Одно Целое

Глава 6

Какая невообразимая красота, целая вечность, манящее великолепие Вселенной. Такое состояние неколебимости, спокойствия и буйства одновременно. Уходящее вдаль сомнение: уже небо или ещё вода? Когда смотришь, не покидает мысль: как такое вообще возможно? Это невероятное ощущение чего-то великого, воплощённое в чём-то прекрасном. Как людям может быть не совестно не обращать на это внимание, как им может быть не стыдно засерать волшебство своими отходами? Парадоксально глупо. Прости. Прости, любовь моя, что я принадлежу этой своре и закрываю глаза, не имея сил воспротивиться. Позволь насладиться тобой, молю.

– Смотри, как они к окну прильнули, – обращается к Тамаре Серж.

– Их большая любовь, они всегда так, как море увидят. Смотрят и смотрят, потом привыкают, адаптируются и могут продолжать общаться.

– И долго их прёт? – подшучивает Серж.

– По-разному бывает.

– Это у них ко всем водоёмам?

– Нее, только к солёным, – едва сдерживает смех Тамара. – Я, вот, представила, что ко всем. Набирают так ванну и начинают залипать.

– Ага, до тех пор, пока она не остынет и не превратится из тёплой южной в холодную северную.

– Ну, тогда можно продолжить и переосмыслить остывание в новом качестве. Философском, со структурами бытия, – они начинают хихикать.

– Мы всё слышим, между прочим, – вмешивается Лена.

– Так мы специально, чтобы вы к нам быстрее вернулись, – немного оправдываясь, но продолжая смеяться, говорит Серж.

– Ну ладно, ладно, – улыбаюсь я, – нужно же, поздороваться, поприветствовать.

Мы подъезжаем к отелю, выходим из минивена, встречавшего нас по прилёту, и идём внутрь.

– Солидно, однако,– начинаю я.

– Вполне себе недурственно, – в один голос подхватывают Тамара с Леной.

– Спасибо, я рад, что вам нравится, очень приятно, – Серж немного смущается, помогает нам внести вещи, – Лёш, возьми, – обращаясь к кому-то из персонала, – у нас 511-й и 512-й.

– Хорошо, что-нибудь закажете сразу, – отвечает тот.

– Думаю, заселимся, а там и определимся.

Всё наполнено блеском и предвкушением праздника. Развешиваются шарики, натираются бокалы, охлаждается шампанское. Прекрасная суета отражается в глазах, настроение приподнятое. Гости съезжаются, расселяются и начинают готовиться к выходу в свет, к первой вечеринке уик-энда, предваряющей основную – завтрашнюю. Мы идём к лифту, поднимаемся на свой этаж.

– В нашем распоряжении два номера. Располагайтесь пока. Передохните немного с дороги. Сегодня я с вами, завтра дела, открытие, так что – по ситуации. Ну что? Заселяемся? – подмигивает Серж.

– А то! – подхватываю я.

– Давайте для начала, мальчики сюда, девочки сюда, – говорит Тамара.

– Всё равно вскоре объединимся, – продолжает Лена, берёт Тамару за руку, проскальзывая в номер.

– Стало быть, нам сюда, – открывая дверь, говорю я.

– Хорошо, я только к отцу заскочу, поздороваюсь да вискарика на обратном пути захвачу.

– Давай.

Я захожу, снимаю куртку, отдёргиваю шторы.

– Охренительно! – проносится в голове.

– Охренительно! – отвечаю вслух я, достаю пачку сигарет, прикуриваю, сладко затягиваюсь. – Определённо мне здесь нравится.

– Охренительно! – раздаётся из соседнего номера голос Лены.

Глава 7

Избавь меня, боже, от снов бесконечной разлуки, от сумерек, что, подчас, страшнее тьмы. В омуте собственных мыслей и чувств рано или поздно оказывается всякая заблудшая душа. Она ищет выхода отчаянно, истерически, она бьётся о стены, теряется в хаосе и стремительно растворяется. Защитные позы, жесты и слова не срабатывают, не спасают. Слёзы солёным потоком омывают раны, разжигая новую боль. Потрескавшиеся губы, пытаясь улыбаться, начинают кровоточить, страх перед неизбежностью приобретает форму поглощающей замкнутой кривой, нисходящей и разветвляющейся. Когда-то эта кривая называлась жизнью, как её назвать сейчас не очень хорошо представляется. Утрата красок неминуемо ведёт к серости, блёклости, вовлекая в падение бутылки, ложки, зажигалки, кроша всё мельче осколки того, что когда-то называлось сердцем. Приключение заканчивается и начнётся ли новое неизвестно. Есть ли вообще смысл в том, чтобы его начинать, зная, что финал будет печальным. Есть ли смысл в ловле облаков во сне? Они выглядят такими манящими, такими прекрасными, но как только ты к ним приближаешься и пытаешься коснуться рукой, то сразу просыпаешься. Возвращается обычная реальность, которая реальна настолько, что начинает тошнить. Ощущение, будто ты из любимого художественного фильма попадаешь в унылое и скучное документальное кино, которое ты обязан смотреть, потому что так устроен мир. Паршивые радости, паршивые колкости, ненавистные лживые постановки, бездарные герои – вот, что заставляет душу всё чаще и чаще проситься домой, ловя облака.

– Эй-эй-эй, ты так не увлекайся, а то забудешь, как тебя зовут и какой год сейчас,– теребит меня за плечо Серж.

– Да, братишка, что-то ты залип.

– Ты в порядке?– обеспокоенно смотрит на меня Тамара.

Я озираюсь по сторонам, пытаясь понять что происходит, сознание начинает возвращаться:

– Что случилось-то?

– Так бывает иногда по неопытности, ничего страшного, – успокаивает Серж, – я вообще один раз так переборщил, что скорою хотели вызывать, страшновато было. А это ничего, отпустит сейчас.

– Больше, наверное, пока не надо, – говорит Лена.

– Думаю да, повременим пока, – соглашается Тамара.

Перед нами стол с несколькими дорожками, парой зажжённых свечей и четырьмя бокалами шампанского.

– Чего-то да, как-то прострация меня внезапно настигла, – пытаюсь отшучиваться я, – давайте на свежий воздух выйдем, а то немного душновато.

Мы собираемся, выходим из номера, покидаем отель и движемся в сторону пляжа. Серж и Тамара идут чуть впереди.

– Ну что, тебе лучше? – спрашивает Лена.

– Да, вполне уже отпустило, – говорю я, – морской воздух творит чудеса.

– Хорошо здесь, красиво.

– Согласен.

– Умела бы я писать картины, непременно в какое-нибудь такое местечко сбежала и осталась навсегда.

– Прямо так навсегда? Не станет скучно?

– Не знаю, но не хотелось бы заскучать, – улыбается Лена.

– Лучше, чтоб пожил в одном прекрасном месте, потом махнул в другое, не менее прекрасное, и так далее. Вот такое «навсегда» было бы неплохо. Люди разные интересные, а иногда и без людей, но чтобы непременно интересно было.

– Тоже неплохой вариант.

Мы догоняем Тамару и Сержа:

– О чём секретничаете?

– Вот вспомнили момент занимательный… шахматный,– оба смеются.

– Да-да, я как раз рассказывал, как мы с тобой однажды желание проиграли, – вспоминает Серж, – так вот, вечеринка начинает подходить к концу, остаются самые стойкие.

– И решают поиграть, – подмигивает Лена.

– Ну не в города же, – кивает Серж, – достаются шахматы, на кон выставляется желание и, чтобы вовлечь во всё это дело побольше людей, игра начинается два на два. Мы с Константином лихо проходим полуфинал, обыгрывая, чуть ли не детским матом в три хода двух перекуривших неформалов. Выходим в финал, где нашими соперниками, а вернее соперницами, становятся две милые девушки, которых до этих посиделок мы и не знали. Полные уверенности в себе мы проигрываем разгромно сражение на шахматной доске…

– Ну, кто ж знал, что они разрядники или мастера спорта? – вклиниваюсь я.

– Неважно. Короче, пролетаем мы как фанера над Парижем, и слышим их вердикт: пробежаться голиком по студ. городку, выкрикивая всякие непристойности с обилием всех известных крепких словечек и выражений.

– Всё бы ничего, если б в округе никого. Но вечер-то в разгаре, вечеринки ведь студенческие, подчас…

– Как и в тот раз, – улыбается Лена.

– …могут чуть ли не с утра начинаться, – продолжаю я.

– И вот мы, так сказать, «немного подшофе», абсолютно голые бежим, орём всякое зычное, распугивая детей, прохожих, парочки всякие влюблённые, и встречаем декана…

– Александра Витальевича, – я закрываю глаза рукой.

– Александра Витальевича, – не останавливается Серж, – а смущаться-то и прятаться нельзя, это ж проигранный спор, нужно продолжать расплачиваться, ведь могут и не засчитать результаты. Мы бежим, кричим что-то про за…бали мусорить и, пробегая мимо него, неловко так бросаем…

– Здрасьте…

– Желание мы, конечно, отработали, но стрёма было много потом, как бы нас не отчислили.

– Ну, ведь не отчислили же? – увлечённо интересуется Тамара.

– Не отчислили, – подхватывает Лена, – всё-таки за всей своей строгостью Александр, наш, Виталич, вполне нормальным оказался, видимо, и своё студенческое время вспомнил.

– Ну да, вызвал нас потом на разговор у себя в кабинете, мы, не смея поднять глаз, его выслушали.

– И, вроде как, вскоре всё улеглось,– подытоживает Серж, – но больше огульно абы с кем неизвестным мы в шахматы на желания не играем.

– А что, надо бы как-нибудь сыгрануть, – игриво добавляет Тамара, – мне идея понравилась.

Глава 8

В холле отеля празднично и ярко, плавно передвигаются гости, немного суетятся служащие и сотрудники. Людей становится больше, и, хотя не все ещё приехали и разместились, с каждой минутой шум голосов и звон бокалов раздаются всё громче и громче. Мы проскальзываем в банкетный зал, подобно мотылькам, летящим на свет. С интересом глазеем по сторонам на дам и их кавалеров, на одиночек, стреляющих глазами, на уже поднабравшихся добровольных изгоев, погружённых в раздумья, словом на всё то, что сопровождает подобные мероприятия и не надоедает, тая в себе надежду на что-то. Мы находим наш столик, заказываем по виски с колой и поворачиваемся к сцене.

– Дамы и господа, дорогие гости мы рады вас приветствовать в нашем отеле. Хочу пожелать вам приятного вечера и самых положительных эмоций. Давайте начинать!

Раздаются звуки живых инструментов, свет делается приглушённым, зал наполняется прозрачной дымкой, начинает звучать лёгкий приятный джаз, который заполняет всё вокруг, абсолютно не мешая общаться.

– Ну как вам? – интересуется Серж.

– По-моему потрясающе, – отвечаю я.

– Классно, – присоединяется Лена, – это вообще самая крутая вечеринка, на которой я была, прямо дух захватывает от всего этого блеска.

– Что ж, дорогая, наслаждайся, пока это ощущение не прошло.

– Не хотелось бы, чтобы проходило, – присоединяется Тамара.

– Всё мимолётно и очень быстро проходит. Ещё совсем недавно я также с открытым ртом пребывал на таких мероприятиях, а потом толи привык, толи взглянул глубже.

– И что тебя начало расстраивать? – спрашиваю я.

– Иногда люди, иногда атмосфера общая. Знаешь, когда надевают уродливые маски лживой искренности и улыбаются, при этом ненавидя всё и всех вокруг.

– А зачем ты ходишь на такие? – Тамара смотрит немного не понимающим взглядом.

– Иногда по необходимости, по работе, иногда просто так, никогда же не знаешь, чем обернётся тот или иной вечер, и хорошо тебе будет или плохо.

– Наверное, когда начинаешь понимать, что вокруг враждебно, то лучше свалить побыстрее, чтобы не стать одним из таких людей, – говорит Лена.

– Я так и делаю, ну, по крайней мере, стараюсь так делать.

– Сейчас совсем не такая вечеринка, – утешает Тамара,– мне кажется всё хорошо, доброжелательно и весело.

– Надеюсь так и будет продолжаться. Здесь ещё важным элементом является то, с кем ты, кто составляет твою компанию. И если, тебе с этими людьми хорошо и им с тобой хорошо, то и не важно, где ты, и что происходит вокруг.

– Хорошо сказал, – хлопаю я по плечу Сержа и подзываю официанта.

Мы заказываем ещё выпить. Ощущения приобретают окраску приятного блаженства. В хорошей компании с бокалом в руке, слушая джаз в живом исполнении, так приятно проводить время. Трепаться о чём-то и важном, и неважном, полезном и бесполезном, подшучивать друг над другом, над тем, что вокруг, над тем, что было или будет. Смеяться и грустить, меняя в случайном порядке темы разговора. Играть мысленно с красками и переливами в глазах друг друга. Наслаждаться и цветами, и оттенками, находить и узнавать что-то новое, открывать что-то в себе и в других. Вечер продолжается, мы продолжаемся и плывём по волнам нашей юности, наполненные неподдельной страстью ко всему, что нас окружает. Кажется, что это будет вечно, ах, как хотелось бы, чтобы это было вечно.

Глава 9

Вечер начинает принимать неопределённую форму: толи он в самом разгаре, толи начинает заканчиваться. Музыка продолжает звучать, ведущий периодически говорит что-то, кто-то танцует, кто-то уже ушёл, а кто-то так и не появился. Я подхожу к нашему столику и предлагаю продолжить вечер прогулкой по ночному побережью. Найдя согласие во взглядах друг друга, мы отправляемся к выходу, прихватив с собой бутылку виски. Погода достаточно прохладная и немного ветреная, но нас это не останавливает. Мы добираемся до воды и находим место, где можно присесть.

– Хорошо, что мы приехали сюда, – начинает Лена, – мне здесь очень нравится.

– Определённо, мы переживаем хороший момент, который запомнится, – говорит Тамара и берёт её за руку.

– Это хорошо, – Серж достаёт из кармана косячок и раскуривает его, – радостно от того, что вот так всё получилось и организовалось.

– Всё благодаря тебе, это и вправду одни из лучших выходных, если не лучшие, – я открываю виски и делаю глоток.

– Знаете, мне было бы одиноко сейчас без вас, – Серж передаёт косяк Лене.

– Да, брось, всё равно бы развлекался, – говорит та и делает затяжку.

– Что ж тут ещё делать? Развлекался бы, наверное, ну да, конечно, – немного грустно добавляет Серж, – но всё же бывает такое ощущение, что что-то не то, вот, вроде бы, всё замечательно, но как-то не так, как должно быть или могло бы быть.

– Это просто бури магнитные или ещё какая-нибудь хрень, вспышки на солнце, пролетающая мимо комета или типа того, – пытается подбодрить его Тамара.

– Или трава убойная, – немного закашлявшись, выдыхая дым, говорю я.

– Этого ощущения раньше не было просто, хотя и пили, и курили мы не меньше, – продолжает Серж, – философской херни в голову меньше лезло, задумчивости какой-то поглощающей не было. Как-то всё проще виделось.

– Может это и не так плохо, – говорит Лена, – всё-таки возможностей у тебя больше появилось, а с ними и ответственности. Просто пытаешься это осознать, где-то переосмыслить происходящее, отсюда и терзания.

– События и перемены всегда вносят свой вклад, хотим мы этого или нет, пускаем ли мы это в себя открыто или оно заползает само окольными путями, – продолжает мысль Тамара, – рано или поздно волна накрывает, и хорошо бы оказаться на её гребне, а не захлебнуться под ней, переломав себе все кости.

– Порою и не знаешь где ты, на волне или под волной? И вообще это волна или тебя водой просто окатили, – поддерживаю разговор я, – наверно, имеет смысл научиться умению отличать значимое от ерунды всякой и обращать своё внимание именно на важные моменты.

– И как их определять? – спрашивает Серж.

– А хрен знает! – выкрикиваю я.

– Сердце подсказать должно, – предполагает Лена, – подтолкнуть куда нужно, и если куда-то не туда понесло, то вернуть обратно, к своему маршруту.

– Давайте за это выпьем, – поднимает вверх бутылку Тамара, – чтобы наши сердца и души всегда вели нас в правильном направлении!

– Ура!– единогласно киваем мы.

Допив виски, мы возвращаемся в отель. Вечеринка почти завершилась, народу практически не осталось, постепенно убираются столы. Мы поднимаемся на свой этаж и расходимся по номерам.

– Спокойной ночи, мальчики, – желает нам Тамара.

– До завтра, – вторит ей Лена.

– Сладких снов, красотки, – подмигивает Серж.

– Пока, – немного небрежно бросаю я.

Мы с Сержем заходим в номер, наливаем себе ещё по стаканчику, недолго о чём-то разговариваем и вскоре проваливаемся в сон. За окном накрапывает мелкий дождь, оставляя следы на стекле и изредка стуча по карнизу, вводя нас в мерный транс подзарядки внутренних батареек.

Глава 10

Я просыпаюсь уже через пару часов. За окном ещё сумеречно и только-только начинает светать. Сладко потягиваюсь, лёжа на кровати, и решаю немного пройтись, пока остальные не проснулись. Потихоньку встаю, одеваюсь и выхожу из номера, попутно пишу записку, что ушёл прогуляться. Оставляю её на журнальном столике, дабы никто не волновался, куда я пропал ни свет ни заря.

Выхожу из отеля и направляюсь в сторону моря. Царит гармоничная несуетливая атмосфера непроснувшегося города. Слышен шум волн приветливый и мерный, временами превращающийся в музыку, наполняя тишину своим великолепием. Я подхожу к воде, мочу руки в набегающей волне, омываю лицо и, глубоко вдохнув свежего морского воздуха, произношу вслух:

– Привет, здравствуй, моё прекрасное, вот мы и увиделись вновь.

– Шшш…шшш…шшш… – доносится нежно в ответ.

Всё внутри наполняется приятным ощущением. Я иду вдоль берега, мысли то появляются, то исчезают, то появляются вновь. Они настолько мимолётны, что не удаётся прочитать их. Чуть поодаль я вижу скамейку, подхожу к ней, сажусь и закуриваю сигарету. Где-то между небом и водой проявляется едва уловимый силуэт корабля. Он как призрак, голограмма, глянешь так, вроде есть, а чуть вот так, вроде и нет.

– Здесь не занято? – я поворачиваю голову и вижу возле себя мужчину в пальто, в толи шляпе, толи берете и очках причудливой формы с затемнёнными стёклами. На вид ему лет пятьдесят, он похож на какого-нибудь художника или писателя.

– Нет, свободно. Присаживайтесь, если хотите.

– Я вас здесь раньше не видел, – он раскуривает трубку.

– Да я здесь, собственно, в первый раз, гостим с друзьями.

– И где же они?

– В гостинице отсыпаются.

– После вчерашнего? – с улыбкой интересуется незнакомец.

– Ага, – улыбаюсь в ответ я.

– Вы так внимательно всматриваетесь вдаль, случаем не поэт, стихами не балуетесь?

– Как-то не приходилось, мысли всё как-то в прозе лезут.

– А у меня так вообще без слов, кисти да краски.

– Мне, кстати, так и показалось, что вы художник или писатель.

– Взаимно. Видимо, рыбак рыбака и вправду издалека примечает.

– Возможно, только мои мысли пока ни во что мало-мальски творческое не материализовались.

– Это ничего, главное, чтоб они были, а выход свой найдут, всему своё время, какие ваши годы.

– Двадцать четвёртые.

– О, возраст прекрасного неведения.

– В смысле?

– Ощущается, что многое знаешь, почти всё понимаешь, постоянно экспериментируешь, намеренно усложняешь всё вокруг. Потом ищешь выход из всего этого, находишь его и начинаешь плести новый клубок, чтобы снова в нём запутаться и искать выход.

– Нуу, что-то типа того, – я увлечённо смотрю на своего собеседника и закуриваю ещё одну сигарету, – а как не плести эти клубки, не тратить время попусту на бессмысленные эксперименты и понять что действительно важно?

– Насколько я знаю, всё это очень индивидуально. Вся прелесть именно в этих самых клубках. Ты в них и радуешься, и грустишь, учишься чему-то, временами отрываешься просто. Внутри этого всего кроется тот самый важный, тот самый Твой смысл. Человек за жизнь проходит несколько стадий, зачастую не связанных с конкретным возрастом тела, а связанных скорее с различными ощущениями жизни.

– И что же в них происходит? Ну, то есть я представляю примерно, что-то ведь уже проходил, но, тем не менее, было бы интересно услышать в вашей формулировке.

– Существует детство, подростковость или юность, молодость, зрелость и старость. Все эти стадии, как я уже говорил, никак не привязаны к возрасту. Возраст – это что-то очень среднее и грубостатистическое, чтобы как-то упорядочить ход жизни.

Детство – это когда ты живёшь в волшебном вакууме, где есть добро и зло, есть чёрное и белое. Когда побеждает добро, побеждает хорошее и светлое.

Подростковость – когда сквозь вакуум начинает просачиваться реальная жизнь. Это первое испытание, в котором твои ангелы начинают готовить тебя к реальности. Они ведут, защищают и разрабатывают в тебе фильтры нужного/ненужного. Это, когда тебе, например, начинает нравиться алкоголь и компания случайная, плохая или хорошая, видится тебе приятно и дружелюбно. Тебя учат понятиям плохо/хорошо на реальных примерах, так как тебе уже мало слов, и ты способен воспринимать реальность. Впуская в себя всё, ты делаешь свой первый выбор. Если на стадии «детство» всё правильно сформировалось, то примешь верное решение и научишься распознавать нужное/ненужное.

– То есть методом проб и ошибок, – говорю я.

– Да, методом проб и ошибок, иначе никак. Это обучение, стадия обучения твоей личности. Ближе к завершению «подростковости» в тебе формируются фильтры, способные отсеивать губительное, способные сопровождать тебя в следующей стадии лично твоего развития. Эти фильтры, безусловно, не вмещают в себя всё, в них пока нет настоящей мудрости. На этом этапе она и невозможна. Ты просто делаешь шаг вперёд, как будто переходишь из класса в класс, с курса на курс. Открываешь в себе новые способности, новые черты, которые до этого момента в себе не ощущал. То, что казалось обыденным и нормальным приобретает новые краски, оттенки самые разные, прекрасные и ужасные. То, что в тебе было заложено, ты теперь можешь использовать. Преумножать или разбазаривать их – решаешь сам. И если ты не совсем идиот, «здравствуй дерево», а настоящая личность, то сможешь сделать правильные выводы и двигаться дальше. Чтобы твои фильтры стали мудрее и глубже, чтобы они умно защищали тебя, твою личность, помогали ей развиваться и быть лучше.

Вступая в следующую стадию – молодость, ты подготовлен, ну более-менее. Ты сталкивался с разочарованиями, всякой хернёй и прочим, но тебе довелось вкусить и прекрасного, волшебного. Будет сложно. Уже не будет чёрного и белого, хорошо и плохо, ты вступаешь в гамму оттенков. Раскрашивать тебе, подбирать цвета этой гаммы тоже тебе. Помощь будет, но главное ты сам, твои фильтры, твоё ощущение пройденных этапов твоей жизни, жизни твоей личности.

– Мудро, – говорю я.

– Что ж, добро пожаловать в молодость! Насладись ею и достойно перейди в зрелость, желаю успеха! – Он хлопает меня по плечу, затем смотрит на часы и встаёт со скамейки, – что-то я разговорился, мне пора.

– Постойте, а что будет происходить? Дальше какими будут ощущения?

– Помнишь, с чего мы начинали? С клубков, с их прелести. Не спеши, успей насладиться.

Он уходит, и как только совсем исчезает из вида, я понимаю, что даже не спросил его имени. Так часто бывает, кто-то привносит в твою жизнь что-то, а ты в итоге, не знаешь или не помнишь даже его имени.

Я ещё недолго сижу и вскоре отправляюсь обратно в отель. Во мне начинает просыпаться голод. Иду вдоль побережья и думаю о том, что мои, наверняка, уже проснулись и заказали завтрак, так что нужно спешить, пока хоть что-то осталось, я их знаю.

Глава 11

– Дружище, слушай, мы уже заволновались, – открывая мне дверь, говорит Серж, – где был?

– Да так, гулял по округе, воздухом дышал.

– А, ну да, «морская болезнь ваша» помню-помню.

– Она.

– Давай, это, в номер соседний пошли, там чего-то вкусного заказали, нас ждут.

– С удовольствием, проголодался я порядком.

– Жахнешь чего-нибудь? Я тут слегка приложился, и, ты знаешь, поддержал атмосферную волну.

– Не откажусь, тока чутка.

– Само собой.

Мы отпиваем по паре глотков вечернего виски и идём в соседний номер.

– Так, что тут у нас? – с ходу бросает Серж, высматривая еду, доставленную официантом.

– И тебя с добрым утром, проходи, – отвечает Лена, целует его в щёку и идёт ко мне, – как прогулялся?

– Философски… – немного задумчиво отвечаю я, – как поспали на новом месте?

– Как убитые. Ай-ай-ай. Вискарик с утра? – навострив нюх возле моего рта, замечает Лена.

– Чуть-чуть, мы же на отдыхе, – развожу руками я.

– Ладно, проходи уже, мы тоже шампанское с утра пьём, как богема.

Я скидываю ботинки и вприпрыжку скачу внутрь номера.

– Тамара, привет, с добрым утром, – расплываюсь в улыбке я.

– Кофе будете? Bonjour, – она одаривает меня поцелуем и наливает кофе, действуя с невероятно сексуальным налётом изящности движения.

– Вы так милы и прекрасны, что даже неловко, – игриво говорю я, садясь за стол.

– Ах, вы застали нас внезапно в природной естественной красоте, – прерывает наш светский флирт Лена, – давайте поедим уже что ли, пока всё не остыло совсем.

После завтрака и душа я пребывал в приподнятом настроении, казалось, что вот-вот вырастут крылья и можно будет с лёгкостью взлететь и покружить над городом, насладиться видом, понаблюдать за происходящим с большой высоты, затем спуститься и пролететь над морем, чтобы волны едва касались своим дыханием разгорячённого от полёта тела. Чуть пританцовывая, я подошёл к дивану, где сидела Тамара, лёг и положил свою голову на её ноги. Она читала какой-то журнал и, не отводя глаз от статьи, улыбнулась, проведя рукой по моим волосам.