Ребро медали

Потом он подошел к двум залетчикам и спокойным голосом заявил:

– Вот это вы вляпались! Я думал, будильник – верх вашего идиотизма. Оказалось – я вас недооценил. Интересно, а что вы выкинете в следующий раз? Оформите за «газ» начальника УВД города?

Хмара задумался, а у Дрозда рот растянулся в улыбке. Видимо, он представил себе нарисованную Хмарой картину.

Николай Анатольевич встрепенулся и сказал:

– Если вы думаете, что в пьяном царстве подполковника Буханкина вам будет весело крутить гайки и махать метлой, то сильно заблуждаетесь. Не дай бог поймаю вас нетрезвыми! Уволю в пять минут. Запомнили? Смотрите, проверять буду каждый день!

Капитан развернулся и пошел к своей служебной неприметной шестерке бежевого цвета. Кипятков переглянулся с Дроздом и облегченно вздохнул:

– Фу, некисло отделались. Я думал, будет хуже.

– Ну что, пойдем принимать инвентарь? – спросил Ваня и довольно рассмеялся.

Они неторопливо направились к воротам ремзоны, где их уже поджидал с улыбкой на губах святой человек полкового масштаба – Юрий Семенович Буханкин…

Ну, а горожане в этот день сильно удивились, когда увидели, что один из парков просто кишит специалистами по уборке мусора, одетыми почему-то в гаишную форму. Зато к вечеру природа просто засияла своей натуральной красотой.

4

Старшина Гарколин со старшим сержантом Яреевым гнали вражеский автомобиль «Мицубиси». Сцепление на патрульной пятерке нещадно буксовало, и потому Генка матерился без конца и винил во всем этом безобразии своего напарника.

– Говорил я тебе еще на прошлой неделе, – кричал он Ярееву, – давай загоним машину к армянам! Вот что теперь делать?! Отрывается, гад! После каждого поворота уходит вперед!

Яреев рассудительно оправдывался:

– Пошел ты в свою заготконтору, в которой до милиции дачников нахлобучивал! Усиление в связи с войной в Чечне идет второй месяц. Работаем по двенадцать часов семь-восемь дней в неделю с одним выходным! А какой он выходной? Скорее – отсыпной. Когда машину делать? Приезжаешь со смены – подведение итогов! Мозги полоскают неустанно. Пока домой доберешься – все шестнадцать часов выходит. А спать когда? В гробу?! А тут еще эта машина… Смотри, стопари зажглись! Там поворот!

– Эх, уйдет, гад! Чувствую – угонщик! – кричал Генка.

Эфир неожиданно разразился информацией. В городе вводился оперативный план «Перехват». Был угнан именно «Мицубиси» и номерной знак соответствовал знаку преследуемой экипажем машины. Всем патрулям приказывалось занять места согласно штатной расстановке. Гарколину с Яреевым тоже.

Яреев сообщил, что они преследуют угнанный автомобиль. Сухой голос Карелова заявил:

– Принял вас. Занимайте место согласно плану.

Яреев, матерно выругавшись, ответил:

– Кавказ ноль-два четыреста пятьдесят пятому. Повторяю. Преследую угнанный автомобиль. Двигаемся в направлении поселка Полевого, который находится в соседнем с городом районе.

Карелов нудно ответил:

– Понял. Возвращайтесь на свое место согласно утвержденному плану.

Яреев, смеясь, посмотрел на Генку. Тот, крутя баранку, констатировал:

– Не всех коммунистов еще капитализм убил. Выключи ты этого придурка, ей-богу!

Яреев ответил:

– Не надо. От города мы отъехали на приличное расстояние. Сейчас связь и так сдохнет.

Он оказался прав. Радиостанция замолчала, и преследование продолжилось под рев сирены, дико звучавшей в ночных полях.

– Да выруби ты ее! – попросил Генка. – Все равно – только ворон пугаем.

Сергей выключил громкоговоритель, и наступила относительная тишина. Мотор ревел, сцепление буксовало, а над полями сверкали красно-синие всполохи, производимые работающими маячками патрульного автомобиля. Преследование продолжалось.

В эту ночь дул сильный ветер и деревья в лесопосадках шатались, как пьяные хулиганы перед дверями вытрезвителя. На дорогу падали листья и ветки. Угонщик, наверное, не мог привыкнуть к новому для него автомобилю и потому на поворотах узкой и кривой двухполосной дороги допускал ошибки в управлении. Это позволяло опытному Гарколину кратковременно приближаться к нему на достаточно близкое расстояние.

Угонщик на поворотах вынужден был гасить скорость, так как машину выдавливало с дороги в кювет, зато на прямых участках он нажимал на акселератор и отрывался от инспекторов благодаря мощному двигателю.

Яреев без какой-либо преамбулы достал из кобуры пистолет, дослал патрон в патронник и приготовил оружие к стрельбе.

Гарколин не обратил на это само собой разумеющееся действие никакого внимания, так как был уверен, что напарник никогда не навредит ему самому. Ярееву же предстояло дождаться нужного момента.

Это был уже шестой случай в его жизни и потому он сильно не волновался. Все опытные инспекторы знали: пистолет Макарова – простой, надежный и хороший товарищ, но он совсем не предназначен для стрельбы по удиравшим машинам! Прицельная дальность стрельбы у него – всего двадцать метров. Этот критерий обеспечивает достаточную точность. Свыше пятидесяти метров – игра в рулетку. Тем более в движении. А подобраться к удиравшему угонщику пока не удавалось.

Только в кино показывают, как милиционер вылезает из окна патрульки, долго и картинно целится, стреляет один раз и сразу поражает колесо вражеской машины, отчего та немедленно вылетает в кювет и даже иногда взрывается. Такого в жизни не бывает. Целиться, разглядывая в темноте мушку прицела, невозможно, так как ее просто не видно. И даже маячки сине-красного цвета ничуть не помогают, потому что мигают нереально гротескно в пустом поле, превращая погоню в некое подобие клоунады. Да и времени целиться нет. Каждая секунда дорога. Пока будешь целиться, угонщик оторвется на расстояние в сто метров и тогда любая стрельба станет бесполезной.

Яреев терпеливо ждал. Он подсказывал Генке, куда направился угонщик, какие дорожные знаки мелькали мимо, и тому подобные вещи. По сути, он являлся штурманом, подчиняясь системе, отработанной за много лет до появления его в ней.

Каждый инспектор помнил правило, родившееся, наверное, задолго до появления ГАИ. Звучало оно так: «Догонять – не убегать». Догоняющему всегда легче. Он смотрит на убегающего и повторяет его маневры, избегая ошибок. А вот убегающий кроме дорожной обстановки должен занимать свой мозг еще и поиском путей отхода, что существенно его дезорганизует, учитывая интенсивность нервной встряски.

Яреев щелкнул замком своей двери, чтобы она ненароком не открылась в момент стрельбы. Гарколин напомнил на всякий случай:

– Ты ж про первую пулю не забудь.

– Спасибо, помню, – кивнул головой Яреев.

Дело было в том, что любой милиционер перед использованием оружия должен был сделать предупредительный выстрел в воздух, типа – преступник тут же раскается от страха и сдастся властям. Если потом, после задержания, эксперты найдут первую пулю где-нибудь в колесе (а она не имеет нагара, потому что ствол оружия чистый), использование оружия будет признано неправомерным. А это уже компетенция прокуратуры, где расценки совсем другие, нежели на дороге.

Генка выжимал из машины все, что мог. Он говорил:

– Ну, родная, еще немножко, и мы возьмем этого кондома. Потрудись, славная, ей-богу, сделаем тебя, шептать будешь!

При очередном повороте на заднем сидении что-то звякнуло. Это проявили себя шесть бутылок сухого вина, отжатые Гарколиным у какого-то торгаша до начала погони.

– Эй! – воскликнул Яреев. – Полегче на поворотах!

Гарколин тут же откликнулся:

– Я тебе что делаю? Угонщика гоню или бутылками занимаюсь?

– А ты делай все профессионально, то есть аккуратно.

– Пошел ты в свою стеклорезку гвоздями зеркала корябать! – ответил Генка. – За хвостом японца лучше смотри. Сейчас будет обалденный поворот, приблизительно – на сто тридцать градусов. Я эту дорогу знаю, пацаном еще здесь на мопеде гонял. Возможно, достанем.

Угонщик вошел в поворот так, что «Мицубиси» чуть не выбросило в поле. Преступник был вынужден резко сбросить скорость, чтобы не убиться самому. Неожиданно заработала связь.

– Где вы, где вы, четыреста пятьдесят пятый?! – полоумно орал Карелов.

– На связи, – ответил Яреев, заметив мелькнувший указатель. – Входим в поселок Полевой.

– К вам на помощь идут четыре наших экипажа, – вопил Карелов, которому, видно, уже вставили нужное количество необходимых антиидиотских противоядий. – У периферийных служб есть один патруль в этом районе, но он находится в двадцати километрах справа от вас. Выдвинулся к вам. Когда доедет – неизвестно!

– Спасибо, – поблагодарил Яреев.

Связь пропала так же неожиданно, как и появилась. Тем временем Генка ловко прошел опасный поворот и приблизился к преследуемой машине метров на сто. Оба автомобиля на чудовищной скорости друг за другом влетели в поселок. Глазам инспекторов представилась большая площадь, посреди которой стоял милицейский УАЗик. Трое пэ́псов с гаишными жезлами в руках охраняли порядок, страстно желая кого-нибудь остановить. Они, застыв в ступоре, смотрели в сторону приближавшихся возмутителей спокойствия.

Яреев включил матюгальник и заорал в микрофон:

– Стоять, сволочь! Буду стрелять!

И здесь дорогу «Мицубиси» преградила упавшая огромная ветка, отломанная у тополя ветром. Угонщик, объезжая ее, резко затормозил и принял вправо.

Яреев крикнул:

– Шанс!

Он в секунду опустил стекло, вылез из патрульки по пояс и молниеносным движением снял пистолет с предохранителя. Пэпсы, ошарашенные столь неожиданной в сельской местности картиной, повалились на асфальт, а один из них даже закатился под УАЗик.

Угонщик, объехав ветку, дал «газу». В этот момент между казаками-разбойниками расстояние не превышало пятидесяти метров. Яреев, выстрелив в воздух, опустил пистолет и быстро выпустил пять пуль в сторону заднего левого колеса «Мицубиси», после чего залез в патрульку.

– Вот черт, – сказал он. – Промазал!

Гарколин ничего на это не ответил. Он знал, что Серега стрелял прекрасно и даже одно время был в сборной команде полка по стрельбе. Непопадание в данной ситуации было простым рабочим моментом.

Через пять минут представилась следующая возможность для стрельбы, и Яреев послал еще две пули. На этот раз преследование происходило по гравийным улицам

спящего поселка, и потому патрульку трясло как телегу. Яреев заменил обойму.

Генка сообщил:

– Эта сволочь нас кругами водит. Мы уже проезжали здесь. Смотри, он может опять выехать на площадь и наступить на те же грабли. Я имею в виду лежащую на дороге ветку.

Так и получилось. Они снова вылетели на площадь и застали ту же картину, что и ранее. Трое пэпсов стояли рядом с УАЗиком и страстно желали кого-либо остановить. Только в этот раз, увидев выскочившие из-за поворота машины, милиционеры сразу же грохнулись на асфальт и закатились под УАЗик уже втроем.

Угонщик опять чуть не врубился в ветку, и Яреев от души выпалил все восемь патронов по колесам «Мицубиси». Преступник решил выбраться из поселка. Он увеличил скорость. Яреев, приглядевшись, заметил:

– В этот раз попал. Левое заднее колесо спускает.

– Это все фигня, – сказал Генка. – Автомобиль у него переднеприводный. Может ехать и на пустом заднем колесе. Правда – медленно.

– Значит, надо прострелить еще и переднее, – решил Яреев. – Ну-ка, дай мне свою запасную обойму!

– Я тебе что, угонщика гоню, или на диване сижу?! – возмутился Генка. – Сам возьми!

Яреев запустил руку в кобуру Гарколина, выудил оттуда запасной магазин и перезарядил свой пистолет.

Обстановка за эти несколько минут резко изменилась. Преступник, сообразив, что заднее левое колесо пусто, снизил скорость и теперь вилял по двухполосной дороге, не давая его обойти и зажать. Яреев выбрал момент, когда тот менял направление движения, и быстро влепил четыре пули в левое переднее колесо. С гордым видом откинувшись на спинку сиденья, он сказал Гарколину:

– Учись, сынок, пока я жив!

– Ты сначала научись баранку крутить, – усмехнувшись, ответил Генка. – Стрелять все горазды, потому что дурацкое дело нехитрое.

Где-то позади послышался рев нескольких сирен. Помощь была близка. Угонщик наконец резко затормозил на встречной полосе, выскочил из машины и сиганул в кювет. Яреев на ходу выпрыгнул туда же. Он удачно приземлился на обе ноги, тут же споткнулся и зарылся носом в щебенку, которой были отсыпаны все обочины на юге России (в отличие от дорог средней полосы, где любая обочина ассоциируется с выражением «грязь по колено»).

Причина была в туфлях. Их выдали месяц назад. Неизвестно, из кожи какого резинового животного они были сшиты, но за это короткое время разносились так, что превратились в домашние шлепанцы. В прыжке одна туфля улетела догонять угонщика, а вторая встала на ребро во время приземления.

Мимо лежавшего на обочине Яреева кто-то прошкандыбал в такой же обуви и стало ясно, что это Генка устремился на поиски преступника. Яреев, пытаясь помочь напарнику, встал на ноги и собрался было пробежаться по гравию в носках, но через несколько секунд передумал. Он застыл на месте и принялся виртуозно материться. Через две минуты вернулся Гарколин, который сообщил:

– Там река. Метров двадцать шириной. Весь берег в камыше. Эта скотина булькнула в воду – и все. Переплыл, наверное, на ту сторону. А я что, в водолазы записывался, что ли? Кстати, зачем ты стоишь раскоряченным, как корова после случки?

– Сам ты корова, – ответил Яреев. – Ты б лучше туфли мои поискал. Мало того, что морду о камни ободрал, еще не хватало ноги порезать!

Генка сходил в патрульку и вернулся с фонариком. Спустя пять минут туфли были найдены. Яреев обулся и разрядил пистолет. Магазин он вернул Гарколину, а оставшиеся четыре патрона сунул себе в карман.

– Напишу в рапорте, что выстрелил двадцать четыре. Мало ли, где эти пригодятся, – сказал он.

Во время детального осмотра задержанной машины выяснилось: прострелены два левых колеса и один из задних амортизаторов. Несколько пуль торчали в бампере и левом заднем крыле. Так что мазилой Яреева назвать было нельзя.

Подъехавшие на помощь экипажи ринулись искать дамбу, чтобы попасть на другой берег реки. Связь работала, хотя и с перебоями. Прибыл лейтенант Цапов, который в эту ночь был ответственным по роте.

Он радостно пожал руки Сереге с Генкой и сказал:

– Молодцы! Утром наш взвод будет в шоколаде! А что угонщик смылся, ну и черт с ним. Сейчас криминалисты приедут, снимут отпечатки и все будет нормально. Никуда он не денется! Тем более, что уже даже фамилия его известна!

Из рассказа Цапова выяснилось – хозяин и угонщик знакомы. Кто-то кому-то денег был должен. Они встретились у ночного магазина, мило побеседовали, после чего угонщик, дав по голове хозяину машины кастетом, забрал ключи, сел за руль и уехал. Получился чистой воды разбой.

Яреев предложил:

– Это дело надо отметить. Убитых и раненых нет – значит, на медэкспертизу нас не потащат. Гена, доставай вино, если благодаря тебе бутылки не кокнулись.

Цапов пить отказался, потому что был карьеристом и этого факта ни от кого не скрывал, а наоборот – ставил себе в заслугу. Ну а инспекторам предстояло остаток ночи посвятить бумагомаранию, чему алкоголь совсем не мешал, так как рапорты можно писать и в нетрезвом состоянии. Красноречивее будут.

Пока ждали группу из райотдела, выпили две бутылки сухого красного. Криминалист, которого привезли из города на УАЗике, долго снимал отпечатки пальцев. У старшего опергруппы нашлась бутылка водки и пара моченых яблок. Когда эксперт закончил свое нудное дело, вся опергруппа, включая водителя УАЗика, была уже «нагазирована» самым развеселым образом. Криминалист еле успел к распитию последней бутылки вина. Когда пить стало нечего, опергруппа уехала, но какой-то экипаж привез владельца задержанного автомобиля.

Им оказался азербайджанец средних лет. Голова его была тщательно забинтована, и лишь горбатый длинный нос, оставаясь свободным, торчал из белого шара, как ствол пушки из корабельной орудийной башни. Гарколин с Яреевым тут же закатились смехом, а Цапов смеяться не стал. Он занялся делом.

Подойдя к азербайджанцу, который горестно ахал, разглядывая расстрелянный автомобиль, Гришка сказал:

– Что ты ноешь, уважаемый? Ребят лучше отблагодари! Гонялись ведь за твоим имуществом, жизнью рисковали!

– Вай, денег сейчас нету, – сокрушался хозяин машины, почему-то показывая рукой на свою забинтованную голову. – Вай, через три дня отблагодарю.

– Хорошо, – сказал Гришка. – Открой-ка багажник.

Азербайджанец выполнил команду. Цапов вытащил из багажника запасную покрышку, надетую на дорогой литой диск, положил ее в свою патрульку и заявил:

– Вот через три дня меня найдешь, привезешь благодарность, тогда и получишь запаску обратно.

– А как же я поеду? – оторопел азербайджанец.

– Даже если ты колесо поменяешь, – говорил Гришка, отряхивая руки, – все равно никуда не уедешь. Запаска одна, а прострелены два колеса. Не переживай. Я уже вызвал специальную тележку с лебедкой. Человек загрузит, отвезет куда надо, а ты ему денег за это дашь.

Владелец машины тяжко вздохнул и отошел в сторону.

Гарколин сказал:

– Да, Гриша. Способный ты. Все у тебя схвачено. Еще, наверное, с владельца тележки проценты поимеешь?

– А ты как хотел? – ответил Цапов. – Надо не ржать по пустякам, а работать. И все у тебя будет!

Через три дня Цапов подошел к Ярееву и отдал тому сто долларов. Сергей спросил:

– Это азербайджанец?

– Да. Еле выдушил у этого жмота.

– Ну, спасибо. А ты себе хоть что-нибудь оставил?

– Все нормально, – ответил Гришка, – за меня не переживай: – и усмехнулся снисходительно.

5

Уже две недели Яреев нес службу без патронов, а у Гарколина их было всего восемь штук вместо шестнадцати. Проводилась служебная проверка по поводу законности использования оружия. Сколько она будет длиться – никто не знал. Времена были неспокойными и без патронов Сергей чувствовал себя как-то неловко. Благо, хоть четыре штуки удалось сохранить. Поэтому он решил напомнить руководству о своей невооруженности.

В один из дней они с Гарколиным шли через плац в актовый зал на развод, но пришлось резко изменить курс, так как прямо посреди плаца командир полка, размахивая кулаками, занимался воспитанием Жени Тягомотина, судьба которого на этой неделе вильнула в сторону черной полосы. Мало того, что он попался под руку Хмаре, так еще и совершенно случайно подставил Дудинцова.

Дело было в том, что уже несколько месяцев личному составу совсем не выдавали запчасти для патрульных автомобилей. А пару недель назад перестали перечислять деньги за бензин. Полк находился на финансовом балансе УВД города и обеспечивался всем необходимым именно из бухгалтерии этой организации.

Дудинцов позвонил заместителю начальника УВД города по тылу и заявил, что если денег на бензин не поступит, он прикажет поставить все патрульные автомобили в боксы и выгонит инспекторов на линию пешком.

Время было напряженное. Патрули работали в усиленном режиме в связи с войной, которая шла в Чечне. Перекрывались все объездные пути и пешим инспекторам в полях (особенно по ночам) делать было нечего, потому что на своих двоих никоим образом не получится угнаться не то что за террористом, но даже за рядовым бухарем.

Полковник Горчаков тут же вызвал командира полка к себе. Дудинцов хотел выехать, но его служебная восьмерка сломалась. Машину загнали в ремзону, а полковник взял в дежурке запасные ключи от одного из патрульных автомобилей, стоявших на плацу. Как назло, патрулька была закреплена за Тягомотиным. Сначала беду ничто не предвещало, потому что командир нормально доехал до УВД. Но потом случился самый свинский косяк.

Горчакова тем временем вызвали к генералу в главк, и он встретил Дудинцова перед въездом в УВД. Времени у него было достаточно, потому беседа между двумя полковниками протекала на свежем воздухе. Облокотившись на крыло патрульного автомобиля, Горчаков говорил:

– Вы, Павел Григорьевич, не нервничайте. Денег на балансе УВД города – кот наплакал. А работать все равно придется. Если, не дай бог, в городе что-нибудь взорвется, в первую очередь погоны слетят с ваших плеч, товарищ полковник. Потому что именно ваши сотрудники стоят на переднем крае. А взрывчатку на ишаках не возят. Ее, впрочем, как и оружие, доставляют в машинах. Да даже если б и на ишаках! Подумаешь, бензина нет. К вам в полк как не заедешь, по всей территории инспекторы с канистрами шныряют. Они что, за свой счет их заправляют? Расскажите мне, как же! Вон, по всем выездным улицам бензовозы стоят. Они что, бензином торгуют без нарушений? В строго определенных местах? А кто эти места определил? И вся эта торговля осуществляется на маршрутах, которые контролируют ваши инспекторы!

Дудинцов, разглядывая вмятину округлой формы на капоте патрульки, думал о том, что, скорее всего, она появилась от контакта со лбом какого-либо буйного

нарушителя, которого инспекторы приложили, как следует, головой, пока надевали ему

наручники. Решив позже разобраться с этим делом, он вернулся к действительности и вспомнил, что бензовозами занимается муниципальный отдел ГАИ города, также как и полк, подчиненный Горчакову. Разрешения на торговлю бензином с бензовозов подписаны были начальником городского ГАИ, и формально с законностью было все в порядке. Но стоило только полковому инспектору ДПС составить протокол за какое-нибудь пустяковое нарушение на торговца бензином, как тут же поднимался несусветный крик, и командиру полка приходилось ругаться со своими коллегами из ГАИ города.

– Вот пусть ваши инспекторы вместо канистр заливают бензин в патрульные автомобили, – закончил Горчаков.

Взгляд его упал на пыльную автомобильную аптечку, лежавшую под задним стеклом патрульки. Губы Горчакова расплылись в противной улыбочке, и он сказал:

– Кстати, Павел Григорьевич, а покажите-ка мне, что сейчас входит в комплект аптечки. А то Минздрав придумывает всякие новые требования. Ну, а ваша служба – пример для водителей.

Дудинцов, не думая об ожидающей его подлости, достал аптечку, открыл ее – и просто остолбенел! В ней не было ни одной таблетки, ни одного лекарства. Даже бинта со жгутом не было. Зато присутствовал сиротливо болтавшийся в пустой коробке двухсотграммовый граненый стакан!

Улыбка на лице Горчакова стала шире, он взял стакан в руку, понюхал его и тут же скривился.

– Надо же, какая гадость! – воскликнул он, отдышавшись. – Что они у вас пьют?

Здесь нервы у командира полка не выдержали. Он грубо выдернул стакан из руки Горчакова, забросил его вместе с аптечкой на заднее сиденье патрульки и рявкнул:

– Разрешите идти?!

– Идите, – сверкнул подобревшими глазами Горчаков, потирая руку.

Размахивая кулаками перед носом застывшего в строевой стойке Тягомотина, Дудинцов орал:

– Зачем тебе нужен стакан?!

– Проверяю водителей на трезвость, – оправдывался Женя. – В нос мне дышать некультурно. Вот они и дышат в стакан, а я сразу нюхаю.

– Да он же проспиртован насквозь! Да кто туда дыхнет, тут же сам бухим станет!

– Так и выявляю, – тревожным голосом говорил Тягомотин.

Благополучно обойдя эту парочку, Гарколин с Яреевым юркнули в актовый зал, и это случилось вовремя, потому что за ними следом появился Хмара и развод начался.

Николай Анатольевич уселся за трибуну, строго оглядел зал и поинтересовался:

– Тягомотин здесь?

Кто-то из зала весело ответил:

– Его на плацу командир полка йодирует!

Хмара неопределенно взмахнул рукой и начал рассказывать:

– Вчера я ехал по одной из улиц в районе вещевого рынка. Остановился в парковочном кармане для того, чтобы купить бутылку воды в ларьке. Смотрю – впереди знак «Остановка запрещена». Перед ним стоит патрульный автомобиль, и никого в нем нет. Я решил понаблюдать. Через десять минут появился прапорщик Тягомотин с целой грудой снятых номерных знаков в руках. Свалил он их на пол внутрь патрульки, сам уселся за руль и стал заниматься выписыванием штрафов. Сразу же патрульный автомобиль окружила толпа водителей. Я тоже решил поучаствовать в этом захватывающем процессе, поэтому встал последним, будучи десятым по счету. Подходит моя очередь, я говорю номер от балды; инспектор, не глядя на меня, начинает рыться в куче и, естественно, ничего не находит. Он поднимает глаза, видит меня, подпрыгивает и чуть не ломает себе голову о крышу. Спрашивается: где подстраховка? Где осторожность? Где меры личной безопасности? Я в форме, стою в очереди десять минут, и никто меня не видит! А где второй инспектор? А он, видите ли, отловил передвижного торговца сушеной таранью и потащил сдавать его в рыночный опорный пункт. Что, не поделился? Пивка не с чем вечером попить?.. Далее, если правильно выписать штраф десяти водителям, на это уйдет не меньше часа. А они все были отпущены за десять минут! Причем я лично видел, как водители давали Тягомотину деньги. Значит, должны быть оторваны штрафные квитанции. Но у инспектора их нет и в помине. Есть несколько старых засаленных корешков. И все. В козырьке торчит пачка денег. Я спросил у Тягомотина: «Что это такое?». Он ответил: «Деньги». Я: «Чьи?», а он: «Русские»! И тут появляется работавший с ним инспектор Алмазов, а в руках у него сумка, набитая сушеной рыбой! Сдача барыги пэпээсникам удалась! Сейчас по двум этим сотрудникам проводится служебная проверка.