Синявин
Шведская бригантина «Бернгардус» помогая флагману Врангеля открыла огонь по Зотову. Флагман «Вахмейстер» попытался выйти из боя так как шведский капитан-командор Врангель, командовавший боем, был ранен и потерял сознание. Шведские корабли спустили флаги, а потом, когда наша артиллерия прекратила стрелять большой 50 пушечный корабль капитан-командора Германа Врангеля «расставил все свои парусы и пошел на утек».
Наши корабли «Ягудиил» (капитан Деляп) и «Рафаил» (капитан Шапизо) по приказу Синявина устремились за ним в погоню, в то время как Зотов с кораблем «Девоншир» и шнявой «Наталия» остался с плененными фрегатами и бригантиной. Исправив повреждения, в погоню за шведским флагманом направился и Наум Синявин на «Портсмуте». Линкор имея малое колличество парусов убегал как мог. Через 3 часа погони капитан Шапизо на «Рафаиле» атаковал неприятельский корабль, но, имея больший ход, проскочил вперед.
Эзельский бой. Картина 19 века. Художник Людвиг Рихард.
Капитан Деляп на «Ягудииле» подошел к линкору «Вахмейстеру» на расстояние, которое позволяло «бросать с марсов гранаты». Деляп приготовился брать неприятеля на абордаж, но шведские матросы изготовились к отражению атаки. Русский корабль изменил курс и произвел всей бортовой артиллерией залп. Развернувшись, капитан Шапизо также открыл огонь «сделал всем лагом залп, которым кроме людей перебил у неприятеля много такелажа». Шведский капитан Тролле заменил Врангеля и продолжил неравное сражение. К месту боя подошёл Синявин на «Портсмуте» и так же открыл огонь.
Тролле приказал спустить флаг, но канаты были перебиты и случилась заминка. Линкор «Рафаил» капитана Шапизо успел сделать ещё один залп. Оставшийся без мачт с пробоинами в бортах «Вахтмейстер» около трёх часов дня всё же спустил флаг. Капитан Деляп на «Ягудииле» шлюпки так как все канаты были перебиты. Капитан Шапизо с «Рафаила» подспешил и отправил своих моряков принять сдачу шведского флагманского корабля. Позже в Ревеле оскорблённый такой несправедливостью Деляп говорил всем английскую поговорку «я срубил куст, а он (Шапизо) убежал зайцем». В итоге этого боя капитан 2 ранга Наум Синявин «взял в призы» линейный корабль «Вахтмейстер», 34-пушечный фрегат «Карлскрон-Вапен» и бригантину «Бернгардус». На судах было взято в плен 387 человек с капитан-командором Врангелем, убито около 50 и ранено 13 человек. Потери русских составили 7 человек убитыми и 9 человек ранеными. Наум Синявин после боя писал Петру: «все сие… сделано без великой утраты людей, я иду со всею эскадрою и взятыми шведскими кораблями в Ревель». Государь назвал Эзельскую победу «добрым почином Российского флота»
Капитан 2 ранга Наум Акимович Синявин был произведен через чин в капитан-командоры, командиры судов были произведены в следующие чины. Ему было пожаловано имение из отписанных в казну деревень в Рязанском уезде. Синявин получил от вице-адмирала Петра Михайлова медаль с надписью «прилежание и верность превосходят сильно» и денежную премию. Вернувшись в Ревель Наум Акимович заходил с «призом» и береговые пушки стреляя холостыми зарядами приветствовали его «и тогда командор новый Синявин поставил на своем корабле бредевымпел и благодарил из 13 пушек, а потом Его Величество был в гаване и смотрел взятых шведских воинских кораблей». Эзельский бой оказался первым корабельным сражением, в котором русским флотом была одержана победа пушечным огнем без абордажа. Победа у острова Эзель окончательно лишила шведский флот господствующего положения на Балтийском море.
2 июня 1719 года весь корабельный флот прибыл к Котлин острову под командованием Петра Михайлова на «Ингерманланде». После соединения со стоявшими на Ревельском рейде кораблями флот состоял из 21 линейного корабля с общим числам орудий в 1672 пушки и экипажем в 10711 чел. Спустя 4 дня галерный флот (132 галеры, более 100 островских лодок с 26 000 человек десантного войска) под командованием генерал-адмирала Апраксина прибыл к Ламеланду. Капитан-командора Наума Синявина Государь отослал с 4 кораблями для осмотра неприятельского берега.
12 июля генерал-адмиралом Апраксиным были отправлены 21 галера и 12 островских лодок с десантными войсками под командой генерал-майора Ласси к северу от Стокгольма с целью его разорения.
Через десять дней произошла высадка десанта численностью 2400 человек генерал-майора Ласси на шведский берег близ деревни Лефста. Встретив на берегу шведский отряд из 1600 воинов, Ласси атаковал его и обратил в бегство. Наши морские десантники углубились на шведскую территорию, уничтожили железные рудники и заводы, после чего возвратились на свои суда и отправились к главным силам галерного флота.
Снимок из архивной переписки Петра 18 века.
13 августа 1719 года галерный флот генерал-адмирала Фёдора Матвеевича Апраксина подошёл к проливу Стекзунд, ведущему в Стокгольм, и произошла высадка на оба берега пролива десантов по 3 батальона пехоты под командой князя Иван Фёдоровича Барятинского на левый берег и Фёдора Стрекалова на правый берег. Между отрядом князя Барятинского и шведским отрядом генералиссимуса принца Гессен-Каеельского (2 полка пехоты и 1 полк кавалерии) произошло кровопролитное пятичасовое сражение. В итоге этого сражения шведы были разбиты наголову и обращены в беспорядочное бегство.
В результате успешных набеговых действий, продолжавшихся свыше месяца, было уничтожено много металлургических и орудийных заводов, захвачены торговые суда и другие трофеи. Государь Пётр Алексеевич так же хотел оказать на шведское население информационное воздействие. На шведском и немецком языке был напечатан манифест, который распространяли среди местных жителей. В нём разъяснились причины войны, Россия предлагала мир. Сообщалось, что погибший шведский король Карл хотел заключить мир, но нынешнее правительство Швеции желает продолжить войну.
Снимок из архивной переписки Петра.
Вина за военные бедствия возлагалась на правительство Ульрики-Элеоноры. Народу предлагали оказать воздействие на своё правительство с целью скорейшего заключения мира. Граф Андрей Иванович Остерман отвёз в Швецию несколько сот экземпляров этого манифеста. Шведское правительство, почувствовав силу нового удара русской армии и флота, обратилось к Петру с просьбой прекратить военные действия и продолжать мирные переговоры.
Несмотря на поражение Швеции и усиление России в Балтике произошли коренные изменения на политическом поприще. Англия, Пруссия и Дания вопреки бывшего сотрудничества с нашим Государём вдруг внезапно заключили мирный договор с Швецией. Пётр понимал, что теперь совместно английско-шведский флот может сделать нападение на Россию. Он решил спешно усиливать свои порты Котлин, Ревель и Санкт Петербург «оборону флота и сего места иметь до последней силы и живота, яко наиглавнейшее дело».
Генерал-адмирал Ф. М. Апраксин. Художник В. Н. Бовин.
Для усиления и реконструкции крепостей из Петербурга были привезены гвардейские полки и несколько тысяч крестьян для строительных работ.
Именно в этот год старший брат Ульян Акимович Синявин был назначен командовать всеми кирпичными заводами. Англо-шведский флот из 25 вымпелов в конце мая появился перед Ревелем, но простояв неделю удалился к Стокгольмским шхерам. Получив известие что неприятель показался близ острова Ламеланда князь Михаил Голицын с галерным флотом отправился искать шведов. Он вышел к острову Гренгаму «где было место для наших галер способное». Шведский вице-адмирал Шеблат снялся с якоря и пошёл на сближение, подвергнув наши галеры обстрелу. Галерный флот стал поспешно отступать на мелководье, куда и попали преследующие его шведские корабли. На мелководье шведы напоролись на мель и более маневренные русские галеры и лодки перешли в атаку и сумели взять на абордаж 34-пушечный фрегат «Стор-Феникс», 30-пушечный фрегат «Венкер», 22-пушечный «Кискин» и 18-пушечный «Данск-Эрн», после чего оставшаяся часть шведского флота отступила. Убито было 103 шведа и 407 взято в плен, у наших убито 82 человека и 246 ранено. Этим сражением окончились военные действия этого года. Наши держались в оборонительном положении, а неприятель не делал попыток к нападению.
В 1721 году Наума Акимовича Синявина как опытного морского командира назначили присутствовать в Адмиралтейств-коллегии. Он участвовал в её работе в столице и в местах базирования флота. Он был направлен «для наилучшаго изследования дел», контроля за строительством кораблей на верфях, вооружением кораблей после зимнего периода отстоя в гаванях и их разоружением на зиму. При его присутствии были спущены на воду, когда ещё не сошёл лёд три корабля 80-пушечные «Святой Андрей», «Святая Екатерина» и «Фридемакер». Командиром на «Св. Андрее» стал капитан-командор Иван Акимович Синявин, который так же присутствовал на заседаниях адмиралтейской коллегии. Под её руководством были различные отдельные управления такие как: военно-морская, адмиралтейская, обер сарваерская, провиантская, подрядная, мундирная, счётная, лесная, контролёрская. цехмейстерская, казначейская, и аудиторская. Иван Акимович построил себе дом на Котлин острове. Дом был большим и сложен был из камня «в доме было 4 жилых комнаты и двое сеней: из службы: кухня, людская комната, конюшня, баня и погреб». Иван Синявин весь прошлый год занимался доставкой леса из Казани для строительства этих линкоров. Эскадра под руководством Наума Синявина стояла у Гельсинфорса при заключении Ништадского мирного договора. К России отошли часть Карелии, расположенной к северу от Ладожского озера, с Выборгом, Ингерманландия от Ладоги до Нарвы, часть Эстляндии с Ревелем, часть Лифляндии с Ригой, острова Эзель и Даго. За эти земли Россия выплатила Швеции компенсацию в 2 млн ефимков или 1300000 рублей.
Государю Петру Алексеевичу было присвоено звание «адмирала красного флага… дабы в знак понесённых своих трудов в сию войну». Науму Акимовичу Синявину было присвоено звание контр-адмирал или по-старому шаутбенахт. Этот мир укрепил за Россией значительные приморские порты. Нашими стали Выборг, Нарва, Ревель и Рига. Уже не окно прорубил Пётр в Европу, а целую дорогу.
Русский историк морского флота, генерал Фёодосий Фёдорович Веселаго в своём труде «Очерк русской морской истории» пишет: «Временное утверждение России на Азовском море и прочное на Балтийском оправдали справедливость знаменательного изречения великого Государя: „Птентат (владетель), который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет“. Пётр Алексеевич создал эти две сильные руки, способные нетолько на защиту Родины от нападений врага, но и для угрозы ему в его собственных владениях. Теперь море перестало представлять для русских непреодолимую преграду, а напротив превратилось в торный, удобный путь. Создание флота придвинуло Россию к Европе».
22 октября в церкви Святой Троицы в Санкт-Петербурге, после литургии и прочтения мирного трактата, Сенат именем всего народа просил Царя за его труды, заслуги и благодеяния, оказанные отечеству принять титул «Отца Отечества, Великаго и Императора Всероссийскаго». Государь Император Петр Алексеевич «при выходе из церкви паки с восклицанием виват от народа и потом 3 раз из пушек и мелкого ружья поздравлен». С тех пор считается, что страна стала Российской Империей. Имперский титул русского властителя был признан другими странами не сразу, но уже в то время «де-факто» Россия вошла в круг ведущих стран Европы и как Российская Империя стала участвовать в разделе мира. Эпохальное событие в истории страны ознаменовалось залпом сотен пушек с Адмиралтейства, Петропавловской крепости и Балтийского флота и со 125 галер. При стоящих 27 полках «беглым огнем из мушкетов стреляно». Очевидец тех событий пишет: «…все, казалось, объято пламенем, и можно было подумать, что земля и небо готовы обрушиться… что казалось якобы валы петербургские и река Нева, которая галерами наполнена была, загорелась». Были изготовлены два специальных фонтана на площади, которые «из одного белое, а из другого красное вины испущали… и ещё многими птицами наполненный бык, целой жареной позлащеной, поставленный на полку о шести степенях народу на употребление отдан». Всю ночь были зажжены различные фейерверки и специальные триумфальные пирамиды «якобы алмазы и брулианты были и у каждой по звезде такого же огня… зажиганы колеса, фантаны и протчия огнестрельныя пушечныя вещи».
В следующем 1722 году Царь Пётр Алексеевич предпринял поход из Москвы в Астрахань, а затем в Каспийское море. Летом он с войсками занял Дербент.
Здесь хочу сказать читателю, что у Наума Акимовича 5 октября в Северной столице родился сын Алексей Наумович Синявин, герой моей книги будущий адмирал Российского флота. Тем временем в Петербурге 6 ноября 1722 гола по окончании мореходного сезона, была собрана Адмиралтейская коллегия, которая направила шаутбенахта Наума Синявина в Воронеж «и в транжамент и в приписные к адмиралтейству города на железные и прочие заводы для освидетельствования оных».
Сделаны были распоряжения о воссоздании верфей в Таврове и Павловске. Указом адмиралтейской коллегии было велено построить в Воронеже 15 ПРАМов, 16 галер и 30 бригантин. Главным распорядителем дела назначен вице-адмирал Матвей Христофорович Змаевич. Мастерами для постройки прамов и бригантин Федосей Моисеевич Скляев и итальянец Дипонтий.
Снимок из архивной переписки Петра 18 века.
В связи с низкими температурами на Волге Петр вынужденно поменял свой маршрут. От Царицына 23 ноября он поехал в сторону Воронежа, где планировал посетить судостроительные верфи. Пробыв один день в Воронеже он отправился на санях в Москву.
В апреле следующего 1723 года вице-адмирал Петр Михайлов посетил Котлин остров и проводил осмотр военных судов. В мае был спущен на воду 52 пушечный корабль «Михаил Архангел». Через месяц ещё один новый линкор 74 пушечный «Леферм» присоединился к эскадре. В июле весь Балтийский флот вышел к Ревелю, с ним в походе был сам Государь Император.
Генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин был на линкоре «Гангут», адмирал Петр Михайлов на «Святой Екатерине» под руководством капитана Калмыкова, вице-адмирал Вильстер на «Фридемакере» с капитаном Бенсом, вице-адмирал Гордон на «Норд Адлере» с капитаном Армитажем. Шаутбенахт Наум Акимович Синявин находился на «Святом Андрее» с капитаном Баршем, шаутбенахт Дуфус на «Нептуне» с капитаном Деляпом, шаутбенахт Сандерс на «Святом Петре» с капитаном Трезелем. Вице-адмирал Вильстер в море перед Государем испытывал на полном ходу линейны корабль «Пантелеймон Виктория». Весь флот 12 июля пришел из Ревеля в Рогервик, где Государь в торжественной обстановке заложил гавань. Контр-адмиралу Синявину приказано было взять с собой 6 кораблей и идти в море к Гангуту и там курсировать между финскими берегами и островом Рогервиком. В отряд входили «Астрахань» с капитаном Грисом, «Мальбрук» с капитаном Мишуковым, «Рандольф» с капитаном Фремом, «Армонт» с капитаном Шапизо, «Полтава» с капитаном Вильстером. 20 июля Балтийский флот вернулся к острову Нарген и к Ревелю. Петр сухим путем отбыл в Петербург. Генерал-Адмирал Федор Апраксин приказал «понеже морская компания более сего времени впредь продолжаться не имеет и главный флот возьмет свое следование для зимования к Кроншлоту». Весь флот после месяца в море пришёл в конце июля обратно в Кроншлот.
Адмирал Петр Михайлов встретил его у Красной горки и 5 августа сам привел его на кроншлотский рейд, куда встречать всех прибыла на яхте Императрица Екатерина. Когда Государь Петр Михайлов вернулся в Петербург он заложил новый 100 пушечный линейный корабль по составленному им самим чертежу (чертеж литера К), который так и назывался «собственный Его Императорского Величества корабль». Корабельным подмастерьем был Матиас Каральбом. Этот линкор 1 ранга строили лучшие вольные плотники, получавшие большую зарплату 3 рубля 50 копеек в месяц.
Встреча флотом ботика Петра. Художник С.Д Всеволожский
По прибытии в Петербург адмирал Апраксин приказал капитану-командору Ивану Синявину «в адмиралтейской коллегии присутствовать и в исправление коллежских дел вступить». Адмиралтейская коллегия выслушала донесение капитана-командора Демьянова «что на Васильевском острову у гаванного строения застроены 30 казарм, нет плотников, и они ныне стоят непокрытые». Приказано срочно купить «гвозди и ганты» от подрядной конторы, сделать крыши и заселить матросов «доколе оные солдаты и матросы при той работе будут, давать им денежного жалования сверх их окладных дач по 20 копеек человеку на неделю». Велено заложить строительство при адмиралтействе 52 бота «длиной до 35 фута, шириной до 10 футов и глубиной до 4 футов».
Пётр придумал устроить особое торжество, для почётного приёма «дедушки русскаго флота» среди его доблестных внуков. 7 августа ботик в сопровождении невского флота прибыл к Котлину. Все флагманы флота собрались на самом большом линейном 92-пушечном корабле «Гангут», стоявшие против средних ворот купеческой гавани. Все морские высшие офицеры спустили ботик на воду, поставили на нём мачту и подняв на ней штандарт, пошли на рейд. Адмирал Пётр Михайлов правил рулём, Фёдор Апраксин был командиром. На вёслах были вице-адмиралы Сиверс и Гордон и шаутбенахты Наум Синявин и Сандерс. Лоцманом был назначен вице-адмирал князь Меншиков, а фельдцехмейстер Отто из маленьких пушек стрелял в ответ на салют флота.
В сентябре в Петербург прибыл персидский посол. Император Петр Алексеевич, посетив адмиралтейство приказал «все палаты и магазины чистотою убрать и экипажеским офицерам и мастерам быть в добром платье, понеже сего числа 12 сентября всё будет смотреть персидский посол с его свитою, да французский капитан». Адмиралтейской конторой в столице временно назначен «управляющий должность директора» капитан-командор Иван Акимович Синявин вместо вице-президента и адмирала Корнелия Крюйса. Новому исполняющему обязанности адмиралтейство прислало: «1000 человек с Котлина острова с капитаном-поручиком Лопухиным направить для адмиралтейских работ в гавань к кранам, для варения пику к смольной бане, для таскания на магазины брусья».
2 октября была заложена крепость и поселение на острове Котлин городка Кронштадта. Петр собственной рукой нарисовал чертёж крепости. Невский флот вышел сопровождать императорские яхты. После торжественного молебна Государь положил «первые 3 куска дерна», за ним последовала Императрица, принцы гессен-гамбургские, герцог голштинский и другие гости. Затем Петр Алексеевич «угол отрезал как быть больверку и с Кроншлота учинена из пушек стрельба. Потом солдаты и матросы стали носить и класть дерн и как наложили в длину до указанного места. а в ширину на 8 дернин, тогда на том заложен солдатами и матросами был погреб и знатным господам подношено было по бокалу хорошего вина бургонского. На вечер сидели все в доме у генерал-фельдмаршала князя Меншикова и ночевали все по своим судам».
1 января 1724 года в честь Нового года в Троицкой церкви слушали литургию от епископа Тверского Лопатинского и по окончании в Санкт-Петербургской крепости была стрельба из пушек. После обеда была организована «ассамблея в аудиенц-камере» то есть бал и танцы в Сенатском зале, где встречали послов. Присутствовали все знатные гости герцог Голштинский, Гессен-Гамбургские князья, Государыня Императрица Екатерина с Цесаревнами и Царевны Екатерина Ивановна и Прасковья Ивановны оставшиеся дочери Иоанна Алексеевича и другие знатные дамы. На этой ассамблее присутствовали все братья Синявины: Наум, Иван, Ульян Акимовичи. Потом был ужин и на Троицкой площади был организован праздничный фейерверк. На утро другого дня Государь был дома и чертил план города Кронштадт, а после обеда поехал на пороховые заводы на реку Охту и к генерал-фельдцейхмейстеру графу Якобу Брюсу главному человеку в России по артиллерии.
Кронштадт. Гравюра 19 века. Неизвестный художник.
В зимующую в Ревеле эскадре контр-адмирала Наума Акимовича Синявина «приказано быть в готовности к 15 апрелю». В состав назначены корабли и фрегаты, а именно «Принц Евгений», «Перл», «Рандольф». «Крейсер», «Амстердам-Галей», «Кронделивде». Император указал загрузить на них провианта на 4 месяца, «пороха по 20 выстрелов на каждую пушку… и ожидать о вояже указа». Вице-адмирал Сиверс передал указ Науму Синявину, прибывшему в Петербург, срочно отправляться в Москву к Государю.
Наступило 6 июня 1724 года, и Кронштадтская эскадра вышла в море к Красной горке под руководством вице-адмирала Даниэля Вильстера и шаутбенахта Наума Синявина числом 16 кораблей, 4 фрегатов и 2 бомбардирских корабля. Шаутбенахт Дуфус привел из Ревеля 4 линейных корабля и 2 фрегата. Весь флот занимался тренировками с 19 по 25 июня. Обучались молодые моряки и проводилось взаимодействия при маневрах. Однажды сильный ветер и шторм повредил 5 кораблей. Вице-адмирал так писал в адмиралтейств-коллегию: «…повреждения здесь при Красной горке исправить было невозможно …на корабле Москва контр-адмирал Синявин отправлен от нас для исправления той починки в Кронштадт, а по исправлении возвратиться паки сюда по-прежнему». 2 июля шаутбенахт Наум Синявин, исправив повреждения на 5 кораблях вернулись во флот.
5 августа Император Государь Петр Алексеевич прибыл в Петербург и через 2 дня был произведён спуск на воду 64-пушечного корабля «Дербент». Государь всю ночь праздновал на нём «до 4 утра и очень веселился». В октябре Государь на яхте отправился для осмотра работ на Ладожском канале и также посетил «соловарни на озере Ильмень». На обратном пути в Петербург он 5 ноября заехал на Лахту для осмотра Сестрорецких оружейных заводов. В один из тёмных и бурных вечеров сел на мель бот с матросами, и проезжая мимо Петр на шлюпке решил помочь утопающим. Его лодка так же остановилась в мелком месте и Государь, соскочив с неё по пояс в воде помогал спасать людей. Конечно, позже оказалось, что он сильно простыл и его болезнь ещё сильнее обострилась.
Наступил 1725 год и Государь Император Петр Алексеевич, присутствуя в сильный мороз 6 января на церемонии Крещения, ещё раз простудился и слег с температурой. Когда болезнь немного отступила Петр подписал указ, касающийся наказанных солдат Гвардейских полков, в нём было сказано: «…по которым делам в полках лейб-гвардии по военным артикулам присуждены к смертной казни или в ссылку на каторгу вечно, тем всем вины оставить, кроме государственных вин, касающихся к первым 2 пунктам и смертных убийств, и учиненных не однократных разбоев из-под арестов освободить и при свободе объявить им, что их тяжкие вины отпущены для здравия его и чтоб он о том его здравия к Богу молитвы свои принесли».
16 января у Государя наступило ухудшение здоровья, появился «сильный озноб», Царя госпитализировали в Зимний дворец, и он уже почти не вставал с постели. Лечивший императора лейб-медик Блюментрост обратился за советом к знаменитым в то время европейским врачам Герману Бургааву в Лейдене и Эрнсту Шталю в Берлине. Так же они собрали на консилиум всех врачей, находившихся в Петербурге. 23 числа была сделана операция и больному стало чуть легче. Через два дня была сделана «катеризация мочевого пузыря». 26 января Государь попросил есть, но во время приёма пищи у него неожиданно возник «удар», он потерял сознание на 2 часа. Очнувшись, все медики констатировали, что Император утратил способность говорить и владеть левыми конечностями. Приглашены были священники и его миропомазали. Архиепископ Новгородский Феофан Прокопович пишет в своих воспоминаниях, что: «…в 27 день генваря, в исходе второго пополудни часа, государь весьма оскудевать и к кончине приближаться начал». Когда к нему явились священники и стали его причащать, то он «засхлым языком и помешанными речьми» повторял слова молитвы. После этого в «конторку», где лежал Пётр стали приходить прощаться сенаторы и генералы и «руку государеву с плачем и хлипанием целовать начали. Лежал он, молча и всех приходящих взглядом приветствуя». Наум Синявин успел попращаться с Государём. Через некоторое время Пётр «не без труда проговорил „После“» это было его последнее слово. И «тем словом покоя ли требовал, или о времени смерти, следующем говорил, про то неизвестно, и так все из комнаты вышли». Телом и духом Император был силён и ещё 15 часов боролся за жизнь. Всю ночь Екатерины держала его за руку. Рано утром 28 января 1725 года около 6 часов дыхание остановилось Государь Император Петр Алексеевич умер.