Прямой эфир
– Думаете, стычка может произойти, Станислав Дмитриевич? – стараясь не выдать волнение, спросил молодой оператор.
– Стычки не получится, – успокоил Стас. – Нам с ними в рукопашную не тягаться. Они же тренированные, нас в момент скрутят. Я попробую поговорить.
– Волки, какие-нибудь отставные. Им бы в Чечне с «духами» воевать, а они тут покой начальства охраняют. Халдеи е…ные! – выругался водитель, сам ощетинившийся злостью. Похоже, из всей съемочной группы только он был способен на активное сопротивление.
– Сейчас выходим и разворачиваемся, как будто для съемки, – велел Стас. – Дай микрофон!
Машина остановилась. Андреев вышел наружу, как ни в чем не бывало, озираясь, словно выбирая место для съемки. Оператор Миша вытащил из машины кофр и штатив, и склонился над ними, расчехляя камеру. Здоровенный черный джип затормозил рядом. Его двери распахнулись, оттуда выскочили двое в «военизированной» форме, но без знаков отличий.
– Кто вам дал разрешение на съемку? – подходя вплотную к Стасу, жестким тоном спросил тот, что был пониже ростом, с худым лицом и серыми, по-рыбьи бесцветными, глазами. Второй занял выжидательную позу у дверей джипа, не вступая в разговор. Этот был невысокий крепыш, с бычьей шеей, мясистым вторым подбородком и спокойствием на лице, отражавшим полное физическое превосходство.
– Вы о чем? – спросил Стас.
– Все ты понял, – отрезал невысокий. – Вы вели съемку строящегося объекта без разрешения. Несанкционированную.
– Мы действуем в рамках закона о СМИ, – попытался спорить Стас.
– Не надо! – отпарировал сероглазый. – Вас никто не приглашал. Это частная собственность и вторжение в частную жизнь. Не имеете права. Лучше отдать видеокассету по-хорошему…
Стас понимал, что кассету отберут в любом случае. Но если он отдаст ее слишком легко, этот сероглазый может заподозрить, что кассета не одна. Если же упереться и пойти до конца, им пару раз крепко и профессионально заедут кулаками, а потом уложат лицом на асфальт. И если уж быть до конца профессионалом – даже лучше пойти на обострение, а потом показать в программе синяки и ссадины, и медицинские справки и устроить из этого дополнительный скандал (так предложил бы Марк). Но Стас прежде никого не провоцировал. К тому же был и довод против – с синяками на физиономии он не сможет вести «Новости». Да и просто боязно, вот так напрашиваться на удар в лицо. Это как ощущение перед прыжком в воду с десятиметровой вышки – решиться, или не решиться?..
Оставалась еще возможность немного потянуть время.
– Мы съемочная группа телеканала «Орион-ТВ», я шеф-редактор службы новостей, – представился Стас, доставая журналистское удостоверение, на красных корочках которого были вытеснены крупные буквы «ТВ». – А с кем я разговариваю?
– Мы частное охранное предприятие, – процедил сквозь зубы «рыбоглазый», машинально взглянув в удостоверение и тут же его возвращая.
– Опричники, – пробурчал водитель съемочной группы, сидя за рулем своей машины.
Охранник смерил его взглядом, но не удостоил никаким замечанием. Только снова повернулся к Стасу.
– Поясните своим людям, что нас не стоит провоцировать. И немедленно отдайте кассету, – со сдержанной угрозой повторил он.
– Кассета дорогая, цифровая, я отдам ее только в присутствии милиции. – Стас попытался вывернуться еще и с помощью такого аргумента.
– Вам ее вернут, – ледяным тоном процедил «рыбоглазый».
– Кто? Когда? Нет, давайте все зафиксируем, составим протокол, – Стас сделал осторожную попытку достать мобильный телефон. Но в тот же момент второй, коротко стриженный крепыш, неожиданно быстро оказался рядом с ним, и Андреев инстинктивно почувствовал, как через мгновение его скрутят. И, видимо, тот же самый инстинкт заставил позабыть вариант, с провокацией на драку.
– Ладно, Миша, отдай кассету, – сдался Стас.
– Не надо никому звонить. Сами разберемся. Давайте лучше по-хорошему, – удовлетворенный победой, сказал главный охранник. Он принял кассету из рук оператора, и уже повернулся к своей машине, но передумал.
– Это та самая съемка? – недоверчиво спросил он.
– Покажи им, – велел Стас, испытывая облегчение, что уже можно подчиняться, значит, бить их будет не за что.
Оператор, молча, вставил кассету в камеру, нажал пару кнопок, и после небольшой паузы жестом предложил посмотреть. Охранник прильнул к видоискателю. Как понимал Стас, он там увидел кадры ворот и особняка снятые в «фас» – этой частью съемки придется пожертвовать.
Главный охранник дождался, когда кассету ему снова извлекут, после чего изрек снисходительное напутствие:
– Больше так не делайте.
Черный «Лэнд Крузер» взревел мотором, резко развернулся, заехав широкими шинами на паребрик тротуара, и уехал.
Андреев вытащил из кармана пачку сигарет.
– Вот так, среди бела дня, что хотят, то и творят. И никакого закона. Кто сильнее, тот и прав, – проворчал водитель.
– Да, была бы одна кассета – и п…ц всей работе, – признал Стас. Умом он понимал, что победил, сумев вовремя спрятать лучшую часть съемки – с кадрами пляжа и особняка сбоку. Но в душе чувствовал себя ужасно паршиво, не в состоянии отойти от унижения, испытанного, когда было сказано: «отдай кассету, Миша». – Ладно, злее будем, – пробормотал он.
– Да, все нормально, Митрич, – ободрил водитель. – Ты же сделал этих придурков! Только «быковать» и умеют. Дело-то сделано. Поедем что ли за Настей?
Но Настя не заставила себя искать. Она уже бежала к ним через двор. И глядя, каким встревоженным выглядим лицо девушки, Стас вдруг непроизвольно испытал нежность.
А через пять минут, уже на шоссе в машине, они принялись хохотать.
– Представляю лица этой парочки, когда телевизор будут смотреть, – ухахатывался оператор Миша. Водитель отвечал злорадной ухмылкой, и Настя тоже смеялась до слез.
Только Стас не принимал участия в общем веселье. Беспечное неведение молодых коллег вызывало у него тихую досаду. Только он понимал, что сегодняшний материал может стоить закрытия каналу «Орион». И надо ли выдать его в эфир – решимости в душе Стаса по сравнению с утром не прибавилось.
– А если те двое доложат своему начальству про съемку, это не помешает выходу передачи? – вдруг забеспокоился оператор Миша.
– Дураки они, что ли?! – возмутился водитель. – Докладывать начальству, как у них под носом телевизионщики снимали, а они ушами прохлопали, и едва не упустили. Потом по шоссе гнались и во дворах жилых домов на глазах у народа, чуть не «маски-шоу» замутили?
Доводы водителя были резонны, но Стас все равно испытал прилив беспокойства. Он вспомнил, как показал «рыбоглазому» удостоверение. То есть те уже точно знают, какой канал снимал – это «Орион-ТВ». Если они совсем перепугаются – у администрации может «снести крышу».
Андреев мысленно пообещал себе, не использовать эту крамольную съемку без крайней, аварийной необходимости. Только если он совсем не придумает ничего другого подходящего. А такого, чтобы он ничего не придумал – быть не может, подбодрил себя Стас.
– Ну что, на сегодня все дела закончены? – улыбнулся Андреев, понимая, что теперь отчаянно хочет выпить. – Разбегаемся кто куда!
Микроавтобус направлялся в редакцию мимо городской набережной. А в центре набережной располагался известный Стасу стеклянный павильончик, где можно купить вино.
– Как разбегаемся? – возмутилась Настя. – Вы мне сначала минералки купите!.. Обещали.
– Володя, останови!.. – попросил Стас. – Нельзя мучить ребенка, если обещал, – подмигнул он Насте.
И через минуту микроавтобус поехал дальше в редакцию, разгружать честно отработавшую в выходной день телекамеру, а Станислав Андреев и молодая стажерка «Новостей» спускались по лестнице к набережной. С каждым шагом отдаляясь от жары накаленного солнцем асфальта и приближаясь к свежести, которую мерно несла внизу рассекавшая город пополам могучая река.
6
В душном магазинчике на набережной двое «новых русских», в мятых шортах и с ключами от автомобилей в толстых пальцах, стоя перед прилавком, никак не могли определиться, сколько и чего брать на свою компанию. Продавщица снимала с верхней полки то одну, то другую бутылку подороже, демонстрировала ее придирчивым покупателям и уносила обратно. Они могли бы еще долго препираться, но Стасу повезло.
– Ой! А я вас знаю! Вы на телевидении работаете! – с восторгом уставилась на Стаса вторая продавщица, только что вышедшая из подсобки.
– Здравствуйте, действительно, «Новости – Орион», – улыбнулся Стас.
Обычно Андреев терялся, когда случайные люди его узнавали на улице или в транспорте. Стас привык, что чаще узнают, и обращаются странные типы, отделаться от которых потом не просто. Он научился обороняться от них искусственной «дежурной улыбкой», и торопился уйти от неловкого разговора. Поэтому не любил, когда узнавали на улицах. Но в этот раз Андрееву стало приятно, что его узнали в присутствии Насти. И вообще это оказалось кстати.
– Давайте я вас обслужу, – искренне засуетилась сияющая продавщица. – Очень ваша передача нравится. Только иногда за вас беспокоимся. Сильно смело выступаете…
– Главное, чтобы правда была на нашей стороне, – подмигнул Насте Стас. – Тогда все будет хорошо… Посоветуйте, пожалуйста, какого вина взять пару бутылочек? И минералку еще…
– Возьмите молдавское. Мы с девчонками его пробовали на прошлой неделе – прямо прелесть! – зарделась польщенная доверием продавщица. – Поставщик у нас постоянный, надежный, что попало не подсунет.
Она даже тщательно протерла бутылки от пыли тряпочкой, и улыбнулась на прощание. В результате такого маленького «телевизионного блата», Стас и Настя «сделали» «новых русских».
– Вас часто узнают на улицах? – полюбопытствовала Настя.
– Когда как, – признался Стас. – Обычно срабатывает эффект знакомого лица. Думаю, что многие узнают, но потом мучаются: «Где же я его видел?» А кто-то узнал, но не говорит об этом. Чаще простые люди в магазинах или на рынках сразу говорят: «А я вас знаю».
– Здорово, – не скрывала восторга Настя. – Как я вам завидую! У вас такая интересная, захватывающая жизнь, Станислав Дмитриевич!
Такая наивная иллюзия новичка была хорошо знакома Андрееву. Он не собирался возражать восхищенной девочке. Ей пока ни к чему знать, например, как буквально все сотрудники «Ориона» от эфирных ведущих до техников и осветителей – развелись с прежними семьями. Это типичная плата за работу на ТВ. Ведь практически все свое время эти люди тратили в редакции и на студии, где им было интереснее всего.
Вот и жена Андреева, однажды устала от работы мужа, и повернула свою жизнь иначе. Ушла, забрав маленького сына. Стас ощутил горький укол в сердце, от того, что с тех пор сын перестал быть улыбчивым, ласковым трехлеткой, и почти ушел из его жизни. И сколько всего хорошего уже безнадежно осталось в прошлом. Прошло мимо, толком не распробованное, в лихорадке вечной заботы – что поставить в вечерний выпуск «Новостей»?
Не стоило рассказывать и то, что в съемной однокомнатной хрущовке Стас Андреев только ночует. За несколько лет, прошедшие после развода, он обзавелся привычкой допоздна засиживаться после эфира в опустевшей редакции. Пока охрана не начинает выдворять. К этому времени не остается уже не только редакционной машины, но и общественного транспорта на улицах. Приходится добираться на такси. Денег на транспорт у него всегда уходит много – больше только на алкоголь.
В выходные Андреев сначала отсыпался, а ближе к вечеру ноги сами несли опять в редакцию. Причем там всегда околачивался еще кто-нибудь из «новостийщиков», по непонятному зову, находивших поводы явиться на работу и в выходные. Так неделя проходила за неделей. Только работа, чужая съемная квартира и алкоголь – вот, в общем-то, и все, что накопилось в «интересной» жизни Андреева к его тридцати четырем годам.
– У тебя тоже начнется интересная жизнь, если в «Новостях» закрепишься! – обнадежил девушку Стас.
И почему-то, вместо правды, он вдруг принялся с жаром выкладывать юной стажерке о новой программе, которую затевает «Орион». О том, какой это будет небывалый проект и качественный скачок в развитии телеканала, начинавшего свой путь из подвального «видео-салона» времен перестройки.
– Знаешь, например, почему мы называемся «Орион»? Такой марки был первый видеомагнитофон, который Марк когда-то достал для своего салона. В честь него потом и назвали канал, – хвастался Стас, улыбавшейся Насте.
Они вместе брели по набережной вдоль реки, и он даже размахивал руками, рисуя в воздухе блестящие перспективы «Ориона», при этом обе руки были заняты бутылками вина. А вокруг молодежь побойчее и попьянее с шиком купалась прямо здесь, ныряя через парапет набережной и терзая атмосферу вечера «отвязным» хохотом и воплями.
– А у нас с этой программой получится? – спросила Настя, не без зависти поглядывая на несколько торчащих в воде отчаянных голов, явно готовая тут же раздеться и плюхнуться в реку.
– А давай за это выпьем? Чтобы все у нас получилось… Составишь мне компанию? А то одному как-то не очень… – неожиданно признался Стас.
– Я и сама хотела предложить посидеть здесь где-нибудь на травке. Вечер уж больно хороший начинается, – согласилась Настя.
Они расположились на газоне. Вечер складывался из цепочки маленьких удач. Вкусное вино, потрясающий вид на реку. Симпатичная собутыльница. И даже жара, так и не прекратившаяся к вечеру, около реки не была в тягость. Но главное, Андреева распирало желание говорить с кем-нибудь о будущей программе, поделиться планами, и вместе помечтать. Вино исчезало стремительно и незаметно. Стас не успел рассказать еще и половины своих идей. Ведь девушка слушала его, не отрываясь, и покусывала краешек пластикового стаканчика.
– Может пойти искупаться? – как бы невзначай, вдруг предложила Настя, кивнув в сторону реки. – А то на пляж ездили, а воду даже не попробовали, – напомнила она.
– Плавки не взял, – опешил Стас. – А купаться голышом на глазах половины города – я еще не дошел до кондиции.
– Так давайте, скорее, дойдем до кондиции! – рассмеялась она.
Примерно с этого момента вечер ускорился. Бег времени всегда коварно убыстряется, когда опьянение переходит в более тяжелую весовую категорию. Андреев так увлекся, что даже не понял – каким образом на смену вину возникла бутылка коньяку, который они закусывали наполовину растаявшей шоколадкой. Между тем успело стемнеть, а он все говорил и, наверное, много лишнего. И вообще уже было поздно.
Но вдруг Настя буквально потащила его за руку в дискотеку под открытым небом на дальнем краю набережной. На загороженной рекламными щитами танцплощадке оглушала музыка, слепили отвратительно мельтешащие огни, извивались потные тела пьяных, полуголых мужчин и женщин. Только тут Стас почувствовал, что уже зверски пьян, еще немного, и он что-нибудь натворит, а отрывки воспоминаний о прошедшей ночи окажутся такими, что лучше бы вообще ничего не помнить.
– Пошли отсюда! – прокричал Андреев Насте.
– Что?!!
– Не могу больше, пошли отсюда! – попытался он перекричать музыку прямо ей в ухо, и на этот раз ему удалось.
– Пошли купаться!.. – не менее громко согласилась девушка.
Ночь наступила безоблачная, и стоило отойти от гремящей и слепящей танцплощадки, как на небе проступили звезды. А противоположный берег реки блестел электрическими огнями большого города. Только Стасу было трудно на них смотреть, потому что голова плыла, огни и огоньки сливались в мутный световой шлейф, словно на мокром стекле или в объективе расфокусированной телекамеры.
Они брели тополевой аллеей там, где парадная набережная уже закончилась. Дальше начиналась серия замусоренных песчаных пятачков, выходивших к воде, которые не слишком законопослушные горожане использовали, как дикие пляжи. И стоило поравняться с первой такой песчаной проплешиной, как Настя, повиснув на его руке, оглушительно и влажно чмокнула в ухо поцелуем, шепнув: «Пошли в воду». Скинув с себя футболку, она стремительно поскакала к воде на одной ноге, стягивая непослушные джинсы, сразу вместе с трусиками. Уже через секунду девушка нырнула с головой в черную воду реки, и сильное течение сразу увлекло ее.
Стас раздевался дольше, стараясь не шататься. Кое-как освободившись от одежды, он плюхнулся головой вниз, моментально вынырнул и стоял, пытаясь отдышаться, по грудь в воде. Слегка протрезвев, он вспомнил, что сегодня не один. И начал испуганно оглядываться, потеряв из виду Настю.
– Классно! – Настя неожиданно подплыла сзади, и обвила руками его шею. Андреев пошатнулся, борясь с течением, с трудом восстанавливая равновесие.
Ее нагое тело оказалось так близко, что Стас задохнулся он внезапно захлестнувшего его желания. Но он побоялся, что это просто такая детская забава, после которой озорная Настя выставит его на посмешище. Где-то внутри сидел вечный страх, что он – телеведущий, его узнают, он должен держать себя в рамках. Да еще и ее непосредственный начальник, чуть не вдвое старше.
– Классно, – согласился он, высвобождаясь из ее дрогнувших объятий. Стас побрел прочь из воды, немного боком от Насти. Отворачивался, чтобы скрыть внезапную эрекцию.
Он слышал, как Настя выходит следом, но не решался оглянуться, как бы давая возможность ей прикрыть наготу, нарочито демонстрируя, что он не подсматривает. Но в этот момент Андреев вдруг испугался, что сейчас ничего не случится: вот пока он стоит спиной – она оденется и уйдет! И ничего не будет.
Эта мысль так захлестнула Стаса, что он больше не думал ни о чем. Андреев обернулся, шагнул к Насте, притянул ее к себе, и впился поцелуем в губы. Руки девушки обхватили его шею, и ее тело, в холодных капельках воды после ночного купания, прижалось к нему изо всех сил.
– Я ждала: решишься ты все-таки или не решишься? – чуть насмешливо прошептала она, на секунду высвободив губы.
А дальше ее рука скользнула вниз, вдоль его тела, и нашла то, чего Стас еще минуту назад стеснялся.
– У-у-у!.. – с наигранно удивленной интонацией хмыкнула Настя. – Вот это да! – голос ее внезапно обмяк.
В ответ он только прижался ртом к ее шее, и почувствовал, как пульсирует под кожей горячая нежная жилка. Сердце колотилось у нее с какой-то немыслимой скоростью, как у теплокровной маленькой зверушки. Настя задышала часто, так, словно не хватало воздуха.
Сам, уже изнемогая от желания, Андреев быстро оглянулся по сторонам. Они стояли на небольшом пятачке сырого песка, который был еще и наполовину замусоренным. Здесь негде было пристроиться, не вывалявшись в каком-нибудь дерьме. Но вверху, ближе к аллее, стояли два мощных тополя. До них был один шаг. Настя тут же сделала его, и приникла к дереву, обхватив ствол руками. Андреев приблизился сзади, и, раздвинул ее ноги чуть шире. Но получилось все равно не удобно. Ноги оказались слишком длинными.
– Чуть ниже, – потребовал он. Настя подалась ему навстречу.
– Дай мне руку! – уже на грани истерики умоляла она.
Андреев обхватил ее шею рукой, почувствовав, как девушка потихоньку кусает его предплечье. И одним мощным толчком вошел в нее, ощутив и то, как Настя с надсадным стоном блаженства до боли вцепилась зубами в его руку.
– Как мило! Прям у всех на виду! – ехидный женский голос со стороны аллеи прозвучал чудовищно некстати. – Ха-ха-ха! – наткнувшаяся на них компания молодежи не собиралась уходить, не навеселившись досыта.
Настя, быстро вывернувшись, исчезла под защитой речного берега.
– Завидно, что ли?! – бросил сквозь зубы Андреев, и, не дожидаясь ответа, тоже вернулся к реке.
Настя уже одевалась, опять подпрыгивая на одной ножке, натягивала джинсы.
– Уроды! – зло огрызнулась она.
– Мы слишком людное место выбрали, – признал очевидное Андреев.
Испытывая досаду, он тоже надел джинсы и обнял девушку.
– Найдем место, где никого нет? – предложил он.
В ответ Настя только многообещающе стиснула его ладонь.
– Глотни коньяку! – предложил он. И почему-то ощутил прилив огромной нежности, глядя на ее горло, с неумелым старанием выгнутое вверх, когда девушка сделала пару обжигающих глотков из почти опустошенной бутылки.
– Класс! – улыбнулась она, лихим движением вытирая губы ладошкой.
Но длиннющая тополевая аллея оказалась этой летней ночью местом отвратительно людным и не пригодным для любви. Неподалеку, прямо на берегу, пара джипов высвечивала фарами кусок берега и застолье, накрытое на надувных матрасах. Еще дальше просто лежала здоровенная куча мусора. Какие-то люди оказывались везде: и в воде, и на суше, невзирая на темноту.
Им повезло не скоро. Пришлось отойти совсем далеко. Так, что впереди из темноты зазвучал громкий перестук ночных поездов. Значит, они добрели почти до самого железнодорожного моста. Где-то дальше к мосту, бомжи жгли костер. Хрипло перекликаясь о чем-то в ночи. Но сил искать другое место не оставалось уже ни у Стаса, ни у его юной спутницы. Здесь им, наконец, попался никем не занятый песчаный пятачок.
Стас не очень четко помнил, как все произошло. Он осознал себя снова, когда все уже случилось. Он лежал спиной на прохладном песке, тяжело дыша, испытывая не то счастье, не то – опустошение. А Настя, только что содрогавшаяся от бурного оргазма, повернулась и грациозно провела пальчиком по его груди, а потом принялась нежно целовать ее, без спешки прижимаясь во всю ширь мягкого рта.
– Ты такая молодая, а возбуждаешься мгновенно, как спичка, – сказал он, потому что молчать было уже невежливо. – Не думал, что такое бывает, – признался он, и тут же мысленно обругал себя за неловкое признание.
– Завожусь с полтыка? Вы это хотели сказать, Станислав Дмитриевич? Давайте сразу называть вещи своими именами, – слегка виноватым, но довольным тоном промурлыкала Настя. – Уж, какая есть.
Жаркая духота понемногу сменялась предутренней прохладой. Настя опять приникла к нему, дорожкой коротких поцелуев вдоль живота медленно сползая вниз и изредка испытующе поглядывая ему в лицо порочно мутнеющим взглядом.
Она усердствовала, наверное, полчаса, измучив и его и, наверное, себя, но выдавила из Стаса последний оргазм. И сама, обессилев, долго прижималась к нему, судорожно вздрагивая.
В такую ночь светает всегда слишком рано. Краешек солнца показался вдалеке за восточным берегом реки. А Стас гладил ее, как маленькую девочку, по ледяной тонкой шее и теплому затылку. А потом они молча курили по очереди последнюю сигарету, все еще не одеваясь, хотя становилось зябко, и Настя дрожала все сильнее. А он только старался плотнее обнять ее, чтобы не мерзла.
Прямо напротив них, вверх по реке, басовито рокоча, взбирался маленький буксир. Настя в последний раз зачерпнула речной воды, чтобы умыться. Обернулась, и как-то непривычно кротко спросила.
– Ты не сердишься, что я сегодня была плохой девочкой? – в этот миг на ее лице не оставалось ничего детского.
– Ты чудо… Красивая, как русалка, – только и нашелся сказать Стас.
И понял, что не убедил, по тому, как она отвернулась, словно пряча от него внезапную злость.
– Блин! Уши полные песка! – возмутилась Настя, и запрыгала в сторону на одной ножке, наклоняя голову то к одному, то к другому плечу.
А потом они шли рядом, поднимаясь от реки по аллее, постепенно переходящей в улицу. Через пару кварталов, за старым кинотеатром и недавно построенным гипермаркетом начинался студгородок. Там, насколько знал Стас, в общаге была комната, в которой Настя жила со своим Игорем.
Город был еще пустынным, низкие лучи восходящего солнца беспрепятственно и дальнобойно били вдоль улиц. На редких скамейках кое-где виднелись такие же бессонные парочки, загулявшие этой ночью. Периодически сзади нарастал шум мотора, и мимо пролетала небогатая машина, «пятерка» или «копейка». Некоторые водители даже притормаживали, вопросительно поглядывая на Стаса. Он только отрицательно покачивал головой. Слишком хотелось продлить еще хоть на несколько минут это медленное шествие вдвоем по пустынной улице. В мятой одежде, сохранявший запах речной сырости, как печать еще не забытого греха.
Он знал, что время до их расставания отсчитывает последние секунды. Расставаться было уже пора. Потому что он смертельно устал, и пересохшую глотку уже сдавливала жажда. На удивление, сегодняшнее похмелье, было гораздо слабее, чем он заслуживал после стольких вчерашних излишеств.
– Тебе на работу лучше надеть что-нибудь с длинным рукавом, – кротко предупредила Настя, легонько потрогав пальцем на его руке свой ночной укус, наливавшийся фиолетовым синяком, – Слишком заметно будет.
– Ничего что я тебя провожаю? Игорь тебя не потерял? – спохватился Стас.
– Его сегодня нет в городе, – просто объяснила она. – Но во двор общаги тебе правда не стоит заходить.
Андреев не зашел во двор общаги. Они расстались как-то неожиданно быстро. Ничего не сказав друг другу. Он только чуть пожал ее руку выше локтя. А в следующее мгновение Настя уже шла в сторону, только на секунду оглянувшись, чтобы кивнуть ему с вымученной улыбкой.