Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды

Капитан строго посмотрел на остальных сослуживцев, скомандовал:

– Время посадки – тринадцать светиюд. Прошу занять посадочные модули.

Шесть прозрачных капсул-шаров отделились от патрульного катера и по заданной искином траектории один за другим нырнули в атмосферу крохотной планеты.

– Капитан, у нас всё чисто, – рапортовали вслед за Кнышем и Зои напарники по поискам на континенте.

Сне Гурка мрачно вздохнул, принял сигнал оповещения:

– Спасибо за службу. Значит, наш нелегал в моём секторе.

– Прикажете переброситься к вам? – просипел в коммуникатор Зои.

– Нет, возвращайтесь на катер, – отрезал капитан, – Зуяба и Зырк, как далеко от моего местонахождения? Не вижу вас на дисплее.

– Это оттого что вы над водной поверхностью, – Зуяба говорил размеренно, – видим вас. Будем через шесть минут.

Сне Гурка, действительно, миновал широкий залив. Он начал исследования с севера континента, методично передвигаясь к экватору. На пути – крупные города сектора. Он сверился с картой: на этом крохотном куске суши аборигены обитали скученно. Плохо, если глюк все-таки приземлился здесь.

Датчики пока молчали, не фиксируя топливный след капсулы мерзавца. Но сердце капитана галактического патруля сжималось в тревожном ожидании: то, что, по его мнению, было самым худшим, с ним последнее время непременно случалось. Сюда можно отнести и направление в этот богами забытый сектор Млечного пути. Здесь можно сгнить, а так и не добиться повышения.

Нынешний нелегал – это не способ проявить себя. Это ежедневная рутина, которая в центральном аппарате даже за работу не считается и не отразится в его личном деле. А вот если он проворонит глюка, и тот перебаламутит всю планету, то, считай, можно уходить на пенсию. Этого ему не простят.

Датчик мелодично пискнул, отрывая от невесёлых мыслей: приближались посадочные модули Зуябы и Зырка. И почти одновременно с ними мигнул красным фиксатор галогенового излучения, фтористая сетка безошибочно подсказала, что капсула глюка была здесь не более трёх часов назад.

– Есть след, – Зырк опередил его. – Разрешите продолжить преследование?

Сне Гурка не возражал.

– Фиксирую импульсы семь-класса, – сообщил в коммуникатор осипший голос Зои, уже вернувшейся на катер и подключившейся к искину. – Пересылаю координаты местонахождения.

Капитан покосился на выгрузку карты с отмеченной красным точкой. Крохотный населённый пункт.

– Дюймовка, – едва прочитал он транскрипцию странного местного названия. – Зуяба, Зырк, принимайте координаты, заходим с трёх сторон. Этот кадр не должен от нас ускользнуть.

Странно, но глюк не пытался бежать.

Его капсулу нашли почти сразу. Она оказалась в режиме сна, в ожидании подзарядки. Сканер показывал, что энергии на взлёт вполне хватило бы, а вот на транзакцию уже вряд ли. Если только коротенькую, в соседний сектор. Но там патрулей больше, чем тараканов на Калипсо.

Сне Гурка вышел из посадочного модуля, обошёл замаскированную капсулу глюка кругом.

– Может, он внутри? – предположил Зырк.

Сне Гурка осмотрел рыхлую белую пыль под ногами, в ней чётко отпечатались следы.

– Нет, он вышел из капсулы и направился в сторону поселения, – сделал вывод капитан: от капсулы отделялась единственная дорожка следов.

«Ну, что ж, поиграем, глюк», – Сне Гурка прищурился.

– Активировать фотонные визиры. Ментосканер настроить на код семь, – скомандовал он команде. – Начинаем веерное прочёсывание сектора по протоколу, прошу занести в бортовой журнал информацию о времени начала операции.

Искин в коммуникаторе послушно повторил задание. Капитан уже не слушал. Чутьё подсказывало ему маршрут, можно и на следы не смотреть. Глюк кого-то увидел. Он шёл целенаправленно. Куда?

Крохотная деревенька: Сне Гурка насчитал на сканере двадцать восемь обитаемых жилищ. Чуть больше сотни аборигенов. Зачем глюк направился сюда? В паре светоюдов лета – огромный по меркам планеты мегаполис, залитый огнями, прячься – не хочу. Ясно одно – подлец что-то задумал.

***

– Папа, ты ёлку обещал, – кольнула взглядом Инга, стоило Андрею переступить порог жарко натопленного дома, и побежала наверх, к матери.

Андрей сел на лавку около двери, устало вытянул ноги.

В доме было всё так же, как десять лет назад, когда он уезжал в город. Как при жизни отца. Вычищенные половики поверх жёлтых плах. Выбеленная печь. Добротный стол – сердце дома. Винтовая лестница на второй этаж с ажурными, отцовской работы, пилястрами. По стенам – деревянные панно: отец оставлял из каждой коллекции одно, дарил матери на память.

Андрей устало приземлился на лавку, поймав внимательный материнский взгляд:

– Все нормально, мам, – успокоил торопливо. – Соскучился.

Мать благодарно сжала плечо, поправила съехавшую с плеч шаль.

– Ёлка во дворе, у поленницы, – подсказала мать. – Иван привёз сегодня.

Андрей криво усмехнулся:

– Иван тебя прямо обхаживает. Ещё замуж не зовёт?

Мать легонько треснула его по загривку, направилась в закуток за печку. Наверху приглушённо шумели Ритка и Инга. На верхней ступени, наконец, показалась дочкина тёмная головка:

– Ба, а можно игрушки взять из красной коробки?

Сердце Андрея сжалось: это была коробка с игрушками, которые вырезал отец. Семейная реликвия, считай. Мать никогда не дозволяла их трогать, а сейчас прислонилась к горячему боку печки, посмотрела с тоской:

– Бери… Чего уж им в пыли лежать. Пусть и Серёжа с нами на сегодняшнем празднике побудет.

Андрей кивнул: и то верно.

Вышел во двор. Морозный воздух пробирал до костей, распирал лёгкие, туго хватал обручем виски, прочищая мысли.

У поленницы притулились две ели. Андрей пожал плечами, выбрал ту, что повыше, да попушистей, стукнул гулко по земле, расправляя ветки, сбивая с них иней.

Сквозь приоткрытую дверь в сени зазвучал тонкий Ингин голосок: дочь затянула свою любимую песню Сольвейг. Улыбнулся, представляя, как расплывается в блаженной улыбке материнское лицо.

Сне Гурка вышел на окраину деревни. Вот здесь, судя по натоптанным следам, мялся глюк, а потом направился к жилищу. Большой, по меркам местного поселения, дом в два этажа, был залит нарядным жёлтым светом. Белый дым поднимается к ранним звёздам. От него веяло уютом, теплом и ещё чем-то острым, пряным. Капитан принюхался, стараясь запомнить волшебный аромат.

– Капитан, следы ведут к дому. Он спрятался среди местных, – прошептал рядом Зуяба.

Сне Гурка кивнул. Сканер подтверждал мигающим зелёным: глюк там, в доме.

– Дождаться, пока местные уснут? – предположил Зырк, присаживаясь на корточки. Капитан отрицательно мотнул головой: слишком долго. Рискованно. Тихо скомандовал:

– Настроить ментосканер на глубокое сканирование.

Он вычислит его. И выманит из дома. В крайнем случае – применят дельта-сон для аборигенов, чтобы минимизировать риски.

Зырк выставил вперёд тонкую пластинку считывающего устройства. Капитан взглянул на дисплей: сине-оранжевый след присутствия глюка тянулся от входа в центр помещения, путался между местными обитателями, светился пылью на руках единственного в компании мужчины, искрился на одежде пожилой женщины. Ярче всех сияла сине-оранжевым девочка.

– Это что? – Зырк и Зуяба едва лбами не стукнулись, рассматривая следы. – Почему следов так много?

– Это глюк, – капитан почесал нос, шмыгнул носом. – Он нас ждал.

Пискнул сигнал коммуникатора:

– Капитан, предлагаю применить ментальное сканирование и наблюдать: глюк, если он трансформировался в кого-то из присутствующих или во что-то, себя выдаст неадекватным поведением, он не исследовал традиции местных. Ему сложно быстро социализироваться и смешаться с толпой.

Капитан с сомнением выдохнул.

– Приступайте. Зырк, Зуяба, за вами периметр: смотрите, чтобы ни одна искорка не проскочила. Особенно если она размером с глюка.

– Бабуль, так вкусно пахнет, что это? – Инга ластилась к бабушке, обнимала за талию.

– Пирожки. Только сегодня не с луком и яйцом, знаю, не любишь, а с вареньем. Смородиновым, твоим любимым, – пожилая женщина обхватила внучку за плечи. – Давай на стол собирать, пока твои родители отдыхают с дороги. Новый год скоро.

Инга подхватилась, обвила тонкими ручонками бабушку, притянула к себе, звонко чмокнула в щёку.

Женщина только ахнуть успела, а внучку будто ветром сдуло, и в комнате, около большого стола, уже раздавался её мелодичный голосок с песенкой про трёх белых коней. Хозяйка дома исподтишка присматривалась к девочке, улыбалась.

– Ну, что тут за распевание новогодних гимнов без нас?! – Андрей и Рита спустились с верхнего этажа, услышав звон посуды.

– А мы праздновать собираемся с бабушкой, – Инга замерла у стола, будто забыла, что делала, прислушалась. Подхватилась и выскочила в бабушкину спальню. С шумом захлопнула за собой дверь.

Родители переглянулись, пожали плечами.

– Мам, у нас смена караула, Инга слиняла, теперь мы на вахте, – Андрей широко улыбнулся, обнял жену за талию.

Ритка высвободилась, подхватила с лавки пакет:

– А ты чего ж шампанское в холодильник не убрал! Теперь тёплое.

Андрей деловито забрал пузатую бутылку, взвесил в руке.

– Ничего, сейчас мигом охладим, – и вышел в сени.

Рита пожала плечами, принялась за нарезку. Сервелат, ветчина, несколько сортов сыра. Тонкими полупрозрачными ломтиками. Сформировала аккуратные розочки в центре сервировочной тарелки. В спальне свекрови раздался грохот, звук разбивающегося стекла. А в следующее мгновение из комнаты выскочила Инга.

– Я уже бегу помогать.

– Что ты там делала? Такой грохот, – Рита пожала плечами.

Дочь настороженно насупилась, покосилась на бабушку:

– Я хотела сделать вам подарки, но не уверена, что угадала.

Руки Риты замерли, она обернулась к дочери, посмотрела удивлённо:

– А грохот-то от чего?

В дом вернулся Андрей, по-детски счастливая улыбка расплывалась на его загорелом лице:

– Там такая красота во дворе…

Сне Гурка вскарабкался по скользкой водосточной трубе на второй этаж, ловко вскрыл замок магнитными ключами, проник внутрь. Протокол обязывал действовать быстро и скрытно. Он притаился за занавеской: в комнате кто-то был, он слышал тихие голоса.

– Как бы Инга не обидела маму своим ворчанием, – сокрушался мужской голос.

Тихий вздох, женский.

– Она умненькая девочка, уверена, ей хватит такта держать свои настроения при себе, – послышалось чмоканье. Сне Гурка поморщился.

– От окна дует, неужели мама Марина проветривает дом в такой мороз?! – шелест и торопливые шаги у занавески. Сне Гурка вжался в стену, соскользнул с подоконника и укрылся плотной тканью, свисающей с потолка.

Женский профиль, тонкий, изящный. Тёмные волосы собраны небрежно на затылке, локоны рассыпались по плечам. Эта женщина красива даже по меркам его мира. Здесь же, наверно, слывёт редкой красавицей. Сне Гурка подавил в себе вздох и… чихнул. «Разорви скварр эти тряпки!»

– Будь здоров!

– Будь здорова!

Аборигены одновременно пожелали друг другу здоровья и рассмеялись.

– Вот видишь, ты уже и простыл! – тихо проговорила женщина и отошла от окна. Капитан облегчённо выдохнул.

Послышался звон посуды внизу:

– О, мама уже на стол собирает, пойдём, поможем, неудобно, – мужской голос с нотками грусти.

Тихие шаги по лестнице.

Капитан прислушался, коммуникатор безмолвно подсказал – помещение чисто.

Следов глюка здесь нет.

Значит, разбойник спрятался на первом этаже.

Сне Гурка осторожно направился вниз, бесшумно спустился по винтовой лестнице, вжимаясь в стену и скользя неслышно. Маскировочный костюм успешно мимикрировал под примитивную обшивку жилища. Капитан просочился в приоткрытую дверь. У стены притаилась лежанка с ворохом мягких подголовников, яркие половики скрадывали шум шагов, хотя першение в горле угрожало рассекретить присутствие начальника галактического патруля. Он тихо откашлялся.

– Ну, что тут за распевание новогодних гимнов без нас?! – услышал грубоватый голос в соседнем помещении.

На дисплее сине-оранжевым пятном цвели следы глюка. Сне Гурка понял – беглец здесь, в этой самой комнате. Он пригляделся: галогеновый отсвет из шкафа, отпечаток пятипалой крохотной лапы на дверце. Неужели всё так просто?

Сгруппировавшись, он метнулся к противоположной стене, рывком распахнул дверцу. Там, сгорбившись и спрятав бледное лицо между острых коленок, сидела полусонная аборигенская девочка. Капитан деактивировал функцию маскировки костюма, выставил вперёд парализатор. Увидев капитана, она широко распахнула глаза, а из округлившегося рта был готов вырваться крик, но застрял в тонком тщедушном горле. Сне Гурка направил на девочку пластинку-сканер. Тот пискнул, мгновенно сообщив капитану: перед ним нелегал, глюк Дет Моесс собственной персоной, хотя и в режиме трансформации.

– Ни с места, – прошептал капитан, – именем галактической полиции вы арестованы и будете препровождены для отбывания наказания.

– А мы праздновать собираемся с бабушкой, – приглушенный детский голос из соседней комнаты.

Рот глюка скривился, глаза стали ещё больше, словно подлец собирался трансформироваться прямо здесь, на глазах у капитана Сне Гурки. Тот предостерегающе выставил вперёд руку, вооружённую парализатором.

Торопливые шаги за полуприкрытой дверью. Капитан понял – медлить нельзя, иначе они могут быть рассекречены, значит, придётся делать зачистку и потратить на неё остаток ночи. И это ляжет пятном на его безупречный послужной список.

Выплеснув на глюка парализующее поле, он подхватил остолбеневшее создание и рванул к ближайшему выходу – им оказалось окно. Бросок, переворот, и вот прозрачные осколки оседают за спиной, формируясь в управляемое облако. Зырк и Зуяба уже подоспели на помощь, организовывая прикрытие. Ещё одна струя мимикрида – и стекольное облако, покружив у стены, мягко втянулось внутрь дома и встало в пазы деревянной рамы, будто и не разбивалось никогда.

– Быстрее! – скомандовал капитан, бросаясь к посадочным модулям. Зуяба торопливо заметал следы, смахивая дорожку в белой, искрящейся в лунном свете пыли.

К окну дома прильнуло узкое лицо, ладонь легла на только что спаянное стекло в поисках хоть одной трещины или следа, и, не найдя их, удивлённо выглянуло во двор, вслед удаляющимся серебристым теням.

На крыльце, попыхивая сигареткой, замер мужчина. Его взгляд случайно упал на пролесок за домом. Там, между тёмных провалов заснеженных ёлок, мелькали неясные образы, а потом что-то вспыхнуло голубым, и в небо поднялись три серебристые, словно ёлочные шары, капсулы. Мелодично тренькнув, они взмыли вверх, оставив после себя радужные брызги.

***

– С Новым годом, с Новым годом! – подвизгивала Инга под бой курантов. – Мамочка, папочка, с Новым годом, – подбежала, обхватила родителей, притянула к себе, чмокнула горячими губами одного, потом другого. – Бабулечка, с Новым годом тебя, здоровья!

Андрей и Рита переглядывались. Вначале они решили, что дочь усердно изображает веселье и, помня о недавней истерике в машине, были ей благодарны. Да и бабушка ничего не замечала, а всё больше таяла от внучкиного внимания. Но хоровод в стиле благовоспитанной княжны с заламыванием рук и восторженными воплями вообще был не в духе их ребёнка.

В дверь постучали:

– Здоровья вам, – в дом, неловко потоптавшись в сенях и сметая с валенок пушистые комья снега, заглянул мужичок в модном тулупе, который он, впрочем, совершенно по-деревенски подпоясал широким армейским ремнём. – С Новым годом, Марина-свет-Николавна, счастья, здоровья, благоденствия…

Бабушка смущённо улыбнулась:

– Проходите, Иван Иванович, гостем будете, всегда вам рада.

Мужичок обежал цепким взглядом присутствующих, остановился на украшенной деревянными игрушками ёлочке, вздохнул:

– Ёлочку-то какую знатную сообразили. Небось, из города везли, – Андрею показалось, в голосе старичка слышались удивление и разочарование. – А то я иду мимо, смотрю – ёлочка-то моя не наряженная на морозе притулилась, не нужна, видать, оказалась.

Бабушка всплеснула руками:

– Да что ж вы такое говорите, вот она, ваша ёлочка стоит, – она обернулась к сыну. – Верно ведь, Андрюша?

Тот пожал плечами:

– У поленницы две ёлки стояли, я взял одну, вторую оставил.

Иван Иванович расстроено вздохнул, присаживаясь за стол, примирительно прошептал:

– Да и не суть важно, из одной две стало или нет… Как хорошо, что к вам семейство ваше пожаловало, Марина Николавна. Семьёй-то оно всегда хорошо. А мои-то так и не выбрались, – старик сокрушённо покачал головой, вздохнул.

Инга погладила старика по морщинистой щеке:

– Не расстраивайтесь, они обязательно приедут. Завтра приедут.

Андрей и Рита переглянулись, брови изогнулись в недоумении.

– Инга, доченька, а ну-ка, пойдём со мной, – Андрей встал из-за стола, направился в спальню матери, тихонько поманил дочь пальцем. Рита выскользнула из комнаты вслед за ними, бесшумно притворив за собой дверь.

Сне Гурка расслабленно полулежал в навигаторском кресле, поглядывая за пойманным глюком: сразу после стыковки Зои посадил нелегала в камеру с галогеновыми излучателями. Но подлец ни в какую не сдавался и из образа темноволосой девочки-аборигенки выбираться не хотел. Только громко икал и лупал глазами-блюдцами.

– Кодировка стабильная, принудительной трансформации на малом излучении не поддаётся, – сообщил Зои.

– Так увеличь излучение, что нам с ним, до границы сектора возиться? – устало прошелестел капитан, переключая скорость патрульного крейсера. Сине-голубой диск временного пристанища беглого глюка быстро уменьшался на обзорном экране.

Дет Моесс нервно сглотнул и икнул, глядя на удаляющуюся планету.

– Вы кто? – наконец, спросил он, оглядываясь. Бедолага, кажется, только сейчас стал понимать, что оказался пойман галактической полицией.

Зои недовольно пробасил:

– Экипаж галактического патруля «Приожа». А ты кто, помнишь?

– Инга, Савельева, – глюк опять сглотнул и испуганно уставился на квадратноголового Зои: – Правда, галактический? Вы существуете?

Тот замер, уставившись на данные дисплея, который держал перед собой, недовольно хмыкнул, нахмурился:

– Капитан, слышали? Глюк идёт в отказ. Прикажете активировать гриоскоп и внедриться в структуру полей?

Глюк забеспокоился, подскочил к прозрачной стенке капсулы, прильнул узкими ладошками.

– Не надо никуда внедряться! – глюк в панике отскочил к дальней стене камеры, выставил вперёд тонкие ручки. «Хорошо играет, подлец», – невольно восхитился капитан. Крохотная капелька сомнения закралась в сердце, шевелилась в груди, царапалась, словно когти новорождённого скварра. – Приступайте, – капитан подошёл ближе, присмотрелся.

Страшная догадка заставила похолодеть. Глюк при задержании не оказал никакого сопротивления. Действовал, словно во сне.

«Что, если…»

Капитан взял из рук квадратноголового Зои планшет, набрал кодировку глюка и активировал программу принудительной трансформации.

Серебристая решётка над головой задержанного окрасилась синим, по ней пробежала волна электрических микроразрядов.

Глаза глюка распахнулись ещё больше, став словно два больших блюдца.

– Не надо, – повторили потрескавшиеся губы. – Мама!

Контрабандист прижал руки к груди и заплакал. Тонкие ручки прижались ко рту, в глазах застыла мольба.

Капитан затаил дыхание.

Синее искрящееся облако опустилось из распахнутых сопел в верхней части капсулы, окутало фигурку глюка, уплотнилось.

– Кодировка нестабильная, – констатировал Зои, – семёрка не доминирует. Странно.

Капитан приблизился к прозрачной стенке капсулы, прижал вспотевший лоб к прохладной поверхности. Внутри матового кокона проскакивали электрические разряды. Магнитное поле неровно выхватывало отблески тонких рук с растопыренными от удивления пальцами, вставшие дыбом косички.

Глюк не проявлялся. Капитан Сне Гурка тоскливо скривился, вглядываясь в рассеивающиеся синеватые клубы, в которых, будто взъерошенный птенец, замерла человеческая девочка. Посмотрев по сторонам и не увидев новой порции синего вещества, она выдохнула и тут же зашлась сухим надсадным кашлем.

– У меня, между прочим, астма, мне вот это всё вредно, – хрипела девочка. – Я маме скажу.

Она опустилась на пол капсулы, вытянула тощие ноги в ажурных колготках и малиновых туфельках, прикрыла глаза.

Зои озадаченно просматривал данные на планшете.

– Капитан, гриоскоп очистил структуру полей, кодировка семь не установлена, – тихо констатировал он. – Я не знаю, как такое возможно, но это – не глюк.

Капитан с жалостью смотрел на испуганную аборигенскую девочку: тёмные косички торчали в стороны, аккуратная юбочка измялась, ажурные колготки сморщились. Бледное личико в потёках слёз.

– И без тебя вижу, – он схватился за голову. – Все двигатели полный назад.

– А ну, признавайся, ты чего задумала? – Андрей внимательно вглядывался в лицо дочери, с каждой минутой все отчётливее понимая, что перед ним – не Инга: цвет волос слишком тёмный, глаза серые, но другого оттенка, овал лица похож, но не тот. И пахнет от неё иначе. И говорит иначе. И смотрит, двигается не так! В груди стало холодно и колко: если эта девочка так похожа на его дочь, то где его ребёнок? Замеченные в лесу тени подсказывали страшное. Он тряхнул фальшивую Ингу за плечи: – Говори, где моя дочь!

Крик возымел странное, буквально магическое действие: «Инга» будто бы поплыла, оплавилась, как восковая свеча. Косички, клетчатое платьице, распахнутые от удивления глазищи растаяли как морок, оставив вместо себя низкорослого толстого человечка с белыми волосами ниже плеч, в карминно-красном обтягивающем комбинезоне и здоровых ботинках на толстой серебристой подошве.

Рита вцепилась в плечо мужа, жалобно пискнула.

– Вы кто? – прохрипел Андрей, преграждая путь бросившемуся было к окну человечку.

– Дет Моесс! – гордо бросил тот. – Я не понимаю, как вы меня рассекретили. Я копировал все шаблоны поведения, доступные в вашей информационной сети. Я пел нелогичные песни, я изображал радость при виде лохматого растения, увешанного блестками и огнями, я…

Он поперхнулся, закашлялся в кулак. Рита и Андрей переглянулись:

– Дед Мороз?! – недоверчиво повторили они.

Человечек оскорбился, поджал тонкие губы:

– Не знаю, с чего вы решили, что можно коверкать имя честного крызианского глюка! – он воровато огляделся. – Впрочем, у меня нет ни малейшего желания выяснять отношения. У меня, знаете ли, дела.

Андрей понимающе кивнул:

– Ага, подарки детям разносить и под ёлочкой оставлять?

Назвавшийся глюком, недовольно нахмурился, прислушался.

– Можно и так сказать, – отстранённо отозвался он и испуганно присел на корточки: в окно, рассыпая стекло в мелкую крошку, лезло существо, смотреть на которое без содрогания не удавалось. Огромный детина с квадратной, наголо бритой головой, необъятными, размером с футбольный мяч, кулаками. Серебристая трубочка, которую он направил на присутствующих, смотрелась детской погремушкой. Однако больше Андрея и Риту поразило не это, а то, что за громилой, изумлённо ощупывая пустую раму, лезла их дочь. Вернее, существо, как две капли воды на неё похожее.

– Инга, – прошептала Рита и схватилась за сердце.

– Ещё одна, – прошептал Андрей и прислонился к стене.

– Прошу всех сохранять спокойствие, – в окно влез ещё один мужчина средних лет в серебристом комбинезоне с чёрным овальным шевроном на рукаве. – Капитан Сне Гурка, галактическая полиция, – тихо представился он.

Толстенький человечек у стены жалобно пискнул, втянул голову в шею.

Рита и Андрей переглянулись:

– Сне Гурка… Это что, шутка? – не выдержал Андрей. – Нас снимает скрытая камера? Это программа «Розыгрыш»? Кто заказчик? Иван Дмитрич из бухгалтерии? – сыпал он вопросами.

Капитан пожал плечами в недоумении:

– Не понимаю, о чём вы говорите. На вашей территории обнаружен беглый преступник, контрабандист по имени Дет Моесс, который отбывал наказание в тюрьме Калипсо, но сумел бежать. – Человечек в красном хотел возразить, но капитан посмотрел на него с такой строгостью, что тот сразу сник, потускнел. – В результате ошибки, вызванной действиями глюка Моесса, патруль, направленный на задержание преступника, схватил вашу дочь…

– Ах! – Ритка вцепилась в пуговицу на блузке.

– Мам, все нормально, у них на корабле так прикольно. И я смотрела, как удаляется наша Земля, она, оказывается, на большой кривой булыжник похожа. Вот в школе расскажу. Никто ж не поверит! – затараторила Инга, дёрнула за рукав капитана: – Я уже могу к маме с папой идти? А то у нас праздник, Новый год.

Капитан кивнул. Инга бросилась к Андрею.

– А вас, глюк Дет Моесс, я задерживаю для препровождения на Калипсо. Вам надлежит последовать за мной.