Игра в идеалы. Том II

29 января 1773 года. Среда

Говорят, худшее на свете – ждать и догонять. Сегодня я в полной мере получила и то, и другое. Не спала всю ночь, сомневалась, что все получится, это меня убивало.

Высокопоставленные люди должны были прийти к миссис Норрис для разговора о выселении завтра в полдень. У меня остались сутки.

В шесть утра я, обессиленная от недосыпа, стучалась к Питеру, чтобы уже отправиться к нотариусу, хотя работать тот начинал в девять. Позавтракав у меня, мы зашли к Дэвиду и втроем поехали.

В кебе мне стало совсем плохо. В голову лезли мысли о неудаче. В глазах был один только Карл. Видели бы вы его вчера. Я истратила последние силы на актерский талант, убедила его, что у меня все под контролем. До чего тошно: а вдруг я напрасно продала мамины украшения. Вдруг я ничего не успею, вдруг мой гениально простой план провалится…

К нотариусу мы приехали непростительно рано: в начале девятого. Время текло очень долго. Я спиной уперлась в стену и съехала по ней. Сидя на корточках, руками накрыла голову.

Все молчали. Только Дэвид с Питером перекинулись взаимными упреками. Они особо друг друга не любили. Между ними витала неприязнь… Все из-за Карла. Они постоянно ссорились в последнее время. Мне приходилось их разнимать. А сегодня они на редкость спокойны, держат себя в руках. Я знаю, почему: им сложно видеть меня такой. Им даже страшно утешить меня, словно это нанесет мне новую рану, которую уже не залечить.

Через пятнадцать минут у меня затекли ноги. И я решила успокоиться, чтобы не нагнетать ситуацию. Встала, перевела взгляд на Дэвида с Питером, которые смотрели на меня, как больные овчарки. Быстро поняв, что надо что-то делать, я улыбнулась и сказала:

– Эх, как мне жить-то сейчас захотелось!

Ребят развеселились. Наверное, нечасто они видят воскресшего из мертвых.

– Почему-то предчувствую победу, – продолжила я.

Нотариус открыл двери. Повезло, что мы первые.

– Прошу вас, присаживайтесь, – сказала женщина, которая впустила нас внутрь. – У меня хорошие новости. Вот документы на вашу частную собственность, они готовы…

Конечно, я должна была обрадоваться, но я не сдержалась:

– Почему вы вчера нам об этом не сказали?!

Женщина несколько опешила. Но потом, как бы извиняясь, объяснила:

– Да, простите. Но вчера мы были закрыты, потому что наш директор умер… – Женщина переменилась в лице, в нем появилась боль потери. – Директор… был моим старшим братом…

– Как печально, – без малейшего сожаления проговорила я.

Дэвид с Питером с негодованием посмотрели на меня. «Элизабет!» – осуждающе произнес Дэвид. Но осадить меня у него не получилось, я его только чуть не прожгла яростным взглядом.

– Давайте побыстрее с этим покончим, – предложил Питер. – Покупку земли и дома мы сделали, вернули долг. Хотелось бы иметь доказательства на руках.

– Да, – срывающимся голосом сказала женщина, отводя от меня оскорбленный взгляд. – Здесь все, что надо. Кто из вас – владелец земли и дома?

Мы засуетились.

– Его здесь нет, – сказал Питер.

– Тогда как он лично поставит подпись?

– Нам нужна миссис Норрис, – предположил Дэвид. – Или хотя бы Карл.

– Черт! Как же я мог про это забыть! – вскричал Питер.

– У тебя всегда все через …! – гаркнул Дэвид.

– Ты вообще кто такой?!

– Пожалуйста, – попросила я, – замолчите… Надо решить, как поступить. У меня уже нет сил вам опять объяснять, что мы не враги друг другу.

– Да, ты права, – согласился Пит, гладя меня по плечу. – Прости, мы не хотели. Но нам нужна миссис Норрис.

– Она не должна ничего знать до завтрашнего дня, – объяснила я. – Тем более она не должна знать, откуда я взяла деньги.

– Почему? – спросил Дэвид.

– Она не поймет, – ответил Питер.

– Тогда пусть подпишет Карл, – предложил Дэвид.

– Он сейчас может быть в любом уголке Лондона, – отрезала я.

– Обязательно нужна миссис Норрис?

– Нет, в бланке можно написать любое имя, – объяснила нотариус. – Миссис Лив Норрис покупатель. Но владельцем может быть любой другой человек.

– Тогда Элизабет, – предложил Дэвид. – У тебя же личные документы с собой, ты только что в них смотрела.

Все тайное становится явным. Как же им объяснить, что в бумагах у меня имя графини и убийцы?.. Я начала выкручиваться:

– Владельцем должен быть представитель семьи Норрис. Ведь для них все это делается.

– Идти за хозяйкой? – предложил Дэвид.

– Потеряем много времени, – не согласился Питер. – Тем более мы не единственные клиенты… Народу много, можем не успеть.

Мы вопросительно посмотрели на женщину. Она кивком подтвердила слова Питера.

– Тогда оформляем на Эли… – начал Питер.

– Нет.

– Что значит нет? Лично я паспорт с собой не взял. Дэвида это никаким боком не касается…

– И я не взял.

– Почему вы их не носите с собой?! – возмутилась я.

– Эли, – продолжил Питер. – Твои старания, твои деньги, твои единственные документы… Все сходится. К тому же, Эли, ты в любой момент все можешь подарить любви своей жизни, то есть Карлу, или миссис Норрис. Совершенно беспрепятственно. У нас нет времени на капризы, ты сама знаешь! Все произойдет уже завтра…

Я долго сидела и молчала. Не знала, что делать. Я бы согласилась зарегистрировать дом на себя, даже не боясь фамилии, как графиня, но Даману Брустер наверняка еще помнят как малолетнюю убийцу.

– Что-то не так? – спросил Дэвид.

– Я в безвыходном положении…

– Почему?

Я наконец решилась:

– Я имею право на анонимность?

Дэвид и Питер возмущенно переглянулись. Я странно себя вела. Еще бы: возможно, они подумали, что я им не доверяю. Хотя так яростно и горячо говорила, что мы не враги… Но одно они поняли точно: я что-то скрываю.

– Я подпишу все бумаги, но наедине с вами. – Я посмотрела на женщину.

– Зачем тебе это? – спросил Питер.

– Потому что так надо, – ответила я, смотря в пол.

Помощники, которые служили мне верой и правдой, разделяя со мной все переживания, выглядели обиженно, даже оскорбленно.

– У меня есть причины, – оправдалась я.

Мы с женщиной прошли в кабинет. Нервно я протянула ей паспорт. Она первым делом, конечно же, прочитала имя. Что-то переменилось в ее лице. Меня это напугало, я поняла, что нужно переходить в нападение. Сыграю-ка я девушку, которая трезво оценила ситуацию.

– Это не то, о чем вы подумали, – начала я.

– Ваши друзья называют вас Элизабет, – проговорила женщина.

– Да, именно поэтому я попросила уединения. Понимаете, как получилось… Я появилась в их жизни три года назад. Понимаете, с чем ассоциировалось мое имя?

– Вернее, с кем…

– Нет, – отрезала я. – Именно – с чем. С убийцей, о которой говорило все королевство! Когда я познакомилась с ребятами, я предпочла назвать другое имя, чтобы они меня не заподозрили. Я пообещала себе, что расскажу им правду, когда эту девчонку поймают… Но до сих пор не набралась мужества. Прошло уже три года… Они не поймут. Вы видели, как они на меня посмотрели, – добавила я с чувством, – когда я попросила уединения?! К тому же я уже привыкла к имени Элизабет… Оно красивее.

Опять я вру.

– Да, – осторожно начала девушка. – Но Дамана – не такое распространенное имя. Особенно в сочетании с фамилией Брустер.

– В том-то и дело! Поэтому я наврала всем… Я погрязла во лжи. Понимаете, меня назвали в честь дочки графа, мы с ней могли быть одногодками…

Что за бред я несу! Лгу о том, как я лгала! Нотариус, конечно, насторожилась. И какое-то время размышляла. Но внимательнее посмотрев документы еще раз, убедилась, что они не поддельные. Женщина наверняка была бы куда более строже, если бы не траур на ее лице. И была бы куда более сговорчивее, если бы я держала свой ядовитый язык за зубами.

Мы недолго провозились с документами, подписали, что нужно, и проставили печати. Теперь все будет хорошо, как я и обещала Карлу. Какое блаженство… Но после родилась новая проблема. Как мне теперь объясниться с вожаком моей стаи и Питом?..

Тогда я взялась за цепочку с крестиком, но креста не коснулась. Я прикоснулась к маминому кольцо, словно прося у него помощи. И оно помогло, отогнало дурные мысли, и я увидела, как наяву, счастливое лицо Карла и добрую слезу миссис Норрис.

Я отправилась в приемную. Дэвида с Питером там не оказалось. Вот это да: неужели так обиделись, что не дождались меня?

Оказалось, ребята стояли на улице и курили. Я вышла наружу. Они вопросительно на меня посмотрели. Прозвучал вопрос, но не тот, который их безумно мучил.

– Все хорошо прошло? – поинтересовался Дэвид.

– Да, – с облегчением ответила я. – Хорошо. Теперь все будет хорошо.

Мы не продолжили беседу. Поймали кеб и поехали домой, просто сил не осталось на разговоры. Я сидела у окна и размышляла, а упадок сил преобразовался в упоение сладости.

В одиннадцать ночи Карл и я встретились в гостиной. Поздоровались, поцеловались. Я не стала тянуть кота за хвост и выпалила:

– У меня хорошая новость!

– Какая? – с некой иронией проговорил Карл.

Я улыбнулась, нежно провела рукой по его скулам и подошла к дивану, где лежали документы.

– Это тебе, – сказала я, протягивая их Карлу.

– Что это? – спросил он с неким сомнением.

Я не ответила. Предвкушала скорый восторг Карла. Он, взяв документы, несколько насторожившись, вчитался в текст. Чем дальше он читал, тем более хмурым становился. Карл растерялся:

– Как это понимать?

– Завтра нам не придется съезжать!

Он ничего не ответил. Карл становился все более напряженным.

– Ты рад? – осторожно спросила я.

– Но что это значит?..

Тут я поняла, почему у Карла на лице нет и намека на радость. Не успела я что-то объяснить, как в гостиную зашли Дэвид и Питер. Пожали руку Карлу. Тот ничего не сказал, даже не обрадовался появлению друзей, а удивился. Впрочем, как и я. Карл выглядел все так же напряженно, почти злобно.

– Ты уже знаешь? – поинтересовался Дэвид.

– Вы что, – нервно спросил Карл, – тоже знали?

– И прямо участвовали, – пояснил Питер, удобно располагаясь в кресле.

Он, как всегда, был спокоен. Дэвид же выглядел так, словно жаждал мести. Я опешила от их появления. Не то чтобы я им не рада, но меня что-то смущает. Наверное, их настрой.

Я вернулась к Карлу. Тот смотрел на меня, будто я что-то испортила или предала его.

– Да, они мне помогали. Но ты не переживай! Я обещаю! Мы все переведем на тебя или на миссис Норрис, хоть завтра! Честно!

Карл оцепенел. Он пропустил мимо ушей мои слова.

– Дэвид, – сказал Питер. – Кажется, мы не вовремя…

– Карл! Что с тобой?

– Как ты это сделала? – грубо спросил Карл, тряся документами. – Где ты нашла такие деньги?!

– Я же обещала, что все сделаю…

– Помню! Но я не воспринял это всерьез!

Я не знала, что сказать.

– Еще раз спрашиваю, – так же грубо продолжил Карл. – Откуда деньги?

– Это неважно…

– Черт возьми – важно! – крикнул Карл.

– Нет… – я растерянно помотала головой.

Повисло молчание. Карл не сводил с меня озабоченных глаз, требующих ответа.

– Я-то думал, вопросы есть только у меня с Питером, – усмехнулся Дэвид.

Карл перевел на него взгляд.

– Я тоже спрашивал у Эли, откуда она возьмет деньги, – сообщил Питер. – Элизабет? Ну?

– Неважно!

– Она сказала, что это наследство, – пояснил меня Дэвид. – И с самого начала говорила, что не хочет, чтобы ты знал… Меня удивили не деньги. Возможно, у нее богатые предки, но зачем и почему Элизабет не хочет показывать паспорт? Ты не подскажешь, Карл?

Карл не обратил внимания на вопрос. Продолжил гнуть свою линию:

– Какие предки? Откуда деньги? Говори!

Я молчала.

– Драгоценности, – осторожно ответил за меня Дэвид. – Мы продали какие-то драгоценности и выкупили постоялый двор.

Глаза Карла изменились. На миг он обмяк, словно пустой мешок. Отвернулся, сделал пару шагов, тяжело выдохнув.

Я злобно покосилась на Питера. Тот сидел, как ни в чем не бывало. Переведя глаза на Дэвида, я столкнулась с равнодушным взглядом.

Как мне надоели капризы Карла, предательство Дэвида и Питера! Я ведь тоже устала! Во мне не осталось и намека на доброту и нежность:

– Неблагодарный! Я думала, ты будешь рад!

Карл резко развернулся:

– Я?

– Да! Ты! Я это сделала для тебя и твоей матери!

– Тебя никто не просил!

– Что ты сказал?!

– Я имел в виду… Да, я рад, что ты нас спасла! Но, Дамана, какой ценой!

– Дамана? – тихо повторил Дэвид.

– Ух ты, – выдохнул Питер.

– Карл! – продолжила я. – Для меня это золото ничего не значит!

– Не значит?! – закричал Карл. – Врешь! Это твоя память о родителях, почти единственная!

– Каких родителях? – спросил Дэвид.

– Если бы я не продала драгоценности, то и от твоего отца осталась бы только память!

– Нас здесь нет, Дэвид, – со смешком отметил Питер.

– Не говори мне такого, Дамана!

– Я не понимаю тебя, Карл!

– Честное слово! – не выдержал Питер. – Когда вы ссоритесь, даже Зевс начинает нервничать!

Но мы не слышали ни Питера, ни Зевса.

– Лучше бы от моего отца осталась только память! Ты предала своего!..

– Чушь! Мы прожили вместе всего семь лет, но я знаю одно: он гордился бы моим поступком!

– Я так не думаю!

– Да ты хоть о чем-нибудь еще думаешь, кроме своей морали?

– Ты обвиняешь меня в том, что я воспитан?!

– При чем тут это?!

– Хватит! – раздался голос Питера в миг молчания. – Драгоценности не вернешь. Дом спасен. К тому же Эли… или Дамана, я уже не знаю, выкупила и землю, так что налоги для нас теперь не проблема.

– Почему ты ничего мне не сказал? – дерзко спросил Карл у Дэвида.

– Мне запретили. Но молчали и вы. И у вас есть маленький секрет. Верно?

Карл промолчал.

– Тебе тоже велели молчать? – предположил Дэвид.

– Сам знаешь, Карл, – встрял Питер. – Эли невозможно перечить…

Мы с Карлом наконец остыли и поняли: мы проболтались. Беспокойно переглянулись. Он не собирался ничего объяснять без моего согласия. Но мы оба понимали, что молчание сделает только хуже. Неизвестно, что придет в голову Дэвиду и Питеру.

Карл все еще держал документы, расстроенный, он выглядел совершенно опустошенным. Тяжело выдохнул и посмотрел на меня.

– Карл! – настаивал Дэвид. – Кто она?

– Зачем вам это?

– Мы должны знать, с кем разговариваем и кому столько времени доверяли, – ответил Дэвид.

– Вы все равно не сможете понять, что натворили, – проговорил Карл.

– Кто она?! Скажи наконец!

Карл посмотрел на меня. Я неохотно кивнула.

– Вас это удивит.

Он не хотел говорить. Словно борясь сам с собой, все же вымолвил:

– Друзья, перед вами законная наследница и единственная дочь… графа Джорджа Брустера… Это никакая не Элизабет Тейчер. Ее настоящее имя – Дамана Брустер.

Видел бы ты, дорогой читатель, выражение лиц Дэвида и Питера! Дэвид окаменел. А Пит, наоборот, улыбнулся, даже ожил:

– А я догадывался!

Я сама не понимала, что чувствовала. Да, Питер теперь знает правду о той, с кем разделял постель: это хорошо. Дэвид тоже знает. Да, в моих жилах графская кровь, но я так свыклась с образом Элизабет. А теперь они увидят во мне малолетнюю убийцу…

– Не может быть!.. – наконец выговорил Дэвид. – Она умерла.

– Да, – ответила я. – Ее похоронили… Но трупа и могилы никто не видел. Разве не так?

– Так, но… – сомневался Дэвид. Он по-прежнему был в оцепенении. Питер же сиял, смотрел на меня, словно на ангела.

– Дамана умерла, – сказал он. – Но воскресла со смертью охранника… Моя мать думала, что ты и есть эта малолетняя убийца. Но фамилия, имя и возраст… Как у дочери графа…

– Ты на самом деле убила охранника? – после тяжелого молчания спросил Дэвид.

– Дэвид, ну… – остановил его Карл.

– Не надо. Я отвечу. Да. Убила. Но ты не представляешь, какие круги ада мне пришлось пройти, – призрачным голосом ответила я.

– Ты еще оправдываешься? – возмутился Дэвид.

– Помнится, ты сам ее оправдывал три года назад, когда мы только познакомились. На озере…

– Да! Но тогда я не думал, что она среди нас!

– Что бы это изменило? Вы составили о Дамане Брустер неплохое мнение. Зачем было его портить?

– Ты знал, Карл? – спросил Дэвид.

– Не с начала. Я привез Даману в общежитие, потом сюда пришла полиция… Мы с мамой соврали им. Позже Элизабет все рассказала. Мы ее поняли и простили, что и вам двоим советую!

– Так вот что ты задолжала семье Норрис, – обратился ко мне Дэвид. – Жизнь и свободу?

Я кивнула.

– Получается, – догадался Питер, – мы продали украшения семьи Брустер?! Вот незадача…

– Теперь понял меру своей ошибки? – враждебно и поучительно спросил Карл.

– Да, – с разочарованной улыбкой ответил Питер. – Могли бы выручить больше денег.

Я улыбнулась шутке. Это заметил Карл и вновь рассвирепел:

– Продала украшения матери и улыбаешься?..

– Ты сам виноват.

– Что? Я не просил тебя идти на такие жертвы!

Карл кричал. Но я не стала обижаться, ведь он делал это из благих побуждений.

– Да, не просил, – ответила я, поворачиваясь к нему. – Этого могло не произойти, если бы ты выдал меня полиции. Так скажи, Карл… Неужели лучше бы мне зачахнуть в тюрьме? Я всего лишь распоряжаюсь своим состоянием. Так, как сама хочу.

Карл запнулся. С этим ему было сложно поспорить.

– Бог свидетель, Дамана, – сказал он спокойно, но решительно. – Говорю при Дэвиде и Питере: я в долгу не останусь…

– Конечно, – ласково проговорила я. – Теперь мы квиты.

– При чем тут это! – вновь взорвался Карл. – Не знаю, как… Но я все верну!

Я подошла к нему вплотную и вынула цепочку с крестиком. Но показать я хотела не распятие, а самое ценное: мамино кольцо. Показала Карлу:

– Теперь тебе полегчало, правда?

– И что ты скажешь маме? – спокойно спросил он.

– Ничего.

– Как?..

– Так. Мы с тобой завтра с утра пойдем в нужную контору… Скажем им, что выкупили дом и землю. Они не придут выселять нас. Миссис Норрис не узнает, как мы это сделали и откуда взяли деньги. Она верует в Бога, так пусть считает, что это его благодать… А то она просит у него помощи, а он будто оглох…

– Все продумала… – иронично сказал Карл.

– Мы договорились? – спросила я, протягивая руку.

Карл с секунду думал. Глубоко заглянул в мои честные, но хитрые глаза. Он не стал пожимать мне руку: так же хитро улыбнулся, взял меня за талию, подвинул к себе и поцеловал.

– Договорились. Но если еще раз я узнаю про подобный фокус, я не буду так нежен…

– Нежен? Ты кричал на меня! – игриво возмутилась я.

– Это и есть нежность по сравнению с тем, что я могу устроить…

– Мне надо бояться? – промурлыкала я.

Карл не ответил, а только улыбнулся и снова поцеловал меня. Так мы помирились. Целовались мы недолго: Дэвид наглым образом нас растащил.

– Я не понимаю, – начал он. – Карл, она графиня…

Интересно, что сделает Карл?

Тот воодушевленно улыбнулся и сказал:

– Ну, значит, мне повезло!

После краткого молчания Дэвид издал смешок, а потом все мы засмеялись. Питер встал с дивана:

– Назовем это божью благодатью. Прекрасно, но… Что ты собираешься делать, Дамана?

– Элизабет, – поправила я его, обнимая Карла. – Пока я собираюсь оставаться Элизабет.

– Но как…

– Быть графиней – всего лишь сказка, мечта. Мечтами жить тоже интересно.

– Нет, Дамана… Жить так, чтобы для кого-то это стало мечтой – вот, что действительно интересно.

Так парировать мог только Питер Ричардс.

– Верно…

Вне времени

Странно и смешно, даже несправедливо. Я потратила столько сил и бесценных минут жизни, достигла цели – но не ощущаю удовольствия. Через месяц после этих событий, я переписала постоялый двор на Карла. Хотя он не считал это нужным, я настояла. Выкупила постоялый двор, получила новое уважение друзей. Дэвид и Питер поняли и простили меня за непреднамеренное убийство. И с Карлом мы как будто перешли на новый этап отношений. У меня было все. Псевдоним, планы на будущее – и впервые ничего не мешало воплотить их в жизнь. Но мне постоянно чего-то не хватало. Я не жалею о сделанном, но хочу – большего!

Никто из общежития не уехал. Карл принес свои официальные извинения перед всеми соседями за свою грубость. Оправдался он отчаяньем. Соседи тоже ответили взаимностью и извинились за трусость и бездушность. Из-за спасенного постоялого двора, было столько радости, что обижаться друг на друга совсем не хотелось. Все понимали, что в нас говорили эмоции и страх перед будущем. Мои ученики каждое утро приходили на занятия с готовым домашним заданием. И намечалось пополнение: десятого апреля Кейт родила сына! Мальчика назвали Дэном.

Медленно, но верно я подхожу к самому, наверно, интересному этапу своей жизни.

1 июля 1774 года. Воскресенье

Мне девятнадцать лет.

Прекрасное время года – лето.