб никогда ничего не желать.Осознавать будет больно и горько,Что жизни ход повернуть нельзя вспять.

Жюльен Сорель, здесь делая карьеру,Решился прошлое своё забыть,Но перед смертью вновь обрёл он веру,Ради любви что стоит только жить.Решив, что в высшем свете всё возможно,Мадам Ренар старался позабыть,Чтобы карьеру сделать было можноТем, что маркиза дочь обворожить.Мадам в отчаянье письмо послалаО замысле коварном жениха,И вот того, без чьей любви страдала,На смерть за покушенье обрекла.В храме в пасхальное воскресенье,Во время службы он в неё стрелял.Смерти ожидая в заточении,Что лишь её любил, вдруг осознал.Открылась истина пред самой казнью,Зачем нам жизнь всем на земле дана,Он понял, что является лишь частьюПути для восхожденья в рай она…

Чем блуждаешь дольше здесь в беспечности,Тем город фантастичнее вокруг.Тут Мопассан затерялся в вечности,Когда роман закончил «Милый друг».Его герой, идя на компромиссы,Стал очень быстро значимым лицом,Решив, что все актёры и актрисы,Лгут перед женщиной, другом, Творцом.Использовать стал дар свой обольщенья,По головам людей идя наверх,Тогда внушать он стал всем отвращенье,И самого не радовал успех.Приводит ведь к душевному разладуЖизнь с тем, к кому расположенья нет,И предпочтенье отдаёшь уж аду,Чем страсть изображать под звон монет…

Этого города в том гениальность,Что все легенды в себе он хранит.Времён здесь перепутана реальность,Поэта вымысел и прототип.Кто же была «Дама с камелиями»?Маргарет Готье? Мари Дюплесси?Иль драгоценными ожерельямиОсыпали Альфонсину Плесси?Это теперь уже совсем не важно.Важно, что видели в ней не порок,А женщину, принявшую отважноВызов судьбы, похожей на злой рок.Великодушная царица бала,Она умела вызывать восторг,И вот Париж, когда её не стало,Скрыть о несчастной деве скорбь не смог.«Их ум логике неподдающийся, –Чарльз Диккенс так сказал про парижан. –Умер не политик выдающийся,И не герой войны от тяжких ран.Оплакивают смерть они кокотки,Что силы растеряла на балах,Как мотылёк сгорела от чахотки», –Недоуменье слышалось в словах.«Я женщин лёгкого поведенияЛюбить не могу, – Франц Лист говорил, –Но Дюплесси была исключение,С доброй душой её бог сотворил.Во мне, когда её я вспоминаю,Романтичная музыка звучит,И мыслями в античности витаю,Где нимфой надо мной Мари парит».Звезда её сияла очень ярко,Сорвавшись с неба, к гибели летя,Сжечь душу, сердце было ей не жалко,Их пламенем как факелом светя…

Сказал приемной дочери КозеттеЗдесь бывший каторжник и вор Вальжан:«За тех, кто с нами рядом, мы в ответе,А то, что отдадим, послужит нам».Когда-то отдал ему подсвечникиСвященник, чтоб тот избежал тюрьмы,Понял Жан тогда, что могут грешникиРаскаяться и будут прощены.С ним перемена странная случилась –Отдал вместо того, чтоб отобрать.Сторицей это вскоре окупилось,С тех пор Вальжан стал людям помогать.Его спасла в благое дело вера.Народа уваженье заслужилИ избран вскоре был на должность мэра.С тех пор с самим собой в ладу он жил…

В Бельвилле, бедном парижском квартале,Пела девчонка худая Пиаф.Слушая, люди часами стояли,Чудо великое в ней распознав.Голоса высокое напряженьеДо глубины души могло достать,К «Олимпии» началось восхожденье,Где сумела непревзойдённой стать.Играл на сердца собственного струнахНа стадионе Джонни Холлидей,Нас унося всех на пиратских шхунахВ безбрежный океан людских страстей…Что чудо в наше время существует,Мне центр концертный «Берси» показал.Казалось, небо ангела даруетПо имени Грегори Ламаршаль.Преображал любую песню голосНеслыханно высокой чистоты,Астральное с земным будто боролось,С галактикою наводя мосты.Доверчиво раскрыл пред нами душуКосмической какой-то красоты,И стало стыдно от того, что трушуМирской оставить путы суетыИ, из земного выйдя притяженья,Высокому искусству послужить,От неба получая вдохновенье,На благо душ мятущихся творить.

Едут сюда по велению сердца,Пропитан романтикой весь Париж,В духовный мир открывается дверца,На крыльях Пегаса словно паришь.И в отверженном каторжнике бывшем,Даже через уродства Горбуна,И в куртизанке в ярком платье пышномЗдесь видишь душу, что Богом дана…Аромат расцветавшей гортензии,Улыбки людей ночного кафеВдруг пробудили музу поэзии,Запечатлелись чтоб чувства в строфе.Рядом речь послышалась французская:«И я обожаю стихи писать,Вы, мадам, по-видимому, русская,А я бы мог Париж вам показать».Хочу, чтоб оказался из народаУчтивый, романтичный кавалер,Чтоб, как Вальжан, Сорель и Квазимодо,Он сердце благородное имел,И если ради выгоды и мести,Запретную не перейдет черту,То значит удостоена я честиУвидеть наяву свою мечту.

Собор Парижской Богоматери

В собор Парижской БогоматериКруглый год идёт народ,Эсмеральда сидит на паперти,Квазимодо стоит у ворот.Словно кто-то навёл на вас порчу,Нищий горбун, мой бедный собрат,На улице Москва дремлешь ночьюИль на лавке в метро «Сталинград»?А ты, танцовщица-красавица,Ждёшь всё принца на белом коне,Что над бедной девушкой сжалится,Возьмёт замуж и даст все «papiers»?Ваши глаза кричат мне при встрече:– Мы такие ж, как ты! Помоги!В горле ком и теряю дар речи,Лучше б спину мне жгли батоги!Католический храм и «Агора»,«Ресторан от сердца», «Красный крест»,Грустные взгляды из-за забора,Здесь народ без документов ест.В жизни вам не везёт слишком долго,Подождите, вот книгу издам,Дом построю на улице Волга,Под фойе вам, бездомным, отдам.

Туманный Альбион

Тик-так, тик-так тикает Биг-Бен,Пришло время уходить из детства.Знает только мальчик Питер Пэн,Как детьми нам оставаться средство.Если в зеркалах задор исчез,Грустные глядят оттуда лица,В зазеркальную Страну чудесОтведёт нас девочка Алиса.Жизни нашей дни мчат всё быстрей,И о прошлом всяк уже жалеет.Только капитан Джек ВоробейВремя вспять повернуть сумеет.В Букингемском изящном дворце,В голубом туманном АльбионеМожно нам увидеть на крыльцеДаму благородную в короне.Раз на свете королева есть,То и сказки значит существуют,Их персонажи, конечно, здесьНа балах вечерами танцуют.Вымышленный и реальный мирТак тесно тут переплетаются,Что Байрон, Диккенс, Скотт и ШекспирСреди прохожих нам встречаются.Одухотворённость в лицах ихРассмотреть хотим повнимательней,И вот уже и у нас самихУлыбки сияют мечтателей.Как называется та страна,Где обитают герои сказок?Вам не составит ответ трудаПосле моих несложных подсказок.Отвечайте ж скорей на вопрос,Не бывало проще задания.Страна наших мечтаний и грёз,Конечно – Великобритания.

Эмигранты, как русалочки

У Русалочки голос отняли,Боль в ногах ещё можно терпеть,Человеческий облик придали,Только песен ей больше не петь.Рассказать о любви невозможно,Отдал принц предпочтенье другой,Боль в ногах ей терпеть ещё можно,Но не стать уж самою собой.Вот и русские мы, эмигранты,Как русалочки, молча глядим,И не выразить здесь нам таланты,Не сказать, что любить вас хотим.Юмор фольклорный вам непонятен,Остроумием здесь не блеснуть.На чужом языке так невнятенШуток смысл, что теряется суть.Проявляете к нам вы терпимость.Ну, а мы из страны, где в любвиСилы черпают, сердце чтоб билось,Созидать и творить чтоб могли.Чтоб раскрылась душа перед вамиИ с собою в ладу могли жить,Нужно только, чтобы позволялиОт всего сердца нам вас любить.

Саддам

Спрашивал африканец-сосед,Из какой страны я буду родом.И воскликнул, услышав ответ:– Восхищаюсь я вашим народом!Удивилась: «Вот так поворот!У людей наших скромный достаток,Как и в Африке, много забот,А от стран других сколько нападок.Что же здесь может вызвать восторг?»– То, что стране самой влиятельнойНе боитесь вставать поперёк,Мешая миссии карательной.Знаток в политике небольшой,Но знаю, что нет такого права –Того, кто руководит страной,Унижать пред миром, как Саддама.От стыда сгораю до сих пор,Как увидел по телевизоруПричинённый предсмертный позорСтраны всенародному лидеру.Я не знаю, виноват Саддам,Чем другие – меньше или больше,Но тот жалкий имидж, что был дан,Я смотреть не мог секунды дольше.Кто бы ни находился тогдаВ тёмном подвале на его месте,Не смогу уважать никогдаТех, кто унижает ради мести.Безмерное уваженье стране,Что противостоит этой силе,Не даёт развязаться войне,Гарантирует мир во всём мире.

Из цикла «Одарённые»

Пушкин

В детстве увальнем был, не резвился,Избегал он всех детских утех.Круг домашний его стыдился,Смуглым был, непохожим на всех.А в лицее вдруг стал он вертлявым,Мог вскочить на стол одним прыжком,Среди друзей прослыл забавным малым,Они прозвали его Сверчком.Темперамент арапский горячийС русским бесшабашным озорствомВ жизни стали для него удачей,В карман не лез за красным словцом.К тридцати решил остепениться,Положенья в обществе достичь,Нужно было для того жениться,Радость жизни семейной постичь.Отказала в руке Оленина.Гончарова согласье дала,Но любила, ждала и верилаЕкатерина Лопухина.Спела Таня «Что во поле пыльно»,Когда в Яр перед свадьбой забрёл.Тут вдруг он разрыдался так сильно,Что, не вымолвив слова, ушёл.От резких жениха движенийПолетели на пол алтаряКрест, кольцо и даже Евангелий,А потом погасла и свеча.Так как был он очень суеверный,В том несчастье сумел разглядеть,Был уверен, что знак этот скверныйПредвещал его скорую смерть.

Словно случилось преображенье –Из хорошенькой юной женыПревратилась, как будто явленье,Став прекрасной дамой, Натали.Возвышенная одухотворённостьЗасияла на строгом лице,И кружила головы влюблённость,На балах мужчинам во дворце.И понесла страстей лихорадкаВсех в стремительный водоворотТуда, где в поступках порядкаИ здравый смысл никто не найдёт.Он любил её не как музу,Она стала для него семьёй,Если мать в нём видела обузу,То с женой мог быть самим собой.И смотреть было невыносимо,Как кто-то дерзкий и молодой,Чья расцветает лишь только сила,Ходит тенью за его женой.Его пугала теперь в ней живость,А при встрече с бароном конфуз,Мнение в свете уже сложилось,Что добьётся своего француз.Когда взгляд любимой женщиныВыражает другому восторг,Рвётся надвое сердце от трещины,И уходит земля из-под ног.Ему было теперь очень страшно,Что разрушиться может семья,Защитить её рвался отважно,Ни врагов не щадя, ни себя.Душевной не мог простить обиды,Слишком рана была глубока,В будущем не видел перспективы,Не наказан был смутьян пока.Обидчика убить нужно было –Только отмщенья желала душа!Пуля Дантеса опередила,Бедро раздробив, в живот вошла,Когда на снег поэт опустился,Спеша, противник пошёл к нему,Но тот крикнул, чтоб он становилсяОбратно к барьеру своему.Оставлять не желая так дело,Лёжа на снегу, нажал курок,Но от пуговицы отлетелаПуля, вызвав болевой шок.Вырвался крик облегчения,Когда рухнул на сугроб позёр,Был доволен, что воздал отмщенье,Кровью смыв с семьи своей позор.Но судьба всегда благоволилаК тому, кто мира только искал,Потому Дантеса пощадила,Что смерти Пушкину не желал.Только поэт не хотел смирятьсяУвидев, что противник встаёт,Крикнул: «До тех пор мы будем драться,Пока один из нас не умрёт!»Не смогла помочь Муза поэтуИзбежать злой участи своей,Ибо прощать согласно ЗаветуНужно раскаявшихся людей.Был так зол, что желал врагу смерти,Помогать в этом бог не велит,И в завертевшейся круговертиОн же обидчиком был убит,Как в повести, закончилась драма,На месте, где выпасть должен туз,Оказалась пиковая дама.Виноват злой рок, а не француз.

Не тронуло только ПолетикуИстинное горе всей страны,Она продолжала полемикуДаже и у надгробной плиты:– Говорите поэт был отличный,Ну, а мною он не был любим.На мой взгляд, эгоцентрист обычный,В дерзких выходках невыносим.Мрачностью поэмы угнетают,На душе оставляя печаль.Персонажи в конце умирают,И до слёз их становится жаль.Не добился Лариной Онегин,Герман сходит от горя с ума,Моцарта убивает Сальери,Пиковая Дама умерла,Командор погубил Дон Жуана,Злодеем выставлен Годунов,Погибает Сильвио бездарно,В клетке едет на казнь Пугачёв.Шансов героям не оставляетУцелеть или смыть свой позор,Дама с косой рассказ завершаетИли кровавых мальчиков хор.Молву сочтя за основание,Прототипу вину мог вменить,И его, не проведя дознанья,Убийцей в драме изобразить.В поэмах уверял, что гений –Кто угодно, только не злодей,Отступив от этих убеждений,Сам изменил ход судьбы своей.Что на творца дают проекциюЕго произведенья искусствИ вносят в ход судьбы коррекцию,Говорил философ Златоуст.В молодости кажется забавнымНад почётным мужем взять реванш,Сих интриг приверженцем был рьянымИ поэт обожаемый ваш.Кажется для молодых забавойДружбы отношенья завестиС уважаемой замужней дамойИ таинственности тень внести.Заигрывать с чужими жёнамиОн с лицея ещё обожалИ над мужьями-«Командорами»Потешался, как и Дон Жуан.Будучи как бы с ними друзьями,Не считал зазорным флиртовать,Конфликт с возмущёнными мужьямиПомогал всегда кто-то замять.Легко сходился и расставался,Не печалясь, что чья-то жена.В роли мужа когда оказался,Понял, как честь семьи дорога.Ведь угрызений совести болиНе чувствовал, а только задор,Когда он сам в Дон Жуана ролиВ другие семьи вносил раздор.И в инциденте с губернаторомЭтот несдержанный ловеласБыл ревности сцен провокатором,Из-за чего покинул Кавказ.Говорил он в своё оправданьеТо, что каяться не в чем ему,Что должен муж уделять вниманьеЧуть больше семейству своему.«Не суди да не судимым будешь, –Говорил ученикам Христос, –Несправедливо если осудишь,Из той же чаши сам отопьёшь».Что сам посеешь, как говорится,То в скором времени и пожнёшь,И не надо над людьми глумиться,Тогда долгую жизнь проживёшь.Отжили старшие, казалось,Должны дорогу дать молодым,За тщеславье платят, оказалось,Разочарованием двойным.Юность пролетела как мгновенье,И поредел ореол кудрей,У самого теперь ощущенье,Что в числе осмеянных мужей.Теперь, когда самого коснулось,О флирте жены прошла молва,Всё внутри него содрогнулось,Голову затмила месть одна.В прочности семьи засомневавшись,Дилетантом себя вдруг повёл,Со всем миром он в прах разругавшись,До дуэли конфликт тот довёл.В чём он мог обвинить Дантеса?В том, что кудри у того густы,А он уже не тот повеса,Что из-под венца мог увести.Совсем потерял хладнокровиеОн в желанье юнца проучитьИ поставил одно условие:Смерть лишь может дуэль прекратить!В главной заповеди говорится:Никогда никому не желайТого, что с тобой может случиться,Лучше с прощением отпускай.Барон заступился за сына,Нет на коем вины никакой,Сестра Натали, Екатерина,Должна была его стать женой.Хоть Дантес принёс извиненияИ загладить пытался вину,Не дал Пушкин ему прощения,Намереваясь мстить за жену.И даже брак на ЕкатеринеЗамять дуэли никак не мог,Сделал их, как в «Выстреле», отнынеВрагами заклятыми злой рок.По африканскому обычаюТитул вождя племени терял,Став насмешников злых добычею,Тот, кто отпор достойный не дал.Не хватило русского терпеньяРазобраться: где правда, где ложь.Не меняет молва наше мненье,Нас на домысле не проведёшь.Он, мужа оскорблённого рольюНе желая высший свет смешить,Решает с имени позор кровьюНа дуэли с обидчиком смыть.И ответил на просьбу о мире,Жаждой мщенья горя: «Никогда!»Канула тогда в морской пучинеРыбка золотая навсегда.Не могли уйти оба живыми.Выбор был: убить иль жертвой стать,Перед условиями такимиЧто уж тут виноватых искать.Без сомнения, провидениемСей поэт не зря наказан был,Так как он своим поведениемМного добрых людей оскорбил.Даже сказал, что жалеть не надо,Грибоедов убит был когда,Жизнь его была, мол, как отрада,Сам посол и прекрасна жена.Все мечтают только лишь об этом:Чтоб успешным в службе таким быть,Да к тому же известным поэтомИ княжну грузинскую любить.

Помню, были и мои сужденьяУжасно дерзкими в двадцать лет,Когда высказывала мнениеО том, о чём представленья нет,Тогда по первому впечатленьюНе боялась оценки давать,Конца не было изумлениюСвоей дерзости лет через пять.Прозорливостью мы не владеем,И когда изменяем свой взгляд,О сказанном в спешке сожалеем,Но уже не вернуть слов назад.Всё течёт и всё изменяется,И только мудрость спасает нас,Что возможность даёт исправиться,Чтобы с миром поладить был шанс.И возможно вины искупленье,Если заблужденье осознать.Но будет поздно просить прощенья,Коль ляжет Каинова печать.Когда с годами приходит мудрость,О словах своих будешь жалеть,Об умершем не скажешь уж глупость,Что не надо о нём нам скорбеть.И не в шутку заболевший дядяНе будет раздражать тебяЗа то, что смерти в глаза уж глядя,Уважать всех заставил себя.Полетика увидела монстраВ том, кого уже весь мир любил,Объясняется всё это просто:Видно, здорово ей насолил.Можно в каждом найти плохое,Стоит только очень захотеть,И уже светлое и большоеНачинает немного смердеть.Быть хорошим для всех невозможно,Осуществляя мечту свою.Задетый в спешке неосторожноПревращается в кару твою.

Судить о поэте беспристрастноМожет лишь равный ему во всём,Не теряя времени напрасно,Классика в эксперты призовём.О Пушкине сказал Достоевский,Что тайну русской души б открыл,Если б только оставил мир светскийИ где-нибудь в тишине творил.Озорной, весёлый, шаловливый,В любое общество вносил задор,Стиль в стихах изящный и игривыйВо всём мире произвёл фурор.В детстве мы без рыбки говорящейНе умели просто засыпать,А без сказки о царевне спящейНаучиться не могли б мечтать.Развесёлая русская удальС африканской мистикой в кровиСделали рифму настолько чудной,Что никто не сумел превзойти.Под пером великого генияВсё, что вниманье его привлекло,Перевоплощалось в творение,Что в вечности запечатлено.В излишней резвости чуть-чуть странен,Проказник, позёр и ловелас,Но признавал даже сам ДержавинТо, что укрощён им был Пегас,Признан был он как глашатай правдыИ новаторских дерзких идей,Юноша, носивший бакенбардыВ ореоле изящных кудрей.Много было чудесных мгновений,Насладился он ими сполна,Но не сумел понять даже гений,То, что жизнь у нас только одна.Обращаться с нею как с находкойДолжен каждый, а не рисковать,Чтобы не была она короткой,Мудрость в советчики призывать.И казалась жизнь калейдоскопом,Сменой чувств, желаний и страстей.Шёл аллюром, рысью и галопом,На дыбы поднимая коней.Играл он ею с таким азартом,Что бретёров даже удивлял,И слывя в свете ветреным франтом,К ногам красавиц её бросал.Одарив уникальным талантом,Господь в спутницы дал существо,Что стала счастья семьи гарантом,Раскрыв пред ним любви волшебство.Натали была как Галатея,Что создал мастер Пигмалион,В высший свет вошла она робея,И был очарован ею он.Появившись в придворном обществеС тем, кто в поэзии был как бог,Равных не было кому в творчестве,Она видела в лицах восторг.Тот фурор вызывала, казалось,Её несравненная красота,А публика уж тем восторгалась,Что гением любима она.Как строки стихов его поражалиРазум людской, сотни мыслей будя,Так мужские сердца трепеталиОбраз девы прекрасной любя.Всё то, что семьи его касалось,Как реликвию оберегал,Окружающим не зря казалось,Что жену как чудо обожал.Как же вышла эта трагедия?Соблазн красотой очень велик,Но недосягаемость генияРождает много тоже интриг.А он оценил выше искусстваК земной женщине свою любовь,Ради этого яркого чувстваРисковать готов был вновь и вновь.Все мы мечтаем, чтоб нас любили,Чтоб жизнь провести с кем-то вдвоём,Как Руслан на поиски Людмилы,На опасность несмотря, идём.В юности без «чудного мгновенья»Никому из нас не обойтись,На всю жизнь осталось вдохновенье,В первый раз хотя и обожглись.Потом в Германе иль Дон ЖуанеВ зрелости себя мы узнаём,Когда вдруг во власть к Пиковой ДамеИли к Командору попадём.Как Онегин, когда понимаем,Что прошли мимо любви своей,То простить всем сердцем умоляем,Но былых уж не вернуть страстей.Снисходило свыше вдохновеньеК баловню удачливой судьбы,В вечность мог он превращать мгновенья,Речь коль заходила о любви.В его стихах ни тоски, ни горя,Жизнь настоящая течёт в них.В том и была для нас его воля,Чтоб берегли мы близких своих.

1 2 Следующая

Авторизация