Ленин, мы и будущее. Опыт свободного и пристрастного анализа

I

. Становление и прорыв к подвигу

Колокол времени в разные эпохи звучит по-разному. В благие годы звонкими переливами он вливает в сердца людей ощущения радости бытия и счастья, наделяет их верой в истинность избранного пути и уверенностью в своих силах. Но, увы, не слишком долговечными оказываются такие этапы истории, пожалуй, чаще и дольше человечеству выпадает преодолевать периоды смут и безвременья, когда нарастают разного рода противоречия, в непримиримой борьбе сталкиваются интересы социальных классов, страт и государств, и в эти годы, и даже столетия нестройные, а порой и грохочущие звуки колокола времени погружают людей в состояние отчаяния, утраты смысла жизни и веры в лучшее будущее, ставят перед необходимостью делать судьбоносный выбор для себя и всей страны.

А нынче снова тревожно в самых разных земных весях. И в России тоже. Глобалисты, западники, евразийцы – все пытаются достичь реализации своих планов всеми доступными средствами: информационными, экономическими и военными. И на фоне этих передряг совсем растворился, исчез человек… Никому нет дела до его роли в мироустройстве и, тем более, до его личных проблем и устремлений. Современные инквизиторы работают по-стахановски! Люди для них стали просто инструментом для достижения целей тех или иных глобальных политических игроков и их реальных хозяев. А в воздухе всё явственнее слышится гул приближающейся катастрофы…

И именно такие эпохи вызывают к жизни гигантов мысли и духа, пророков, которые глубиной проникновения в суть происходящего, силой своей провидческой мысли и страстного действия разрывают тенёта и наросты несправедливости и лжи, жестокости и лицемерия. В этом ряду мы помним имена Христа, Мохаммеда, Будды, Конфуция, Зороастра, Сергия Радонежского… Вместе с ними приходят в Мiръ1 большие учения-религии, которые его и переворачивают. В последующие эпохи умами миллионов властвовали идеи Лютера, Маркса и Энгельса….Одним из таких мыслителей, пророков и революционеров, впустившим в себя все проблемы и страдания Miра, и, главное, человека, был Владимир Ильич Ленин. Именно он сумел докопаться и проникнуть мыслью и действием в самые сущностные болевые точки России конца XIX – начала XX веков. Смог не только рассмотреть ужасающую глубину приближающейся к ней социальной, экономической, военной бездны, но и организовать силы, которые смогли изменить ход истории и открыть народам России путь к новой, более справедливой, честной, пусть трудной, но и удивительно счастливой для ушедшего века жизни.

Грандиозность его свершений и в том, что весь ХХ век прошёл под знаком идей и практических дел этого великого мыслителя и практика. Между тем, во многом благодаря именно ему, преображение постигло не только его родную страну Россию, но и весь земной мир.Но, что самое парадоксальное и симптоматичное, сегодня фигура В.И. Ленина оказалась у многих в перекрестье изощрённой критики, причём не только у деятелей от тёмной политики, но и среди тех, кто не захотел вникнуть в мотивы и смыслы деятельности этого человека, его недоброжелателей.

И это не удивительно. В последние десятилетия на это имя нанизано столько унизительного замалчивания, постыдной клеветы и подлого очернительства, что многие перестали воспринимать Ленина как великого деятеля, который в начале ХХ века сумел повернуть ход истории и спас Россию от неминуемого развала, а народ – от неминуемого жестокого порабощения. Сегодня уже ни для кого не секрет, что планы объединённого Запада в ту пору были определённо направлены на раздел территории страны на зоны влияния (читай – колонии) самых разных хищников и превращение населения в тех самых «служебных людей», теоретическое обоснование которых появилось сравнительно недавно, а вот практическая необходимость и жёсткое желание Запада их иметь были уже тогда.

О Ленине написаны горы книг и статей, сняты тысячи фильмов и видео, а вот знают о нем большинство сегодня, в эпоху «супергласности», очень мало. Сплошные штампы и ярлыки, причем, чаще всего, с прямо противоположными знаками. И очень немного тех, кто захотел и сумел понять его как яркого, воистину неординарного человека, всю свою жизнь горевшего страстной тягой к справедливости, чувством сострадания и неутолимого желания помочь российскому народу выбраться из жуткого для человека состояния забитости, бескультурья и нищеты.

Но звёзды, как метко заметил Рабиндранат Тагор, не боятся, что их примут за светляков. Определённая идеями, волей и практическими действиями Ленина реальная история убедительно показала, что именно с переходом власти к большевикам во главе с Лениным и образованием СССР начался путь к новому величию российского государства. И именно созданное в тот период наследство составляет экономический, культурный и, во многом, духовный фундамент современной Российской Федерации и её народа.

Однако в силу различных причин гигантская фигура Ленина и всё им совершённое на переломе минувших столетий пока, в условиях ещё не преодолённой очередной российской смуты, остаётся для нас до конца не понятыми. А время не ждёт. Поэтому жизнь, становление личности Ленина и его не устаревшие идеи вновь должны быть востребованы.

Наш разговор начнём с истоков, когда он был

Еще не Ленин

Человек растет из детства. А свой жизненный путь будущий Ленин начал в губернском волжском городе Симбирске весной – в апреле 1870 года. О семье Ульяновых написано и сказано очень много. И это справедливо – она на самом деле жила истинно демократическими воззрениями и ценностями. Тема добра и зла, бесправного положения простолюдинов в этих условиях имела для ее членов особенную выпуклость и рельефность, пробуждала желание что-то делать, совершать какие-то шаги. И разве не это все стало той питательной средой, в которой по-юношески обостренная к несправедливости душа Володи Ульянова воспылала гневом к ужасам окружающей жизни, в ней начало разгораться желание принять участие в борьбе за новую справедливую Россию? Скорее всего, да, ибо, напитав свою душу мыслями Чернышевского, Добролюбова, Успенского, даже пусть поверхностно познакомившись с «Капиталом» Маркса, он не мог оставаться равнодушным к униженному и бесправному положению живущих рядом людей.

Глава семьи Илья Николаевич Ульянов был выдающимся для своего времени просветителем и организатором народного образования. Выходец из простого народа, он, благодаря личным качествам и хорошему образованию, сумел стать признанным авторитетом среди народа и чиновной публики и даже получить дворянское звание. Был религиозен сам, и всех детей воспитывал в духе православия. Всегда придерживался гуманистических начал и демократических взглядов, но революционных взглядов не разделял. И, конечно, огромный авторитет Ильи Николаевича в губернии, его непосредственный и большой опыт работы в структурах государственного управления, понимание им при этом порочности и устарелости многих из сторон бытовавшей тогда системы власти, внутренняя расположенность к просвещению и свободолюбию – все эти отцовские качества через обычные разговоры, стиль поведения, реакции отца на те или иные события постепенно впитывались в души детей, служили теми кирпичиками, из которых лепились, выкристаллизовывались их характеры.

Мать – Мария Александровна Ульянова, (в девичестве носила отцовскую фамилию Бланк), тоже была фигурой достаточно неординарной, гармонично сочетавшей в себе здравый жизненный смысл и жертвенность материнства. С самого раннего возраста она приучала детей к самостоятельности, твёрдому распорядку дня, дружбе и взаимопомощи между собой, ответственности за свои поступки. Мария Александровна никогда не мешала детям проявлять инициативу, поощряла развитие в их характерах самостоятельности и дисциплины. Нередко даже отпускала Сашу и Володю в многодневные лодочные походы по Волге. Всегда напоминала детям о том, что они должны беречь престиж отца. И это работало. В одном из своих сочинений старший сын Саша вполне осознанно написал о том, что для человека в жизни важны такие качества, как честность, любовь к труду, твёрдость характера, ум и знания. И это он подтвердил всей своей короткой жизнью. А, судя по судьбам его братьев и сестер, они тоже придерживались именно таких духовно-нравственных ценностей. Детям родители создали все условия для всестороннего развития, получения хорошего образования, формирования открытого и самостоятельного взгляда на жизнь. Воспитывали их в православной вере, хотя, по некоторым свидетельствам, особого религиозного рвения сама Мария Александровна не проявляла.

Именно воспитание в семье и стало самым значимым фактором в привитии детям доброжелательности, ответственности, взаимного уважения, честности, аккуратности, умения ценить личное пространство каждого из них. Её открытость новым веяниям эпохи мягко сочетались с патриархальностью в хорошем смысле слова. Авторитет родителей, их ценности уважения к людям были стержнем, вокруг которого формировались характеры детей.

Володя рос, конечно, не ангелом, не паинькой. Общеизвестно, что в детстве он был шустрым, довольно нелюдимым, самолюбивым и порой даже дерзким мальчишкой. Любил сладости, развлечения и шалости. Особенно – дразнить гусей. С большим удовольствием демонтировал (собственно – ломал!) даже новые игрушки. Но делал это не из вредности характера, а чтобы узнать: из чего и как они сделаны. Любопытство было сильнее послушности! При этом даже непоседливость Володи причудливо сочеталась в нем с неожиданной целеустремленностью, смелостью, любознательностью, усидчивостью и расположенностью погружаться в мир фантазии, в мир собственной души. Дисциплинировала и оттачивала способность к логическому и нестандартному мышлению любовь парня к шахматам, им он отдавался со всей своей страстью. Однако главными его доминантами, были отменная память, сообразительность, умение сохранять спокойствие и выдержку даже в необычных ситуациях, все они отчётливо проявились уже во время обучения в гимназии.

Особую роль в выработке личностных качеств Владимира сыграл его старший брат Александр, который из детей был для него самым большим авторитетом. С ним он советовался, обсуждал волнующие проблемы. Саша тоже ценил своего брата. Однажды, когда Володя учился в шестом классе, он попросил Сашу прислать ему из Санкт-Петербурга заинтересовавшую его книгу «Воспоминания Сократа», и брат оперативно эту просьбу выполнил.

Немалый вклад в формирование жизненного опыта Володи внесло и общение с людьми из других социальных слоёв. Практически со времени его рождения в их семье жила няня Варвара Григорьевна, которая отдавала детям свою любовь и ласку. Несмотря на то, что семье приходилось часто менять съёмные квартиры, у него всегда находились товарищи для игр из соседних домов. Скорее всего, как это всегда случается среди мальчишек, бывали и конфликты, и обиды, и даже драки… Но воспоминаний об этом не сохранилось.

Впрочем, не всё так плохо. Недавно в свет вышла книга с работами известного ульяновского литературоведа и краеведа П.С. Бейсова, где опубликованы очень интересные материалы, связанные, в том числе, с жизнью молодого Ленина в Симбирске. В частности, в ней опубликованы воспоминания нескольких бывших симбирских мальчишек, которые дружили с Володей Ульяновым в его детские и подростковые годы. Так сын бывшей бедной симбирской швеи типографский рабочий Н.Г. Нефедьев ещё в 1940 году рассказывал, как они вместе с Володей играли в охотников, ходили на Свиягу купаться в её тогдашних лазурных водах, ловили сеньтявок, мастерили самострелы. Часто спускались к берегу Волги и смотрели как бурлаки тянут барки, пригоняют плавающие в воде брёвна, поют заунывные песни о тяжёлом своём труде. Во время покоса мальчишки добирались даже до заливных лугов, где крестьяне косили траву, а их грудные дети лежали на каком-то тряпье. Поднявшись вновь на высокую гору, слышали, как из решётчатых окон стоявшего там тюремного замка доносятся невесёлые песни арестантов. И даже когда Володя надел гимназический мундир и фуражку, они с Нефедьевым продолжали дружить. Товарищем по детским играм В. Ульянова в те годы был и будущий кузнец Ф.С. Вельский. Он тоже вспоминал о том, как задорно они играли в бабки, городки, катались на лодке, ловили рыбу. Их дружба продолжалась вплоть до отъезда Ульяновых из Симбирска.

О характерных случаях, отражающих явный интерес Ульянова к людям, вспоминал и одноклассник Владимира Д.М. Андреев. Однажды, когда они учились в 7 классе, спустились садами к Волге. На пристани царило большое оживление – грузили баржи с хлебом. «Эй, здорово, паренек! – крикнул вдруг один рабочий, обращаясь к Володе. За рыбкой приехал? Ну, бог тебе в помощь!» – проговорил он ласково, пока ребята усаживались в лодке. Это был один из знакомых Ульянова, с которыми тот любил разговаривать на пристани. В другой раз они встретили на пристани татарина и Володя расспрашивал его – как будет то или иное слово по-татарски. Был и случай, когда гимназисты увидели грузчика родом из Персии, так его Володя часа два расспрашивал о жизни на Востоке.

Здравый смысл подсказывает, что годы близкого общения с этими, часто босоногими, пацанами дали очень многое для Володи в понимании сути самой обычной народной жизни из низших сословий, которые нередко были лишены возможности нормально питаться, одеваться, получать образование – одним словом – полноценно жить, как это подобает человеку. Конечно, будущий Ленин в ту пору не делал слишком глубоких обобщений на эту тему, но непосредственное общение с обделёнными сверстниками в его искренней душе в форме ощущения несправедливости и неправильности устройства жизни оставалось.

В старших классах Володя, по просьбе Ильи Николаевича, трижды в неделю встречался и консультировал26-летнего Никифора Охотникова, к тому времени молодого учителя математики Симбирской чувашской школы, чуваша по национальности. Владимир без всякой оплаты за два года успешно подготовил его к экзаменам по латинскому и греческому языкам за гимназический курс. Это было необходимо Охотникову для дальнейшего поступления в университет. Вполне естественно, что кроме обсуждения глаголов и склонений любознательность Владимира подталкивала его к разговорам о житье-бытье людей и в чувашской деревне.

Вот так и шло время детства и юношества Владимира Ульянова, когда семья, обстановка, окружение, друзья, с кем постоянно общался, оказывались для него как раз тем определяющим фактором и судьбоносным временем, когда в глубинах души закладывались основы его характера, духовного мира, мировоззрения.

Что читал, о чем размышлял юный Владимир Ульянов

Читать Владимир любил, и для этого у него были практически идеальные условия для того времени. В дом Ульяновых регулярно по подписке, кроме взрослых журналов «Современник», «Отечественные записки», «Искра», «Вестник Европы»,приходили детские журналы и книги. Кроме семейной библиотечки он, как и другие дети, пользовался городской Карамзинской библиотекой. Множество интересной литературы также попадало в его руки, когда семья приезжала в Кокушкино, где находилось небольшое имение отца Марии Александровны. Среди любимых у Владимира были книги о природе и животных, произведения Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Гоголя, Майн Рида, Фенимора Купера, Бичер-Стоу и других русских и зарубежных классиков. Книгами Пушкина зачитывался, а, судя по его будущему отношению к священнослужителям, его особенно впечатлила несуразной жадностью сказка «О попе и работнике его Балде».

Кумирами Володи надолго оставались индейцы, их романтические образы, близость к природе. Их мужественная борьба против колонизаторов вызывала в формирующейся душе Володи живой отклик и искреннее сопереживание. Скорее всего, именно в то время он стал задумываться о борьбе добра и зла в этом мире. Его русский разум не мог согласиться с тем, что«убийство дикаря»–это подвиг, или с тем, что краснокожие отличаются от зверей только хитростью, и что совсем не грешно снять с них скальпы, за которые ещё и деньги можно получить. Образы Натти Бампо, Чингачгука, Ункаса, Твердого Сердца прочно поселились в его сердце, и совсем не случайно он потом довольно долго в своих посланиях использовал пиктографическое письмо индейцев.

Не меньший эмоциональный отклик у него вызвал и роман «Хижина дяди Тома». Жестокая судьба рабов в США, о жизни и страданиях которых талантливо и ярко рассказала Гарриет Бичер-Стоу, были для его молодого сердца откровением. Он, конечно, знал, что и в России всегодва десятка лет назад тоже покупали и продавали крепостных крестьян. Но о возможности таких изуверств по отношению к людям, как описывалось в книге, он даже не подозревал. И эти новые знания стали жгучей каплей, которая упала на его душу.

Еще учась в гимназии, парень начал брать в руки труды А.И. Герцена, Н.А.Добролюбова, М. Е.Салтыкова-Щедрина, Д.И. Писарева, повышенный интерес вызвал и роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?». Позже, правда, он признавал, что тогда прочитанное не вызвало в нём большого отклика, но имя Рахметова, как и реального народовольца той эпохи С. Нечаева, он запомнил крепко. И не только запомнил, но и стал внимательнее всматриваться в окружающую действительность, соотносить с Рахметовым себя. Спустя годы, деятель революционного движения меньшевик Н.В. Валентинов (Вольский) в своей книге «Встречи с Лениным» вспоминал о состоявшейся в 1904 году в Женеве общей беседе, в которой речь зашла об этой знаменитой книге. Владимир Ильич очень резко отреагировал на нелестные слова о произведении Чернышевского и изложил свою позицию о романе: «Он … увлек моего брата, он увлек и меня. Он меня всего глубоко перепахал. Когда вы читали «Что делать?». Его бесполезно читать, если молоко на губах не обсохло. Роман Чернышевского слишком сложен, полон мыслей, чтобы его понять и оценить в раннем возрасте. Я сам попробовал его читать, кажется, в 14 лет. Это было никуда не годное, поверхностное чтение. А вот после казни брата, зная, что роман Чернышевского был одним из самых любимых его произведений, я взялся уже за настоящее чтение и просидел над ним не несколько дней, а недель. Только тогда я понял глубину. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь. Такого влияния бездарные произведения не имеют…».

Очень интересную мысль высказал и писатель Владлен Логинов. Рассуждая о мотивах интереса Владимира Ульянова к революционной деятельности, он воспроизводит мысль Чернышевского о том, что нельзя обрести истинного душевного комфорта, если ты не осознал неразрывности личных интересов с общественными. Если душа твоя не сопереживает, не разделяет судьбы своего отечества, если ты выгораживаешь свою жизнь из общего поля жизни своего народа и уходишь от «дел общественных». Ибо, как считал Чернышевский, без таких дел жизнь есть не что иное, как «злоязычная пошлость или беспутная пошлость, в том и другом случае – бессмысленная пошлость». Заметил ли эту мысль романа Владимир? – спрашивает сам себя писатель. – Видимо, да, ибо много лет спустя, как бы подводя некоторые итоги, в письме И. Арманд он оценил их именно по этой шкале и написал, что судьбой его стала прежде всего борьба против пошлости – пошлости самой жизни, пошлости политиков, пошлости оппортунизма… И, как результат, – «ненависть пошляков из-за этого».

Взрослый Ленин подчёркивал, что «Величайшая заслуга Чернышевского в том, что он не только показал, что всякий правильно думающий и действительно порядочный человек должен быть революционером, но и другое, ещё более важное: каким должен быть революционер, каковы должны быть его правила, как к своей цели он должен идти, какими способами и средствами добиваться её осуществления. Пред этой заслугой меркнут все его ошибки, к тому же виноват в них не столько он, сколько неразвитость общественных отношений его времени». Некоторые исследователи биографии Ленина утверждают, что во время каникул старшего брата в 1886 году Владимир видел, а, возможно, и листал запрещенные издания, которые тот тогда привёз с собой.

Впечатления от чтения многих книг часто бывали яркими и долго не отпускали его воображение. Судьбы героев, обстоятельства их жизни, приключений, подвигов будили мысли и желание быстрее включиться во взрослую жизнь и сделать что-то важное и полезное.

Наверняка в руки гимназиста Ульянова в 1880-х годах попадали и периодические издания для взрослых, в том числе номера журнала «Гудок», где публиковались острые сатирические стихи и пародии уже тогда знаменитого симбирянина Д.Д. Минаева. И даже если этот журнал не приходил в дом Ульяновых, то рукописные списки этих популярных в губернии минаевских произведений, которые во множестве циркулировали в городе, не читать он не мог. А они по своему характеру и содержанию были похлеще фельетонов на страницах журнала «Крокодил» советских времён. Так, к примеру, в стихотворении «Уездный городок» следующим образом описываются реалии тех лет в городах империи. В том числе и в Симбирске:

В нашем городе жизнь улыбается

Прощелыгам одним да ворам;

Что ни шаг – то душа возмущается,

Как пойдешь по уездным дворам.

Залита грязью площадь базарная,

И разбитый гниет тротуар;

Здесь нередко команда пожарная

Прикатит без воды на пожар.

Всё начальство пропахло здесь взятками.

Всем берут – что кладут на весы:

Ситцем, сахаром, чаем, лошадками

И, пожалуй, куском колбасы…

А в поэме «Губернская фотография», списками фрагментов которой также зачитывались в городе, «суровым языком поэта», как заметил бы В.В. Маяковский, был высвечен целый рой пороков их конкретных носителей, что весьма наглядно даёт представление о качестве общества той поры. Вот только несколько выдержек из неё:

<…>Пою тот край, где на сто милей

Никто собрата не предаст,

Где только Черников Василий

На надувательства горазд;

Где Трубецкой, в проказах чванства,

Всех наглой роскошью дивит

И, к славе дряхлого дворянства,

Жену шутами веселит,

И, мужиков лишая крова,

Бросает деньги круглый год;

На лбу написано два слова:

«Аристократ и идиот!» <…>

Глядит Шидловский либералом,

Крестьян считает за детей,

И в то же время за бокалом

Читает речи в честь плетей.

А вот и он, Наумов Павел,

В среде дворянской – медный лоб,

Себя повсюду он прославил,

Как мракобесец и холоп. <…>

А вот Бестужевых два братца,

Димитрий, словно Голиаф,

Готов на выборах подраться,

У Борушенки всё пожрав.

Другой же брат достоин брата:

Он мысли здравой вечный враг.

Но стоит пули и булата

Его классический кулак.