Все бабы дуры

Что-то он упустил в ее воспитании и в погоне за клиентами и в выстраивании своего доходного бизнеса, – думал Стас и мысли его не радовали, хотя он и был по натуре легкий и не берущий дурного в голову человек. Но с дочкой отношения как-то не сложились, она пошла в мать и все время принимала ее сторону, Лариса была обижена на него за невнимание.

Да и он женился, позарившись на красоту ее тела, и по статусу она ему подходила, а она хотела соединить два в одном: и любовь, и меркантильные интересы, а так не получилось, любви он ей почти и не дал, а только откупался шмотками да подарками, а когда дела бизнеса пошли совсем плохо, пришлось затянуть пояс, Лорке это, естественно, не понравилось.

Начались скандалы, истерики, шантаж ребенком, хотя и до этого отношения у отца с дочерью были далеки от идеальных, а тут все стало совсем плохо.

Вот в этот момент Стас и решил, что пора продать то, что еще на плаву, чтоб получить хоть какие-то деньги и валить из страны – и лучше одному.

Он не озвучил это желание, но оно укоренилось у него в голове, а через какое-то время, он почувствовал, что у Лорки появился кто-то и она ищет новый плацдарм. Стас был тертым калачом и всегда умел устраиваться и устраивать свои амурные дела так, чтоб все были довольны. Он предложил ей дом и машину, за это она даст возможность видеться с дочерью, когда ему будет удобно, и развод без претензий.

А он начал продавать свои рестораны и перевел деньги на другие счета, чтоб, если она и захочет все делить, этих денег не увидела бы никогда.

Благо Лорка оказалась не совсем дурой, а может, и воздыхатель был упакован и сказал: «Бери, что дают, и приходи ко мне», – это осталось тайной.

Все подписали и мирно разошлись, каждый остался при своих интересах. Было немного грустно, ведь это не маленький отрезок его жизни, женился он, конечно, больше из-за банального залета, так бы и не женился на красивой щучке Лорке, но они прожили вместе пятнадцать лет. Конечно, верности, он ей особой не хранил, но старался не афишировать этого, да он смолоду не афишировал свои любовные похождения и всегда знал, как уйти от огласки и полюбовно распрощаться с очередной пассией. Лорка была не скандальной и неревнивой, во всяком случае, сцен и истерик не закатывала, они вполне мирно сосуществовали вместе, каждый живя в своем мире и в своем пространстве, пересекаясь на общих сборах, где с супругой быть обязан, ну и дома она старалась вести себя как заботливая жена.

Так что, если бы не кризис в бизнесе, может, и дальше бы так жили, да, без особой любви, но как-то привыкли друг к другу и вроде как надобности большой в смене не было. Но кризис повлиял и на финансовую сторону жизни, и коснулся и домашних дел, и оголил главную причину их совместного бытия, если деньги их соединяли, то теперь они их разъединили, и придется начинать все заново. Ну что ж, это вызов, а Стас не боялся вызовов, да и почему нет, здесь уже ничего не держит: родители умерли, друзья как-то разбежались, а в Израиле новая платформа и для бизнес-планов, и для новой свободной жизни, денег на первое время хватит, а там видно будет.

Инга и Саша радушно предложили свою помощь, и он постарается не злоупотреблять их гостеприимством, все-таки они живут в обычной четырехкомнатной квартире вчетвером, и дети уже достаточно взрослые, чтоб долго оставаться в одной комнате и предоставлять гостю свою комнату и кровать, он это прекрасно понимал, но хотел все-таки лично посмотреть на все, что ему предложат маклеры, и уж потом снять себе квартиру. Они часто говорили по скайпу с Ингой, она не сильно изменилась со школы, хоть и прошло уже так много времени, в ней сохранилась девичья осанка и то спокойствие, и отстраненность, которое ему так нравилось когда-то. Она не жеманничала и не заигрывала, она скорей вела себя как друг, чем как симпатичная женщина, она как будто не осознавала своей привлекательности и притягательности, а может, она была так притягательна только для него, потому что недоступна. Он гнал эти мысли от себя, ему нравился Саша, действительно хороший мужик и явно любит Ингу и заботится о ней, и она его любит, даже какой-то собачьей любовью, ему даже становилось завидно, когда он видел, как они переговариваются, чтоб правильнее ответить на его вопросы.

Было видно, что они друзья и понимают друг друга и с полуслова, и с полувзгляда, но страсти между ними нет, он всегда чувствовал эту искру между мужчиной и женщиной, но они вместе уже больше двадцати лет, возможно, все страсти давно утихли, уступив место спокойной любви и дружбе. На его сторонний взгляд это была хорошая платформа для семьи, и они ему нравились, и ему было легко общаться с ними, как будто знакомы сто лет.

                                        * * *

– Привет, ты на тренировке? – написала я и отправила сообщение в ватсап.

– Да, уже заканчиваю, выхожу из душа, а ты?

– Да, я тоже, сегодня просто порвали нас.

– Береги себя, для меня.

– Стараюсь.

– Целую.

– И я тебя.

В этот момент у Саши зарябило в глазах и в груди разлилась боль, он из последних сил нажал на кнопку вызова.

– Алло! Саша? Саша?! – в трубке он услышал сначала обычный, потом немного настороженный и испуганный голос жены. – Саша, что случилось, где ты, почему ты не отвечаешь мне!? – уже почти кричала Инга.

– Инга, – с трудом произнес Саша, – забери меня с качалки, мне плохо, – он с трудом ворочал онемевшим языком, не узнавая своего еле слышного голоса. «Хорошо, что я успел одеться после душа, – пронеслось в голове, – а то бы пришлось забирать голым».

– Я буду через 10 минут! – прокричала Инга и отключилась.

Саша чувствовал, как боль заливает грудину и отдается в левой руке. Инфаркт – подумалось ему – надо выползти из раздевалки, а то Ингу сюда не запустят. Он, с трудом переставляя ватные ноги, вышел в коридор, ему показалось, что прошла уже целая вечность и Инга должна была его уже ждать, но часы показывали, что прошло от силы 5 минут.

«Потерпи немного, она сейчас будет тут», – он уговаривал свою боль и старался не отключиться, хотя перед глазами плыли черные круги.

Он прикрыл глаза и облокотился о стенку, тут кто-то проходил мимо и остановился возле него.

– Вам плохо? – услышал он мужской голос где-то сбоку.

– Да, – прошептал Саша, но даже он не услышал своего голоса.

Тут рядом с ним произошло какое-то движение.

– Саша! – громко сказала женщина голосом Инги.

– Это ваш муж? – спросил мужской голос.

– Да, – ответила Инга.

– Ему, кажется, плохо, надо вызвать скорую?

– Не надо, я сама его отвезу сейчас в больницу, тут десять минут езды, я на машине, помогите мне только довести его до машины, кажется, он уже не в состоянии идти.

– Может, все-таки скорую?

– Нет, не нужно. Саша, ты можешь идти?

– Я попробую, – прошелестел Саша все еще непослушными губами, но ему как будто стало получше. Он сумел подняться с пола, куда он просто сполз по стене, не без помощи мужчины, но смог. Потом был долгий проход к машине, медленный и осторожный, но они это сделали. Инга поблагодарила мужчину и погнала в ближайшую больницу, надеясь только на то, чтоб в приемном было не много людей. Она запарковала машину как можно ближе к приемному отделению, помогла вылезти Саше из машины, довела его до сидений и бережно посадила, сама побежала оформлять его и просить помощи: у них не было направления от врача, но в таком состоянии надо было вести сразу в больницу, а не искать дежурного семейного врача для направления.

Она заполнила все данные и села рядом с Сашей ждать, пока их вызовут, через 10 минут уже с их документами Сашу осматривал врач, медсестра мерила давление и брала кровь, задавали вопросы, где и как болит, что чувствует и пр. Через полчаса Сашу переодели в больничную одежду и отвезли на кардиограмму. Дали таблетку и подключили к капельнице, все было быстро и слаженно, без лишних движений и ненужной беготни. Инга немного успокоилась, Саша был доставлен вовремя, и с ним все будет хорошо, она ужасно переволновалась за него, последнее время они были частыми гостями в больнице: то сын, то дочь, которые занимались спортом и частенько травмировались. У Инги тоже было с детства неважное здоровье, и она уже привыкла к поездкам по врачам, но Саша всегда был здоров как бык, даже простывал очень редко и, даже когда болел, никого никогда ничем не обременял, он как стойкий оловянный солдатик – все переносил на ногах и обо всех заботился, не давая никому заботиться о нем.

Сейчас пришло его время принять эту заботу. Он мирно спал после всех процедур, Инга устроилась в кресле. Дети были оповещены о том, что родители остаются на ночь в больнице, дочь порывалась приехать, но Инга попросила не сегодня.

– Лучше завтра, все равно уже не приемное время, идите спать, завтра все будет более ясно. Спокойной ночи, Карин, дай мне Эрика. Эрик, сынок, идите спать. Да, папе уже чуть лучше, он уже спит. Думаю, нам уже завтра все скажут, что у него и как лечить и что делать, да, подозрение на инфаркт, но мы очень вовремя приехали и все будет хорошо. Нет, папа не умрет, не сегодня, я тебя целую, ложитесь спать.

Инга вернулась в палату и посмотрела на спящего мужа, до нее только сейчас дошло, что она могла его потерять, вот так вот в одночасье, только днем они говорили, а вечером… она даже мысленно этого не хотела произносить, он не может покинуть ее.

Как она без него? Она не справится без него, он всегда был для нее всем, ее защитой и опорой, он не может так просто уйти от нее, оставив ее одну здесь. Слезы скатывались по щекам, она даже не чувствовала, что плачет, пока слеза не скатилась и не упала на руку.

– Не уходи от меня, – прошептала она. – Ты мне нужен. Я без тебя не могу. Мы совсем пропадем без тебя. Господи, пожалуйста, пусть он выздоровеет и станет все как прежде, не забирай его от нас. Господи, я прошу тебя!

Саша заворочался во сне, Инга тихонечко отпустила его руку, чтоб не тревожить его сон и не разбудить его случайно, ему нужно поспать, сон – лучшее лекарство. Она вернулась в кресло, укуталась в плед, который ей дала медсестра, и попыталась заснуть – ей разрешили сегодня переночевать рядом с ним, она готова была как собака спать у его ног, лишь бы он выздоровел.

                                       * * *

Почему день, когда убираешь, стираешь, готовишь, называется выходным?

Я обожаю пятницу и субботу, можно выспаться, конечно, приходится в пятницу будить детей в школу, но потом можно еще поваляться, но все равно домашние дела остаются на повестке дня, и их надо делать и ничего с этим не поделаешь.

Дети, конечно, помогают, но из-под палки, поэтому я, конечно, предпочитаю, сделать все домашние дела до их прихода из школы, а потом еще успеть на йогу, если ничего другого не происходит и не надо куда-то ехать. Так что, понежившись в постельке, я пошла умываться и делать себе завтрак, включила телевизор и под «Модный приговор» проглотила яичницу и запила ее стаканом сладкого чая, немного повалялась на диване, полистала интернет.

Сообщений от Саши не было со вчерашнего вечера, но я несильно ждала, так как в выходные он не всегда мог писать, если не получалось, хотя он старался хоть несколько строк черкнуть, хотя бы поздороваться в его стиле.

Он мне не рассказал, куда они планируют на выходные, но по-моему какие-то планы были, вроде как к ним их друг должен был приехать, это по-моему уже в эти выходные, в общем, я старалась несильно ждать и несильно думать, где он и что с ним, благо своих дел всегда хватало – я старалась не превратиться в классическую любовницу, которая не живет, пока ожидает любовника, а только ждет и живет его жизнью.

У меня хватало всяких разных дел, да и друзья и дети заполняли мое время, а уж в рабочее время весь этот круговорот усугублялся, и я начинала бегать как белка в колесе, но еще и успевать отвечать на его сообщения и встречаться с ним.

Включив музыку, начала делать уборку, несильно люблю я это дело, но выхода нет, за неделю квартира так захламляется, что без этой хотя бы раз в неделю уборки, даже спустя рукава, никак нельзя, так что хочу не хочу, а делаю. Поставила стирку, раскидала вещи по местам, я иногда себя чувствую волшебницей, когда после моих манипуляций квартира начинает снова сиять чистотой и порядком, хотя это ненадолго: уже в первый рабочий день она становится снова как была до уборки, а иногда даже более замусоренная.

Почему нельзя сохранить результат, нажав на кнопку «сохранение»? Я думаю, все хозяйки мечтают о такой кнопке, а впрочем, и хозяева. Мужчины, конечно, не склонны к такой чистоте, как женщины, хотя мужчины бывают разные, как, впрочем, и женщины.

Мне встречались мужчины, которые были дикими аккуратистами и не приемлели ни одной пылинки, а уж унитаз обязан был сверкать чистотой, и так же встречались женщины, в доме которых ногу не было где поставить от валяющихся вещей и бардака и нужно было еще постараться, чтоб найти чистое место и присесть.

Я не была сильной аккуратисткой, но и совсем неряхой тоже не была, поэтому каждую пятницу я наводила порядок и делала все домашние дела, пятница был день уборки, стирки, готовки.

Ну а в субботу мы уже отдыхали по полной: спали, сколько душе было угодно, если не нужно было куда-то ехать, чаще всего наши выезды на природу начинались в 9—10, чтоб было приятно гулять.

Но в эту субботу мы поехали с детьми и друзьями в кино, фильм подошел и взрослым, и детям: был какой-то очередной экшен и все получили массу удовольствия. Поели мороженое и разъехались по домам.

Вот и выходные подошли к концу, завтра начинается рабочая неделя.

Я в очередной раз посмотрела на телефон. Почему он не пишет?

Уже 12 дня, обычно он присылал мне утреннее сообщение максимум до десяти утра, я уже вся извелась, за выходные ни строчки, но я несильно волновалась, конечно, необычно, но возможно.

Но чтоб в воскресение и тишина – это в первый раз, у меня начал болеть желудок от волнения и нервов, все сжималось в комок, так и до приступа гастрита недолго.

Где он? Тревога заполнила мое сердце, я старалась не брать плохое в голову, но в голове уже начали крутиться картинки, одна ужаснее другой.

В этот момент я поняла, что роль любовницы совсем незавидна, если с ним, не дай Бог, что случится, то я об этом даже не узнаю, ведь жена и дети не позвонят и не скажут: «Ваш возлюбленный больше вам не напишет, можете не ждать».

И что мне делать? По негласному договору я не писала ему первая только после того, как он сам напишет.

– Приветик, у меня были весёлые «выходные» в больнице… сейчас не очень могу писать, много людей вокруг.

– Что случилось?

– Был микроинфаркт, все еще в больнице, делают проверки, возможно, будет шунтирование, но, может, и без него обойдется, пока я здесь. Вокруг куча народу, не могу писать, целую.

– Выздоравливай, – только и смогла я написать, слезы начали катиться по щекам.

Господи, только пусть он живет, я готова отказаться от него, вернуть его семье, только бы он не волновался и жил, пусть без меня, но пусть живет, он нужен своей семье, своим детям, я люблю его, но я без него смогу, а они – нет.

Пожалуйста, пусть он только живет и здравствует, пусть живет и будет здоров.

Я даже не могу к нему поехать в больницу, чтоб его увидеть, ведь там его семья и друзья, придется запастись терпением и ждать.

Господи, пусть он только выздоравливает, я готова отказаться от него, но только пусть он живет, он должен жить.

Как хрупка наша жизнь и как неисповедимы пути Господни, только вчера человек жил, любил, ходил на работу, занимался спортом, вел активный образ жизни, дышал полной грудью, а уже сегодня он на больничной койке, и дальше – неизвестность.

Как повлияет это на его дальнейшую жизнь, которая могла вообще прерваться, не окажи ему вовремя помощь? Остается только молиться, чтоб он выздоровел и чтоб быстро восстановился, он же еще молод и полон сил, он должен полностью восстановиться, хотя, конечно, жизнь уже не будет прежней, нужно будет пить аспирин для разжижения крови, нужно будет следить за нагрузками в спорте, секс – это тоже нагрузка на сердце, жена его не напрягала, а я замучила совсем, я готова уйти, только бы он жил и был здоров.

Эти мысли проносились в моей голове, я так хотела ему хоть чем-то помочь, хотя бы молитвой.

– Все будет хорошо, – прошептала я. – Все будет хорошо, он живой, и это уже чудо и счастье.

Он будет жить, столько людей любят и ценят его, он должен жить.

– Напиши мне, когда сможешь.

– Да, хорошо, просто сейчас все вокруг.

– Да, я понимаю, они переволновались за тебя. Что говорят врачи? Какие прогнозы?

– Прогнозы хорошие, буду в норме, главное потом соблюдать все предписания, диету.

– Да, конечно. А где это случилось?

– В качалке, успел жену вызвать, перед тем как совсем поплохело…

– Выздоравливай, мой хороший. Пиши, как только сможешь.

– Хорошо, целую.

                                       * * *

Инга ехала в аэропорт. Саша лежал в больнице под наблюдением врачей, его уже стабилизировали, но все еще не выпустили, сказали, что еще подержат и все проверят досконально, возможно, будут делать шунтирование.

Приехали его мама с сестрой из другого города, дети тоже все время находились в больнице, как только выпадало свободное время, ехали в больницу и с ним сидели. Сашу не оставляли одного в палате ни на минуту, все очень сильно напугались за него и никак не могли поверить, что это он в больнице.

Инга ехала встречать Стаса, вот так вот получилось, что он прилетал, именно когда на него вообще не было времени и помочь они ему не очень-то и смогут сейчас, максимум – покажут куда идти и отвезут к месту, хотя ему, конечно, понадобится переводчик на первых порах, но, может, будет и русскоговорящий маклер.

«Как это все не вовремя, – подумала Инга, – сейчас совсем не до него, ну максимум, можно будет друзей попросить или Карин, она тоже сможет с ним сходить или съездить, куда нужно.

Припарковав машину, она быстро пошла в здание аэропорта, самолет уже должен был прилететь и с минуты на минуту Стас выйдет. Как только она подошла к месту встречи, пошла новая волна прибывших, и она увидела Стаса, высокого крепкого мужчину, он превратился из красивого юноши в очень импозантного мужчину, черные волосы, конечно, сильно поредели, и он был очень коротко стрижен, но ему это шло, он был в легкой курточке, светлых брюках, очень элегантен и совсем не помят после перелета. Она замахала ему рукой, когда он кинул взгляд в ее сторону, его глаза зажглись огнем узнавания и улыбка озарила его лицо.

– Здравствуй, Кривицкая! – наклонился, чтоб обнять и поцеловать в щеку.

– Ну здравствуй, Масарин, – улыбнулась Инга и тоже обняла его.

Он уже знал, что случилось с Сашей, Инга рассказала ему еще перед тем, как он вылетел, и он уже знал все их новые обстоятельства и не ожидал никакой помощи, скорее сам мог бы чем-то помочь, так как обладал прорвой времени.

– Инга, как там Саша?

– Вроде нормально, ну во всяком случае выглядит уже более здоровым, рвется домой, к работе и обычной жизни, но врачи пока не пускают, все еще проверяют, у него все-таки не совсем типичный случай. Он до сих пор был абсолютно здоров, всегда правильно питался, следил за весом, занимался спортом, не относился к группе риска, в семье нет сердечных больных, в общем, проверяют.

– Как ты сама с этим справляешься? Мотаешься, наверно, между домом и больницей?

– Да я нормально, конечно, устала от этого, тем более от тревоги за Сашу, но я в норме.

Они подъехали к их дому, она запарковала машину поближе к подъезду, вышли из машины, выгрузили все вещи и вошли в подъезд, они жили на четвертом этаже восьмиэтажного дома, поднялись на лифте наверх и, открыв дверь, вкатили вещи в квартиру.

– Проходи, осматривайся, располагайся!

Стас смотрел по сторонам, Инга начала показывать квартиру.

– Вот тут будет твоя комната, – указала на одну дверь. Открыв ее, он увидел односпальную кровать, стол и шкаф, обычная, вполне уютная комната, наверняка принадлежащая сыну, судя по аскетичному убранству.

– Вот тут ванна и туалет, вот это салон, там наши две спальни, вот это кухня, – они вошли в просторную отдельную кухню.

– Хочешь чего-нибудь выпить? Чай, кофе, может, чего покрепче – за твой приезд на землю обетованную. Не думала я, что мы тебя так встретим, думала, будет как-то порадушней и повеселей, – сказала она как-то невесело, и глаза наполнились слезами. Стас притянул ее к себе и обнял.

– Кривицкая, не раскисай, все будет хорошо, Сашка скоро оклемается и еще погуляем все вместе.

Он держал ее в объятиях, и она не отстранилась, а даже еще больше прижалась к нему, тихонько всхлипывая у него на плече.

Он повернул ее к себе лицом:

– Ну Инга, ну чего ты? Все наладится, – ее припухшие губы так манили, и она вся была такой беззащитно манящей и притягательной, что он просто потерял голову от жалости и желания к ней, и сам не заметил, как начал целовать ее, а она отзывалась на его поцелуи.

Она вообще перестала что-либо соображать – так ее оглушила волна, поднявшаяся в ней, такого с ней никогда и ни с кем не было, даже к Саше она такого не испытывала, при всей ее любви к нему она никогда не желала его, только принимала, и она даже не знала, что это такое, а это было просто дикое животное желание, которое было выше морали и норм поведения замужней женщины.

Стас почувствовал этот зов женщины, его женщины, и не смог противиться ему, это было дико и неистово, нежно и сладко, он целовал ее, освобождая от одежды, гладил ее красивое тело, он взял ее прямо в кухне на столе, и ей хотелось этого. Она истекала от желания и дикой истомы, он входил в нее снова и снова, и она желала, чтоб это продолжалось еще и еще, она чувствовала его, как никогда не чувствовала Сашу. Стас был ее мужчиной, его ключ подошел в замочную скважину ее дверцы, и она распахнулась ему навстречу, и они оба были не в силах этому противостоять – никакая мораль не властна над этим зовом плоти. Он придавил ее тяжестью своего тела, но даже это ей было приятно с ним.

– Что мы наделали, – прошептала Инга. – Как мы теперь Сашке в глаза смотреть будем? Какая я сука, он там из болезни выкарабкивается, а я тут с тобой. Как я могла?

Стас обнял ее и прижал к себе, заставив посмотреть на него.

– Не казни себя, случилось то, что случилось, и наверно, то, что должно было случиться еще в юности. Если бы это произошло тогда, я бы тебя никуда не отпустил от себя, ты моя женщина, ты разве этого не поняла? Твое тело это знает лучше тебя, ты можешь закрыть на это глаза, ты можешь послать меня куда подальше, и я уйду, потому что не вправе разрушать вашу семью, но ты и сама знаешь, что ты моя женщина, а я твой мужчина. Наши тела не услышали голоса разума, они были когда-то одним целым.

– Что мы будем с этим делать? Я так не смогу, я так не умею, я никогда не изменяла мужу, он мой первый и мой единственный, он знает меня как облупленную, он увидит или почувствует, что со мной что-то не так.

– Ингуш, родная, ему сейчас немного не до твоих эмоциональных терзаний, тем более ты сейчас все время на разрыве и не такая, как обычно, он не заметит или отнесет это к ситуации в целом. Не казнись, моя хорошая, я буду рядом, я помогу. Он притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы, она размякла в его руках и как-то успокоилась.

Инга аккуратно высвободилась из его объятий и начала собирать вещи, потом молча, ничего не сказав, отправилась в душ. Стас не стал ее останавливать, он понимал, что ей надо это пережить. Он и сам был потрясен всем случившимся, он этого не планировал и не ожидал, это было сильнее морали, сильнее уважения и дружбы. Да, этому можно было воспротивиться и сдержать себя усилием воли, но он не смог и Инга не смогла, наверно, слишком много накопилось в них обоих, какой-то внутренней неустроенности и нелюбви других людей, а правильнее сказать – не той любви, которая была нужна их телам, именно телам, а не душам.

Инга всегда была любима и любила сама, преданно и самозабвенно, даже можно сказать жертвенно, но ее тело при этом оставалось отстраненно холодным.

Что я наделала, как я могла, какая же я блядь, как я теперь буду Саше в глаза смотреть? Как? Зачем?

Мы разбудили вулкан, я никогда не думала, что во мне это есть, с Сашей я всегда была спокойной, даже в самые сильные оргазмы, это не было таким потрясением, как сейчас, тут я не могла сдерживаться, не соображала вообще, мое тело отделилось от головы, душа воспарила и вернулась, только когда мы оба кончили, это было что-то сверхъестественное, как будто память наших тел победила память нашего разума, и мы не смогли этому воспротивиться и не смогли этому помешать. Даже сейчас я хочу его так же сильно, и мой стыд не заглушает голоса плоти. Я не хочу думать, что будет дальше, я просто хочу этого мужчину.